"По Сервусу ты не так убивался", - злобно подумал Бенино, отворачиваясь. Подозрения опять захватили его. Теперь уже странным казалось участие Гвидо, проявленное так открыто.
- Пойдем. - Гвидо взял девушку за руку. - Я отведу тебя к Ламберту - он говорил, помнится, что у него есть успокой-трава. Хорошая вещь!
Философ что-то не припоминал, чтобы у Ламберта была успокой-трава. И когда это младший Деметриос успел с ним поговорить?
- Бенино! Поди пока в мою комнату, подожди меня там.
- Зачем еще? - угрюмо проворчал философ.
- Необходимо, - таинственно и коротко ответил Гвидо, увлекая за собой Лавинию.
* * *
Бенино сидел в комнате Гвидо, где стены были обиты гладкой тканью зеленого цвета с розовыми разводами. Да, бедняга Сервус никогда не отличался тонким вкусом - разве что в драгоценных камнях он понимал прекрасно.
Вспомнив, как он встретил его в этот раз - в ночной рубахе, босой и всклокоченный, Бенино улыбнулся. Но сразу затем вспомнил бездыханное тело, распростертое на роскошном ложе, с клинком в могучей спине. Глаза его повлажнели. Ну почему, почему Сервус не уберегся? Гвидо прав: зная об опасности, он должен был быть настороже каждый миг, а он позволил вонзить в себя кинжал, вовсе не оказав сопротивления.
Бенино вдруг рассердился. Проклятый убийца отделался легко! Тяжелая рука рыцаря даже не коснулась его! Знать бы, кто этот таинственный преступник, посмотреть бы в его наглые глаза - глаза предателя, и разбить в кровь его мерзкий нос - нос предателя… Философ вздрогнул, живо представив себе фигуру без лица (потому что лица он еще не знал); руки его напряглись, пальцы сжались в кулаки. Его вид - утонченный, изящный - многих вводил в заблуждение. Пожалуй, только Сервус да родные знали, сколько силы таит в себе это гибкое тело…
- Вот и я, - бодро сказал Гвидо, возникая в дверях. - Ты уже видел?
- Видел? Что? - недоуменно отозвался философ.
- А вот. Подсунули под дверь утром.
Маленький дознаватель протянул руку и схватил со столика обрывок папируса, на коем красивыми буквами, по-аквилонски, было написано: "Сервуса убил шемит. Посмотри его сапог".
- Какой еще сапог? - не понял Бенине.
- Обыкновенный.
- А как мы посмотрим, если сапог у него на ноге?
- Не на ноге. Он как приехал, так и снял его. То есть он оба сапога снял, а в одном… В одном было вот что…
Гвидо приоткрыл полу куртки (философ заметил там множество карманов), пошарил под нею и выудил… черную жемчужину! Ту, что еще вчера преспокойно возлежала в своем футляре, а тот - в сокровищнице Сервуса Нарота.
- Ах, подлец… - пробормотал Бенино. - Он уволок черную жемчужину! Ах, подлец…
- Но это еще не все! - сообщил Гвидо так радостно, словно кроме жемчужины в сапоге шемита лежал сам убийца рыцаря и аквилонца.
Снова сунув руку под полу куртки, он достал… И в этот раз Бенино был просто сражен… На ладони маленького дознавателя лежал кинжал - его собственный, тот, который он всегда брал с собой в дорогу, на всякий случай.
- О, Митра… - застонал философ. - Ублюдок собирается прирезать кого-то моим кинжалом…
- Именно! - победно воскликнул Гвидо. - И мы должны его остановить, пока не поздно!
- Слушай-ка, Гвидо, - осторожно произнес Бенино. - А ты уверен, что это он?
- Маршалл? Нет, напротив. Я уверен, что это не он.
Маршалл украл жемчужину, только и всего. Убийца - другой.
- Кто?
- Тот, кто написал это славное письмецо.
- Прости, но мне кажется, что это славное письмецо написал Лумо…
- Нет. - Выцветшие брови малыша Гвидо сошлись у переносицы. - Это не Лумо. Ты знаешь, мне очень стыдно признаваться, но мой бедный родственник совсем не умел писать. Читать - да, немного, и только по-немедийски. А сие писано аквилонскими буквами, и почерк хорош… Нет, это не Лумо.
- А где он тогда?
Гвидо промолчал, что весьма удивило философа. Обычно этот маленький человечек был словоохотлив и любезен, а теперь вот отвернулся и не думает отвечать.
- Что ж, пожелаешь - скажешь, - легко решил проблему Бенино. - Ну, а сейчас нам нужно идти вниз. Маршалл там - ждет нас, и Заир Шах тоже. Кстати, а ты не думал о Заир Шахе? По-моему, лучшего убийцы, чем он, нам не найти.
- Надо подумать, - сказал Гвидо, оборачиваясь к философу. Судя по улыбке, он оценил его тактичность. - Вперед!
* * *
Спускаясь по лестнице вслед за маленьким дознавателем, Бенино думал, что тому, по всей вероятности, очень нравится быть полководцем. Здесь, сейчас, он на своем месте. Вот если б ничего не случилось, если б не произошло два убийства одно за другим, вряд ли кто обратил внимание на приемного сына Гая Деметриоса. Ну, сын и сын, что тут такого? Теперь же он был главным лицом: к нему обращались за советом и помощью, на его вопросы отвечали (он напрасно опасался, что гости не воспримут его всерьез и потребуется помощь философа - старого знакомца всех приятелей Сервуса Нарота), его мнением дорожили. Иначе не ему, а Бенине прислали бы этот клочок папируса с…
И тут Бенине как что-то дернуло. А откуда ему знать, что папирус и в самом деле подбросили? Уж не сам ли хитроумный Гвидо нацарапал это послание? Подозрения с новой силой вспыхнули в душе философа. Он вспомнил черную жемчужину и свой кинжал. Странный набор!
Почему ж тогда в том же сапоге не лежал камень Богини Судеб? Да потому, что Гвидо - единственный в этом доме, кто ни демона не понимает в самоцветах. Лал не нужен ему - ему больше пришлась по душе черная жемчужина… Но тут Бенине совсем запутался. Если даже малышу так приглянулась черная жемчужина, зачем он положил ее в сапог Маршалла да еще написал об этом сам себе письмо? Почему не положить ее в свой собственный сапог? И зачем демонстрировать ее Бенино?
Нет, Гвидо никак не укладывался в схему преступления. Надо искать другого убийцу. Философу, в общем, понравилась идея с Заир Шахом. Этот старый астролог так омерзителен, что вполне подойдет для темницы, а потом и топора. К тому же, он свое пожил…
На этой мысли Бенино прервался, ибо ступил в трапезный зал. Здесь уже были: Леонардас, заплаканный и дрожащий, Маршалл, железно-спокойный, с легкой улыбкой на смуглом лице, сердитый и расстроенный Пеппо, Лавиния, бледная, но еще более красивая, чем раньше, и Заир Шах, по обыкновению злобный и еще более страшный, чем раньше. Ламберт, поставив на стол блюдо с маринованной рыбой, тотчас ушел, не в силах смотреть на общество, в котором никогда уже не появится его хозяин.
Усаживаясь, Бенино не преминул укоризненно покачать головой, отчего Пеппо покраснел и опустил глаза: ослушался брата и не стал сидеть в своей комнате в ожидании его. Впрочем, философ отлично понимал мальчика - ему страшно было одному, вот и спустился вниз, к людям.
- Рад видеть вас в полном здравии, друзья. - Голос Гвидо снова был серьезен, даже трагичен, - Но с нами уже нет не только Сервуса, но и Теренцо. Плачь, Лавиния, плачь. Половина горя уходит со слезами, а вторая половина остается в душе навек…
"Интересная мысль", - философ коленкой толкнул под столом ногу брата - Пеппо сметлив и обладает отличной памятью. Он поймет, что нужно Бенино, запомнит и затем передаст в удобное для этого время.
- …И сейчас мы должны объединить усилия, - продолжал между тем Гвидо, - чтобы найти убийцу. Прошу вас, друзья, доверьтесь мне. Я хочу… О, Бенино, так трудно произнести эти слова. Поддержи меня, друг.
- Я поддерживаю, - кивнул философ, чрезвычайно довольный тем, что его назвали другом.
- Благодарность моя не имеет берегов, - церемонно поклонился ему Гвидо. - Так вот, пользуясь поддержкой моего друга Бенино (хитрец, конечно, заметил, что философу понравилось таковое обращение, и не преминул повторить его), я прошу вас всех довериться мне и разрешить осмотреть ваши комнаты.
- Что-о-о? - поперхнулся кусочком семги Бенине. - Вот еще! Не пущу!
- Ты же его поддержал, - ехидно захихикал Заир Шах.
- Откуда я знал, чего ему надо, - буркнул в ответ философ. - Не сердись, Гвидо, но это сущая глупость - осматривать чужие комнаты. Неужели ты думаешь, что убийца прячется в наших дорожных мешках?
- Или в наших сапогах? - ухмыльнулся Маршалл.
Бенино в ужасе посмотрел на него и перевел беспомощный взгляд на Гвидо.
- Нет, - сказал маленький дознаватель. - Убийца мне не нужен. И ваши сапоги мне не нужны. Я буду искать нечто другое.
- И что же?
- Лал Богини Судеб.
Глава восьмая. Бенино сердится
Бенино презрительно засмеялся. - И где ты думаешь его найти? Уж не в моей ли комнате?
- Не могу знать, друг. Возможно, что тебе его подкинули, а скорее всего, я и вовсе его нигде не найду.
- Последнее мне кажется верным, - вздохнул философ. - Если Лал Богини Судеб пропадает, так он пропадает навсегда.
- Точно, - закивал Маршалл. - Легенды гласят, что первым им завладел король паландийский - была такая страна на юго-востоке, Паландией называлась… Так вот, в тот момент, когда благочестивый король произносил лалу свое пожелание, в спину ему вонзилась стрела с наконечником, обмазанным ядом. Бедолага скончался на месте. Выхватив сокровище из его холодеющих рук, паж Алоаний вскочил на коня и был таков - затем пажа на дороге схватили разбойники и повесили, а Лал, конечно, забрали себе. Но они понятия не имели, что он обладает магическим свойством, а потому продали его за корабль, полностью оснащенный и груженный золотом.
Купец, без раздумий отдавший корабль за Лал, отлично был осведомлен о его возможностях, а потому не стал медлить и изменил свою судьбу. Может, ты слышал, Гвидo, о схимнике Иерониме? Вот это и есть тот самый купец. Он мечтал отойти от дел давно, но алчность, коей он страдал от рождения, не позволяла. Такое, представь, столкновение двух сил в душе одного человека: доброта и благочестие против почти безумной жадности. Камень Богини Судеб помог первому победить второе, и в результате наш купец ушел в горы, где прожил до глубокой старости, всей округой почитаемый и любимый. Говорят, умирая, он сказал, что никогда не был так счастлив, как в последние пятьдесят лет…
Ты сам понимаешь, что при таком образе жизни бывший купец не особенно дорожил своим сокровищем. Еще по пути в горы магический рубин украл у него прохожий на постоялом дворе…
- Надоело! - проскрипел злобный старикашка Заир Шах. - Все знают эту историю, Маршалл. Не отвлекай достопочтенного Гвидо от его важных дел.
- Нет-нет, - улыбнулся Гвидо. - Мне очень интересно послушать сию историю. Право же, отец никогда не баловал меня сказками…
- Это не сказка, - обиделся Маршалл. - Это правда. Ну, ты же сам видел Лал!
- Откуда мне знать, обладает он такими удивительными свойствами или нет.
- Обладает! - проревел шемит, потеряв терпение, - Еще как обладает!
- Да, Гвидо, Маршалл прав, - вступил и Бенино. - Лал Богини Судеб действительно чудодействен. Только, кажется мне, мы должны вернуться к делу.
- Так вы позволяете мне осмотреть ваши комнаты?
- Осматривай, - махнул рукой философ. - Можешь начать с моей.
* * *
Конечно, осмотр комнат ничего не дал. Гвидо нашел массу интересных вещей (в частности, в дорожном мешке Леонардаса грустно покоился Красный Отец - гранат, насильственно извлеченный вором из футляра, в изголовье ложа Заир Шаха лежал мешочек с оранжевыми шпинелями), но только не Лал Богини Судеб.
Бенино был не на шутку расстроен: он никак не ожидал, что большая часть присутствующих в доме его друга окажется нечиста на руку. Как же так? Маршалл крал черную жемчужину, Заир Шах - целую горсть шпинелей, а Леонардас - самого Красного Отца! Теперь он не удивился бы, если б у Лавинии обнаружился аметист или розовый жемчуг, тоже прежде принадлежавший Сервусу Нароту.
Сидя в комнате Заир Шаха, обозленного донельзя тем, что шпинели забрали у него обратно, Гвидо и Бенино вполголоса говорили о тех местах в доме, где можно было бы спрятать искомый Лал. Они перебрали чуть не каждый уголок, и Ламберт по их просьбе ходил и проверял, но - ничего не нашел.
- А скажи мне, Заир Шах, - вежливо обратился Гвидо к шипящему от бессильной злобы астрологу. - О чем ты говорил с нашим уважаемым хозяином в ночь его гибели?
- Я? - сделал круглые глаза противный старик.
- Ты.
- Хм-м… - После утраты шпинелей Заир Шаха уже ничто не страшило. - Да, я говорил с ним. Ну и что тут такого? Бессовестный обманул меня! В письме он сообщил, что хочет по сходной цене уступить мне диадему Ормазда - так она называется, очень дорогая вещь. Я бросил все дела и приехал, а здесь оказывается, что он передумал! Он, видите ли, передумал! Какая наглость! Я всю жизнь мечтал о диадеме Ормазда, а он… он… Он украл мою мечту!
- Я понял, - закивал Гвидо, - я понял, любезнейший. Об этом ты и толковал с ним той ночью?
- О чем же еще? - огрызнулся все еще раздраженный неприятным воспоминанием старик.
- Очень хорошо…
- Чего хорошего? - Заир Шах сложил на груди ручки и отвернулся к стене.
- Итак, - забыв о старике, Гвидо вновь говорил с Бенине, - поглядим, у кого же был повод убить Сервуса. Во-первых - не сердись, друг, - у тебя. Ты - его наследник, и будь на моем месте сторонний наблюдатель, он без сомнений свалил бы всю вину на тебя. Я же пока сомневаюсь. Во-вторых - у нашего уважаемого Заир Шаха.
- Что-о-о? - Оскорбленный до глубины души астролог повернул к ним свою страшную физиономию.
- Сервус Нарот обманул тебя, и был, разумеется, не прав. Правду сказать, я не стал бы убивать по столь ничтожной причине, но - всяк мыслит по-своему. В-третьих, у того, кому был необходим Лал Богини Судеб. Леонардас?.. Маршалл? Не знаю…
- Ясно, - надулся Бенино. - Это, наверное, я убил Сервуса и толстяка.
- Я не обвиняю тебя. Я просто ищу - ищу всеми возможными путями.
- Ты разве забыл, что именно из-за камня его собирались убить? Я же пересказывал тебе ту историю с Фенидо, племянником Ламберта.
- Да, конечно, но в таких случаях, как наш, всегда про запас надо иметь еще пару объяснений. Что тебе, Пеппо?
Бенино с неудовольствием обернулся. На пороге стоял его брат, весьма растерянный и смущенный.
- Зачем ты пришел? - резко спросил Бенино, вставая.
- Оставь его, - поднял руку Гвидо. - Ты хотел что-то сказать, мальчик?
- Да… - Пеппо тоскливо посмотрел на брата. - Лавиния пропала…
* * *
- Откуда ты взял? - Гвидо, казалось, был поражен. - Кто сказал тебе?
- Ламберт. Она просила его принести в ее комнату - она теперь в другой комнате, не там, где Tepeнцо- немного розового вина. Он пошел. А когда вер-яулся - Лавинии уже не было. Он обыскал весь дом, лотом я помог ему… Она пропала.
- А в саду вы смотрели?
- Да, конечно. Ламберт первым делом осмотрел сад.
- Великолепно! - воскликнул Гвидо, поднимаясь. - Пойдем, Бенино, примем участие в поисках прелестной особы.
Но поиски прелестной особы ни к чему не привели. Одно стало ясно сразу: ни в доме, ни в саду Лавинии действительно не было. Ламберт, коему здесь был знаком каждый закоулок, заглянул повсюду, но и следа девушки не обнаружил.
- Как же так? - все повторял он плачущим голосом. - Что же это делается? Жили-жили мы с хозяином, никого не обижали, а сейчас вон что - убийства, воровство, похищение! Видно, светлый Митра гневается на нас…
- Похищение? Нет, добрый старик, - невесело усмехнулся Гвидо. - Наша красавица просто сбежала.
- Сбежала? - удивился Пеппо. - Зачем?
- Ты скоро все узнаешь, мальчик…
Бенино был зол как никогда. Вернувшись из сада, он накричал на бедного Пеппо и пинком отправил его в комнату. Затем досталось и Гвидо.
- Не впутывай моего брата в эти грязные дела! - словно зверь в клетке расхаживая по трапезному залу, рычал он. - Займись лучше этим мерзким старикашкой! - Тут он указал на Заир Шаха, мирно восседавшего за столом в ожидании порции пива и опешившего от такого определения, данного ему обычно очень спокойным философом. - Спроси его, спроси, какого Нергала он украл шпинели? Где Лал Богини Судеб?
- Да откуда мне знать? - Мерзкий старикашка обиженно зафыркал. - Ты, Бенино, плохо воспитан, если обвиняешь меня, знаменитого на весь мир астролога, в воровстве.
- А шпинели тебе, видать, Эрлик подкинул? Или пророк его Тарим? Или звезды сбросили с небес? - издевательски парировал Бенине. - Тьфу! Смотреть на вас всех противно, ворье!
В его криках было заметно задетое чувство собственника - мысленно он уже вступил в наследование, и теперь все состояние Сервуса Нарота расценивал как свое. Видимо, от Маршалла сие не укрылось, так как он все то время, пока философ бесновался, весело хихикал в бороду, не забывая при этом пить свое вино. Перед ним уже стояло шесть пустых бутылей и седьмая початая.
- А ты что квакаешь? - напустился на него Бенино. - Молчал бы уж! Украл черную жемчужину? Украл!
- Успокойся, друг, - заговорил Гвидо материнским голосом. - Все будет в порядке…
- Да в каком порядке? Где ты видишь порядок? - взорвался философ. - Всех поубивали, а ты…
Тут наконец ярость его иссякла. Мешком повалившись на табурет, он вытер пот со лба и тихо спросил Гвидо:
- Почему ты сказал "великолепно"?
- Я? Когда? - удивился ничуть не обиженный нападками Бенино маленький дознаватель.
- Когда узнал, что Лавиния исчезла.
- Хм, - ладошкой прикрыл самодовольную улыбку Гвидо. - Да потому, что в этом случае мне все становится понятно.
- Понятно? Что же?
- Все. Вернее… - Тут кошачья мордочка младшего Деметриоса омрачилась. - Я только не знаю, где Лал Богини Судеб.
- Да Нергал с ним, с лалом! - небрежно отмахнулся Бенино. - Ты скажи про убийцу. Кто он, тебе известно?
- Думаю, известно, - по возможности скромно ответил Гвидо.
Философ замолчал. Он и сам не знал, верить ему этому хитрому господину или оставить свою веру для кого-нибудь другого. Он устал от сей странной истории: устал думать о ней, участвовать в ней, говорить о ней - и только о ней. Заявление маленького дознавателя не произвело на него ожидаемого впечатления. Он решил, что сейчас будет названо имя, он поглядит на этого человека и… все-таки не поверит, что это сделал он.
- И кто же он?
- Потерпи немного, Бенино. Я скажу, я обязательно скажу. Мне лишь надо убедиться в этом еще раз.
С этими словами Гвидо вышел из зала прямо в сад, где вскоре скрылся за прекрасными фруктовыми деревьями и кустами, усыпанными красными ягодами.