Ну, теперь и самому пора.
Ноги убрать с педалей, поставить на подножки кресла. Спину держать прямо, иначе двадцатикратная перегрузка сломает позвоночный столб, словно спичку. Захлопнуть откинутый перед этим щиток светофильтров. Руки рефлекторно обхватывают красные держки стреляющего устройства катапульты, большие пальцы отжимают тугие клавиши предохранителей - рывок!
За сотые, и даже тысячные доли секунды до того, как сработает стреляющее устройство катапульты, выполняется целый ряд процессов, гарантирующих безопасное покидание самолета и спасение летчика. Во–первых, специальные заряды подрывают все секретные приборы и системы, так сказать, "с гарантией". Во–вторых, специальный гироскопический прибор "запоминает" и записывает текущую высоту, скорость и пространственное положение самолета по отношению к горизонту. Пиропатроны вышибают створку люка. Опускаются на кресле специальные разбрасыватели рук и ног, фиксируя тело спасаемого "летуна". А потом уж под сиденьем катапульты срабатывает стреляющее устройство, вышвыривая катапультируемое кресло К–ЗбДМ в небо.
Но и это еще не все. Попадая в поток, кресло не начинает вертеться волчком - этому препятствуют выпускаемые автоматически стабилизирующие штанги небольшими парашютиками, которые выходят по бокам от заголовника. Гироскопический прибор, "запомнивший" летные параметры при покидании аварийного "борта", ориентирует кресло строго вертикально по отношению к горизонту. Если высота мала, включаются дополнительные пороховые ускорители, уводя катапультное кресло со спасаемым в нем летчиком на безопасную высоту для раскрытия парашюта. Распускается купол, уложенный в заголовнике кресла, и пилот приземляется уже самостоятельно.
Но и это еще не все, волшебное кресло и на земле или на воде сослужит спасенному летчику добрую службу. Ведь под сиденьем находится герметичный контейнер с НАЗ - носимым аварийным запасом. Там - надувная лодка, аптечка, еда, вода, сигнальные ракеты, дымовые шашки, набор для выживания. И самое главное - аварийная станция "Комар–2М", которая в автоматическом режиме будет передавать координаты места падения и сигнал SOS.
* * *
Вскарабкавшись со второй попытки на свою оранжевую надувную лодку, Игорь Орлов перекрестился - жив! Теперь, пошарив взглядом по водной глади, увидел метрах в двухстах еще одну оранжевую лодку.
- Ваня!!! Лугово–о–ой!!! - вне себя заорал летчик.
Из другой лодки тоже послышались крики, значит,
штурман жив. Игорь достал небольшое пластиковое весло и погреб навстречу другу.
- Ты как, живой? - спросил летчик своего друга, когда расстояние между лодками сократилось до нескольких метров.
- Да, я в порядке. А ты?
- Норма, - коротко кивнул Игорь Орлов. - Как Думаешь, что с самолетом случилось?
- Наверное, птица, - пожал плечами Иван Луговой.
- Да, вполне вероятно - чайка какая–нибудь. Они ведь часто кружат возле кораблей, подъедаются отбросами с камбуза. И до берега сравнительно недалеко…
- Как думаешь, нас уже ищут?
- Конечно, только вот найдут ли… - Игорь Орлов с тревогой посмотрел на низкие облака, стремительно заволакивающие небо. Поднялся ветер.
Ласковое, лазурное и солнечное Черное море, каким привыкли видеть его туристы, на самом деле было очень коварным. Сильные и беспощадные штормы здесь начинались внезапно, так же внезапно и заканчивались, оставляя после себя разбитые и потрепанные непогодой суда.
- Слушай, шторм надвигается, может, давай свяжем тросом обе наши лодки, чтоб не унесло.
- К черту все это, давай лучше перебирайся в мою лодку, вместе и бедовать веселее.
- Ну, хорошо, был у нас на двоих один самолет, а
теперь - стала одна лодка…
* * *
В штабе Черноморского флота командующий распекал по телефону своих подчиненных.
- Что значит "поиск результатов не дал"?! Да я знаю, что там сейчас шторм! Что синоптики говорят? До вечера… Все равно направить в район падения бомбардировщика все наличные средства. Все, выполнить и доложить!
А между тем с американских и турецких кораблей прекрасно видели падение русского бомбардировщика и ничего не предприняли. Более того, экипажи висевших в воздухе палубных вертолетов с эсминца и фрегатов даже не пришли на помощь катапультировавшимся летчикам!
- Разрешите, товарищ адмирал? - на пороге кабинета стоял заместитель командующего Черноморским флотом по авиации генерал–майор Василий Андреев.
- Заходи. Что у тебя?
- Как только закончится шторм, подниму все, что летает: гидросамолеты "Бе–12", вертолеты, патрульные "Ан–26". И еще, из Таганрога вылетели два гидросамолета "Бе–200" и экраноплан "Спасатель".
- Ясно.
АНТК Бериева, расположенный в Таганрогском заливе, являлся ведущим предприятием по созданию гидросамолетов, а теперь им передали и тематику, связанную с экранопланами. И вот теперь и экраноплан–спасатель, созданный на базе ударного ракетного корабля–самолета "Лунь", и спасательные гидросамолеты "Бе–200" принимают "боевое крещение".
* * *
Вымокшие до нитки под проливным дождем, обессиленные буйством непогоды летчики потерпевшего аварию русского бомбардировщика сидели в своей лодчонке. Неумолимая стихия играла ими, словно ребенок, - бумажным корабликом. Но, слава богу, море постепенно успокоилось, правда, теперь возникли очередные сложности - наступала ночь, а шторм далеко отнес спасательную лодку с летчиками от первоначального места приводнения. Несколько раз Игорь Орлов и Иван Луговой слышали шум двигателей пролетающих самолетов. "Потерпевшие кораблекрушение", как выразился Иван, зажигали пирофакелы, пускали в небо сигнальные ракеты, но все зря, их не видели. Оставалось только ждать утра…
Внезапно вода примерно в полусотне метров от спасательной лодки забурлила, и на поверхности показалась сначала рубка, а потом и корпус подводной лодки, всплывшей для подзарядки аккумуляторов.
Летчики на спасательной лодке заорали во всю глотку и запустили в темное небо целую россыпь сигнальных ракет. На верху темной рубки замигал огонек сигнального фонаря - их заметили. Вскоре раздалось приглушенное тарахтенье лодочного мотора, а темноту прорезали острые лучи света мощных фонарей. Они скользнули по воде и уперлись в оранжевую спасательную лодочку.
- Кто такие?
- Капитан Орлов, лейтенант Луговой! - представились оба "робинзона". - Мы - летчики отдельной ударной эскадрильи ВВС Черноморского флота России. Наш самолет потерпел аварию после столкновения с птицей.
- Самочувствие как, "летуны"? Медпомощь требуется?
- Никак нет, мы в порядке.
- Вас что, штормом отнесло? Здесь расстояние до берега приличное.
- Так точно. Примерно после полудня шторм начался, потрепало нас хорошо.
- Ясно, перебирайтесь к нам в лодку, доставим вас на субмарину.
На подлодке катапультировавшихся, переживших штормовую ночь летчиков накормили, напоили горячим сладким чаем и уложили в лазарете, предоставив заботе корабельного врача - старшего лейтенанта Сергея Горячева.
А капитан 2–го ранга Александр Сватов приказал отправить срочную шифрограмму в штаб Черноморского флота о том, что катапультировавшиеся
летчики обнаружены и спасены.
* * *
- Ну, что, мои подводники опередили твоих "летунов", - весело, несмотря на почти сутки без сна, спросил командующий дивизионом подводных лодок у заместителя командующего флотом по авиации.
- Да уж, - усмехнулся офицер–летчик. - "Тихо пришли - тихо ушли". Ладно, пошли на доклад к командующему.
Белые стены госпитальных палат, белые халаты врачей, даже крахмально–белые скатерти в столовой уже изрядно надоели Игорю Орлову. Молодой организм быстро оправился от шока, вызванного катапультированием. После того как стало ясно, что жизни летчиков ничего не угрожает, их преимущественно "мариновали" на всевозможных медицинских тестах, заставив поневоле вспомнить времена поступления в летное училище и царивший там строгий медицинский отбор. Теперь летчик жаждал только одного - как можно скорее выписаться из госпиталя.
Но было во всем этом и одно очень важное но - врачебно–летная комиссия. Строгие и придирчивые врачи BЛK давали или не давали добро на продолжение летной деятельности. Вот почему стоящий перед белой дверью с табличкой "ВЛК" капитан Орлов сильно волновался. Несколько минут назад туда вошел старший лейтенант Луговой, и теперь к волнению за собственную летную судьбу примешивались и переживания за друга.
Наконец дверь открылась, и показался сияющий Луговой с медицинской карточкой и обходным листом в руках.
- Ну как, Ваня?
- "Годен без ограничений"! - широко улыбнулся штурман–оператор.
- Капитан Орлов! - прочитала по списку следующую фамилию медсестра. - Входите.
- Ну, ни пуха, командир. Я подожду.
- К черту!
Игорь Орлов переходил от одного специалиста к Другому, они прослушивали и простукивали бодрый организм летчика, внимательно вчитывались в неразборчивый почерк своих коллег и какие–то одним им известные знаки, сами что–то записывали в соответствующие графы.
Неожиданная заминка вышла возле невропатолога. Прочитав скупые строчки анамнеза в карточке и сверившись с результатами тестов, нахмурился.
- Молодой человек, мне неприятно вам это говорить… Но здесь указаны серьезные изменения кровообращения головного мозга. Большие перегрузки в этом случае могут привести к кровоизлиянию в мозг, потере зрения, параличу и даже смерти. Вам запрещено летать на сверхзвуковых самолетах с большими перегрузками.
- Нет, доктор… Это какая–то ошибка… - перед Игорем померк белый свет.
- Я очень понимаю вас и сожалею. Но вы можете продолжить службу либо на вертолетах, либо на винтовых самолетах. Или же как офицер боевого управления, - вердикт врача был безжалостен и окончателен.
Игорь не помнил, как дошел до двери, войдя в которую потерял крылья.
- Ну, что, командир?
- Приземлили меня, Ваня… - горько ответил Игорь, - не видать мне теперь "тридцатьчетверочки"…
* * *
Вернувшись в родную эскадрилью, Игорь не хотел ни с кем разговаривать, да и видеть никого не хотел. Сейчас для летчиков "Су–24М" была самая работа, а он был вынужден оставаться на земле, провожая тоскливым взглядом взлетающие сверхзвуковые бомбардировщики. Командир эскадрильи, узнав о случившемся, выхлопотал капитану Орлову недельный отпуск. Кто–то из сослуживцев предложил Игорю напиться - а смысл?.. Пьяный или трезвый, капитан все думал об одном и том же… Не увидеть ему теперь неба и моря и не выдать в эфир: "Пуск произвел, ракета пошла! Отворот!"
Была даже такая мысль: сесть в старенький, видавший виды "кукурузник" "Ан–2" и уйти в последнее пике… Но Игорь отмел эту мысль как недостойную мужчины и офицера.
Одиночество капитана Орлова неожиданно развеял командир эскадрильи.
- Игорь, тут я узнавал, сейчас отбирают молодых летчиков, преимущественно с опытом, в "контору" Бериева. Может, ты тоже рапорт напишешь?
- И что, всю оставшуюся жизнь на гидросамолетах летать?..
- Ну, почему же на гидросамолетах. У АНТК Бериева сейчас появилась новая и очень интересная тематика… Боевая, ударная… Пиши рапорт, дурья башка! Потом мне еще коньяк выставишь.
Глава 7
"МЫ В ОТВЕТЕ ЗА ТЕХ, КОГО ПРИРУЧИЛИ… "
Подводная лодка "Севастополь" вернулась в базу, и всем офицерам и матросам была вынесена личная благодарность командующего Черноморским флотом России и благодарность командующего ВМФ России за личное мужество и профессиональные действия в условиях, максимально приближенных к боевым, а также за спасение летчиков.
Благодарности от высокого флотского начальства потом отметили в узком кругу, на родной подводной лодке, под жареную поросятинку и другие деликатесы. "Хозяин кают–компании", старший помощник Юрий Бессмертный, выставил пару бутылок настоящего армянского коньяка, припасенных как раз ради такого случая.
Ну, а после всех торжеств продолжилась рутина. По прибытии лодки в базу нужно было заполнить массу официальных бумаг. Юрий Бессмертный в шут–Жаловался, что на подлодке нужно ввести еще одну должность - "заместитель старпома по бюрократической работе". Командир подводной лодки и вообще сказал, что подумает о создании новой боевой части - бюрократической. А пока львиную долю всей "писанины" выполнял именно старпом.
Юрий торопился сдать всю документацию и обеспечить порядок, чтобы поскорее встретиться с Кариной. Даже в открытом море, в боевом походе он помнил о ней. Слова "родной берег" теперь приобрели для него новый, более конкретный смысл, теперь офицер хотел возвращаться не просто в базу, но к близкому человеку, который его ждет. Правда, их отношения развивались довольно сложно и неоднозначно.
Наконец, покончив с бумажно–хозяйственной рутиной, капитан–лейтенант Юрий Бессмертный с чистой совестью шагнул за ворота части.
* * *
… Карина на звонки не отвечала. "Странно, - огорченно подумал Юра, - ведь договаривались созвониться". Переложив из руки в руку небольшой полиэтиленовый пакет с книжкой внутри, он пошел дальше. Ну, да ладно, из–за одного несостоявшегося телефонного звонка Юра не хотел отказывать себе в удовольствии просто отдохнуть, пройтись по Приморскому бульвару, выпить квасу, поглазеть на девушек.
Подойдя к парапету на набережной, старпом поневоле устремил взгляд в море, потом скользнул глазами по бухте, туда, где стояла его подводная лодка. Потом тряхнул головой и решил все же отвлечься и поехать туда, куда приходил для того, чтобы успокоиться, подумать в тишине о важном. Сейчас был как раз именно тот случай.
Рейсовый микроавтобус, "топик", как его называли севастопольцы, затормозил у остановки "Сапун–гора". Капитан–лейтенант Юрий Бессмертный по аллее
прошел к мемориальному комплексу. Остановился на мгновение, обнажил голову, положив фуражку по уставу на левую руку, перекрестился на храм–часовню Георгия Победоносца.
Со всех сторон капитан–лейтенанта Российского флота окружала история. История, живая подлинным героизмом тех, кто защищал Севастополь в 1941–м, и тех, кто освобождал его в мае сорок четвертого. Суровые орудия линкоров и крейсеров, массивные противотанковые самоходки и легендарные "тридцатьчетверки" сейчас были отражением той мощи и силы, которая сокрушила нацистские полчища. Здесь, в Севастополе, в числе прочих известных и неизвестных героев сражался в огневом сорок первом и дед Юрия Бессмертного, морской пехотинец, старшина второй статьи Георгий Прокофьевич Бессмертный.
Приходя сюда, Юрий Бессмертный как будто представал перед суровым взором тех, кто положил жизнь свою за други своя и тем спас нынешние поколения от ужасов той войны. Здесь он бывал, когда нужно было обдумать самые важные решения в своей жизни.
Одним из таких решений стали его отношения с Кариной. Ему нравилась эта девушка не только своей красотой, но и умом, тонкой иронией и своей целеустремленностью. Она одна воспитывала сына и не унывала, и не жаловалась на судьбу, как сделали бы Другие, а сама добивалась всего.
Сын… Все дело было в нем. Юра не знал, как быть, сможет ли он стать для него достойным отцом, да и захочет ли мальчишка быть с неродным человеком. Да и Карина в этом вопросе проявляла известную осторожность. Юрий как–то первым спросил, когда она познакомит его с сыном. Но девушка деликатно ушла от ответа и больше к этой теме не возвращалась. Но Рано или поздно нужно было расставить точки над i, офицеру хотелось большего, чем их нынешние отношения. Но хотела ли этого Карина?..
Юрий Бессмертный тяжело вздохнул. Перед ним
расстилалась залитая солнцем Балаклавская долина, но на душе было пасмурно.
- Ой, смотри, мама, военный! А он нас сфотографирует?
Юрий обернулся, напротив него стояла Карина с сыном. Мальчуган лет восьми, как две капли воды похожий на маму, держал в руках фотоаппарат. Молодая женщина выглядела растерянной. Она совсем не ожидала увидеть здесь Юрия. Да и сам офицер–подводник оказался не готов к такой неожиданности. Однако он быстро справился с волнением. "Ты хотел сына - вот он, и теперь держи марку, не ударь в грязь лицом", - сказал себе Юрий Бессмертный.
- Да, давай фотоаппарат и скажи маме, чтобы она улыбнулась.
- Мам, улыбнись, дядя просит.
Юра отщелкал несколько кадров и вернул цифровую "мыльницу".
Карина обняла сына и заглянула прямо в глаза Юре.
- Ты хотел, чтобы я познакомила тебя с сыном. Знакомься, это Вова.