- Вот рядом с этой живой легендой стоит знатный гражданин Готэма Макс Шрекк. Вы все его хорошо знаете. - Он ткнул микрофон прямо под нос Максу: - Что вы думаете по поводу этого чудесного спасения, мистер Шрекк?
Макс поднял брови.
- Я считаю, - протянул он, - что этот человек достоин восхищения. Он настоящий герой. По крайней мере мэр должен быть ему признателен.
- А почему Пингвин не появился раньше? Ведь о нем ходили такие слухи!
- Спросите об этом его самого, - Макс подтолкнул репортера к Пингвину.
- Мистер Пингвин…
- Я боялся появляться наверху. Про меня насочиняли море небылиц. Пингвин то и дело закрывал лицо руками, защищая глаза от света вспышек. Мне нужен был повод… Нет! Скорее случай!
Брюс выключил телевизор и, откинувшись на спинку дивана, посмотрел на Альфреда.
- У меня какое-то нехорошее предчувствие, старина, - он тяжело вздохнул.
- Мистер Вейн, вы видели? Этот Пингвин - действительно реальный человек. Подумать только!
Альфред достал из коробки новое украшение и полез на стремянку.
У входа в городской архив цепь дюжих полицейских с трудом сдерживала натиск нахальных корреспондентов.
Дверь парадного открылась и из него вышли Макс Шрекк и шериф. Газетчики бросились к ним, безостановочно клацая фотоаппаратами и выставляя вперед микрофоны.
- Пингвина не беспокоить! - взревел шериф.
Бойкий журналист в широкополой фетровой шляпе ткнул микрофон ему прямо под нос и громко затараторил:
- В архив для всех свободный доступ! И для прессы в том числе. Как насчет свободы прессы у нас в городе?
Макс взял микрофон из его рук и вышел вперед.
- Минуточку, - он поднял руку. - А как насчет свободы человека выяснить, кто он и откуда?
- Почему вы так беспокоитесь о нем? Он что, ваш личный друг? - не унимался досужий журналист.
- Да! Он - мой личный друг. И я думаю, что он, также, личный друг всего города!
- Но свобода печати, конституция!..
- Пусть конституция немного отдохнет. Все-таки сейчас Рождество. Макс ослепительно улыбался, спускаясь по ступеням.
Журналистская братия одобрительно загудела и осталась дожидаться Пингвина.
Брюс седьмой час сидел за компьютером, перебирая файлы видеоряда городских газет за последние сорок лет. Он выискивал статьи и заметки о странных уродах, неординарных событиях, происходивших в городе. Петли лязгнули и тяжелая стальная дверь открылась. С темного каменного потолка пещеры, влажного от сырости, сорвалась стая летучих мышей и с писком унеслась в провал грота.
- Мистер Вейн, мне придется снова вам напомнить, что долгое пребывание в этом сыром и холодном помещении может вредно сказаться на вашем здоровье.
- Разумеется, - кивнул Брюс, - сказаться на здоровье…
Он ничего не слышал, вчитываясь в очередную статью.
"…в шесть часов утра…"
Слуга налил суп в овальную тарелку и протянул ее Брюсу. Тот, не отрываясь от экрана, взял ее, и, набрав ложку, отправил еду в рот. Через секунду он совсем пришел в себя и удивленно заморгал. С трудом проглотив, Брюс облизал губы и пристально посмотрел на старика.
- Холодное, - постучал ложкой он по краю тарелки.
- Но сэр, - невозмутимо произнес тот, - это такой суп. Его подают холодным.
- Да? - Брюс хмыкнул и принялся есть. - Да, да. Конечно. Хорошо…
"…в шесть часов утра произошла авария на химическом заводе, принадлежащем… облако токсичных веществ движется по направлению к городу…"
Брюс сменил страницу на экране и продолжил:
"…городской зоопарк практически уничтожен… специальные отряды полиции высланы для истребления зараженных животных…"
Брюс потер вспотевший лоб и посмотрел на Альфреда.
- Где вы были во время гибели старого зоопарка?
- Я… - тот задумался и через мгновение ответил, - не помню точно, но, по-моему, на кухне, мистер Вейн.
По экрану продолжали ползти строчки текста:
"…предполагают, что исчезнувшие пингвины были тайно вывезены в лаборатории Техаса для проведения над ними опытов…"
- Бред! - Брюс нажал несколько клавиш и замелькали страницы. - А здесь что?
- Вот, - Альфред указал на экран. - Пять лет спустя. Забавное сообщение.
"Как сообщает профессор Лингрос, готэмские пингвины обнаружены в системе канализации города. Они настолько приспособились к этой среде обитания… развитие головного мозга и столь странного поведения дает право утверждать… это, безусловно, новый вид, появившийся вследствие неожиданной мутации… Через несколько лет нам придется бороться с пингвинами так же, как в других городах борются с крысами".
- Ну и как? - поинтересовался Брюс.
- Что вас интересует, мистер Вейн?
- Боролись ли с пингвинами?
- Нет, сэр, что вы! О них просто забыли.
- Ну да, Бог с ними… А здесь что?
"…в цирке был показан парад уродов…"
- Так, - Брюс полистал следующие номера, - интересно, интересно… Вот!
"…цирк вернулся…свободный бесплатный доступ…"
Альфред прошел вглубь пещеры, сел в кресло у заваленного электронным хламом стола и спросил:
- Вам кажется, что этот Пингвин скрывает что-то из своей биографии?
"…самый толстый человек в мире… тихий мальчик-птица…"
Брюс продолжал просматривать газеты, не отвечая на вопрос.
- Но почему вы хотите сказать, что этот Пингвин не такой, каким хочет казаться?
- А? Что? - Брюс обернулся. - Видите ли, дорогой Альфред, в этой истории участвует не только Пингвин, но и Макс Шрекк, а с ним всегда связаны какие-нибудь темные истории со спрятанными концами. Я не доверяю ему.
- Что вы, мистер Вейн! Сегодня утром в газете писали, что этот Пингвин - просто несчастный одинокий человек.
Брюс лишь пожал плечами и продолжал читать статью.
"…после выступления полиция закрыла цирк… по крайней мере один участник парада уродов исчез до того, как его успела допросить полиция…"
- Ну, теперь вам легче, сэр?
- Нет. Пожалуй, мне тяжелее.
Брюс выключил экран и, поднявшись со стула, поставил на поднос недоеденный суп.
- Вы правы, старина! Самое лучшее средство от хандры и усталости это свежий воздух.
- Вы отправляетесь на прогулку, так и не закончив трапезу? - Альфред поднялся со стула и, вздохнув, подошел к подносу. - Вечером будет овсянка и ваши любимые тосты с сыром.
- Согласен, - Брюс улыбнулся.
Маленький монитор, встроенный в приборную доску, запищал и вспыхнул. На экране появился Пингвин сидящий за большим столом, заваленным бумагами.
- Мистер Вейн, - поинтересовался слуга, - почему вас так волнует этот странный героический Пингвин?
- Понимаете ли, Альфред, я как раз сейчас наблюдаю за ним.
- Да? И что же вы видите?
- По-моему, он знает, кто были его родители. Что-то другое его интересует в архиве… что-то совсем другое…
- Что же именно?
- Мне бы очень хотелось это узнать.
- Значит, вы не отказались от мысли, что Макс Шрекк и этот Пингвин… - Альфред замялся, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы не сказать какой-либо бестактности.
- Это очень зыбко, Альфред. На грани интуиции. И пока у меня нет доказательств.
В окне архива горел яркий свет. В большом зале за письменным столом, заставленным гигантскими пирамидами папок, сидел Пингвин, ожесточенно скрипя остро заточенным страусиным пером. Он то и дело перебирал сложенные аккуратной стопкой копии свидетельств о рождении, делал какие-то выписки на желтых листках бумаги и постоянно оглядывался на стоящих у входа полисменов.
Чувствовалось, что эта работа доставляет ему удовольствие.
Бэтмену надоело наблюдать за дергающимся Пингвином, который в жизни выглядел ничуть не лучше, чем на экране, и он бесшумно тронул автомобиль с места. Свернув за угол, машина понеслась по пустынным ночным улицам к восточной окраине города.
Пингвин медленно шел по узкой дорожке между рядами заснеженных могил. Он был одет в огромную тяжелую шубу, семенящая походка делала его похожим на катящийся по земле большой черный шар. Пройдя мимо посеревшей от времени кладбищенской часовни, он остановился у большого черного надгробья с высоким мраморным крестом. Отбросив в сторону зонтик и сорвав с головы цилиндр, Пингвин упал на колени, всматриваясь в надпись на камне: "Таккер и Эстер Кобблпоты".
Склонив голову, он положил на припорошенный снегом камень две алые гвоздики и, сложив на груди уродливые руки, остался стоять на коленях, вслушиваясь в вой холодного ветра.
Постояв так с минуту, он поднялся с колен, водрузил цилиндр обратно на голову, сложил зонт, и опираясь на него, как на трость, таким же мелким семенящим шагом направился к воротам, у которых толпились газетчики и зеваки, пришедшие поглазеть на диковинного человека-птицу.
Пингвин подошел к чугунной ограде. Люди загудели, напирая на стоящих в оцеплении полицейских.
- Пингвин! Пингвин! - послышались выкрики из толпы.
- Мистер Пингвин, - обратился к нему какой-то взъерошенный газетчик.
Он, как ребенок из кроватки, тянул сквозь решетку руку с микрофоном. Пингвин остановился и, поморщившись, произнес:
- Пингвин - это птица, которая не умеет летать. А я - человек, - он гордо поднял голову и поправил цилиндр. - У меня есть имя!
Пораженные его красноречием, люди притихли, вслушиваясь в слова. Всем, конечно, хотелось узнать как зовут этого загадочного человека. Он обвел их холодным надменным взглядом и крикнул:
- Освальд Кобблпот!
- Освальд, Освальд!.. - подхватила толпа.
- Мистер Кобблпот, - не растерялся репортер, - вы так и не смогли поговорить со своими родителями…
- Это верно, - уголки рта Пингвина поползли вниз. - Я был их первенцем, а они относились ко мне, как к выродку, - он тяжело вздохнул. Но такова природа человека. Он боится всего необычного. Может быть, когда я в первый раз взял погремушку в свой сияющий плавник, - Пингвин протянул вперед свои уродливые руки в блестящих перчатках, - а не в пять пухленьких пальчиков, может быть, именно тогда, они испугались.
Люди замерли. Освальд поднял голову и посмотрел на небо. Сквозь рваные дыры в серых тучах пробивался солнечный свет. На его лице застыла трагическая маска и несколько слезинок скатилось по пухлым белоснежным щекам. Он вновь тяжело вздохнул и выговорил тихо, но четко:
- Но все же… Я их прощаю.
Посреди улицы, мешая движению, толпились люди. Они рвали из рук счастливого торговца вечерний выпуск "Готэмского глобуса" и тут же, не отходя, читали и обсуждали. Это была настоящая сенсация.
Щуплая девушка подошла к мальчику с кипой газет и протянула мятую банкноту. Деньги мгновенно исчезли, и в руках девушки оказался свежий, пахнущий типографской краской номер. На первой полосе было набрано жирным шрифтом: "Пингвин прощает своих родителей".
- Как вы считаете, это ничего, что у него нет пальцев? - услышала она старческий голос за спиной.
Обернувшись, девушка увидела сгорбленную старушку, похожую на высушенный гриб, которая поправляла сползающие на кончик носа очки.
- Это неважно, - девушка улыбнулась, - главное, что у него доброе сердце.
К ним подошел полный мужчина в надвинутой на глаза шляпе.
- Я не верю во все эти сказки, - сказал он хриплым голосом.
- Этот Пингвин, как лягушка, которая стала принцессой, - пролепетала старушка, указывая корявым пальцем на фотографию Освальда.
- Нет, - толстяк поморщился, - скорее пингвином.
Девушка свернула газету и, положив ее в сумочку, пошла дальше.
На боковой улице было тихо и безлюдно.
"Кэт, наверное, заждалась, да и гости уже, должно быть, в сборе. Эта давка на площади…" - размышляла барышня, переходя дорогу.
Вдруг крепкие руки схватили ее за плечи и поволокли в грязную подворотню, на какую-то свалку, заставленную смердящими мусорными баками. Она закричала.
Широкоплечий громила встряхнул девушку, больно ударил о покрытую инеем стенку и зашипел, скаля редкие острые зубы:
- Тихо, сука, тихо…
Он одной рукой зажал рот своей жертвы, а второй вырвал из ее трясущихся рук сумочку и, раскрыв замок, высыпал содержимое в карман куртки.
Девушка попыталась вырваться, но здоровяк, чуть не задушив ее, рявкнул:
- Не дергайся, сволочь, а то голову оторву! Есть еще деньги?
И неизвестно чем бы все это закончилось, если бы на стену возле грабителя не упала тень. Бандит обернулся. В пятне слабого света, идущего из окон соседних домов, обозначился силуэт женщины, затянутой в блестящую облегающую одежду. Она медленно приближалась, играя длинным гибким хлыстом, то размахивая им над головой, то накручивая его на свое изящное тело.
- Как приятно видеть большого сильного мужика, - нежно и нараспев проговорила она, - который не боится полезть к слабой женщине… настоящего мужчину…
Парень отпустил девушку и, отбросив в снег сумочку, проревел:
- Это еще что за дерьмо?
Он выставил вперед грудь и пошевелил руками, разминая кисти.
- Ну, пожалуйста, - женщина собралась в комок и отбросила хлыст, будь со мной поласковей. Это мой первый раз.
Здоровяк, не вслушиваясь в этот бред, развернулся и нанес удар своим огромным, как кувалда, кулаком. Но женщина увернулась и, высоко подпрыгнув, как отпущенная пружина, ловко пнула громилу в плечо. Тот пошатнулся, но устоял на ногах. Еще прыжок, и тонкая шпилька каблука врезалась в грудь хулигана. Он глухо взвыл и прижался к стене, боясь пошевелиться.
- Мяу! - мурлыкнула загадочная женщина, подходя к нему.
Мелькнула растопыренная пятерня, сверкая в слабом свете стальными когтями - и широкие кровавые борозды пролегли на испуганном лице парня.
- В следующий раз будешь думать прежде, чем делать, - зашипела победительница, и когти блеснули еще раз.
По стене на снег сползло окровавленное тело с дырами на месте глаз. Спасительница щуплых девушек хищно оскалила ряд белоснежных зубов и, мягко ступая по снегу, грациозно подошла к насмерть перепуганной девушке.
- Ох, - зашептала было та, - спасибо, я не…
Она не договорила. Рука в липкой окровавленной перчатке закрыла ей рот.
- Как все просто… Да? Небось, красотка, ждешь, чтобы тебя спас какой-нибудь Бэтмен?
Девушка попыталась кивнуть, а эта в черном продолжала:
- Я не Бэтмен, я - женщина-кошка. Понятно?
Только сейчас барышня заметила, что у незнакомой женщины на лице маска, а на голове - кошачьи ушки.
Черное облако метнулось во мрак подворотни. Падал снег. Было тихо. И лишь скрюченное тело у стены говорило о том, что это не страшный сон. Подобрав сумочку, девушка бросилась бежать, тихонько поскуливая, как побитый щенок.
Брюс вышел из мэрии и направился к Готэм Плэйс. Настроение у него было паршивое. Бессонная ночь давала себя знать тяжелой усталостью во всем теле и гудящей, как церковный колокол, головой. Обогнув разгромленную елку, над восстановлением которой трудились рабочие, он двинулся к небоскребу с лаконичной надписью "Шрекки", над которым висел аэростат в виде круглой кошачьей головы.
После разговора с мэром тревожное чувство не давало ему покоя. Макс Шрекк явно хотел построить в Готэме никому не нужную электростанцию. Но для чего? Он что-то скрывал от всех. Но что? От всего этого Брюсу было не по себе.
Чип открыл дверь кабинета отца и пропустил его внутрь. Макс поднялся навстречу, надев привычную ослепительную улыбку. Пожав руку, Шрекк предложил Брюсу садиться.
- Я бы вам предложил кофе, но моя помощница в отпуске. Слава Богу, он сел в кресло напротив и сейчас же продолжил, - сейчас Рождество и никакой особой работы нет.
Они немного помолчали.
- Мне нравится твое влияние, Брюс, - почему-то тихо проговорил Макс.
- Ну, пока еще у меня никакого влияния нет, - громко и четко ответил мистер Вейн.
- Я тороплюсь с этим проектом, - как ни в чем не бывало продолжал Макс, - потому что вскоре он будет стоить гораздо дороже. А всем известно, что сэкономленный миллион - это заработанный миллион.
Брюс перебросил через стол толстую пачку бумаг.
- Вот заключение комиссии. Дело в том, Макс, что в Готэме полно электричества и мой вопрос заключается вот в чем. Что тебе нужно?
Макс пролистал страницы и, отложив папку, улыбнулся:
- Господи, ну как тебе не стыдно, Брюс! Мы ведь оба занимаемся бизнесом и оба знаем, что чем больше энергии, тем больше власти. А это самое главное в жизни.
- Я буду противником этого проекта, - предупредил мистер Вейн.
- Жаль.
- Я был у мэра и разговаривал с ним. Он тоже против твоего плана.
- Мэры меняются, - философски проговорил Мистер Шрекк. - Ты думаешь, что будешь судиться со мной пятьдесят раз? Не надоест ли такая борьба?
- Я не знаю, - Брюс пожал плечами. - Наверное я не смогу быть таким убедительным, как этот человек-птица.
Макс, как ужаленный, вскочил с кресла. Его лицо исказила гримаса.
"Странная реакция", - подумал Брюс, тоже поднимаясь.
- Человек-пингвин, этот Освальд, Господи, Боже мой… А? Между прочим, ему не повезло в этой жизни больше, чем нам всем вместе взятым.
- Этот Освальд, - перебил его Брюс, - стоит во главе банды клоунов. У меня нет пока доказательств, но я их постараюсь достать. Он… Тебе он не нравится потому, что он - урод?
- Мне все равно, как он выглядит. Просто… - Брюс замолчал, переведя взгляд за спину Макса на дверь кабинета, в которую вошла элегантная блондинка с взъерошенными волосами, вся в бинтах и пластыре.
- К сожалению, сейчас здесь нет моей помощницы. Но…
Макс заметил, что взгляд мистера Вейна устремлен не на него и тоже начал поворачиваться к двери. На полпути его настиг голос Селины:
- Я могу помочь, если нужно.
Она медленно подходила к ним, изящно покачивая бедрами. Удивление и испуг появились на лице мистера Шрекка. Он бросил молниеносный взгляд на Чипа, нерешительно мявшегося у дверей. Тот лишь развел руками.
"Что за чертовщина", - мелькнуло в голове Макса.
Тем временем секретарша подошла к нему и нахально спросила:
- Может, мы поедем куда-нибудь, отдохнем в каком-нибудь ресторане?
Затем, так и не дождавшись ответа, не обращая никакого внимания на обалдевшего Макса, она подошла к Брюсу и тронула пальцами его пиджак.
- Хороший костюм.
- Спасибо, - он кивнул.
- Селина, Селина, Селина… - как заевшая пластинка, повторял Макс.
Она облокотилась о спинку кресла.
- Да, меня так зовут, Максимилиан, - ее голос походил на урчание кошки. - Не нужно повторять так часто мое имя, а то я заставлю тебя купить мне новое.
Не находя, что сказать в ответ, Макс просто представил гостя:
- Это мистер Вейн.
- Да. Мы уже встречались, - выпалил Брюс и понял, что сказал что-то совершенно ненужное.
- Правда? - удивилась Селина.
- Ой… - Брюс замялся. - Извините. Знаете что, я спутал вас с другим человеком! Извините, - промямлил он, стараясь не поднимать глаз на Селину.
- Спутали меня? - переспросила она.
- Да, - кивнул мистер Вейн, - спутал вас. А что, разве я не так сказал?
- Нет. По-моему, не так.
- А что с вами? - Брюс постарался быстро перевести разговор на другую тему и указал на повязки.