- Я к Людоеду, - сказал Николай и, прихватив оружие, выбрался через шлюз.
Крест уже направлялся к дозорному. Васнецов стал догонять его.
- Чего стоите, э? Я же рука махаю! - крикнул дозорный с акцентом. Это был вооруженный снайперской винтовкой человек с черной бородой, растущей прямо от скул и скрывающей половину лица.
- Тебя как звать-то? - спросил подошедший Крест.
- Меня? Турпал. Турпо, короче, - ответил, прищурившись, человек.
- Нохча? - Теперь прищурился Людоед.
Дозорный поднял одну бровь.
- Ну. И что? У тебя проблемы с нохчами?
- Я просто спросил, - ухмыльнулся Крест. - Я Илья. Это Коля. - Он кивнул в сторону Васнецова и протянул Турпо руку. - Ну здорово, богатырь.
- Чего? - нахмурился человек, машинально ответив рукопожатием.
- Ну, Турпал - это же богатырь, по-вашему.
- А-а-а-а… Точно… - Он кивнул. - Пошли, короче. Тут, короче, недалеко.
- Что с Драконом вашим случилось? Чего он убежал?
- Китаец? Короче, беда у него. Дочка умерла, короче, - вздохнул Турпал.
- Эх, - сконфуженно выдохнул Людоед. - Беда…
- Беда. - Чеченец кивнул. - Ну, айда, да?
* * *
Обитель этой общины находилась в подвале длинного жилого дома, который весь давно обрушился. Лишь в некоторых местах было несколько уцелевших помещений первого этажа. На пересечении Надеждинской и широкой Технической улицы, где на перекрестке навечно застыл трамвай, это здание стыковалось с еще одним длинным жилым домом, образуя букву Г. У обложенного самодельными дотами из мешков и обломков зданий входа в подвал стояло несколько вооруженных человек. Один из них был очень похож на Варяга. Наверное, потому он немного задержал взгляд на вышедшем из лунохода Яхонтове. Разве что постарше чуть, и волос у него был темнее, а борода почти седая.
- Вот, короче, Егор, это которые Дракон спасали.
Турпо показал на них и протянул свою винтовку и подсумок с боеприпасами одному из стоящих рядом с Егором людей.
- Вахту сдал, короче, - пробормотал он ему и спустился в подвал, из которого доносился женский и мужской плач. Родители оплакивали скончавшуюся дочь.
- Значит, вы убили несколько чернушников и взорвали их транспортер? - нахмурился Егор.
- Есть такое дело, - кивнул Варяг. - А что? Что-то не так?
- Накликали вы беду на всех. Они же взбесятся.
- Значит, надо было дать им растерзать вашего товарища? - усмехнулся Людоед.
- Я этого не сказал, - вздохнул он. - За Дракона спасибо, конечно. Только что нам теперь делать? Обычно чернушники в обитаемые районы не суются. Ловят людей на заготовках и охотах. Но сейчас такое дело. Вчера кто-то патруль их обстрелял. Теперь вы. Шаткое затишье нарушено. Война начнется.
- А она кончалась? - усмехнулся Сквернослов. - Может, пора разобраться с этими утырками? Или вы вечно думаете отсиживаться в своих норах и чувствовать, как вам ссыкотно от этих черновиков?
Егор медленно поднял руку с обрезом двустволки и наставил оружие на Вячеслава.
- Не надо так, сынок, - спокойно произнес он.
- Опусти оружие, земляк. - Людоед встал между ним и Сквернословом. - У нас общий враг. И мы можем нарушить баланс сил в этом городе не в пользу черновиков.
Тот задумчиво уставился на Илью. Затем наконец произнес:
- Ладно. Я Егор Демидов. Старшина этой общины. Давайте спрячем ваш вездеход и потолкуем обстоятельно.
Николай все это время стоял в стороне. Все последнее время он чувствовал себя совершенно отрешенно. И понимал отчего. В голове его пульсировала одна мысль. В этом городе есть метро. Да, оно в большей степени обрушилось, насколько они знали. Но оно есть. И эта мысль не давала ему покоя. Словно какой-то странный, иррациональный инстинкт звал его снова в подземелье.
8
ИНСТИНКТ
Местный быт напоминал подземелья Надеждинска. Но если там община ютилась в подвалах многих домов, соединенных сетью крытых траншей, то тут все население занимало только подвалы двух примыкающих друг к другу зданий. Был в этом подвале оборудован и гараж, в котором стоял пожарный "Урал", насос которого иногда использовали для прогона нагретой в котле воды парового отопления или для душевых кабин. Рядом с машиной, давно лишенной колес, оказалось достаточно места, чтобы поставить луноход.
Демидов пригласил гостей за стол, который, правда, пустовал. Он достал лишь бутылку самогона и несколько давно остывших картофелин в мундире.
- Эх, - вздохнул он. - Бедные дети. Рождаются мало. А если рождаются, то больные или уже мертвые.
Егор залпом осушил налитую железную кружку и проглотил картофелину. Затем подвинул бутыль и миску с закуской гостям.
- Если хотите… - прокряхтел он. - Чем богаты…
- Спасибо, - кивнул Варяг. - Но давай о деле.
В этот момент в небольшое помещение, где они расположились в свете трех горящих лучин, вошел Турпал и, усевшись за стол, налил себе самогону.
Крест повернул голову в его сторону.
- А разве Аллах не запрещает алкоголь? - спросил он.
- Слушай, ты кто, имам, что ли? Нет, он меня учить будет! Я замерз в дозоре, понял?! - И, выпив залпом, поморщился и пробормотал: - Мы все давно Аллаха прогневали, потому и живем так. Жалко китайца, короче…
- Вы чего от черновиков-то хотите? - спросил Егор.
- Они машины наши украли и топливо к ним, - ответил Варяг.
- Ну и что? У вас вон тарантас хороший какой. Вам мало этого? Прям как у рейдеров. - Демидов ухмыльнулся.
- Ты видел рейдеров? - осторожно спросил Людоед.
- Нет. Рассказывали следопыты. Они там вроде обитают, в горах где-то. Так… Байки всякие ходят… А чтоб сунуться на черновиков, это вы забудьте. Их много. У них оружие и техника.
- Ну а есть у вас в городе сильные группировки, которые с ними враждуют? - задал вопрос Варяг.
- Да есть. Всякие. Только они не такие сильные, как сами черновики. И между собой тоже не ладят. И не думайте, что вам кто-то из-за пары тракторов будет помогать и людей своих в бою насмерть класть.
- Разве только в тракторах этих дело? - поморщился Крест. - Неужели никто не хочет избавиться от ига черновиков? Те же коммунисты, монархисты или муслимиат?
Турпал, услышав последнее слово, пробормотал какое-то ругательство на родном языке.
- Ты чего? - Людоед уставился на него.
- Бараны они! Они меня выгнать сделали!
- За что это?
- Эй, там, короче, много татарин, дагестанец, ингуш, башкир и азербайджанец! А нохча им не понравился! Азер говорит, ты не настоящий правоверный! Говорит, короче, вы волку поклоняетесь, а Кораном прикрывались, чтоб сауды денег давали на газават. Я говорю, ты баран, оу! Дагестанец говорит, мой бабка жил Кизляр. Я говорю, и что? Я при чем? Я ходил твой Кизляр? Мне одиннадцать лет было, когда Шамиль Кизляр ходил. Никто в мой тейп не был там с оружием в руках. Я говорю, что ты хочешь, короче? Он говорит, уйди! У ингуша одного на плече татуха, понял. Баба голая, короче. Я говорю, ты какой правоверный, если у тебя татуировка? Это харам! Коран запрещает не только баба, даже бабочка рисовать. Я говорю, Аллах запрещает живых существ рисовать. Он смеется, короче, и говорит, что она уже мертвый, не живой. Аллах простит. Я говорю, ты баран, оу. Татарин говорит, из-за тебя, короче, мы не сможем с русским договариваться. Типа, короче, русские не будут с ними договариваться, если в муслимиат есть чеченец. Я ушел. А оказывается, русский может принять нохча к себе. И я тут, короче. А они говорили, русский не будет с ними говорить из-за чеченца. Бараны они! А русские, Егор, вон, приняли. Аллах велик!
- Велик, успокойся, - пробормотал Демидов.
- Брат, сколько время? - Турпал сразу остыл и словно забыл об этом разговоре.
Егор достал из-за пазухи карманные часы на цепочке и, открыв крышку, кивнул.
- Пора.
- О. Спасибо. - Чеченец встал из-за стола и пошел к двери. - Я у себя, короче, - сказал он и вышел.
- Пошел молиться? - спросил Варяг.
- Да, - ответил Демидов. - Он пять раз за день это делает.
- Странный он какой-то.
- Да нет. Просто напряжен вечно. Ну и характер такой. Он постоянно чувствует себя чужаком и думает, что его недолюбливают. Понять его можно. Хотя у нас это не так. У нас все равно, кто какой нации. Главное - человеком будь.
- А как он к вам попал?
- Он один долго жил. Потом однажды на него собаки дикие напали. Рвать начали. А наш дозор его отбил у собак. У меня тут против столбняка были лекарства. Просроченные, правда, но помогли. Оклемался. С тех пор с нами.
Егор снова налил себе самогону. Варяг пристально смотрел на то, как он делает залп своей кружкой и следом отправляет картофелину.
- Не волнуйтесь, - крякнул он, поняв этот взгляд. - Мне ведро надо, чтоб захмелеть. А уж на таком холоде и подавно.
В помещение вошла женщина. Одета она была в старое пальто и валенки. На плечах шерстяная шаль. Ее лицо было совершенно заплаканным и опухшим. Посмотрев на гостей, она вдруг упала на колени и, хлопая ладонями по полу, стала плакать и причитать.
- Спасибо вам! Спасибо вам! Если бы не вы, я бы и мужа сегодня потеряла! Спасибо вам! - рыдала она.
Людоед вскочил с табуретки и принялся аккуратно поднимать ее.
- Послушайте, не надо так, успокойтесь, - настойчиво говорил он.
Демидов также помогал ей подняться на ноги.
В помещение ворвался Фэн. Он схватил жену и крепко прижал к себе, успокаивая.
- Сулпан, родня, зачем ты так, - шептал он, гладя ее по голове.
- Доченька моя! - рыдала женщина, стуча кулаками по плечам супруга и мотая головой.
Вслед за Драконом вошли еще несколько женщин. Они осторожно взяли Сулпан под руки и увели. Китаец обессилено опустился на пустующую табуретку и тяжело вздохнул. Молчание затянулось. Все понимали, какое горе постигло этого человека, но говорить что-либо было сейчас неловко, а слова утешения и сочувствия ничего не способны были сделать.
- Сколько ей было лет? - Первым тишину нарушил, как ни странно, молчаливый обычно Николай.
- Пять годиков всего, - едва сдерживая слезы, ответил китаец.
- А чем болела?
Фэн молчал, медленно качая головой, затем наконец произнес:
- Да там… Столько всего… Я и названий-то всех не знаю. И никто не знает. Разве может сейчас родиться здоровый ребенок?
Васнецов пристально взглянул на него и задал очередной вопрос:
- Тогда зачем вы ее родили?
- Ты что мелешь? - прошипел Сквернослов.
Китаец растерянно посмотрел на Николая.
- То есть как это? Как это - зачем? А зачем жить тогда? А продолжение рода?..
- Вы, зная, что нормальные дети не могут родиться, все равно пошли на это? - Васнецов стал говорить громче. - Вы породили новую жизнь, обрекая ее на страдания, и теперь, когда случилось неизбежное в этой ситуации, оплакиваете ее?
Егор наклонился через стол и тихо спросил у Варяга:
- У него с головой все нормально?
- Вообще-то нет, - пробормотал Яхонтов, вперив в Васнецова недобрый взгляд. - Николай. Ты что несешь?
- Я говорю об ответственности! - огрызнулся Николай. - О чем думают люди?
- Погоди, но… - Фэн был совершенно обескуражен такой постановкой вопроса. - Погоди… Но… Но зачем жить тогда? Зачем мы все живем? Так после нас ничего не останется? Придет наш час, и мы умрем и ничего после себя не оставим? Никого после себя не оставим? Люди все вымрут, и все? Что же ты говоришь такое? Да мы… Но мы хотели ребенка. И ведь есть призрачная надежда и пусть крохотный, но шанс, что ребенок выживет. Что он будет жить. А зачем нам тогда жить в таком случае? Продержаться подольше и умереть? Это наш удел?
- Послушай, Дракон, извини за такой вопрос, конечно, - встрял в разговор Людоед. - У твоей дочери нет пятен на теле? Красных или черных, особенно в шейных областях?
Фэн Сяолун совсем не понимал, чего от него хотят, и растерянно смотрел на гостей.
- Погоди, ты что имеешь в виду? - спросил Егор.
- Чума, - ответил за Людоеда Варяг.
- Чума? - удивился Демидов. - Бывали случаи холеры и тифа. Даже эпидемии. Дизентерия и всякое такое. Но чума… Хотя были вспышки в самом начале. Еще до холодов. Но когда холода настали, и случаи чумы прекратились. С чего вы вдруг спросили?
- Ганину яму знаешь? - взглянул на Егора Крест.
- Знаю, конечно. Там черновики окопались.
- Так вот. Нет там больше черновиков. Там огромные крысы. Носители чумы.
Егор какое-то время смотрел на Илью, вытаращив глаза, затем вскочил и схватил Дракона за руку.
- Пошли.
- Чего? Куда? - пробормотал китаец, вставая.
- Надо осмотреть ее.
- Что?!
- Надо, дружище, пойми! Пойдем!
Они вышли из помещения, оставив четверку путешественников одних.
Людоед, воспользовавшись моментом, схватил Николая за воротник.
- Ты что себе позволяешь, идиот! Забыл уже, как перед Ветром в Вавилоне извинялся?! Забыл про его сына?!
- Разве я не прав? - Васнецов пристально посмотрел в глаза Людоеду. - Разве я не прав?! Зачем плодить страдания и боль?! Зачем?!
- А зачем мы хотим уничтожить ХАРП?! Это надежда и тот самый призрачный шанс! Это борьба жизни против смерти! Это торжество жизни над смертью!
- Но торжествует смерть! - воскликнул Николай.
- Это лишь твое мироощущение! Это только то, что ты хочешь видеть! Ты просто слабак, так признай это! И значит, пусти себе пулю в лоб и успокойся! - рявкнул Крест и оттолкнул от себя Васнецова.
Варяг и Вячеслав ничего к этому не добавили. Они сидели молча, но Николай понимал, что и они осуждают его. Он и сам терзался от того, что сказал, и не знал, где он прав, а где нет. Мысли его ходили хороводом вокруг странного ощущения, что его кто-то или что-то зовет. Он не понимал, кто, что, куда и зачем. Но чувствовал непреодолимую тягу пойти за этим странным зовом. Он так сильно ушел в себя, что даже не заметил, как вернулся Демидов.
- Нет ничего, - мотнул он головой, садясь. - Никаких пятен и других симптомов чумы.
- Что ж. И то хорошо, - вздохнул Людоед. - А про огромных крыс что можешь сказать?
- Были случаи в метро. Крысы очень большие на людей нападали. И в руинах возле эпицентров ядерных взрывов они попадались. Но надо отдать должное черновикам, они прогнали их из города. Последний раз люди с этими тварями месяц назад, или около того, сталкивались.
- А как они их прогнали? - удивился Варяг.
- Да вроде говорят, химикатами какими-то. Они ведь на своей базе химическое оружие делают. Вот есть у нас один, тоже когда-то по подвалам маялся в одиночку, и его черновики выкуривали. Он их склад с провизией грабанул тогда, убив охрану. Они его выследили в одном подвале. Сунулись. Он стрелять начал. Еще двоих положил. Тогда они газ пустили.
- А как он выжил после этого? - спросил Крест.
- Да как, сорвал с себя майку, обоссал ее и на лицо намотал. Так и выжил. Ослеп только, но смог уйти.
Николай снова задавал себе циничный вопрос, зачем им в общине слепой. Какой от него прок? Но нашел в себе силы противопоставить этому простую идею гуманизма, которая, как правильно заметил Людоед, ведет их к уничтожению ХАРПа. Ему очень хотелось понять, что в разуме побуждает с таким рвением обращать свой взор на иррациональность рождения детей, которые, скорее всего, будут больными и долго не протянут, зачем спасать жизнь слепцу… Почему он думал об этом? Почему он не воспринимал это как должное? Как то, что всякий человек должен понимать из соображений человечности? Неужели он действительно все больше перестает быть человеком? Он чувствовал, как двоится его разум в противоречиях, и не в силах был собрать все свои внутренние "я" воедино, став при этом монолитом, каким были Варяг или Людоед, всегда знающие, чего хотят, и всегда имеющие четкую позицию. Хотя, может, они умело казались такими? Васнецов сейчас понимал одно. Он страдает такими противоречиями, когда оказывается среди людей. Когда он был один или среди привычных уже попутчиков, то такого смятения не испытывал. Ни деления внутренних; сущностей, ни разного восприятия окружающего. И снова навязчивая мысль уйти подальше, прямо сейчас, овладела им. Уйти. И тогда он не будет распаляться, взвешивая все за и против и ставя на разные чаши весов циничный рационализм и гуманность и человеколюбие. Странный зов с новой силой стал будоражить его…
- Где база черновиков? - пробормотал он, обращаясь к Егору.
- Да вроде где-то недалеко от Бивеса и Батхеда.
- А что это такое? - спросил Варяг.
Демидов засмеялся.
- Да памятник это. Основателям города. Графу Татищеву и немцу этому… Де Генину, кажется. Давно еще… Задолго до войны их "Бивес и Батхед" прозвали. Среди местных так и повелось называть. Памятник каким-то чудом уцелел, хотя недалеко подрыв был. Ну, вот где-то там они обитают. Вроде на станции метро "Площадь 1905 года". Место удобное. Рядом большой переход подземный. Банк с обширным подвалом. Большой магазин на площади. Тоже с подземельем неплохим. А на той стороне от плотины, где памятник, тоже рядом несколько банков. Вообще банков там очень много было. Даже переулок неподалеку так и называется - Банковский. Но хорошие подвалы только у нескольких. Однако недостатка в убежищах нет. Взять ту же станцию метро. Она вроде не обвалилась. А дальше в ту сторону по проспекту. - Егор махнул куда-то рукой, - штаб округа был. Его начисто снесло вместе с памятником Жукову. Но вроде под землей под этим штабом бункер был. За него настоящая война была между черновиками и офицерским союзом. Но потом этот союз распался. Кто подался к коммунистам, кто - к белым, кто еще к кому.
- А далеко это? - Людоед покрутил кончик уса.
- Штаб или площадь пятого года?
- Ну, площадь эта и плотина с памятником.
- Километров пять в ту сторону.
- Ясно. Подскажешь, с кем нам лучше связаться из других группировок?
- А чего не подсказать, подскажу, - Демидов кивнул. - С меня не убудет. Если вы думаете, что уговорите кого-то воевать, то скажу, что пустое это. Но дело ваше. Есть у белых "катюша".
- Чего? - переспросил Варяг.
- Ну, система залпового огня. Типа "катюши", что в войну фрицев гоняла.
- "Град", что ли? - ухмыльнулся Людоед.
- Ну да, "град". Но проблема в том, что он без боекомплекта. А вот боеприпасы к "граду" этому есть у красных. И они вечно воюют между собой. Одни хотят машину отбить, другие - снаряды. Вот и думайте, к кому вам лучше податься.
- Н-да. Это было бы смешно, если б не было печально, - вздохнул Варяг.
- Вот то-то и оно, - кивнул Демидов.
Людоед задумчиво покачал головой. Затем посмотрел на Васнецова пару секунд и снова обратился к Егору:
- А как черновики к себе вербуют?
- Ты что же, думаешь внедриться к ним и отбить свои машины? - Демидов усмехнулся, мотнув головой. - Забудь. Там крещение кровью.
- Как это?
- Ну, хочешь к ним вступить. Они ставят перед тобой несколько пленных. Желательно из разных группировок. И еще несколько пленных в стороне. Потом дают тебе пистолет, и ты должен расстрелять одних пленных, а других черновики отпускают на все четыре стороны, чтобы те всему городу рассказали, что ты кровь пролил. И тогда обратной дороги нет, понимаешь? Все будут рады расправиться с тобой. Повязан становишься кровью с черновиками.