"Нужно немедленно оградить леди Ховард от общения с этой… публичной женщиной, - думал господин посол, когда Джонатан закончил его брить и удалился. - Если я этого не сделаю, моя супруга, чего доброго, подвергнется ее дурному влиянию, и безупречная репутация нашего семейства может пострадать. Но самое страшное в том, что мне приходится общаться с падшей женщиной как с государыней! Какой позор! Какое оскорбление моей чести!"
Сведения Джонатана лишь укрепили уверенность сэра Чарльза в собственной правоте: Сен-Доменгом правит кто угодно, только не "падшая женщина". А это означало одно: следовало как можно скорее выяснить, кто на самом деле здесь распоряжается, и иметь дело уже с ним.
Оливер Хиггинс. Молодой, но отличный служака. Сэр Чарльз давно отчаялся понять, что он собой представляет на самом деле. Однако если герцог Йоркский счел нужным ввести его в штат посольства, следовательно, это необходимо Англии. В конце концов, задача Хиггинса куда сложнее, чем у Джонатана: именно он должен был разобраться во всех тонкостях жизни верхушки Сен-Доменга.
- Рад вас видеть, Хиггинс, - сэр Чарльз знал, что этот человек из мелких разорившихся дворян. Но он был опасен. Умен, пользуется доверием герцога Йоркского. Следует быть осторожным. - Кофе?
- Спасибо, сэр Чарльз, не стоит, - вежливо отказался Хиггинс, но за столик все же присел.
- Времени у нас все меньше, - сэр Чарльз сразу перешел к делу. - Мне нужно имя.
- Я называл вам имя, сэр, - со сдержанным достоинством ответил Хиггинс. - Миссис Эшби.
- Я уже говорил вам, что это невозможно.
- Сэр, ошибка исключена. Я проверил по всем каналам. Нет никаких сомнений в том, что миссис Эшби руководит страной без указаний от посторонних лиц.
- Это невозможно, - с нажимом повторил сэр Чарльз. - Женщина в принципе не способна на это, у нее элементарно не хватит мозгов!
- Но факты, сэр!..
- Факты, Хиггинс, говорят о том, что истинный правитель этого острова слишком умен для вас, если вы не в состоянии его вычислить! - вспылил посол. - Мне нужно его имя, а у вас не более недели на то, чтобы сообщить мне требуемые сведения!
- В таком случае, сэр, - сцепив зубы, процедил Хиггинс, - я готов предоставить требуемые вами сведения прямо сейчас.
- Давно бы так, - кивнул сэр Чарльз, немного остыв. - Говорите.
- При миссис Эшби часто видят некоего француза по имени Этьен Ле Бретон. Насколько мне известно, ранее этот Ле Бретон состоял на службе Франции. Примерно в том же качестве, что и я на службе Англии, - Хиггинс едва удержался от соблазна произнести это с явным сарказмом. - Если вы начнете действовать в этом направлении, думаю, вас ждет немало интересного.
- Почему вы раньше молчали?
- Я не был уверен в своей правоте, сэр Чарльз, - Хиггинс позволил себе едкую усмешку.
- Это вам урок на будущее, Хиггинс, - нахмурился посол.
- Нам обоим, сэр Чарльз. Нам обоим…
- Ну блин… - Галка боялась смеяться в голос, чтобы не разбудить Жано, спавшего в соседней комнате. - Ты уверен, Этьен?
- Абсолютно. - Бретонец хитро усмехался. - Подкинул пару монет вашему конюху - как его там, Гастон, что ли? - научил, кому и что нужно говорить. Он потерся несколько дней по трактирам, а там уже на него вышел слуга сэра Чарльза.
- Ты представляешь, что сейчас думает наш лондонский гость? - мадам генерал тихо кисла от беззвучного смеха.
- Вас так волнует его личное мнение, капитан?
- Ни в малейшей степени, - уже более серьезно ответила Галка. - Главное, чтобы он поступил именно так, как мы задумывали. Но… Всегда остается шанс на непредвиденное.
- Полноте, капитан, - Этьен вообще редко улыбался, но сейчас у него был для этого хороший повод. - Неожиданностей не будет. Англичанин только думает, будто свободен. На деле он, во многом вполне адекватный и умный человек, в интересующем нас аспекте - покорный раб своих заблуждений.
- Это верно, Этьен. Но тот тип, что крутится около сэра Чарльза… Лично мне он показался опасным противником. Вот от него-то и могут проистечь всяческие неприятные неожиданности.
- От меня тоже много чего может проистечь, капитан, - усмешка Этьена стала жесткой. - Будьте уверены, с этим господином мы еще сыграем в весьма интересную игру…
4
"Странная война, - думал дон Хуан, выслушав доклад разведчиков и оставшись наедине со своими мыслями. - Странные испанцы. Почему они, вместо того чтобы одним хорошим ударом раздавить нас в самом начале, пока мы были слабы, позволили втянуть себя в полномасштабную войну?"
Для него, потомка правителей Майяпана, чей род приравняли к грандам Испании еще сто лет назад, получившего вполне европейское образование, поведение испанцев и впрямь казалось странным. Правда, и майя начинали войну тоже не самым традиционным способом - терроризируя дороги около крупных городов. Испанцы долго не думали: начали высылать карательные отряды, которые не столько отлавливали "краснокожих разбойников", сколько занимались уничтожением периферийных индейских поселений… Это была большая ошибка. Уже хотя бы потому, что многие майя, которым на первых порах эта война была нужна как телеге пятое колесо, обозлились и принялись мстить за убитых родичей. "Мои предки приносили жертвы грозному Ицамне, - дон Хуан посмотрел на искусно вырезанное распятие - работа не испанских, а местных мастеров. - Испанцы приносили в жертву и своих, и чужих во имя Христа. Чему Христос вряд ли обрадовался бы, спустись он сейчас на грешную землю. Я принес малую часть своего народа в жертву будущему остальных. Что нисколько не оправдывает меня в глазах Спасителя". И это было чистой правдой: дон Хуан намеренно допустил разорение испанцами нескольких селений, дабы родственники убитых дали клятву мести.
Еще до этой войны немало времени и сил пришлось потратить на уламывание иных знатных майя: мало кто из них желал ссориться с испанцами. Мало кто вообще верил, что пираты пойдут на союз. Чего только не предпринимал дон Хуан, чтобы объединить знатные роды! Уговаривал, подкупал, запугивал. Убеждал, что время прежних вольностей кончилось, и пора наконец объединиться. С этим-то все были согласны, но далеко не все соглашались отдать единоличное лидерство представителю рода Кокомов. Закончилось все на удивление просто: дон Хуан взял в жены девушку из семьи Чель, положив тем самым конец многовековой вражде между двумя древними влиятельными родами. А заодно - заметно усилив свое влияние на майянскую знать. Но теперь, заручившись поддержкой большинства знатных майя, он мог действовать по своему усмотрению.
Пираты не подвели. Прислали оружие и около сотни опытных бойцов, обучавших майя европейской манере ведения войны. И вот тогда-то индейцы решились на первую крупную военную операцию - захват Кампече. Первый блин едва не вышел комом: при штурме города майя понесли большие потери. Правда, подавив сопротивление гарнизона, они устроили оставшимся в живых испанцам кровавую баню, перебив всех мужчин, а женщин с детьми увели вглубь полуострова - в рабство. После чего отдельные отряды отправились к Веракрусу, разбойничать на дорогах. И это заставило вице-короля думать, будто Веракрус - следующий объект нападения. Дальнейшее - исходя из того, что дон Хуан знал о вице-короле (он же архиепископ Мехико) - было несложно предсказать. Результатом чего и стал разгром авангарда испанской армии, посланного разорить индейские земли и освободить Кампече.
Что же дальше?
"Нам слишком многое нужно в себе переменить, чтобы выжить в изменившемся мире, - подумал дон Хуан, становясь на колени перед распятием и крестясь. - Лишь тогда мы окажемся достойны будущего. Укажи путь, Господь мой. Для меня и моего народа".
Распятый Христос, вырезанный местным мастером из красного дерева еще полвека назад, был удивительно похож лицом на индейца. Уж не потому ли испанские попы отказались тогда преклонить перед ним колени?..
Аурелио почесал в затылке. Не гоняя вошек - хотя куда без них, в полевых-то условиях? - а просто так. Острый солдатский нюх чуял запах грядущих неприятностей, а мозги не могли найти выход. Своему нюху он привык доверять. Имел к тому основания: пятнадцать лет на арауканской границе - это вам не пару раз чихнуть. Из солдат, в которые пошел семнадцатилетним сопляком, выбился в командиры роты. Кто на пограничье не слышал о Аурелио Диего Хуане Фуэнтесе? Да не было там таких. Славная фамилия достойного человека…
Чтоб этому кубинскому родичу на муравейнике вдребадан пьяным заснуть! Теперь всякая дрянь первым делом предательством родственника норовит попрекнуть. Сволочи! А еще недавно многие выражали восхищение его мужественной борьбой против подлых французов. Пока он не заявил, гад, что ни в какую не пойдет под руку Мадрида. Ясное дело, королева взбеленилась, да ничего сделать не могла. Не до Кубы ей сейчас. Поговаривают, будто и в самой Испании неспокойно.
Аурелио смачно сплюнул на землю. Ох и пришлось ему тогда пережить разного-всякого. Если бы не боевые друзья, дружно вставшие на его защиту, лакейская шваль из Сантьяго его точно бы вздернула. Нет возможности казнить ослушника - повесим другого Фуэнтеса. И плевать, что тот Фуэнтес ему седьмая вода на киселе. Здесь, в Мексике, штабная сволочь тоже посматривала на него сильно искоса. Того и гляди решат, что без пенькового галстука он выглядит недостаточно хорошо. Будто других проблем нет.
А проблем здесь хватало, и даже более чем. Все колонии превращались в подобие Эскуриала, то есть в помесь кабака с бардаком. Только умственно ущербный мог приказать снять с арауканской границы три четверти войск, прислав на замену роту не нюхавших пороху юнцов и вооруженных негров (вояки из тех и из других, как из Аурелио монах-отшельник). Узнав о масштабе переброски войск, он своим приказом погрузил на корабли и семьи своих солдат. Приплатил капитану, тот и повез. Как же, вернетесь вы после подавления восстания майя на старое место службы! Ослы… Некуда будет возвращаться, арауканы скорее всего уже Сантьяго осаждают. Если не успели взять налетом. Зато солдаты теперь будут слушать его как библейского пророка. Они-то не идиоты, в отличие от начальства. Понимают, что к чему.
Чертовы комары! Воистину проклятое место. И как здесь люди жить могут?
Дышать дымом от костра - невеликое удовольствие, но у человека, прожившего всю жизнь в степи, многочисленность и многообразие кровососов вызывали отчаянье. Куда там привычные вошки! Да и климат здесь не для белого человека.
Странно, что почти все местные офицеры тоже считают разгром авангарда случайностью. Да хоть тысячу раз обзови индейцев дикарями, опасными от этого они быть не перестают. Один только Роберто Гомес, такой же командир роты с пограничья, только северного - ровесник, кстати - сразу понял его. Родственная душа, тоже семьи солдат с собой притащил. Пусть и летали все последние годы в него не тяжелые копья арауканов, а легкие стрелы апачей, понимание того, что индейцы могут быть не только бесправными пеонами, у него есть. Пусть они и кровожадные сволочи, черт бы их всех побрал. А у большей части испанского войска этого понимания нет. И как спасти в таком случае собственную шкуру, если ты не вице-король или главнокомандующий (чья мать, говорят, подозрительно часто бегала на исповедь к некоему епископу)?
Захваченные в маленьком майянском селеньице бабы еще постанывали, но до утра вряд ли доживет хоть одна. Слишком много желающих получить удовольствие. И мальчишки, утащенные в сторону содомитами Толстым Педро и Мигелем, уже не кричат, а хрипят. А до рассвета далеко.
Говорят, у майя есть ружья, стреляющие быстрее, дальше и точнее обычных. Болтают, что даже бездымным порохом. Скорее всего, глупые слухи. Как это, порох - и вдруг бездымный? Не может такого быть! Но в любом случае, лезть в джунгли - самоубийство. А вот как избежать его… Нужно все-таки еще раз посоветоваться с Роберто. Может, в две головы удастся что-нибудь толковое придумать? Подыхать из-за чьей-то тупости очень уж не хочется. А скоро для сообразительного человека с несколькими десятками верных людей, в этих местах могут открыться удивительные возможности. Может, не такие, как у чертова родственничка, но все равно оч-чень сладкие. Однако как же от похода на майя отвертеться?
Домишки майя занимались неохотно, но, занявшись, не столько горели, сколько немилосердно дымили. Ну что ж, зато дикари хорошенько прокоптятся… Надо же - две бабы оказались настолько крепкими, что умудрились дотянуть до рассвета! Вздернули их вместе с остальными, а детишек, по предложению Роберто, развесили, привязав веревки к ногам их матерей. Славная получилась гирлянда. Жалко, из арауканов такую при всем желании не соорудишь. "Повеселились - и будет. Пора уносить ноги. Когда мужики вернутся, они ж весь лес как дырявый мешок вытряхнут, нас разыскивая! - подумал Аурелио, приказав отряду отходить. - А подставляться под майянские стрелы - увольте. Дураков нет".
Дураков в этом сводном отряде и впрямь не было. Что его люди, что люди Роберто - воины с пограничья. Там дураки не заживаются. На юге их очень быстро нанизывают на копья свирепые арауканы, а некоторые северные племена балуются, снимая с их голов кожу вместе с волосами. Все - от него, капитана, до последнего солдата - прекрасно понимали, во что влипли. Вот сейчас они разорили майянское селение. Но рано или поздно - и скорее рано, чем поздно - родственники убитых придут мстить. Стало быть, чем дальше они отсюда окажутся, тем лучше. А помирают пусть дураки, вообразившие, будто им море по колено, а горы по… это самое. Умные выживут. И Аурелио, обмозговав как следует свою идею, пришел к выводу: стоит рискнуть.
Идея была проста и изящна. Какой, скажите на милость, смысл гнаться за призрачным богатством, если при этом гарантированно огребешь стрелу в глаз или пулю в спину? Лучше потерять в деньгах, но выжить. Потому Аурелио и Роберто напросятся в патрулирование границ с майянскими землями. Чтоб, дескать, поберечь Мексику от набегов дикарей. Пусть другие дохнут в этом Богом забытом лесу, где каждая царапина, если не уследить, тут же начинает гноиться. Умные люди лучше поберегутся. Зато потом… О, потом откроются такие перспективы, что даже дух захватывает!
- … Это ты верно говоришь, приятель, - кивнул Роберто, когда на вечернем привале - они уже вышли из леса, но до Пасо дель Торо, где квартировали семьи их солдат (дырища хуже не придумаешь), оставалось еще миль двадцать. И преодолевать эти мили лучше не в темноте. - Головы на плечах желательно бы сохранить, они нам пригодятся. Тут ты верно рассчитал: мы патрулируем границу, на которую этим майя начхать, и сохраняем свои шкуры. Но толку-то, если война рано или поздно закончится? На старые места службы мы точно не вернемся: твои арауканы и мои апачи о том наверняка уже позаботились. А дальше-то что? Оставят нас на веки вечные патрулировать никому не нужную границу с майя?
- Не все так просто, дружище, - Аурелио, достав из кармана глиняную трубку, набил ее гибралтарским табачком. Передал кисет Роберто - пусть тоже подымит в свое удовольствие. - Ты давно получал новости из Старого Света?
- Да уж с год тому.
- О! А я три месяца назад, перед самым отбытием сюда, письмишко от родни из Валенсии получил. Весело там сейчас. До слез.
- С чего это? - нахмурился Роберто.
- А с того, что проклятые ладроны вкупе с французиками так похозяйничали на море, что корабли теперь более-менее спокойно могут ходить в Испанию разве только из Буэнос-Айреса. Смекаешь, что это означает? А идиотская попытка вывезти серебро из Веракруса? Ладроны нашему архиепископу теперь спасибо должны говорить за такой подарочек. Зато в Мадриде наделали долгов, а отдавать сейчас нечем. Войскам с осени не плачено, а наш брат голодать не любит, сам знаешь.
- Это-то я понимаю. - Роберто прикурил от горящей веточки из костра. - Только мы тут при чем?
- При том, что при таких делах тут тоже будет очень весело, - заговорщически подмигнул ему Аурелио. - Королеве скоро станет не до Мексики, а здешние гранды, глядишь, начнут ворчать. И поговаривать: а не послать ли нам Эскуриал куда подальше? Таких тут немало наберется, вот увидишь. Они обязательно схватятся с грандами, которые начнут цепляться за королевину юбку, в дело вмешаются индейцы… А что? Поглядят на майя - а те войну выиграют, вот посмотришь - и сами себе подумают: мол, чем мы хуже? И вот тогда настанет час таких, как мы.
- Ты предлагаешь…
- Именно. Оглядеться, прикинуть, у кого больше шансов победить, и тихонечко приняться за обреченных. Чтоб все шито-крыто, чтоб ни одна душа не знала, чьих рук это дело. Женимся потом на богатых вдовушках и обеспечим себя по гроб жизни. Заодно и наших парней отблагодарим за верную службу теплыми местечками… Чем плохо, а?..
Отдохнуть на квартирах им не удалось: только сутки как вернулись из этого рейда, сразу приказали идти патрулировать побережье. А там болото на болоте. Пока дошли, прокляли все на свете, и в первую голову - тупое начальство. Лошадей, видите ли, они поберечь решили, велели идти пешим ходом. Ага, по болотам. Да чтоб они сами тут перетопли, сволочи!
Их отряду еще крупно повезло: через болото шла вполне надежная тропа, ведшая прямиком к испанскому рыбачьему поселению. Но и то - пока дошли, кровососы чуть не выпили у них всю кровь без остатка. Проклятые места… И чего Испания цепляется за этот чертов полуостров? Москиты да индейцы. Индейцы да москиты. Дьявольская влажная жара и трехдневная лихорадка, вернее туземных стрел выводящая из строя даже самых крепких мужиков. К черту бы послать все это, но сеньоры уже обрыдались: где наши денежки, где наши товары? Сказал бы, где, да больно неприлично выйдет. И вообще, лучше помалкивать: донесет кто - головы потом точно не сносить. Сразу и кубинского родственничка припомнят, и желание патрулировать границу вывернут наизнанку, представят как трусость.
Будь оно все проклято…
Любое испанское селение можно было услышать издалека - по собачьему лаю. Индейцы собак не любили и в таких количествах, как испанцы, не держали. Потому Аурелио и насторожился. Ибо ничего не услышал. Вообще. Сделал знак шедшим позади парням. Те мгновенно взвели курки на ружьях.
- Проверить, - едва слышно отдал приказ Аурелио.
Двое - Антонио и Мигель, самые опытные разведчики отряда - буквально растворились в тени деревьев. Аурелио ждал либо сигнала, либо возвращения дозорных с докладом. Ждал, втайне надеясь, что его самого уже подводят нервы, и что в селении все в порядке. Просто собаки объелись рыбной требухи и дружно позасыпали.
Свист. Один короткий, два длинных. Сигнал "Все ко мне". Значит, ничего не в порядке…