Не успел варвар войти в небольшой уютный зал с мраморными колоннами и огромным пушистым ковром, закрывавшим почти весь пол, как к нему, по-утиному переваливаясь на коротких ножках, поспешила Муниварэ - пожилая туранка, что была приставлена управлять в этом "женском царстве".
- Мы как раз ждем тебя, мой король, - сладко запела она. - Индирий закупил новых наложниц, и мы хотим, чтобы ты посмотрел на них! -
Старуха состроила умильную гримасу.
- Хм… - Конан с сомнением посмотрел на нее с высоты своего роста. - Новые, говоришь?
Муниварэ быстро закивала головой, словно птица, клюющая зерно. Подняв лицо, она с надеждой смотрела на короля, словно в его согласии была сосредоточена вся ее жизнь - туранка, несомненно, была прекрасно вышколена для службы во дворце.
"Похоже, мои приближенные снова проявляют заботу о рождении аквилонского наследника, - усмехнулся про себя варвар. - Не с этой стороны, так с той подстраиваются - тоже мне, хитроумцы".
- Ну, раз купили, значит надо посмотреть, - махнул он рукой. - Где они?
- В Зеленом зале, - радостно проворковала Муниварэ. - Прошу, мой повелитель, - и она покатилась впереди киммерийца к тяжелым дубовым дверям, ведущим в соседнее помещение.
Зал получил название по пушистым - ноги утопали в них по щиколотку, - изумрудного цвета коврам, которыми были увешаны стены и покрыт пол.
Это был подарок одного из военоначальников Аквилонии прежнему королю. Такие ковры производились только в одном месте, далеко-далеко отсюда: в Афгулистане, местности, примыкающей к Химелийским горам. Только там изготовляли краску ярко-зеленого цвета из какого-то камня. Конану пришлось побывать там, и он видел, как ткут эти ковры, и знал их цену, поэтому, став королем, очень удивился, что их так много во дворце.
- Сюда, мой повелитель, - туранка указала ему на низкое широкое кресло, больше похожее на блюдо, - здесь тебе будет удобно. Эй!
Одновременно с хлопком ее ладоней отворились двери, и в зале появилась группа женщин, шедших попарно. Все они были одеты в одинаковые бледно-желтые юбки и облегающие черные блузы с длинным рукавом и высоким стоячим воротником.
"Демоны меня возьми! - выругался про себя Конан, увидев эту процессию. - Вот куда утекают денежки из королевской казны… Что-то я не припомню, чтобы раньше бабы, что присматривают за моими девушками, были так шикарно одеты! На кой нужна униформа еще и здесь? Непременно дам встряску канцлеру!"
Каждая пара вела под руки обнаженную девушку. Женщины взошли на небольшой подиум у противоположной стены и остановились. Девушек повернули лицом к королю, а сопровождавшие их прислужницы встали сзади.
- Их купили вчера на невольничьем рынке для тебя, мой король, - услышал он медовый голос Муниварэ. - Посмотри, здесь найдутся красавицы на любой вкус.
Толстуха была права. Индирий знал толк в своем деле: каждая из молодых женщин могла удовлетворить претензии самого капризного и утонченного сластолюбца. Киммериец за свои годы видел и любил стольких женщин, что и сосчитать их не смог бы, и, конечно, понимал в них толк. Иногда ему приходило в голову, что он и сам мог вполне быть содержателем какого-нибудь притона или веселого дома.
Вот высокая и дородная девушка из Гандерланда или Гипербореи. Белая кожа, светлые с рыжинкой волосы, серые глаза, тело чуть полноватое, но сильное и. гладкое. Крепкие икры, широкие бедра, покатые плечи. Она переступила с ноги на ногу под взглядом короля, и тяжелые груди с розовыми сосками вздрогнули и качнулись в стороны.
"А эта из Иранистана, - определил варвар, переведя глаза на стоявшую рядом. - Помнится, одна из моих подружек рассказывала, что они умащают тело какими-то снадобьями и сводят таким образом все волосы, поэтому их кожа становится гладкой и розовой, как у ребенка".
Ему потом не раз пришлось убедиться в том, что подруга юности не солгала, но сейчас все его мысли были заняты Белезой, и он без особого интереса посмотрел на следующую девушку.
"А вот эта явно из Кофа. Маленькие ступни, смуглая кожа, небольшой рост, пышное тело, и разрез глаз чуть удлиненный, - взгляд киммерийца поднялся от щиколоток девушки до ее тонких, словно нарисованных, черных бровей. - Ничего не скажешь, постарался Индирий. Наверное, недешево стоило все это удовольствие для короля. А потом Публий удивляется, что куда-то улетучиваются деньги из казны, и хочет ввести этот дурацкий налог на въезд, да еще и на выезд, - пришел ему на память разговор с канцлером. - Хотя, если взглянуть с другой стороны, зачем быть королем, если не тратить хоть что-то и на себя?" - продолжал размышлять Конан, лениво рассматривая девушек.
Некоторые из них смущенно опускали глаза, встречаясь взглядом с королем, другие ничуть не стыдились того, что стоят совершенно нагими перед разглядывавшим их мужчиной, и даже кокетливо поводили плечами и грудью, стараясь обратить на себя внимание. Что ж, все это киммерийцу хорошо знакомо: столько раз он сам стоял голым, как лягушка, по ту сторону барьера на невольничьем рынке, и его самого рассматривали нагло и пристально, и жесткие пальцы не раз щупали его мышцы, и покупатели заставляли открыть рот, чтобы убедиться в крепости зубов раба. Все было. Каков мир, таковы и нравы…
"Благодарение Подателю Жизни, это в прошлом подумал про себя Конан. - Конечно, зарекаться нельзя ни в чем, на все воля ботов…. - произнес он привычные слова и, усмехнувшись, перевел взгляд на девушек. - Будь я неладен, но вот эти две, без сомнения, из какого-нибудь веселого дома. Явно большие мастерицы своего дела! Так и выставляются, словно я посетитель их притона, какой-нибудь моряк или вор. Вот тут Индирий явно дал маху. На кой демон в королевском дворце эти шлюхи? - возмутился он, но тут же гнев варвара улегся. - А кто же, собственно, я сам, как не бывший вор и грабитель? Был и тем, и другим, так что нет смысла слишком уж крутить носом", - усмехнулся король Аквилонии и перевел глаза направо.
Последняя девушка из стоявшей перед ним дюжины красавиц своим обликом заставила его задуматься:
"Откуда такая? Вроде бы заморанка или кофийка по сложению, но ростом высокая и волосы довольно светлые…" - Варвар пристально посмотрел на невольницу.
Девушка вздрогнула под его взглядом и, видимо, неожиданно даже для себя самой, сделала непроизвольное движение, пытаясь прикрыть грудь и низ живота от глаз Конана.
Стоявшие рядом две служанки отреагировали мгновенно: схватив ее за обе руки чуть повыше локтя, они с силой отвели их назад, так что тело девушки выгнулось вперед, как напряженный лук.
Муниварэ, следившая за глазами короля и почувствовавшая его интерес к невольнице, склонилась к уху киммерийца и шепнула:
- Пленница из Кофа. Девственница.
Конан поднял взгляд на ее жирное лицо, на котором чуть были видны щелки глаз. Толстые губы хранительницы королевских наложниц расплылись в подобострастной улыбке.
- А не врешь? - усмехнулся варвар. - Пройти через столько рук и остаться невинной?
- Я свое дело знаю, мой господин, - почтительно ответила Муниварэ, но в голосе ее слышалась обида, явно указывающая на совершенную неуместность вопроса киммерийца. - Дорогой товар. Торговцы специально хранят его для тех, кто может заплатить большую цену. Правда, когда Индирий уже договорился о покупке, пришел еще один человек и предложил за нее даже большую сумму, но продавец не посмел предпочесть его нам, зная, что мы из королевского дворца.
Она сделала знак служанкам, и те подвели девушку ближе к королю. В самом деле, она была чудо как хороша: стройные лодыжки, длинные бедра, чуть выпуклый живот и точеная тонкая шея. Безупречной округлости груди были настолько крепкими и упругими, что даже не вздрогнули, когда служанки заставили девушку нагнуться и поворачивали, чтобы Конан мог рассмотреть все ее тело.
Кожа красавицы была чуть загорелой и как будто светилась изнутри розоватым светом. Несколько удлиненный овал лица с зеленовато-серыми глазами, повлажневшими от стыда и боли, и пышные светлые волосы, остриженные так, что чуть прикрывали ключицы. Обведенные киноварью соски и накрашенные ногти рук и ног заставили киммерийца вспомнить статуэтки, которые он видел как-то в Зингаре, где их изготовляли из крепкого коричневого дерева и потом полировали до блеска, так, что они выглядели, как каменные.
Тем временем служанки, по знакам Муниварэ, вертели девушку, словно куклу, заставляя вставать на колени, ложиться навзничь, закладывали ей руки за голову, поднимали волосы, показывая всю красоту ее тела своему повелителю. Глядя на все это, варвар вдруг почувствовал, что хорошее настроение, пришедшее к нему после разговора с пройдохой Люцием, куда-то улетучилось.
Он махнул рукой и поднялся с кресла.
"Похоже, представление мне уже надоело, наверное, старею, - подумал он с сожалением. - А девушка, действительно, красива, клянусь алебастровыми бедрами Иштар… И чего, собственно, я жду? Пойду-ка, куда и направлялся, - к Белезе!"
- Подготовить к ночи? - деловито осведомилась толстуха, по-своему расценив жест короля.
- Нет, - зевнул Конан. - Как-нибудь в другой раз.
- Пошли вон! - крикнула Муниварэ своим служанкам, и женщины поспешили к дверям. - Никто из них не понравился тебе, повелитель? - склонив голову, сокрушенно спросила хранительница королевских наложниц.
- Отчего же? - усмехнулся варвар, - Вы с Индирием неплохо постарались, девчонки все как на подбор красивые и соблазнительные. Даже парочка шлюх из веселых домов среди них затесалась - для разнообразия, наверное. Так? - он резко взглянул прямо в глаза туранке, отчего толстуха ошарашено захлопала глазами и даже отпрянула в сторону. - Ну, да ладно, я не в обиде, - добродушно хохотнул он, - вижу, не зря ешь свой хлеб. Я же сказал: займусь ими попозже. А сейчас ступай, ты мне надоела.
Муниварэ выкатилась из зала так стремительно, что король от удивления даже покрутил головой:
"Не иначе у нее под юбкой спрятана пара карликов, которая носит эту тушу. Улетела, как сокол", - он уже хотел было плюнуть на роскошный ковер, но удержался и вышел из зала.
Глава вторая
Назавтра Конан проснулся в скверном расположении духа: после того, как он ушел от Белезы и ему удалось заснуть, всю ночь варвару снился Шадизар, прекрасный и порочный Город Негодяев, манящий своими соблазнами, куда он попал совсем еще юным и где ему пришлось испытать множество как приятных, так и опасных приключений.
Киммериец всегда вспоминал о тех временах с особенным чувством, потому что все тогда у него получалось легко и как будто без особых усилий, хотя попадал он, конечно, и в серьезные передряги.
Но сон, как назло, состоял из на редкость отвратительных сцен, как бы вывернутых наизнанку действительных событий: то колченогий прихвостень колдуна топил Конана в зловонной яме, и мучительная неподвижность, сковавшая все члены варвара, не давала ему выбраться наружу, и он погружался глубже и глубже, а ехидная и злобная усмешка врага, казалось, заслонила собой и остаток голубого неба над головой, и край впадины, за который тщетно пытался ухватиться киммериец.
Он просыпайся в холодном поту и пытался отогнать этот кошмар, но едва опускал голову на подушку, мерзкий хромой вновь, как живой, вставал перед глазами, разражаясь отвратительным хохотом.
Потом этот сон улетучился, но на смену ему пришел еще более неприятный: скопище мускулистых карликов-байрагов, отвратительных существ с зеленой кожей, словно у лягушек или ящериц, набросилось на него и рвало и терзало плоть Конана, а он пытался отбиться от них, беспорядочно размахивая руками.
Оскаленные глотки хором шептали: "Отдай сапфир, отдай сапфир!", и оттого, что этих чудовищ было невероятно много, может быть, сотни, или даже тысячи, шепот такого числа глоток сливался в один чудовищный гул, похожий на рев бури, рвущий корабельные снасти, и даже когда варвар проснулся, еще некоторое время этот вой явственно отдавался где-то в глубине его сознания.
- Что со мной происходит? Какие демоны наслали эти сны? - Король с хрустом расправил плечи и соскочил с ложа.
Мутный серенький рассвет занимался за узким стрельчатым окном его опочивальни, и этот осенний полумрак навевал тоску не хуже ночных кошмаров.
- Не иначе, опять какое-нибудь колдовство, прах и пепел! - Киммериец потер лоб и, схватив стоявший рядом с его постелью серебряный кувшин с вином, жадно припал к горлу сосуда.
Опорожнив содержимое, варвар шумно вздохнул и рассмеялся:
- Вот уж точно - старею! Словно девица, испугался страшного сна! Или я уже и не Конан из Киммерии, не король Аквилонии, а уподобился робкой пленнице, проданной вчера на невольничьем рынке? Мало ли что может присниться, бывало и наяву значительно хуже. Вот и сапфир этот вспомнился, а сколько уж лет прошло! Может, зря я отказался вчера от новой наложницы? Эй, Гаримет!!!
Рядом с ложем стоял серебряный колокольчик, но киммериец обычно не утруждал себя протягиванием руки, и его зычный голос был слышен за несколько помещений от королевских покоев. На рев повелителя, на ходу поправляя пояс камзола, влетел сонный дворецкий,
- Неси завтрак! - потребовал Конан. - Дрыхнете тут, как сурки, а король подыхает с голоду!
Гаримет, склонившись в почтительном поклоне, осведомился, что желает его величество на завтрак.
- Все, что есть, Нергал тебя побери! - гаркнул киммериец. - И вина еще, - он перевернул кувшин, - видишь, лоботряс, тут можно и от жажды подохнуть! Да побыстрее!
- Будет исполнено в один момент! - дворецкий, еще раз поклонившись, исчез за дверью, и варвар услышал, как снаружи засуетились и забегали подгоняемые им слуги.
Король отворил дверь в соседнее помещение и оказался в просторной комнате, стены и пол которой были отделаны карпатским мрамором, а посередине стояла большая серебряная ванна, наполненная почти до краев. Киммериец сначала окунул туда руку, а потом с наслаждением погрузился в прохладную воду.
Одним из преимуществ королевской жизни была возможность каждое утро омыть тело этой живительной влагой, куда придворные лекари добавляли бальзамы и настои пахучих трав. Это наслаждение Конану очень редко приходилось испытывать в предыдущей жизни: ведь никому в голову не придет предоставить подобное удовольствие заключенному, в чьей шкуре варвару случалось бывать значительно чаще, чем ему бы этого хотелось, или устроить омовение посреди жгучих песков, где и простой глоток воды уже считался подарком богов.
"Все-таки быть королем не такая уж и плохая штука, - подумал Конан, - гораздо лучше, чем трястись под палящим солнцем на горбе верблюда или, даже вспоминать не хочется, плестись по дороге с оковами на ногах. А ночные кошмары… Ну, примем их так: возможно, вчера я совершил какой-то добрый поступок - припомнить бы только, какой именно… - вот Митра и предупредил меня этими снами. - Варвар с удовольствием провел ладонью по груди, ощутив упругость и крепость своих мышц. - Все нормально,
силы у меня почти что и не убыло, а это главное. Да и девчонка та была совсем неплоха, - опять вспомнил он вчерашний показ новых невольниц, - что это на меня нашло? Наверное, Публий так заморочил мне голову своими дурацкими предложениями. Если будет надоедать, вообще перестану обсуждать с ним дела… - Киммериец плеснул себе горсть воды в лицо, и плохое настроение улетучилось окончательно. Тут же он с некоторым раскаянием подумал, что канцлер, в общем-то, славный человек, давний его соратник, да и к тому же проявил совсем недавно немалое мужество, посмев, один из немногих, усомниться в законности восшествия на престол принца Арпелло. Бедолага брошен был за свой смелый поступок в темницу и ожидал казни, от которой его спасло лишь возвращение Конана. - ладно, не совсем перестану, но уж не чаще, раз в седмицу. - Конан перекинул ногу через край ванны и встал на мраморный пол. - А то до чего же избаловались, бездельники, чуть дело какое, сразу тащатся к королю. За каким демоном мне тогда все эти канцлеры и советники?!"
Варвар подошел к большому зеркалу из кофской бронзы и посмотрел на свое отражение. В чуть желтоватой поверхности отполированного металла его смуглое тело казалось совсем темным, и оттого выпуклые могучие мышцы выделялись особенно четко и выпукло.
Обнаженный гигант, отражавшийся в зеркале и глядевший на киммерийца ясными синими глазами, казался ничуть не старше тридцати, ну, может быть, тридцати трех лет, и то лишь потому, что в черных волосах кое-где проступили серебряные нити, да покрытое старыми, уже затянувшимися шрамами лицо стало более жестким из-за глубоких складок, прорезавших высокий лоб. Во всем остальном это сильное тело, словно вырубленное из цельного куска гранита, могло принадлежать молодому гладиатору, да и вообще, вряд ли нашлось бы в подлунном мире много таких мощных и крепких мужчин. Конан подмигнул своему отражению и отвернулся к скамье, на которой была разложена одежда.
"Что у меня сегодня? - наморщил он лоб, вспоминая расписание церемоний. - Так, встреча с торговцем из Немедии, которого сосватал этот проходимец Люций, затем посол Заморы, потом… - он мгновение постоял, прикидывая, надеть кольчугу под камзол или нет, потом все-таки накинул на тело холодящую кожу металлическую сеть - чем Нергал не шутит? - и напряг память, пытаясь вспомнить остальное расписание на этот день. - Кажется, больше ничего, и это меня вполне устраивает. На охоту, что ли, поехать на пару денечков? - прикинул варвар. - Правда, через несколько дней Самора устраивает в своем поместье турнир, на котором я обещал быть, но это ведь через несколько дней… Ладно, решу потом, время еще есть".
Киммериец, выросший в глухом горном краю, хотя и привык уже к жизни в больших городах и не считал такими уж непереносимыми удобства, что положены королю, но все-таки предпочитал всему этому вольный воздух и простор.
При каждом удобном случае он старался выкроить время от государственных забот и провести день-другой на природе. Барон Самора, о котором вспомнил король, был большим любителем конных скачек и рыцарских турниров, и на его традиционный осенний праздник съезжалась знать чуть ли не со всей Аквилонии.
Конан и сам с радостью поучаствовал бы в рыцарских схватках, но королевское положение не позволяло.
Вспомнив об этом, он крякнул с досады, но даже это не смогло повлиять на его настроение: варвар снова был свеж и стремителен, словно стрела, упруго звенящая в полете.
- Ну что, сыновья крокодила, - загремел в трапезной его бас. - Нашли, наконец, чем попотчевать короля?
Появившийся старший повар склонился в поклоне, плавным жестом указывая на заставленный яствами длинный дубовый стол.
Конан взглянул на него и причмокнул: широкий жест слуги не был пустой данью церемонии здесь действительно было чем наполнить ут-робу даже такого гиганта, как киммериец. Душистые ароматы мяса и пахучих трав приятно щекотали ноздри.
- Вижу, не зря тебе платят такие деньги! - король благосклонно кивнул своему повару и повернулся к дворецкому. - Кто тут сегодня со мной?
Варвар редко осуществлял утреннюю трапезу в одиночестве: обычно кто-то из министров или советников удостаивался чести составить компанию Его Величеству, а король заодно узнавал новости из первых рук, а не только через своего канцлера. Иногда к столу приглашался и кто-нибудь из его друзей еще по той, простой, не королевской жизни.
- Месьоры Паллантид и Брегант, мой король, - сообщил Гаримет, кланяясь.
Присутствие Паллантида, старого друга и соратника Конана, командира Черных Драконов, на утреннем приеме пищи королем было почти обязательным. Но второе имя заставило варвара удивиться.