Вокруг стояло еще несколько изваяний такого же отталкивающего вида. Одно из них напоминало осьминога с угрожающе растопыренными щупальцами, другое - рыбу-луну, которая почему-то обзавелась собачьими лапами и ушами. Осматривая их, Конан ощутил странный зуд, как будто у него под кожей забегали целые полчища муравьев. Маленх, едва ступив на площадь, побледнел и начал продвигаться мелкими шажками, что-то бормоча и непрерывно чертя в воздухе охранные знаки, принятые у народов, живущих гораздо южнее Шадизара. Но, отметив это про себя, Конан прогнал тревожную мысль прочь. В конце концов, каждый волен молиться тем богам, каким считает нужным. Гораздо больше его занимала сейчас другая мысль: причиной всему, что произошло здесь, было вовсе не землетрясение. Смутная догадка окончательно превратилась в непоколебимую уверенность. Если бы он пожелал приподнять завесу над тайной подземного города, то разгадку следовало бы искать именно здесь. Но у благородного варвара не было никакого желания забивать себе голову проделками давно умерших магов. Они с Маленхом явились сюда не за этим, а задерживаться дольше чем нужно ему совершенно не хотелось.
- Чародеи, Эрлик их раздери! - недовольно проворчал киммериец - так я и думал. Вечно все испакостят, как дорвутся до власти.
И, погрозив мощным кулаком человеку-рыбе, он оглянулся в поисках дворца. Маленх, побледнев еще больше и не переставая что-то бормотать, крепко держась за висевший у него на шее кожаный мешочек, последовал за ним.
Как и положено, дворец находился на центральной площади, только состояние, в котором он пребывал, иначе, как жалким назвать было просто невозможно. Часть фасада со стрельчатыми окнами и ажурными арками казалось, готова была рухнуть от малейшего ветерка. Несколько пролетов лестницы из сверкающего белого камня с серебряными прожилками устремлялись в никуда. От окончательного падения их удерживала только громадная, опасно накренившаяся колонна. От центральной части здания осталась лишь часть первого этажа, чудом сохранившаяся благодаря выступу в стене пещеры.
- Надеюсь, фиолетовый трон находится там, - так же недовольно буркнул Конан, разглядывая остатки дворца. - Если перебирать всю эту каменоломню, мы можем задержаться здесь не меньше чем на неделю.
Маленх с восхищением покосился на мощную фигуру Конана, не возразив ему ни единым словом. Судя по всему, он не испытывал даже тени сомнения в том, что при желании его спутник способен и не на такое.
Приблизившись к полуразрушенному зданию, путешественники сперва обошли вокруг, внимательно осматривая его. Мысль о том, что, преодолев все трудности пути и проникнув в подземный город, они могут погибнуть так же нелепо как мыши в ловушке, не прельщала ни того ни другого. Чтобы окончательно удостовериться в прочности стены, Конан уперся в нее спиной и сделал усилие, как будто собирался сдвинуть ее с места. К счастью, ни один из камней даже не шелохнулся; все они прочно лежали там, где и были все это время.
Здесь царил полумрак, так как все окна были намертво завалены остатками верхних этажей, и Конану пришлось снова извлечь из дорожного мешка обломок светящегося камня из пещеры. Зал; куда они попали, с трудом пробравшись между остатками колоннады из драгоценного бледно-зеленого камня, напомнил Конану заднюю комнату в жилище одного из скупщиков краденого. Там точно так же в беспорядке громоздились предметы мебели, картины и прочие вещи, которыми аристократы так любят украшать свои дома. Пахло древней слежавшейся пылью и затхлостью, которая неизбежно появляется в любом помещении, если там долгое время не открывать окна.
Столик с мозаичной крышкой и хлипкими ножками в виде змей, резная деревянная рама, изображающая множество крохотных птичек, усевшихся на виноградной лозе и клюющих ягоды… Конан уже решил поискать трон или его остатки в следующих уцелевших помещениях, как вдруг заметил кусок резной спинки, торчащий из кучи полусгнивших ковров. Он даже разглядел несколько фигурок, лишь отдаленно напоминающих человеческие. Варвар без особого труда перелез через остатки упавшей стены, отпихнул в сторону разбитую статую, от которой остался лишь торс и рука, держащая музыкальный инструмент, похожий на изогнутую флейту. Как и следовало ожидать, ковры, на которых еще можно было разглядеть сцены сражения людей с гигантскими ящерицами, обратились в пыль при первом же прикосновении.
Взору его предстало деревянное кресло с высокой спинкой, покрытой тончайшей резьбой и подлокотниками в виде двух дремлющих тритонов.
Без сомнения перед ними было то, ради чего они отправились в это путешествие и преодолели все трудности пути. Фиолетовый трон чудом уцелел при катастрофе, разрушившей город, но время не оставило на нем никаких отпечатков, как будто он не валялся Кром знает сколько времени под землей в развалинах дворца. Ни одна из самых мелких деталей резной картины не была отломана, трон даже нигде не был поцарапан, а его древесина сливового цвета источала нежный запах, похожий на аромат цветущего луга в южной Аквилонии.
Рассмотрев свою находку и поудивлявшись ее скромным размерам, Конан взвалил трон себе на плечо и вслед за Маленхом направился к выходу. Но тут острый слух варвара во много раз более чуткий, чем у дикого зверя, уловил еле слышные звуки, раздававшиеся где-то наверху. Что-то шуршало, потрескивало, что-то тяжелое балансировало на ненадежной опоре… Инстинкты, не раз выручавшие Конана, не подвели и теперь. Не раздумывая, он схватил иранистанца за шиворот, легко перебросил себе на свободное плечо и в несколько прыжков достиг другого конца зала. Б следующее же мгновение кусок стены одного из верхний этажей соскользнул вниз, с грохотом ударился о пол пещеры, намертво закупорив дверной проем.
Отпустив полузадушенного Маленха, Конан невозмутимо направился в другую сторону, где в полумраке виднелся проход, ведущий во внутренние помещения. Должен существовать и другой выход из дворца, а по дороге можно случайно найти что-нибудь ценное. В самом деле, не успев сделать и десяти шагов, он наткнулся на целую россыпь легких цилиндриков. Конан поднял один из них; ну, конечно, свитки из дворцовой библиотеки. За некоторые из них могут дать больше чем за целый мешок, набитый золотом и драгоценными камнями. Не слушая причитаний своего спутника, которому казалось, что потолок вот-вот обрушится прямо на него, варвар набрал свитков, сколько смог найти и плотно набил ими дорожный мешок. Вот и добыча, теперь не стыдно будет возвращаться.
Выйдя из дворца, они по молчаливому соглашению нашли другую дорогу из пещеры. Магия, которой во дворце совсем не чувствовалось, казалось, скопилась вокруг странных и безобразных скульптур на площади подобно незримому облаку. Ни один ни другой из путешественников не испытывал желания проникнуть в загадку подземного города и, тем более, бороться с поселившимся там неведомым злом. Единственным их желанием было оказаться со своей находкой как можно дальше отсюда и желательно не под землей.
* * *
Обратная дорога оказалась намного тяжелее. Сначала они попытались найти путь через горы, чтобы не спускаться под землю, где фиолетовый трон легко мог бы пострадать от сырости или его могли случайно ударить о стенку пещеры. Но, проплутав несколько дней по горам, путешественники были вынуждены возвращаться той же дорогой. В одном из домов мертвого города они отыскали несколько более-менее сохранившихся шкур, в которые старательно завернули драгоценную находку.
Еще день они провели в подземном зале, ожидая, когда вода в озере уйдет и они смогут выбраться наружу. Ничего подобного варвар не видел за свою богатую приключениями жизнь. Из дыры под самым потолком пещеры стекал небольшой водопад, который заканчивался крохотным озерцом в каменной чаше. Вода бурлила и пенилась как в ведьмином котле, оставаясь при этом совершенно холодной. Но самым удивительным было даже не это. В подземном озере прыгали, поднимались на поверхность и снова опускались на самое дно настоящие жемчужины. При свете факела они сверкали и переливались самыми нежными оттенками. Подземный жемчуг, такой редкости просто цены нет! Конан отловил около десятка самых крупных жемчужин и спрятал в поясной сумке, удивляясь, отчего Маленх не хочет поступить так же. Это же целое состояние, надо быть настоящим безумцем, чтобы по доброй воле отказаться от такого богатства. Но причину отказа Конан понял когда, выбравшись из пещеры, решил полюбоваться своим сокровищем при солнечном свете. Жемчуга не было, на ладони лежало десять невзрачных серых камушков. Потеряв голову от ярости, он набросился на Маленха, обвиняя в подмене, но тот с неожиданным проворством удрал, забравшись на самую вершину высокого дерева, которое непонятно как выросло из трещины в скале. Оказавшись в относительной безопасности, иранистанец, принялся втолковывать разъяренному варвару, что подземный жемчуг не может жить вне пещеры, а, оказавшись на поверхности, быстро превращается в обычную гальку. Оставив попытки выдернуть дерево с корнем, Конан взглянул на камушки еще раз. Увидев среди них один, особенно запомнившийся ему, в виде немного вытянутого сердечка, он наконец поверил и с проклятьями выбросил бывшие жемчужины в озеро, вода в котором уже плескалась так же высоко как в тот день, когда они впервые пришли сюда.
Еще несколько дней занял путь до гостиницы, где путешественники рассчитывали получить назад своих лошадей, свежих и отдохнувших. Каждый раз, останавливаясь на отдых, Конан и Малеях разглядывали свою находку. Фиолетовый трон был сделан очень искусными мастерами и каждой из вырезанных фигур можно было различить самые мелкие детали - каждую чешуйку на хвосте, шерстинку, фигурную пряжку на одежде. Но больше всего восхищали их обоих подлокотники, сделанные в виде двух тритонов. Казалось, эти существа дремлют, полузакрыв глаза тяжелыми веками, при этом не упуская из вида ничего происходящего вокруг.
Несмотря на усталость и скудное питанание, которое теперь ограничивалось случайной охотничьей добычей, на душе у обоих было * легко и радостно. Цель путешествия достигнута, самые большие трудности позади. Оставшуюся часть пути они проделают верхом; больше не придется тащиться пешком и нести на спине находку, которая несмотря на бесспорную ценность, имела довольно изрядный вес.
* * *
Гостиница, которую они заметили издалека, после тяжелого пути понравилась им еще больше. Стекла в ее окнах казалось, сверкали еще более приветливо, а красные шестиугольники, которыми была выложена дорога, так и манили скорее ступить на них. Впереди их ждала ванна с горячей водой, вкусный обед вместо надоевшей дорожной пищи и мягкие чистые постели. В мечтах Конана присутствовала еще и хозяйка, которая за это время, разумеется, поняла, как нужно поступать, когда мужчина вроде него обращает на нее свое благосклонное внимание.
И в самом деле, не успели они приблизиться, как дверь гостиницы отворилась и на пороге возникла хозяйка. Теперь Конан мог разглядеть ее лицо: светло-серые глаза, которые казались почти лишенными окраски, смуглая, скорее желтоватая кожа. Красавицей ее вряд ли можно назвать, но для того, кто много дней не видел ни одной женщины… Она, казалось, совсем не удивилась возвращению путешественников:
- Что угодно благородным господам? Я только что приготовила кроликов на вертеле.
- Вот ими и поужинаем, а сейчас нам нужно отдохнуть с дороги… И пусть нагреют побольше воды.
- Будет исполнено. Я покажу вам ваши комнаты.
Поднимаясь по лестнице вслед за женщиной, Конан любовался ее стройной фигурой и как мог, расхваливал гостиницу и особенно очаровательную хозяйку, которой удается все содержать в таком образцовом порядке. В то же время интуиция призывала его обратить внимание на некоторые вещи. Почему улыбка этой женщины показалась ему какой-то неправильной, не такой как нужно? Ну, разумеется: когда человек улыбается искренно, от души, вокруг глаз собираются крохотные морщинки, на щеках появляются ямочки. А тут совершенно неподвижное лицо, на котором шевелятся только губы. И какие еще кролики здесь в горах; они провели здесь уже немало времени и не встретили ни одного. Но варвар отмахнулся от всех подозрений: подумаешь, улыбка; он проведет с этой женщиной одну-две ночи и вряд ли когда-нибудь еще ее увидит. А кроликами она пускай называет хоть тушеных ящериц, лишь бы они были приготовлены как следует, он не собирается привередничать. В самом деле, какой опасности можно ожидать в этом милом охотничьем домике?
Комнаты, куда поселили путешественников, оказались в разных концах коридора и были отделены друг от друга тремя пустующими помещениями. Странный выбор; разве не удобнее было бы поместить их в двух соседних комнатах? Хотя, с другой стороны, они уже долго не разлучались ни днем, ни ночью, а впереди еще длинный путь, когда физиономия Маленха будет круглые сутки маячить у него перед глазами. Так приятно иногда побыть одному… то есть, не совсем одному.
В комнате, которую отвели Конану, была большая кровать, покрытая мягким расшитым одеялом, полосатый коврик на полу и даже букет из невзрачных желтых цветочков в глиняном кувшинчике на столе. Столько дней он мечтал оказаться здесь, но, стоило остаться одному, как подозрения вспыхнули в его душе с новой силой. Нужно пойти и проведать лошадей; он собирался это сделать, но женщина заморочила ему голову рассказами про кроликов на вертеле с приправами из трав, которые растут только в этих местах.
Та же самая интуиция подсказала Конану, что лучше всего будет покинуть комнату так, чтобы не заметил никто из обитателей гостиницы. С трудом протиснувшись з маленькое окошко, варвар бесшумно спрыгнул вниз. Мягко приземлившись с грацией снежного леопарда, обитающего в горах Северной Киммерии, Конан огляделся вокруг.
Почему-то теперь гостиница не выглядела такой красивой и уютной. Вместо зеленой краски он увидел доски, посеревшие от дождей, вместо сверкающих стекол окна были частично затянуты бычьим пузырем, а частично и вовсе заколочены. Ни цветов на подоконниках, ни запаха жареного мяса, который еще недавно так приятно щекотал ему ноздри.
Охваченный недобрым предчувствием, Конан бросился на задний двор, где стояла конюшня. Так и есть: хозяйственные постройки были неряшливо сколочены из самого разнообразного материала и, очевидно, очень давно не использовались. Крыша конюшни наполовину провалилась вовнутрь, а настежь открытая дверь хлопала под ветром, еле держась на одной петле. Как вихрь ворвавшись в конюшню, Конан остановился, пораженный ужасным зрелищем. Вместо его жеребца и лошадки Маленха посреди пыльного замусоренного помещения виднелись две кучки аккуратно обглоданных костей и знакомая упряжь. Конан почувствовал, как бешеная ярость заполняет все его существо. Он выхватил меч и сделал несколько тяжелых шагов к выходу, полный решимости воздать должное нечисти, жертвой которой пали невинные животные. Но не успел он выйти во двор, как столкнулся с хозяйкой гостиницы, которая стояла напротив дверей, загораживая ему вход.
- Ты знаеш-ш-шь - произнесла она, и в голосе ее не было ничего человеческого. - Ты догадался. Ты умреш-ш-шь.
Черты ее исказились в злобной гримасе, а потом начали стремительно изменяться. Уменьшились и спрятались под узким нависающим лбом глаза, рот, полный мелких острых зубов, разъехался в разные стороны.
Женская фигура тоже меняла свои пропорции: руки удлинялись, пока не начали доставать почти до земли, выгнулась дугой спина, на которой выросли жесткие кожаные крылья. Отвратительное существо, представляющее собой нечто среднее между обезьяной и летучей мышью, злобно ухмылялось прямо в лицо Конану, а потом прыгнуло прямо на него, вытянув передние конечности с острыми когтями, не уступающими по размеру стилетам - излюбленному оружию придворных аристократов Кофа.
Конан лишь отступил на шаг, выставив перед собой меч, и страшное существо, не видящее ничего кроме своей предполагаемой жертвы, со всего размаха налетело прямо на сверкающее лезвие. Пытаясь дотянуться до киммерийца своими страшными лапами, то, что еще недавно было симпатичной женщиной, двинулось, было, вперед, не обращая внимания на клинок, который на ширину ладони торчал из спины между бешено машущих крыльев. Но, не успело ужасное создание продвинуться и на полшага, как его уродливые задние лапы подкосились, сверкающие злобой глаза заволокла пленка и оно медленно завалилось набок. Убедившись, что тварь окончательно мертва, Конан устремился в гостиницу выручать Маленха, который, должно быть, еще не знал о нависшей над ними смертельной опасности.