С арифметикой разобрались довольно скоро: Галка, садистски поиздевавшись над своими мозгами, вытянула-таки из памяти уроки, проводимые в ее классе одним стажером-математиком. Веселый общительный парень не заставлял учеников хулиганского 8-Б класса зазубривать формулы. Он сумел показать им скрытую красоту цифр, научил умножать, делить и возводить в степень большие числа без всяких "куркуляторов". А потом объяснил, что продемонстрировал метод, впервые примененный французским математиком семнадцатого века Пьером Ферма. Когда стажера сменила прежняя математичка с удивительно подходившей ей фамилией Кочерга, весь учительский состав был потрясен: "хулиганы" из 8-Б показали такие результаты в математике, что хоть весь класс на олимпиаду выставляй. А до того половина из них имела оценки не выше тройки. По двенадцатибалльной шкале… Хосе, мгновенно ухвативший суть метода, тут же опробовал его, умножив в уме два двузначных числа. И воскликнул: "Как же все просто, оказывается!" Так что с математикой у парня теперь проблем возникнуть не должно. Выправит свой "банан", еще и в отличники выйдет. Вот с историей дело оказалось посложнее. Причем намного. Галка ведь и сама уже ее подзабыла…
- Александр Македонский, - хихикнула она, когда речь зашла о "римском императоре". - Ну пошел, ну завоевал. Дальше что? Умер - и империя благополучно развалилась. Вернее, растащили его самые близкие друзья-диадохи. Тут нужно зрить в корень, как говорили… мои соотечественники. Главное не в том, в каких годах этот македонец жил и помер, а в том, какой урок из его жизни и смерти можем извлечь мы. Правда, и конкретные даты тоже не мешает знать. Я, например, помню их очень приблизительно… А теперь скажи, братец, какой же урок преподал нам давно умерший царь Александр?
- Ну… что слишком много навоевал и не смог удержать, раз страна развалилась после его смерти, - немного подумав, ответил Хосе.
- Вот именно. А что нужно было ему сделать, чтобы этого не случилось?
- Пожить подольше, - хмыкнул мальчишка.
- Это для начала. Дальше-то что?
- Да ну… откуда ж мне знать-то, капитан? - Хосе в недоумении почесал затылок - этот жест он подцепил от самой Галки и никак не мог теперь от него избавиться. - Разве я царь, чтобы решать такие задачки?
- Братец, я тоже не предполагала, что однажды мне придется их решать… Ладно, зайдем с другого борта. Представь, что ты - Александр Македонский. Ты завоевал кучу стран и народов, армия тебя боготворит, но ты видишь, что твои военачальники еще при твоей жизни начинают тихо делить империю. Что бы ты сделал?
- Наверное, нашел бы повод и казнил самых своевольных…
- А оставшиеся затаили бы злобу и начали бы плести тайные заговоры. Плюс страх среди населения и глухое недовольство армии, которое придется заливать золотым дождем. А казна не бездонная. Нет, не то.
- Тогда… Тогда, наверное, отослал бы их в глушь, охранять неспокойные границы. А с ними отправил бы и самых отчаянных солдат, которые только воевать и умеют.
- Уже намного лучше. Но ситуации бывают разные, и отосланные, бывает, возвращаются озлобленными - что их незаслуженно обделили.
- А я бы лишил их силы, перекупив их сторонников, пока они сидят в глуши, - недобро прищурился Хосе. - А заодно постепенно вводил бы общие законы и порядки для всей империи, вот.
- Насчет сторонников - в точку. А вот насчет империи… Там десятки разных народов с разными обычаями и религиями. На внедрение общих законов потребуются многие годы, иногда - и столетия. Все это время империя будет уязвима для врагов, которые уж точно не упустят возможности накрутить против нее парочку завоеванных тобой народов.
- Но ведь все равно не получится быть хорошим для всех! - совершенно справедливо возмутился Хосе. - Как же тогда быть?
- Да вот так и быть, - сказала Галка. - Четкого ответа на поставленную задачу нет, как нет единого рецепта счастья. Есть разные пути решения, которые могут привести к различным последствиям.
- Как же вы выбираете нужный путь, если их много? - Хосе притих, осознав, что рановато ему еще примерять на себя роль государя, даже понарошку.
- Вот так и выбираю - прикидывая разные варианты последствий. Ошибаюсь, набиваю шишки, кручу и так, и эдак…
- А бывает так, что из-за ваших решений гибнут совершенно неповинные люди?
- Бывает, - ровным голосом ответила Галка.
- И… вам не страшно?
- Страшно. Потому что с этим приходится жить. Может быть, царь Александр именно потому не стал бороться с болезнью и умер молодым, что ему было страшно?
- Не знаю… - вздохнул Хосе. - Учитель, наверное, не станет слушать, если я начну говорить об этом. Ему важнее, в каком году этот Македонский помер, а не то, о чем он мог думать перед смертью.
- А ты делай, как я когда-то: учителю отвечай, в каком году помер, а сам думай - что да почему. И делай выводы. Древние греки - ты прав - давно сошли со сцены, но у них есть чему поучиться. А если хочешь, я могу рассказать тебе то, чего ты никогда не узнаешь от своего учителя. Например, о некоторых европейских королях, русских князьях, арабских халифах, китайских императорах, индийских раджах или монгольских ханах, - Галка подмигнула, стараясь казаться веселой, хотя на душе у нее было на редкость пасмурно. - Конечно, что еще не успела забыть за всеми делами. У этих ребят тоже есть чему поучиться.
- Ого! - воскликнул мальчишка, удивленно округлив глаза. - Вы столько всего в школе учили?
- В школе с этим было слабовато, с учителем истории мне, мягко говоря, не повезло. - Галка с ядовитой усмешкой вспомнила свою историчку - даму, превозносившую до небес все украинское и яростно оплевывавшую все неукраинское. Если верить училкиной личной трактовке истории, от украинцев произошли не только неандертальцы, но и динозавры. - Я помимо школы много разных книжек читала. А если бы остановилась на том, что мне впаривали в школе, так и выросла бы дурой.
- Странно, - хмыкнул Хосе. - В школе вроде должны учить, чтобы люди умными становились.
- Полуграмотными или вовсе безграмотными проще управлять, - сарказм Галки сделался вовсе издевательским. Сколько лет прошло, а боль родного мира не оставляла ее, продолжая терзать. - Подлец так и делает - у него как будто и школы есть, и даже университеты, а восемь из десяти человек в его государстве умеют разве только коряво нацарапать свое имя и сосчитать до ста. Да еще верить любой чуши, которой его кормят "сверху". А что? Дешево и сердито. Потратил минимум денег на это, блин, "образование", еще больше под него "напилил" себе в карман, а народ как был не при делах, так и остался. Да и тут так делали, а некоторые продолжают делать. Если матрос неграмотный, он сможет посчитать, какова его доля и сколько прикарманил кэп? Ты представить себе не можешь, что тут творилось, когда делили часть добычи серебряного флота!.. Если крестьяне безграмотны, они смогут возразить обнаглевшему чиновнику и отстоять свои права? Когда люди едва умеют одну букву от другой отличить, смогут ли они отличить ложь от правды, если лжет человек умный, хитрый и подлый?
- Вряд ли, - согласился Хосе. - Нужно или родиться с даром отличать враки от правды, или учиться.
- Все верно, - Галка ничуть не удивлялась таким речам: Хосе-Индеец из своих тринадцати лет семь провел на улице, и только полтора года как оказался при деле - сперва юнгой на флагмане, затем в учении. У этого мальчишки было побольше мудрости, чем у иных взрослых. - Но научиться правильно читать, писать и считать - это только самое начало, братец. Дальше - больше. Не зная основных законов мира, мы обречены всегда его бояться. Да вот пример из жизни. Шли мы как-то из Порт-Ройяла, в рейд. Ветерок был слабенький, солнце припекало изрядно, хотя дело было поутру и в феврале. "Орфей" еле полз. И тут смотрим - в небе образовалось как бы огромное зеркало, а в нем, немного увеличенные, отразились и море, и далекий корабль, шедший где-то за горизонтом.
- Вот это да! - Хосе восхищенно цокнул языком. - Интересно-то как! Хотел бы я поглядеть на такое, хоть одним глазком!
- Тебе интересно, а братва в ужасе креститься начала, - хмыкнула Галка. - Мол, это дурной знак и так далее. А я и говорю: ничего особенного, обыкновенный мираж. Большой, правда. У нас на дорогах в особенно жаркие дни точно такие же "зеркала" можно наблюдать, только "смотрят" они не вниз, а вверх. А в пустынях - это, мол, сама не видела, но в книжках вычитала - вещи и покруче случаются. Бредешь в песках, и вдруг впереди озеро с пальмами. Кидаешься туда - а там опять песок. Горячий воздух и не такие коленца выкидывает. Парни чуток успокоились, начали выспрашивать: отчего так бывает? Вон, какой страх - словно море перевернулось и сейчас на голову рухнет.
- А я бы не испугался, - уверенно заявил Хосе. Он хотел было отщипнуть еще кусочек булочки, но рука ухватила пустоту: доел. И потянулся за следующей. - Честное слово!
- Не уверена, - Галка немного отвлеклась от воспоминаний и едко хихикнула. - У человека всегда был, есть и будет страх перед грандиозными событиями. Мираж и правда был огромен, чуть не на полнеба. Мне тоже было немного страшно, хотя я точно знала, что никакой опасности нет. Но я упрятала свой страх подальше и начала рассказывать братве, отчего случаются миражи вообще и этот конкретный в частности, - добавила она, и, пододвинув к себе листок бумаги с серебряным карандашиком, принялась рисовать простенькую наглядную схемку, как когда-то это делал их физик, пожилой, еще старой закалки, учитель. - Солнце прогрело воздух у поверхности моря. Теплый воздух всегда стремится вверх. А наверху как раз принесло откуда-то слой холодного воздуха, и он не позволял теплому свободно подниматься, придавив его словно крышкой. Поскольку ветра почти не было, эти слои не перемешивались, и между ними возникла четкая граница. Если разница между слоями существенна, а солнышко еще подсвечивает сбоку, то эта граница становится видна, и образуется огромное, немного вогнутое из-за кривизны атмосферы воздушное зеркало. Что мы и наблюдали.
- А долго оно продержалось, это зеркало?
- Недолго. Солнце-то продолжало припекать, теплый воздух скапливался, и в итоге прорвал "крышку" в нескольких местах. А холодный начал опускаться вниз в эти прорывы. У нас это явление называли нисходящими потоками, - тут Галка припомнила уже не уроки физики, а однажды виденную телепередачу о расследовании причин некоторых авиакатастроф. Такой поток вполне мог завалить самолет, если тот шел на небольшой высоте. - Один из этих нисходящих потоков зацепил и нас. Парни, увидев туман и почувствовав холодок, сразу мне поверили. А до того ведь фыркали: мол, враки все, что ты травишь, без чертовщины тут все равно не обошлось. Потом, когда мы из рейда с добычей вернулись, еще и сами хихикали: типа, а представляете, как обделались матросики на том корабле, который в воздушном зеркале отразился? Они-то, мол, наверняка нас видели, но не знали, что к чему… С тех пор наши чуть что-то эдакое заметят, сразу меня выспрашивают - мол, а какие байки про это в книжках пишут?
- Все просто, когда знаешь, - подытожил Хосе. - А бывают такие вещи, которые никто до сих пор не смог изучить и объяснить?
- Сколько угодно. Ты слышал, например, о светящихся "колесах"?
- Боцман Мигель однажды рассказывал.
- Ага, он же сам их видел, - кивнула Галка. - Нам довелось наблюдать такую штуку по пути из Картахены. Огромные, миля в поперечнике, светящиеся "колеса" в воде, с изогнутыми "спицами" и без ободков. Парни снова ко мне - что это такое? А я… Ну не лепить же прямо в лоб: понятия не имею. Изобразила радостное лицо, сказала, что читала про такое - а это, кстати, правда - и светящиеся "колеса" в море очень хорошая примета, если вертятся посолонь. Вот если против солнца, тогда плохо… Парни даже обрадовались - колеса и правда медленно посолонь крутились. А я стояла и думала: что же там могло так светиться? Морская живность таким странным строем обычно не ходит… Загадка. Может, лет через триста-четыреста кто-то и даст на нее ответ.
- Вот интересно было бы посмотреть, что будет лет через триста, - Хосе вдруг сменил тему разговора и заговорил уже с мечтательными нотками. - Может, люди тогда даже летать научатся.
- Обязательно научатся, - совершенно серьезно проговорила Галка. - Может, и не через триста лет, а гораздо раньше. Только для этого учиться надо. Всем.
- Учиться и зубрить - разные вещи, - хмыкнул Хосе. - Вот возьму и на следующем уроке учителю так и скажу. Кой черт я должен заучивать наизусть большую таблицу, если нужно всего лишь запомнить одну формулу или просто представить в уме прямоугольник?
- Кому-то проще заучить таблицу, чем представлять себе прямоугольники с квадратами, - возразила мадам капитан. - Видишь ли, не все способны думать, как ты, - образами. Мне довелось лично знать людей, которым это просто не дано, они мыслят словами и цифрами.
- Тогда почему учитель пытается переделать меня по своей мерке, если я думаю не так, как он?
- Это сложный вопрос, братец, и коротко на него не ответишь.
- Так времени еще сколько!
- У кого? - невесело усмехнулась Галка, окинув тоскливым взглядом кучу бумаг на столе. - Тебе уроки учить надо, а мне - нырять с головой в этот канцелярский омут. Но после ужина мы с Джеймсом будем рады с тобой поболтать о том о сем…
"Да, - подумала она, когда Хосе ушел к себе - учить французский. - Если к ужину ничего не случится и у нас будет это свободное время".
Из дневника Джеймса Эшби
Я понимаю, почему Эли взялась обучать Хосе. Думаю, он будет не единственным, кого она начнет готовить себе на смену, это нормально. Но зачем она превращает его в циника? Одно дело - не забывать, в каком мире нам довелось жить, и совершенно другое, когда парень вдруг начинает заговаривать о неприятной, но насущной необходимости лжи во благо и жертвы во имя высоких целей. Он смотрит на Эли и пытается стать похожим на нее. Он хочет быть политиком, несмотря на прямо озвученные моей милой нелестные характеристики как своей персоны, так и персон некоторых государей. Ложь во спасение… Как, солгав во спасение, удержаться от соблазна лгать и дальше, когда опасность уже миновала? Здесь нужно обладать мудростью всех прошедших поколений, а этого не дано ни одному человеку. А жертва? Где грань, за которой необходимость жертвы превращается в постоянную необходимость убивать?.. Нет, я не пытаюсь рядиться в белые ризы и цеплять на спину картонные крылья. Я боевой офицер, мне доводилось отнимать жизнь врага. Однако я не считаю, что путь в достойное будущее может быть оплачен такой ценой. Если Эли пойдет по этой дорожке, она ничем не будет отличаться от нелюдей, которые провели над ней и еще двумя с лишним десятками человек из ее эпохи жестокий эксперимент на выживание.
В тиши кабинетов не слышны ни пушечные залпы, ни крики убиваемых, ни звуки кровавого пира победителей. Эли еще помнит об этом, но, боюсь, недалек тот день, когда память может ей изменить. Смогу ли я тогда любить это живое воплощение raison d'etat?
Я обязан поговорить с ней на эту тему. Именно сейчас, иначе я рискую упустить момент и потерять любимую женщину.
Глава 4
Война двух Мадонн
1
"И зачем я напросился на эту дипмиссию?"
Влад и в самом деле до сих пор не мог понять, кой черт потянул его за язык. Ну ладно - Жан Гасконец занят по горло. А Дуарте? Неужели для визита в Гавану было так уж необходимо посылать сразу два фрегата - "Вермандуа" и "Бесстрашный"? Этот Фуэнтес и так мрачнеет при любом упоминании о военной силе Сен-Доменга. А при виде модернизированной "Гардарики", помнится, вообще позеленел. То ли от досады, то ли от зависти. А тут и впрямь было чему позавидовать. Незадолго до празднования трехлетия независимости Сен-Доменга флагман был отремонтирован. Не так капитально, как перед средиземноморским походом, но днище и форштевень обшили медными листами. Удовольствие недешевое, да и корабль утяжелили на пару-тройку тонн, зато "Гардарика", избавленная от быстрого обрастания днища, теперь давала при хорошем ветре не меньше четырнадцати узлов. Для такого тяжеловеса, как перестроенный военный галеон - скорость просто космическая. Когда Фуэнтесу сообщили сию новость, он даже не знал, что сказать. Так и отбыл на Кубу - раздосадованный и раздраконенный. Если уж кто и смог бы с ним теперь управиться, то только Жан. Дон Иниго, кажется, всерьез его побаивается.
Что ж, раз напросился - давай, капитан Вальдемар, действуй.
"Бесстрашный" тоже недавно побывал на верфи. И тоже мог похвастаться покрытым медью днищем. Влад сейчас думал не об этом. И даже не о необходимости наблюдать кислую физиономию сеньора Фуэнтеса. Если миссия в Гаване затянется, он еще не скоро увидит жену и детей. Исабель ничем этого не показывала, но ей не очень-то нравились частые и долгие отлучки мужа. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы это почувствовать. Когда любимая женщина, узнав об очередной "командировке", начинает втихомолку вздыхать, прятать за улыбкой печаль и самолично, не доверяя слугам, складывать в походный сундучок его запасные рубашки, это говорит красноречивее всяких слов. Конечно, Исабель никогда не станет его упрекать. Не то воспитание, не тот характер. Однако вот этот мягкий молчаливый протест ранил душу сильнее, чем скандал с ругательствами и разбитой посудой. Временами Влад начинал чувствовать себя последней свиньей. И все же… Жизнь здесь не сахар. Если он полностью посвятит себя семье - несбыточная мечта всех последних лет - им попросту не на что будет жить. Он боевой офицер, капитан. Он обязан ходить в рейды, патрулировать побережье, сопровождать конвои купеческих судов - не ради себя, ради безопасности тех, кого любил в этом мире.