Теперь его противником становилось время. Даже чувство вины за Таню Гаврилину, схваченную бандитами, отступило на второй план. До Города здесь семь-восемь километров. На машине - от силы минут пятнадцать, а то и десять. Самое большее через полчаса здесь будут бандиты.
Сухоцкий бросился в кусты, надел на себя одну из двух камуфляжных курток, осторожно вдел левую руку Нади в рукав другой и застегнул три нижних пуговицы. Подобрав все обрывки бинтов, камуфляжа, Надиной футболки, тампоны, оба бронежилета и каски, он скрутил все это в подобие большого свертка, подхватил его, отнес к воронке, и, бросив на самое дно, тщательно засыпал песком. Вернувшись, он бросил взгляд на пустую фляжку, валявшуюся рядом с Надей, подавил тяжелый вздох и бросился бегом на поляну у шоссе. Сняв фляги с убитых, он быстро прицепил их к себе на пояс и бегом вернулся обратно.
Подхватив девушку, он поставил ее на ноги и перекинул левую руку себе на плечи. Надя застонала, потом вскрикнула, удержавшись, однако, на ногах.
"Потерпи!" - умоляюще прошептал Юрий сквозь стиснутые зубы и двинулся сквозь заросли.
Мысли его прыгали как в лихорадке.
Куда идти? На Ясногорское шоссе и потом - к повороту на Зеленодольск?
Но именно в том направлении и будут искать бандиты… Тогда в противоположную сторону! Нет, нельзя. Этот путь ведет к Городу, прямо в лапы к бандитам…
Юрий повернул на северо-запад, держа направление на лес, тянувшийся западнее Колосовца. Сначала он шел вдоль железной дороги, скрываясь в неширокой - метров пятьдесят - полосе леса, росшего у полотна. Затем начались открытые места, перемежаемые небольшими рощицами, купами деревьев и кустов. Надя с трудом переставляла ноги, ее пошатывало, и она время от времени тихонько стонала сквозь стиснутые зубы. Юрий плюнул на маскировку и вышел на внутриаэродромную бетонку. Идти стало полегче, но вскоре бетонка кончилась и снова потянулась пересеченная местность.
Теперь он вынужден был то и дело останавливаться, чтобы дать Наде передохнуть. Каждая такая остановка причиняла Наде дополнительные страдания - ведь он вынужден был то помогать ей осторожно опускаться на землю, то вновь поднимать; перекидывая левую руку себе на плечи. Большая рана на правом боку из-за этого продолжала кровоточить. Наконец, когда они вступили в полосу леса и перебрались через расположенный там овраг (к счастью, с довольно сглаженными временем склонами), Надя уже вовсе не держалась на ногах и уже открыто жаловалась на головную боль и тошноту. Сухоцкий вынужден был сделать большой привал, тем более, что к этому моменту, пройдя с многочисленными остановками около шести километров, он и сам совершенно выбился из сил.
Далеко впереди, за полями и перелесками, среди больших старых каштанов и фруктовых садов, на фоне леса, тянувшегося вдали сплошной зеленой стеной, виднелись первые домики Колосовца. Но до них было еще километра три, не меньше. И все это открытое пространство. Тем более, что Сухоцкий побаивался идти в поселок. А если там кто-то есть? Да и бандитам вполне может прийти в голову мысль обыскать дома.
Влево и вправо от домиков тянулся лес. С правой стороны за ним скрывалось озеро, неподалеку от которого было расположение авиационно-технической части. И туда вело шоссе. Однако Сухоцкий твердо решил не выходить на эту дорогу, чтобы не столкнуться с бандитами. А левее, где на запад и на север от поселка тянулся сырой, подтопленный лес, бандиты вряд ли будут их искать. Вот куда надо попасть. Но всё равно придется идти по открытому полю.
Размышления Юрия прервал тихий стон. Полежав несколько минут на траве в теньке, Надя стала приходить в себя.
"Пить…" - прохрипели ее растрескавшиеся губы.
Напоив девушку, Сухоцкий полежал еще минут пять, затем с усилием поднялся, взвалил Надю на плечи, и пошел по кратчайшему пути через поле к лесу. Идти было тяжело. Усталость, уже порядком накопившаяся за предыдущий переход, все сильнее наваливалась на него. Немилосердно жгло солнце, ноги цеплялись за кочковатую поверхность поля, ремень с запасными магазинами и тремя флягами с водой врезался в тело, два автомата, висевших на шее, болтались и больно били по животу. Веса их он не чувствовал, потому что на плечах лежала Надя.
Не меньше, чем усталость, на него наваливался страх. В любой момент могли появиться бандиты, а они с Надей, здесь, в открытом поле, представляют собой отличную мишень.
Достигнув дренажного канала, пересекавшего поле, он упал в изнеможении. Через минуту Юрий сполз по склону канала к самой воде и стянул Надю за собой. У воды было немного прохладнее, да и обнаружить их здесь будет потруднее.
Через полчаса Сухоцкий стал заставлять себя встать и продолжить путь. Но это ему не очень-то удавалось. Лишь после десятиминутной внутренней борьбы Юрий, стискивая зубы, встал на ноги, вновь взвалил Надю на плечи и двинулся по заросшему проселку вдоль канала.
Вскоре канал обступили деревья и кустарник. Проселок вывел их на дамбу, подпиравшую средних размеров пруд. Оттуда было уже не более километра до спасительного леса.
Последние отрезки пути к лесу превратились в настоящий кошмар. Юрий едва переставлял ноги. Он уже не имел представления, сколько прошло времени. Если бы Надя не стонала время от времени, он рухнул бы на землю без движения. Но и при этом Сухоцкий раз шесть или семь останавливался передохнуть, лишь последними остатками воли заставляя себя двигаться дальше.
Войдя в лес, Юрий сделал всего два-три шага в тени деревьев. Опустив Надю, насколько мог, осторожно, на землю, Сухоцкий, совершенно обессиленный, рухнул с нею рядом.
Уже смеркалось, когда Юрий приобрел способность двигаться, сосредоточено размышлять, ощущать голод и насквозь пропитавшийся потом камуфляж, обращать внимание на укусы комаров.
Первой его мыслью было: что с Надей? В каком она состоянии?
"Надя!" - тихонько позвал он. - "Надя! Бесланова!" - добавил он громче, не услышав ответа.
"А?" - отозвался слабый, слегка хриплый голос. И тут же, почти без паузы, - "Пить!"
В предпоследней фляге еще оставалась вода. Надя приподнялась на локте левой руки, правой, сморщившись от боли, взяла флягу и судорожными, неровными глотками осушила ее.
Следующие мысли Юрия были: здесь оставаться нельзя. Самая опушка. Их могут легко обнаружить. Надо уходить вглубь леса.
"Сможешь идти?" - спросил он Надю с надеждой.
"Попробую…" - неуверенно пролепетала она. Сухоцкий с сомнением покачал головой:
"Ну, давай попробуем".
Юрий опустился на одно колено рядом с девушкой:
"Обхвати-ка меня за шею, и постарайся встать".
Стиснув зубы, Надя попыталась привстать. Юрий, поднимаясь с колена, старался ее поддержать. Попытка удалась. Надя, вися на Сухоцком, все же держалась на ногах. Однако сделав два-три робких шага, она остановилась.
"Что, совсем не можешь идти?" - забеспокоился Юрий.
"Могу… Только голова… кружится. И мутит меня… чего-то" - с короткими выдохами произносила Надя.
Юрий помог ей опуститься на землю.
"Вот что: придется тебе потерпеть. Я тебя смогу пронести еще с полкилометра вглубь леса. Здесь оставаться нельзя - могут легко найти".
Повесив на себя оба автомата, Юрий снова помог девушке встать, аккуратно подставил под ее тело свои плечи и, распрямившись, зашагал вглубь леса. По пути кое-где попадались полурасклеванные, полуобглоданные трупы животных. Сухоцкий видел останки двух косуль, зайца, ежей, каких-то птиц… Волна отравляющих веществ, обрушившаяся более двух месяцев назад на воинские части в районе Колосовца, докатилась и сюда - до расположения военных было не больше полутора-двух километров.
Сил у Юрия хватило даже больше, чем на полкилометра. Сухоцкий шагал минут пятнадцать, показавшихся ему самое меньшее часом.
"Все, больше не могу", - захрипел он, останавливаясь. Опустив Надю на ноги, он помог ей лечь.
"Ну, как ты?"
"Бок - ничего… Терпеть можно… Голова вот… Хуже. И болит, и кружится…" - выдавливала из себя слова порциями Надя.
Сухоцкий чувствовал, что сегодня он больше никуда не пойдет. Не было сил, да и начинало темнеть. Закатное солнце только что перестало раскрашивать стволы редких в этом лесу сосен в розоватый цвет. Лес наполнился глубокими тенями, гудением комаров. Стала ощущаться сырость и прохлада.
Внезапно Юрий понял, что здесь ночевать невозможно. Здесь, в сыром лесу, рядом с озерками и болотинами, раненая Надя может не выдержать. Ей непременно станет хуже. Значит, опять надо вставать и идти. Идти, пока они не достигнут возвышенного песчаного места. Сколько же это? - пытался прикинуть Юрий. Пять километров? Семь? В любом случае - не меньше часа ходу без груза. А с Надей на плечах - все два, если не три. Однако сил уже нет. Совершенно. Но все равно надо идти. Даже и в полной темноте.
Уже через полчаса Юрий понял, что затеял безнадежное предприятие. Несмотря на частые передышки, его мотало из стороны в сторону, глаза заливал соленый пот, впереди почти ничего не было видно и он уже не единожды спотыкался, рискуя полететь кувырком и уронить свою ношу. Судьба, однако, была к нему благосклонной.
Впереди, среди деревьев, стало как будто немного светлее. Юрий, собрав последние остатки сил, поплелся туда. Шаг, еще шаг, еще… Остановка. Нет, только не вставать совсем, не снимать Надю с плеч, иначе он уже сможет двинуться дальше! Еще шаг…
Деревья расступились и в сгустившихся вечерних сумерках Юрий уперся в какую-то канаву. С трудом подняв глаза, он понял, что вышел к полотну железной дороги. Откуда здесь ветка? Сухоцкий не помнил, чтобы в этих местах проходил путь. Хотя, кажется, где-то неподалеку здесь были торфяные разработки. В этом месте пути раздваивались, образуя разъезд.
В темноте виднелся штабель шпал, несколько десятков аккуратно уложенных рельсовых плетей. На путях сиротливо стояли две пустых платформы без бортов. А что это? Дом! Домик обходчика! Или стрелочника. Там, за насыпью, всего метрах в двухстах.
Силы как будто вернулись к Юрию и он принялся штурмовать насыпь - подвиг, на который всего мгновение назад он считал себя абсолютно неспособным. Насыпь уходила из под ног, Юрия предательски шатало, но вот он наконец вылез на шпалы и двинулся к домику.
Стекла целы. Дверь заперта. Опустив Надю на землю, он расковырял замок штыком. Руки его тряслись, штык вырывался из ослабевших пальцев, но, дав себе десятиминутную передышку, он все-таки немного успокоил трясущиеся руки и дверь, наконец, распахнулась.
Так, это прихожая, и одновременно - кухонька. А эта дверь куда? В комнату.
В почти полном мраке, царящем внутри дома, Сухоцкий едва разглядел спартанскую обстановку небольшой комнатки. Стол, два стула, еще один - у кровати. Кровать с матрацем, ватным одеялом и покрывалом, но без постельного белья. Платяной шкаф, буфет, и какие-то полки.
Юрий втащил Надю в комнату и положил ее на кровать. Пошатываясь и еле держась на ногах, он отправился обследовать дом. Сначала - кухня. Вот холодильник. Открыв дверцу, Юрий по хлынувшему оттуда запаху сразу понял, что из хранившихся в холодильнике продуктов воспользоваться ничем не удастся. Однако для дальнейших поисков нужен был свет. И одновременно свет представлял для них смертельную опасность. Напрягая зрение, он отыскал на кухонном столике спички. На вешалке в прихожей висели старый и грязный прорезиненный плащ и ватник, которые Сухоцкий использовал для светомаскировки, занавесив ими оба окна. Затем он зажег спичку.
Ага, есть и свеча. Со свечой в руке он стал методически обследовать кухонное помещение. Пустовато. Есть электроплитка, но какой в ней толк? Продуктов не видно. Только в двух тарелках на столике - сгнившие до черноты остатки какой-то еды. Под столиком… Под столиком - керосинка. Покачав ее, Юрий услышал, что внутри что-то плещется. Керосин, значит, есть…
Вода. Есть ли вода? Есть два ведра. Одно - пустое. Из второго ударила вонь зеленоватой болотной жижи. Наверное, эта водичка здесь месяца два простояла, если не все три. Да-а-а, воду надо где-то добывать. Все, больше ничего. А, вот еще дверь! Что за ней?
А за ней оказался туалет. Вместо широкой доски с вырезанной в ней дырой, и ведром под этой дырой, до сих пор весьма обычных в такого рода местах, Сухоцкий увидел то, чего, честно говоря, совсем не ожидал здесь увидеть - довольно еще чистенький голландский переносной туалет. Он тут же им и воспользовался. Оказалось, что даже смывной реагент еще не израсходован.
Со свечой в руках Юрий все же решил сунуться в холодильник. Вонь от сгнивших продуктов не помешала ему бросить взгляд внутрь и его любопытство было вознаграждено - внизу в дверце лежали коробочки и пузыречки с лекарствами, среди которых были видны зеленка и антибиотики.
Прежде, чем открыть дверь в комнату, Юрий взял руки в спички и погасил свечу. В комнате он первым делом вытащил из-под Нади покрывало и занавесил окно, а лишь затем зажег свечу. Обследование буфета в комнате принесло некоторые открытия. Во-первых, нашелся пакет с рисом, которого еще оставалось с пол килограмма. Во-вторых, пластмассовая мисочка с польским суповым концентратом. В третьих, наполовину опорожненная бутылка водки (он сразу же заставил Надю хлебнуть глоток). Там же нашлось блюдечко с крупной солью и почти полная сахарница.
Так, пища, худо-бедно, но есть. Теперь вода. Ведь где-то брали здесь воду?
Юрий расстегнул кобуру, снял пистолет с предохранителя, взял в левую руку пустое ведро и вышел за порог. Тишина. Осторожно ступая, он двинулся вокруг дома. Ага, вот и колодец, всего шагах в двадцати, у кромки леса.
Колодезный ворот душераздирающе скрипел, цепь оглушительно грохотала. Эти звуки были для Юрия громче канонады. Он затравленно озирался, пугаясь каждой почудившейся в темноте тени. Однако никто не появился, никого не заинтересовали звуки на заброшенном разъезде. Подхватив ведро, полное воды, Сухоцкий благополучно вернулся в домик.
Надя, отведя глаза в сторону, вдруг тихо спросила:
"А где здесь туалет?"
"В доме" - ответил Юрий. - "Хватайся за мою шею, помогу подняться". И он подхватил ее с кровати, ощутив телом прикосновение ее упругой груди.
Вскоре на кухне весело загудела керосинка, подогревая кастрюльку с водой. Залив кипятком суповой концентрат, он первым делом накормил Надю, а затем доел остатки.
"Хлеба, извини, нет" - с сожалением развел он руками. Впрочем, куриная лапша оказалась довольно сытной. Жаль, что ее было мало.
Поев, Сухоцкий при свете свечи принялся за перевязку. Сняв с Нади, несмотря на ее вялые протесты, камуфляжную куртку, Юрий стал отмачивать теплой водой бинты на ране. Надя, стыдливо пряча глаза, прикрывала руками грудь.
Состояние раны было неважным. Обработав края раны зеленкой и протерев рану водкой, он использовал последний индивидуальный пакет и несколько найденных в домике чистых тряпок для перевязки. Затем он дал Наде сразу две капсулы ципрофлоксацина.
Закончив перевязку самой опасной раны, он обработал другие повреждения. Расшнуровав ботинки и стащив с Нади штаны, он закрыл ее одеялом. В шкафу нашлась старенькая мужская рубашка из протертой до дыр фланели. Надев ее на Надю, он занялся своими ранами. Левое плечо выглядело не лучшим образом и Сухоцкий тоже принял антибиотик.
Потушив свечу, он свалил на полу в кучу найденную в доме одежду, лег сверху, накрылся покрывалом, снятым с окна, положил рядом автомат и пистолет, и почти сразу уснул.
Утром его разбудили прямые солнечные лучи, бившие в окно сквозь тоненькую ситцевую занавеску. На часах было уже начало десятого. С большим трудом Сухоцкий заставил себя встать, сдерживая крепкие выражения, вызванные болью в спине и пояснице, натруженных за вчерашний день, и тихо, стараясь не шуметь, занялся приготовлением завтрака - рисовой каши с сахаром и с солью, но на воде. Каша получилась не очень-то вкусная, но в общем съедобная. Надя не стала привередничать и съела примерно половину приготовленной порции. Остальное быстренько уплел Юрий.
Теперь надо было решать, что делать дальше. Надя чувствовала себя немного повеселее и даже порывалась выступить в путь, на Зеленодольск.
"Не торопись!" - остудил ее пыл Сухоцкий. - "Боюсь, ты еще не можешь идти самостоятельно. Во всяком случае, далеко не уйдешь. Нести тебя на себе - может открыться рана. Выход один - ждать".
"Сколько же ждать?" - упавшим голосом спросила девушка.
"К сожалению, долго ждать мы не можем. Тебе бы полежать денька два-три. Но здесь мы сильно рискуем нарваться на бандитов. Кроме того, у нас нет продуктов. Один день мы сможем питаться рисовой кашей - хватит примерно еще на две тарелки на брата. А на завтра у нас уже нет ничего. Поэтому сегодня ты лежишь, не вставая, а потом придется идти".
Весь день Сухоцкий патрулировал окрестности домика, чтобы никто не смог подобраться к ним внезапно. Лишь изредка он заглядывал к Наде, чтобы подбодрить ее несколькими словами. Несколько старых журналов и книжек, подобранных в доме, помогали ей коротать время.
Похоже, никого не интересовала богом забытая железнодорожная ветка. Ночь тоже прошла спокойно. На следующее утро они выступили в поход…
…Сергей Мильченко упрямо шагал по шоссе в предрассветных сумерках. Он не боялся быть обнаруженным - в тишине легко услышать мотор автомашины. Вряд ли бандиты устроили загодя засаду у самого Зеленодольска… Хотя…
Сергей свернул на проселок. Бандиты бандитами, но и встреча с собственным постом наблюдателей не входила в его расчеты.
С каждым пройденным километром рация за его плечами и автомат на плече становились все тяжелее. Но Мильченко все шагал и шагал, безостановочно, пока не прошло два часа. Теперь привал. Пятнадцать минут. И снова вперед.
Через пять с половиной часов Мильченко достиг окрестностей Водопьянова. Вот она, отходящая от основного шоссе бетонка, с травой, торчащей между щелями плит. Вот и воронка от взрыва. Тела погибших ребят увезли вчера. Вот здесь лежал пулемет Надьки Беслановой. Вокруг - гильзы от патронов образца 1908 года. А это? Это - автоматные. И пустой магазин. Ого! Рядом с воронкой - пистолетная гильза. И еще одна. Пистолет был только у Сухоцкого. Значит, здесь он отстреливался…
Мильченко стал осматривать все окрестные кусты. Ничего. И здесь ничего. А это что? Каска! О, еще и автомат!
Сергей подобрал автомат, взглянул на номер и нацарапал его на прикладе своего автомата, глубоко вдавливая штык в дерево. Потом можно будет узнать, чей это. Ничего больше не найдя, Сережка вернулся к воронке. Странная какая-то. Дно очень плоское. Песок осыпался? Вроде вчера она выглядела так же. Или нет?
Мильченко спрыгнул на дно ямы, вырытой взрывом, пнул песок носком кроссовки, раз, другой. Потом ковырнул глубже, еще и еще, упал на колени и стал разгребать песок руками.
Найденное озадачило его. Два бронежилета, две каски, обрывки каких-то тряпок - все в крови, окровавленные бинты и пустая фляжка. Чьи? Кто был ранен? Зачем все это закопано здесь?
Значит, раненые были. И это не бандиты - чего им закапывать? Наши прятались, боялись, что эти гады на след выйдут. Значит, где-то неподалеку перевязывались. Надо искать!