Снова неясный гул возник в ушах киммерийца, как будто кто-то ворочал внутри его головы чем-то тяжелым, раскалывая мозг. Он, с трудом переставляя ноги, отступил на несколько шагов назад, отодвигаясь от круга трехпалых. На когтях вытянутых лап карликов возникло синеватое сияние, которое поднималось вверх, словно языки пламени, распадалось на части и вновь замыкалось в кольцо, постепенно окружавшее гигантский гриб.
Конан, онемев и словно потеряв способность двигаться, стоял чуть в стороне и наблюдал, как карлики погружались все глубже и глубже в землю. Постепенно его слух вновь стал воспринимать звуки, и он услышал легкое потрескивание, как будто рядом горел костер. Но он не видел ничего, кроме исчезающих под землей карликов и гигантского гриба, который каждое мгновение изменял очертания, оставляя при этом постоянным свой зеленовато-бурый цвет.
"Сейчас монстр закончит с трехпалыми и примется за меня!" - мелькнула мысль в мозгу варвара, но он не мог даже пошевельнуть рукой или ногой.
Однако чудовищный гриб, казалось, даже не заметил Конана и его двойника, так же, как и киммериец, замершего без движения. Монстра интересовали только карлики.
Он сосредоточенно изгонял лакуди с лица земли. Когда от них не осталось ничего, кроме легкого сияния, кольцом окружавшего поляну, шляпка гриба начала заворачиваться внутрь, будто хотела окутать ножку подобием гигантского толстого плаща. Еще несколько мгновений, и вместо гриба перед глазами киммерийца уже был огромный шар, который начал надуваться, словно бычий пузырь. По его поверхности побежали яркие точки, напоминавшие звезды на темном небе, и вдруг сфера лопнула, разлетевшись на тысячи прозрачных осколков. Словно вихрь подхватил Конана и отбросил на несколько шагов назад, швырнув на ствол старого дерева. Удар оказался настолько сильным, что варвар потерял сознание.
Глава пятая
Когда Конан очнулся, то не мог сразу сообразить, что с ним произошло, и долго ли он пролежал на прохладной влажной траве. Он поднял голову. Небо было усыпано яркими звездами, полная луна стояла высоко в небе, оставляя на земле причудливые тени деревьев.
"Уже за полночь, - ощупывая спину и плечи, решил варвар. Шершавый и крепкий ствол карагача, на который его швырнуло, был тверже камня. - Нергал мне в кишки, уже второй раз эти трехпалые… Явно попал в чью-то магическую сеть. Если бы еще знать, чего им всем надо от меня?"- размышлял он, поднимаясь на ноги.
Он огляделся по сторонам. Ничего вокруг не напоминало о случившемся совсем недавно. Киммериец даже опустился на колени и прополз несколько шагов, пытаясь найти хоть какие-то следы, но тщетно: трава была ровной и непримятой, словно тут никогда и не вырастал гигантский гриб.
"Это не могло мне присниться, - решил варвар, - тем более что мой двойник так же исчез, как и тогда. Все почти повторилось, только в тот раз не было гриба. Нет, постой, - перебил он себя, - может, он и был во дворе, а я его просто не видел…"
Он повернулся туда, где вечером горели факелы. Сейчас там было темно, и лишь дом выделялся в лунном свете белизной своих стен.
"Ладно, хрен с ними, с этими монстрами! - Конан поднялся на ноги. - Потом решу, как с ними разобраться. Сейчас надо узнать, все ли в порядке с Испараной и Джунгир-ханом".
Киммериец, мягко ступая, двинулся по направлению к дому, где расположились беглецы из Замбулы. Охраны в саду не было: видимо, решили довериться ставням и крепким запорам. Варвар, не подходя к самому дому, обошел его вокруг и приблизился к въезду в сад. За коваными прутьями ворот он различил мелькнувшую тень и застыл на месте, весь обратившись в слух. Из-за ворот донеслось позвякивание железа, через некоторое время снова мелькнула тень, и варвар увидел двух стражников с алебардами, которые прохаживались у ворот.
"Это уже интересно! - чуть не присвистнул Конан. - Теперь их охраняет шангарская стража. - Он присел на корточки и глубоко задумался. - Что бы это могло значить?"
А подумать было о чем. Если стража Шангары охраняет Джунгир-хана, то, скорее всего, Хафар все рассказал кому-то из местных. Тогда не исключено, что ему, Конану, в этой компании места уже нет.
Киммериец вернулся к зданию и отыскал окно, за которым должна была находиться спальня Испараны. Он не мог ошибиться, потому что днем хорошо запомнил расположение комнат в доме. Так, первое, второе, третье окно - должно быть, здесь. Варвар просунул кинжал в щель между деревянными ставнями и пошевелил лезвием. Крак!
Защелка приподнялась, и он тихонько растворил ставни. Решеток на окнах, к счастью, не было, а рамы никто не закрывал, так как ночь была очень душной.
"Ну что ж, хоть здесь повезло!" Конан-осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, перелез через подоконник и очутился в просторной комнате, убранной без особых изысков: два дивана, сундук, столик с зеркалом и в углу большое ложе, занавешенное прозрачной тканью.
Киммериец прикрыл ставни и немного подождал, давая глазам привыкнуть к полумраку. Лунный свет скупо освещал комнату сквозь щели в ставнях, но варвар видел в темноте не хуже кошки. Мягкими шагами он подошел к ложу и раздвинул полог. Испарана! Она спала совершенно обнаженной, сбросив с себя покрывало. Зрелище, открывшееся Конану, было способно и мертвого поднять из могилы. Женщина лежала на спине, раскинув руки, и киммериец некоторое время просто смотрел на эту необыкновенную красоту, не в силах даже шевельнуться, словно его сковали неведомые силы, точно так же, как совсем недавно магия трехпалых карликов.
Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Испарана пошевелилась и перевернулась на бок, и ее густые вьющиеся волосы черной волной упали на точеную шею. Движением руки она убрала их за спину и вновь ровно задышала в крепком безмятежном сне.
"Однако, - подумал варвар, - такие события вокруг, а она спит, как младенец…"
Не в силах больше бороться со своими желаниями, киммериец сбросил одежду и, как ящерица, легко скользнул на ложе рядом с Испараной.
- Испарана! - прошептал он ей на ухо, обнимая теплое расслабленное тело.
- А-а-а, ах!.. - простонала женщина, еще находясь во власти окутавшего ее сна, но непроизвольно потянувшись всем телом к варвару.
Конан сжал ее в объятиях. Испарана вздрогнула и, проснувшись, дернулась в его руках, пытаясь вырваться.
Глаза ее открылись, и она несколько мгновений, ничего не понимая, глядела на киммерийца. Потом рот женщины открылся, и крик уже был готов сорваться с губ.
- Тихо, - слегка прикрывая ей рот ладонью, прошептал варвар, - это я, Конан. Ты что, опять не узнала меня? - Он нежно, но крепко обнимал ее, так что женщина не могла даже пошевелиться. - Это я, - повторил он, вглядываясь в ее глаза, которые в ночном полумраке казались совсем черными, как угли.
- Конан! - выдохнула Испарана, окончательно пробудившись от сна. - Пусти! - Она попыталась отодвинуться от него. - Какой ты быстрый! Разве мы договаривались об этом? Может быть, я не хочу!
- Даже если и не договаривались, - со смешком отпарировал киммериец, - мы можем это сделать сейчас. А заодно ты успеешь, как следует разобраться, хочешь ты этого или нет.
- Дикое животное! Варвар! - сквозь зубы прошипела женщина, но в голосе, произносившем грубые слова, киммериец уже различил знакомые нотки, которые ясно говорили ему о том, что их желания сейчас совпадают.
- Ты права, я варвар! Дикий и необузданный! Но в свое время, помнится, ты не имела ничего против… - прошептал он, опрокидывая ее на спину и покрывая поцелуями пухлые чувственные губы, ямочку на подбородке и все прекрасное стройное тело молодой женщины.
* * *
За окном уже забрезжил рассвет, а двое все еще были не в силах оторваться друг от друга.
- Конан! - первой опомнилась Испарана. - Уже утро, сейчас все начнут подниматься.
- Еще совсем рано, - возразил киммериец, не выпуская ее из объятий, - у нас уйма времени.
- Нет, пусти!
Она села на постели, поджав под себя ноги, и варвар залюбовался совершенными очертаниями ее стройного пышногрудого тела на фоне пробивающихся сквозь ставни розовых лучей.
- Какая ты женщина, Испарана! - восхищенно шепнул он, поглаживая ее округлые икры и точеную выпуклость бедер.
- Какой ты мужчина, Конан! - усмехнулась она. - Теперь я, пожалуй, уже не могу сказать: "Каким ты будешь мужчиной", ты стал им, варвар! Только ты забыл, что я терпеть не могу, когда ты называешь меня так!
- Но это же было так давно, - улыбнулся киммериец, - теперь ты переменила свое мнение, я уверен.
- Переменила, не переменила, - передразнила его Испарана. - Тебе угрожает смертельная опасность, вот о чем в первую очередь надо думать своей варварской головой! - Она посмотрела на него взглядом, в котором он прочитал нежность и беспокойство. - Надо свою шкуру спасать, а ты разлегся тут, словно хан в своих покоях.
- Что-то вроде этого, - с удовольствием потянулся киммериец, - с тобой, в самом деле, чувствуешь себя уж не меньше чем ханом.
- Ты будешь когда-нибудь серьезным, мальчишка? - всплеснула она руками. - Послушай меня хоть сейчас!
- Но раньше же у нас не было времени, - взяв ее за руку, ответил киммериец.
Ему очень хотелось продолжить занятие, которому они предавались всю ночь, но по лицу Испараны варвар понял, что дело действительно серьезное.
- Говори, - вздохнул он с сожалением.
- Хафар все рассказал о наших замыслах начальнику шангарской стражи Азатбахту, и тот обещал нас охранять и оказывать помощь…
- Ну и славно, - перебил ее варвар, - у вас будет меньше забот. Так в чем же беда?
- А в том, - сверкнула глазами Испарана, - что за это Хафар пообещал выдать им тебя! Вчера вечером он приезжал сюда и был очень раздосадован, что ты так и не появился. Тебя ищут по всему городу!
- В какое время он приезжал? - наморщил лоб варвар. - Я что-то ничего не заметил.
- Когда опустился туман…
- Какой туман? Разве вечером был туман?
- Куда же ты, интересно, смотрел? - удивилась Испарана. - Вчера вечером город накрыл такой туман, что за пять шагов ничего не было видно!
- Хм-м! - протянул варвар, - Наверное, только в ваших кварталах он и был, а я ничего не заметил.
- Ну, ладно, - махнула рукой Испарана, - не в этом дело. Азатбахт клялся Вечноживым Таримом, что не выпустит нас отсюда, пока не поймает тебя!
- Да пусть хоть Эрликом клянется! - усмехнулся варвар. - Так он меня и взял, шангарская блевотина!
- Понимаешь, - Испарана скрестила руки на груди, - у нас нет выхода. Мы должны попасть в Хоарезм, ты же знаешь, там у Джунгир-хана родственник, а так…
- Охвостье Нергала! - выругался киммериец. - Ты что, забыла про меня? Я доберусь туда, только скажи, к кому мне обратиться. Потом и вас вытащу. Не впервой такие дела проворачивать, - не удержался он, чтобы немного не похвалиться.
- Надо подумать.
Испарана встала и сделала несколько шагов к окну, потом вернулась обратно. Варвар, не отрываясь, глядел на нее, потому что женщина так ничего и не накинула на себя и точеные линии ее тела, словно высеченные рукой божественного мастера, были несказанно прекрасны.
- Какая ты…
- Одевайся! - приняла, наконец, решение Испарана. - Пока раннее утро, постарайся незаметно выбраться из города. Помнишь, где мы встретились вчера?
- Обижаешь, - фыркнул киммериец, - я еще не старик, и с памятью у меня хорошо.
- Да, не старик, - улыбнулась Испарана, набрасывая на себя легкий халат, - это я знаю. Даже совсем не старик… Так вот, - продолжила она, - мои всадники остановились в селении чуть подальше на север от этого места. Доберешься туда, они дадут тебе коня, и поезжай в Хоарезм, к великому визирю тамошнего сатрапа. Его имя Мусаиб. Расскажи ему все, что знаешь. Он должен помочь.
- Ну и ну, - присвистнул киммериец. - Большой человек… А если он не поверит мне?
- Поверит. - Испарана подошла к столику и из стоящего там ларца вытащила какой-то предмет. - Вот. - Она протянула киммерийцу белый платок, на котором был вышит ханский вензель. - Покажешь ему это.
- Жди! - Конан мгновенно облачился в свои одежды, подтянул пояс с мечом и кинжалом. - Дня через три-четыре вернусь либо пришлю гонца. Только не говори ничего Хафару. Если он продал меня, то и вас продаст, клянусь Кромом! Такой уж у вас в Замбуле народишко!
Он крепко прижал к себе Испарану и тихо, как привидение, выскользнул в окно.
Часть третья
ПУТЕШЕСТВИЕ В ХОАРЕЗМ
Глава первая
Конь, осторожно выбирая, куда ступить, медленно спускался вниз по каменной осыпи. Конан держался за повод, направляя коня по узкой, еле заметной тропе, петлявшей по склону горы. Чтобы сократить путь и не встречаться с дозорами, он решил перебраться через перевал по пешей дороге. Теперь киммериец уже жалел об этом. Конь шел с таким трудом, что вряд ли, несмотря на все мучения, удастся выиграть хоть какое-то время. Скорее, наоборот. Варвар приложил ладонь к глазам, глядя вниз на расстилавшуюся под ним долину. Так и есть! Две арбы, которые тащили небольшие, но сильные и упрямые мулы, уже показались из-за поворота и, наверное, достигнут моста через бурную реку, с шумом прыгающую по каменным порогам, даже быстрее, чем он. А ведь когда Конан выехал из горного селения, они были лишь чуть-чуть, шагов на триста, впереди него.
Расставшись с Испараной, он благополучно перелез через городскую стену и, не привлекая ничьего внимания, бегом направился в селение, в котором стоял отряд туранских всадников Джунгир-хана. Командир дал ему крепкого коня, немного пищи в дорогу, и варвар, не мешкая, направился в сторону Хоарезма. Можно было добраться до цели по ровной широкой дороге, которая шла от Шангары по берегу моря Вилайет, но киммериец выбрал путь через горы.
Когда он, наконец, спустился с перевала, то у самого моста нагнал две арбы, которые видел с высоты. На передней сидел мужчина средних лет в коричневом кафтане поверх неопределенного цвета рубахи, а второй арбой правила женщина. Конан не мог определить ее возраст, поскольку она была одета в длинную белую накидку с наполовину закрывавшим лицо капюшоном.
- Эй! Поберегись! - Варвар направил коня чуть левее, чтобы обогнать маленький караван.
Возница попридержал повозку, и киммериец, кивнув ему в знак приветствия, направил коня по дороге, спускавшейся вдоль порожистой речки. Далеко впереди горы разбегались в стороны, долина становилась шире, и река разливалась большой заводью, похожей на ровное и спокойное озеро.
Однако еще дальше чуткое ухо варвара уловило шум большого водопада. Растительность, которая в этом месте состояла из невысоких кустарников, дальше, у самого разлива, уступала место тенистым деревьям и лужайкам с зеленой травой. Полянка с густыми высокими смоквами и чинарами выделялась ярким изумрудным пятном среди желтоватой скудной поросли горных склонов.
"Вот и хорошо, - решил варвар, - здесь сделаю привал. - Напою коня, да и самому пора чего-нибудь сжевать".
Последние несколько сотен шагов дорога сужалась, как бы создавая путникам последнее препятствие перед отдыхом в ровной долине. Конан взглянул вниз, под обрыв. Река шумела и пенилась белой гривой, словно тоже спешила попасть в прохладную заводь, предвкушая долгожданный покой. Выбравшись в долину, варвар нашел небольшую лужайку у самой воды и спешился. Он снял с коня упряжь и поклажу, и животное сразу же зашло в воду.
Погрузившись в нее чуть ли не по брюхо, оно принялось утолять жажду, поводя головой и фыркая от удовольствия.
Киммериец смыл с лица пот и дорожную пыль, а потом присел в тени раскидистого дерева, прислонясь спиной к шершавому прохладному стволу.
"Может быть, остановиться здесь на ночлег? - размышлял он, развязывая дорожную сумку, которую ему дал командир туранцев. - Вечер уже близко. Или проехать еще немного?"
Конан не знал этой дороги и решил, что, пока он поит коня и перекусывает сам, подъедут две арбы. У тех людей он сможет расспросить, каков путь впереди.
"Что там сунул мне этот сын пустыни? - Варвар вытащил узелок, в котором лежал его обед. - Хм! Не пожадничал, туранская задница!"- удивился он.
И, правда, в белую тряпицу были завернуты несколько изрядных кусков холодной баранины, пара лепешек и мешочек с урюком. К этому была добавлена большая бутылка темно-зеленого офирского стекла. Конан вытащил зубами пробку и понюхал ее содержимое. Вино!
"Неплохо, клянусь Кромом!" Он завернул в лепешку кусок мяса и принялся жадно жевать: он не ел уже больше суток.
Покончив с трапезой, киммериец, прихлебывая вино, наслаждался безмятежным отдыхом, поглядывая на склонившиеся к воде ветви деревьев, зеленую траву, бродившего по мелководью коня. После столь бурно проведенных нескольких дней этот краткий привал казался ему островком покоя. Вдруг до его слуха донеслись какие-то крики.
Варвар приподнялся, поглядел в сторону дороги и увидел, что мужчина, упираясь в каменистую тропу, старается удержать на обрыве накренившуюся арбу, а женщина, видимо выпавшая из нее, скользит по склону прямо в горный поток.
"Наверное, мул оступился на узкой тропе!" Киммериец вскочил на ноги, соображая, как помочь беде.
Поток уже нес женщину к заводи. Бедняжка отчаянно барахталась, пытаясь удержаться на поверхности, ее руки и голова то показывались, то исчезали в пенистых волнах.