Конан-пират тоже терпел кораблекрушения у далеких забытых островов. Но везде есть люди, которым надо помочь, и враги, которых надо победить...
Дэррил Уайл
Остров забытых богов
Ураган родился в стылых фьордах Асгарда и медленно начал свой путь на юг, еще не зная, что он - ураган. По дороге он презрительно сыпал на изнеженных южан мелким дождиком и потешался, сбивая людей с ног порывами холодного ветра. И только вырвавшись на простор Великого Западного океана, ураган осознал свою силу - дикую, необузданную - и ударил с лихим свистом в спокойно дышащую сине-зеленую грудь моря. И море откликнулось на дерзкий вызов.
Поверхность океана встала на дыбы. Огромные водяные валы яростно рванулись в небо. Ветер безумно хохотал и гнал волны, как пастух стадо, в неведомую даль, за потемневший горизонт.
Природа в исступлении рвала себя в клочья. Даже равнодушное ко всему земному солнце не решалось выглянуть из-за низких, иссиня-черных туч: в полдень было почти так же темно, как и в полночь. Мрак отступал только при вспышках молний, чтобы тут же снова сгуститься и рассмеяться громовым раскатом.
И какое дело ветру и взбеленившемуся морю до жалкой щепки, затерявшейся в этой стихии? Еще три дня назад это был трехмачтовый корабль-красавец, со стремительными и смелыми обводами корпуса, высокой кормой и лучшей в мире командой на борту.
Сейчас судно беспомощно металось на обезумевших волнах, то высоко взлетая на гигантских гребнях, срываясь с них и зависая между небом и морем, то проваливаясь в кажущуюся бездонной пропасть, исчезая под черной водой.
Капитаном корабля был Конан из Киммерии. Жителям западной Стигии, Аргоса и Зингары он был известен как Амра-Лев - дерзкий, удачливый и беспощадный пират. Стоя на мостике у штурвала, крепко привязанный веревкой к обломку бизань-мачты, Конан отплевывался от постоянно попадавшей в глотку воды и орал. Вообще-то он пел, и рев капитана порой перекрывал неистовый рев бури. Конан не сошел с ума, как кое-кто из его товарищей. Он пел мрачную и дикую песню, которую поют киммерийцы, идущие на смерть.
Варвар прощался с жизнью и готовился к встрече с суровым Кромом - богом всех киммерийцев. Судно, лишенное мачт, с поврежденным рулем и течью в трюме было обречено. Оставалось только гадать о том, когда корабль пойдет ко дну - через час или два, если боги продлят его агонию. Помощник капитана даже бился об заклад, что их изувеченная посудина продержится на плаву до утра. Пари принять не успели - помощника смыло за борт.
Конан вел небольшую флотилию из пяти боевых кораблей к побережью Шема, когда на них обрушился шторм. Бешеный ветер шутя разметал суда, предоставив каждому из них самому выбираться из круговерти.
Три дня "Вестрела" - так назывался корабль Конана - трепал ураган. Три дня он несся куда-то на запад, где не было и не могло быть никакой земли. Если что-то и утешало, так это то, что они погибнут в местах, где до них не бывал никто из людей.
И все-таки… Все-таки надежда, слабый призрак надежды еще теплился в сердцах измученных моряков. С каким-то остервенением люди боролись со стихией, делая обычную в таких случаях, - но казавшуюся сейчас бессмысленной - работу, откачивая воду из давшего течь трюма. Каждый спрашивал себя: "Зачем?" - и усмехался, не находя ответа. Но, возможно, какой-нибудь остров, маленький клочок земли… Пусть даже это будет голая скала!
Надежда не оправдалась. Стихия, будто возмущенная тем, что искалеченное судно все еще живет, взревела с удесятеренной яростью. Корабль развернуло бортом к волне, и огромная масса воды обрушилась на "Вестрел".
Дубовые доски разлетелись в щепки. Море хлынуло внутрь корабля, и отчаянный крик, вырвавшийся из полусотни надорванных глоток, на мгновение пронзил мрачную и суровую симфонию бури.
Веревка лопнула, словно гнилая нить, - рывок едва не сломал Конану позвоночник. Волна подхватила Конана, и море равнодушно приняло капитана в свои объятия. Киммериец вынырнул на поверхность, глотая воздух широко раскрытым ртом, но лишь для того, чтобы увидеть накатывающуюся на него черную водяную гору, которая через миг поглотила его.
Ахайну разбудил бойкий перестук топоров. Проснувшись, девушка некоторое время еще нежилась под легким покрывалом, потом проворно соскользнула с низкой лежанки на плотно утрамбованный земляной пол хижины.
Потянувшись всем своим тонким и гибким телом, Ахайна, как была, обнаженной, вошла в общую комнату.
Ее отец Тепаначель - вождь племени и глава рода холков - уже сидел, скрестив ноги, на тростниковой циновке перед глиняной миской с вареной рыбой.
- Долго спишь, дочка, - укоризненно произнес он, с напускной суровостью взглянув на девушку.
Но укоризна звучала только в голосе: взгляд отца был полон нежности. С тех пор как умерла его жена, отец всю любовь отдавал дочери. Ахайна, как это было в обычае у холков, опустилась перед отцом на колени и коснулась лбом его руки. Совершив положенный ритуал, она со счастливым смехом обвила руками шею старого вождя.
- Утренний свет, отец!
- Утренний свет, Ахайна! - Улыбнувшись, Тепаначель погладил ее по длинным шелковистым волосам и легонько отстранил от себя любимицу. - Поспеши, а то все сам съем, тебе не останется.
Ахайна выскочила во двор и на миг застыла, ослепленная солнцем.
- Утренний свет, Ахайна! - приветствовала ее суетящаяся у глиняной печи толстуха Тона, бездетная вдова, живущая в доме Тепаначеля с незапамятных для Ахайны времен. - Сегодня ночью опять земля дрожала.
- Я крепко спала, Тона, и ничего не слышала, - улыбнулась Ахайна. - Да и не такая это причина, чтобы вскакивать посреди ночи.
Землетрясения на острове Рада-Рами были явлением обычным. К ним привыкли - как к морю, реке, джунглям, покрывающим почти весь остров, как к столбу дыма над священной горой Кантомари.
- Ах, что-то неймется в последнее время подземным духам, - покачала головой Тона. - Не было бы худа! Помню, когда я еще волосы не закалывала, так тряхнуло, что все дома в деревне развалились…
Ахайна не слушала Тону. Наскоро умывшись в ручье, который протекал за домом, она побежала к Отцу Предков.
Идти было недалеко. Дом вождя стоял почти в самом центре поселка, а Отец Предков - огромная, высеченная из красного камня голова - на площади, напротив дома Тепаначеля.
Войдя под сень семи пальм, окружавших каменное изваяние, Ахайна опустилась на колени и привычно, не задумываясь, скороговоркой выпалила утреннюю молитву.
Только после этого она вернулась в дом и оделась. Короткая юбка из тонкого холста, тростниковые сандалии, бусы из ракушек и браслеты из тусклого желтого металла. Все? Ах, еще заколка из панциря черепахи - Ахайна никак не могла к ней привыкнуть, но обычай требовал, чтобы девушка, перешагнувшая рубеж семнадцатилетия, закалывала волосы в знак готовности стать невестой.
Но Ахайна об этом не думала. На нее заглядывались многие парни - конечно, все как на подбор лучшие охотники и рыбаки: рохлям нечего и мечтать жениться на дочери вождя. Ахайна это знала, но в своем простодушии всех поклонников воспринимала лишь как друзей. И никого - как будущего мужа.
Старый Тепаначель не торопил дочь с выбором. Успеется, пусть порезвится еще.
Ахайна ела точно птичка: проглотила кусочек рыбы, запила соком гуавы - уже и сыта.
- Куда собралась, дочка? - спросил Тепаначель, видя, что Ахайна собирается уходить.
- Пойду взгляну, кто меня разбудил, - смеясь, ответила она. - С утра так стучали…
- Я распорядился укрепить частокол вокруг поселка, - объяснил отец. - Уже несколько раз наши охотники видели поблизости Красных.
- Неужели ты думаешь?..
- Нет. У нас договор, освященный взаимными клятвами. Никто не может напасть первым, не вызвав при этом гнева богов. Но осторожность не помешает. Красные не раз нарушали свое слово в прошлом, и мы не должны им доверять.
Ахайна шла по деревне, отвечая на приветствия селян. Подойдя к высокой - в три человеческих роста - двойной ограде из цельных пальмовых стволов, она остановилась, наблюдая за работой мужчин. Впрочем, их дело близилось к концу. Уже были отложены в сторону обсидиановые топоры и деревянные молоты; сейчас мужчины укладывали камни и песок между двумя рядами частокола. Работа шла споро: оставалось засыпать только одно место - как раз возле ворот.
Внимание Ахайны привлек великан, легко, будто перышко, поднявший огромный валун и, казалось, без видимого усилия перебросивший его через ограду. Впрочем, силач, похоже, перестарался. Сидевшие наверху частокола мужчины разразились громким смехом. Как выяснилось, вместо того, чтобы упасть в щель между рядами бревен, камень перелетел частокол и приземлился чуть ли не на голову проходившего мимо человека.
- Непомнящий! - закричала Ахайна.
Великан, смущенно почесывая в затылке, обернулся. Увидев девушку, он широко заулыбался и направился к ней.
- Утренний свет, Ахайна! - Он говорил низким голосом, смешно коверкая слова.
- Утренний свет и тебе! - улыбнулась девушка, пока гигант склонялся, чтобы прикоснуться лбом к ее руке. - Как тебе спалось? Тона мне сказала, что сегодня ночью сильно дрожала земля.
Непомнящий слушал ее, напряженно наморщив лоб, стараясь не упустить ни звука - он еще плохо владел языком холков.
- Я… спал хорошо, - медленно подбирая слова, ответил он. - Земля дрожала… да. Я перестал спать.
- Проснулся, - поправила Ахайна.
- Проснулся, да, - кивнул Непомнящий. - А ты… проснулась?
- Нет. Я спала очень крепко.
Непомнящий не знал, что еще сказать, только вновь широко улыбнулся и развел руками. Он не был холком, не был он и Красным. Непомнящий вообще не был жителем Рада-Рами. Несколько недель назад море выбросило на песчаный берег недалеко от поселка нагого человека огромного роста, черноволосого, с белой кожей и голубыми, будто небо, глазами… Впрочем, цвет глаз выяснился не сразу, а только через несколько дней - когда они открылись. Эти дни человек провел в беспамятстве. Он метался в горячке, с его губ срывались слова на непонятном языке. Наконец он успокоился и крепко заснул.
Островитяне, глядя на чужака, только диву давались. Могучее тело, перевитое канатами огромных мускулов, само по себе могло вызвать восхищение женщин и почтительное уважение мужчин, к тому же у него росли волосы на лице и на груди. Ничего подобного холки раньше не видели и даже не слышали о таком чуде.
Вождь Тепаначель только покачал головой, взглянув на незнакомца.
- Откуда принесло тебя Великое море? - прошептал он про себя. - Если там, откуда ты родом, все такие… - Тепаначель задумался, вновь покачав головой.
Очнувшись, незнакомец открыл глаза - и как раз в тот момент, когда в хижину, где поместили больного, забежала Ахайна - узнать о его здоровье. Девушка встретилась взглядом с беспомощно лежавшим великаном - и обмерла, будто увидела в светло-синих глазах нечто такое, чему не было названия на языке холков.
Гигант быстро поправлялся. Коренья и травы, отваром которых поила больного Тейра-целительница, помогли могучему организму победить смерть. Великан ел за троих и поглощал неимоверное количество браги. Ахайна пыталась поговорить с ним, сначала прибегнув к старому, как мир, способу - жестам. Очень скоро она стала учить неизвестного языку холков. И тут выяснилось еще одно - гигант ничегошеньки не помнил из своей прошлой жизни, даже имени, не говоря уж о тех местах, откуда он приплыл.
Девушка была страшно разочарована, да и остальные жители поселка тоже. Жизнь на Рада-Рами была тихой и размеренной, и появление удивительного гиганта не давало поселянам покоя. А теперь вот не сбылась ее мечта послушать разные истории.
Очень скоро Непомнящий - так прозвали чужеземца - стал говорить простые фразы на языке холков. Он быстро учился - не только говорить, но и ходить. Огромный сильный мужчина поначалу был беспомощнее ребенка. При ходьбе его шатало, ноги заплетались. Он хотел идти вправо - его вело влево, он садился мимо лежанки и часто, протягивая руку к миске с едой, промахивался. И тогда он ругался - непонятно, но страшно. Ахайна, слыша резкие фразы, невольно ежилась, хотя совершенно не понимала, о чем идет речь. Но постепенно Непомнящий преодолел свой недуг. Походка его стала твердой, хотя до сих пор оставалась чуть медлительной, и предметы он брал уверенно, по крайней мере, брагу мимо рта не проносил. Случались, конечно, и досадные промахи - как вот сейчас с камнем. Но Тейра уверяла, что все это скоро пройдет без следа.
Вскоре Непомнящий стал принимать участие в повседневных работах. Началось все с того, что четверо охотников, поймав на побережье гигантскую морскую черепаху, положили ее на два копья и, надрываясь, потащили в поселок. Ценная добыча! Черепаха была не меньше трех локтей в ширину, а в длину почти в рост взрослого человека. Непомнящий, гуляя по берегу, увидел измученных, но гордых охотников, понаблюдал за их усилиями, затем подошел и знаками показал, что хочет помочь. Охотники с радостью согласились. Они опустили свою ношу на песок, а когда распрямились, чтобы перевести дух, Непомнящий решительно отстранил их и присел возле черепахи.
Гигант развел руки и, ухватившись за края панциря - кстати сказать, очень скользкого, - рывком поднял огромную тушу над головой. Встал и пошел.
Так они и появились в поселке: впереди - Непомнящий со слабо шевелящейся черепахой на воздетых к небу руках, а за ним - четверка растерянных охотников, право же не самых слабых в племени.
С тех пор он не сидел сложа руки. Непомнящий оказался очень деятельным и неуемным человеком. Кипучая натура не позволяла ему долго находиться в бездействии. Вскапывать поле, чинить дом или, как сегодня, частокол, долбить лодку - ему было все равно. Но Ахайне почему-то казалось, что Непомнящий занимается всем этим лишь потому, что не может занять себя чем-то другим - тем, что он делал до своего появления на Рада-Рами. Часто она видела выражение мрачной неудовлетворенности на его лице. Иногда он застывал на месте, с отрешенным видом смотря то прямо перед собой, то на свои руки, сгибая и разгибая пальцы. Он как будто пытался что-то вспомнить - и не мог.
Ахайну Непомнящий всегда встречал с восторгом, а языку учился с какой-то необъяснимой жадностью. Порой Ахайне казалось, что в устремленных на нее голубых глазах было не только дружеское расположение, а что-то еще, откровенно говоря, пугающее, заставляющее отводить взгляд. И в то же время это "что-то" завораживало. Обычно она чувствовала себя как бы его старшей сестрой, да и он часто вел себя как большой ребенок.
Но иногда ребенок исчезал, и тогда перед Ахайной стоял могучий и гордый мужчина с неукротимым огнем в глазах. Было в нем что-то звериное - не от вепря или ягуара, самых опасных животных на острове, а от неведомых зверей, живущих, должно быть, на далекой родине Непомнящего - огромных, сильных и страшных хищников. Но Ахайна гнала от себя эти мысли.
- Пойдем учиться? Работа почти закончена.
- Нет, - с сожалением покачал головой Непомнящий. - Я идти на охоту.
- На охоту?
- Да, - кивнул он. - Мы идти охотиться на оленей. Талакель, Хапитап и я.
Девушка разочарованно вздохнула. Почему-то ее глубоко уязвили слова Непомнящего. Променять ее на… Она тут же упрекнула себя - все правильно. Мужчина, если он не калека и не глубокий старик, должен быть охотником.
- Удачи тебе. - Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то печальной. - Тогда до завтра.
- Да. До завтра, - кивнул Непомнящий. - Я принесу тебе печень оленя.
Он улыбнулся и пошел прочь - большой, добродушный человек, которому предстояло научиться убивать. Пока еще только зверей.
* * *
Шло время. Непомнящий и думать забыл о своем недуге: теперь он двигался легко и свободно, а на охоте - настолько стремительно и с такой ловкостью, что изумлялись даже опытнейшие охотники. Охоту он полюбил страстно, и копье его не знало промаха. Обычно он охотился вместе с двумя-тремя товарищами, но в последнее время все чаще уходил в джунгли один, иногда пропадая в лесу и горах по несколько дней.
Несмотря на это, Ахайна виделась с Непомнящим, пожалуй, даже чаще, чем раньше, вернее, дольше. Каждая их встреча теперь растягивалась чуть ли не на целый день. Были забыты обычные игры со сверстниками, и старая Тона недовольно ворчала, в одиночку выполняя всю домашнюю работу. Тепаначель хмурился, но пока молчал. А что он мог сказать? Холки давно перестали считать Непомнящего чужаком. Он с легкостью изъяснялся на их языке, правда, с довольно сильным акцентом. Им восхищались как лучшим охотником в поселке. Он построил себе хижину на окраине селения, но вовсе не чурался компаний и мог выпить больше, чем все его товарищи, вместе взятые. Только борода да телосложение выдавали в нем чужеземца.
Но однажды он заслужил всеобщее уважение. Вместе с группой мужчин и женщин Непомнящий отправился в лес расчищать поле под новые огороды. Мужчины валили деревья, корчевали пни, а женщины, многие были с детьми, собирали камни и жгли костры. Работа была в разгаре, когда из леса неожиданно выскочил огромный ягуар. Опрокидывая растерявшихся людей, пятнистое чудовище гигантскими прыжками устремилось к стайке оставленных без присмотра ребятишек. Непомнящий первым пришел в себя. Он бросился к зверю и схватил ягуара за заднюю лапу. Свирепая кошка и вывернуться не успела, чтоб полоснуть его когтями, как полетела обратно в джунгли, ударилась о пальму, упала и больше не двигалась. В тот день в поселке устроили праздник, было выпито море браги, и под конец лишь Непомнящий твердо стоял на ногах.
Как-то под вечер Ахайна нашла Непомнящего сидящим возле Отца Предков, к которому она пришла испросить благословения на ночь. Вид знакомой фигуры рядом с гигантской каменной головой озадачил девушку.
Никогда раньше Непомнящий подолгу не задерживался возле идола. Он вообще был равнодушен к вере островитян, и холки признавали за ним это право.
Вокруг никого не было. В поселке ложились спать рано, и большинство жителей уже посетили Отца Предков и разошлись по своим домам.
Нагая, как в свой первый день рождения, девушка почему-то замедлила шаг. Босые ноги ступали совершенно бесшумно, но стоящий спиной белокожий гигант резко обернулся, когда Ахайна не дошла до него добрый десяток шагов.
- Свет звезд, Ахайна!
- Свет звезд, Непомнящий, - в некотором замешательстве откликнулась девушка, вдруг заметив, что ее друг в набедренной повязке, за которую заткнут обсидиановый нож. Ахайна указала на нее пальцем: - О, Непомнящий, прости, наверное, ты не знал, я тебе не рассказывала, но к Отцу Предков нужно приходить обнаженным. Это грех - прятать свое тело перед взором того, кто видит душу человека.
- Я не думаю, что клочок ткани помешает ему рассмотреть, что у меня в душе! - рассмеялся Непомнящий, но, увидев, как нахмурилась девушка, успокаивающе поднял руку.
- Не сердись, Ахайна! - В мгновение ока он скинул свою одежду. - Я вовсе не хотел обидеть Отца Предков! Ты ведь действительно ничего не рассказывала мне о нем.
Успокоившись, девушка приблизилась к Непомнящему. Тот глядел на нее сверкающими глазами. О, эти глаза!..
- А кто твой Отец Предков? - преодолевая непонятное ей самой смущение, спросила она.