Ты совершил бо-ольшую ошибку, король Таргалы, думает Лека, ввинчиваясь в медленно редеющую толпу. Ты забыл, что правду не скроешь… и не учел, что твоего сына любят в столице. Ты зарвался. У любой власти есть границы, которые лучше не переступать…
Уходит король. Тянутся прочь алебарды гвардейцев.
– Люди, расходитесь, – негромко говорит королевский капитан. – Я позабочусь о них.
Лека проталкивается к помосту.
– Позвольте я помогу вам, сэр.
Капитан поит Серегу из фляжки. Карел пьет сам, но по напряженному лицу видно, что удовольствие от первого за долгий день глотка воды не перевешивает боли.
– А, это ты, – отрывисто бросает капитан. – Я должен выпроводить их из города, слышал? Немедленно, через ближайшие ворота.
– Ближайшие – Северные, – Карел, чуть заметно морщась, опускает флягу. – Там сразу за воротами постоялый двор. Можем заночевать… а там уж решим, куда.
– "Счастливый путник"… – Капитан смотрит на Карела, на Леку… задумчиво шевелит губами. – Неплохое местечко.
Лека оглядывается на Ясека.
– Понял, – кивает тот. – Значит, там и встретимся.
– Попрощайся за нас с мадам Урсулой.
– Конечно.
И Ясек, проталкиваясь через обступившую помост толпу, уходит прочь.
– Куда это он? – спрашивает капитан.
– За вещами. Серый, где твой амулет?
– У меня, – отзывается сэр Оливер. – Что, так срочно нужен?
– Зря вообще сняли.
– Да я не снимал, он сам… вот.
Лека сгребает с ладони капитана амулеты, надевает волка Сереге на шею. Кладет "глаз совы" в карман. Медленно произносит:
– Лихо. Карел, ты-то как?
– Я не готов говорить об этом. Не сейчас.
– Чем скорей мы довезем их до постоялого двора, сэр, тем лучше…
– Знаю! Со мной здесь верный слуга и карета. Должен бы уже подъехать. – Капитан оглядывается на все еще многолюдную площадь. – Люди, я же просил разойтись!
Лека, оглядываясь вслед за капитаном, замечает вдруг знакомую физиономию. Имперец! Вот бы знать, он успел набрать себе новых подручных?…
– Дорогу! – доносится до них сердитый окрик. – А ну, расступись!
– Сэр, – тихо произносит Лека, – посмотрите-ка левее вон того усатого верзилы… тип в шляпе, видите?
– Ну?
– Вы знаете, кто это?
Тут подъезжает обещанная карета: неуклюжее, на Лекин взгляд, сооружение, ездить в коем пристало бы разве что тщедушным старушкам, но уж никак не королевскому капитану… Впрочем, таргальская привычка путешествовать с удобствами может иной раз оказаться кстати. Соскочивший с козел слуга распахивает дверцу, капитан подхватывает Карела под руку, помогает подняться по двум высоким ступенькам. Лека подсаживает Серегу, оглядывается – имперец уже исчез. Наверняка слышал, куда едем, зло думает Лека. Придется ждать гостей.
Карета трогается. Карел, кривясь, растирает плечи. Серый рассеянно трет шрам, говорит:
– Видели хмыря в шляпе?
– Так кто это был? – спрашивает сэр Оливер.
– Передал мне давеча приглашение императора на свадьбу с Ирулой, – зло откликается Карел. – Подкрепленное десятком шпаг. Спасибо, маэстро Джоли шум услыхал… могли и не отбиться.
– Император, – повторяет капитан. – Хм… знаешь, другой бы на твоем месте согласился, и без долгих уговоров.
– Может быть. Но я – не другой. Нам здесь только ханджарской кавалерии не хватает для полного счастья и процветания…
– Уж это точно, – усмехается капитан. – Не переживай, Карел, я им займусь.
Карету встряхивает, пассажиров бросает влево. Серега со свистом выдыхает сквозь зубы. Карел, изрядно приложившийся о стенку, до крови прикусывает губу и закрывает глаза. Побелевшие пальцы стискивают край сиденья. Лека выглядывает в окно и ищет рукоять шпаги. Впрочем, ничего опаснее деревьев за окном не наблюдается. Просто тревожит назойливое внимание Империи…
4. Сэр Оливер, капитан гвардии короля Анри Грозного
Навстречу карете выбегает мальчишка-паж.
– Наконец-то, господин!
– Все сделал?
– Лучшая комната, две кровати, ужин, лекарь, – тараторит паж. – Все ждет.
– Помоги. Карел, мальчик мой… Э, да он без чувств!
– Я? – бормочет Карел. – Уж лучше бы я в самом деле был без чувств…
– Вылезай. Помоги, Ричард!
С придушенным стоном Карел валится на руки пажу. Сэр Оливер прыгает следом, подхватывает. Оглядывается – Лека, поддерживая Серегу, уже стоит рядом.
– Антуан, ты знаешь, что делать дальше. Не мешкай. Веди, Ричард.
Антуан цокает языком. Карета неторопливо трогается: тяжеловесные, мощные кони не знают, кажется, никаких аллюров, кроме шага. Двери "Счастливого путника" распахиваются перед постояльцами.
Суетливый хозяин, повторяя бесчисленные "чего изволит благородный господин", ведет их в комнату – похоже, и впрямь лучшую. Просторная, с чистой занавеской на широком окне, с уютными стульями вокруг накрытого белоснежной скатертью круглого стола… главное – с двумя кроватями, думает Лека, укладывая Серого. Остальная роскошь без надобности.
– Эх, Антипыча бы сюда, – стонет Серега. – Карел как, нормально?
– Жить буду, – отзывается со своей кровати Карел. – Может, даже поумнею… если прав был господин аббат, когда грозился проклятущее руническое письмо довести до моего ума через битье.
– Хозяин, ужин, – отрывисто бросает сэр Оливер. – Ричард, где лекарь?
– Вот он я, – возникает за плечом капитана маленький тощий человечек в монашеской рясе. – Это те самые молодые люди… хм?
– Твое какое дело, – бурчит капитан. – Те самые, эти самые… ты лечи знай.
– Пришел негласный приказ, – чуть слышно сообщает лекарь. – Через старшин нашей гильдии. Не оказывать помощи…
Капитан багровеет.
– Господин, поймите меня, я не хочу неприятностей, – тараторит лекарь. – Вот, извольте глянуть, я принес все необходимое. Вот мазь, а это – добавить в вино и выпить. После мази, обязательно после! Неприятно, но иначе нельзя. Пять капель на кубок, не больше! Поверьте, господин, я бы рад… но ведь не против королевской воли! Я даже не возьму денег… только, умоляю, господин, забудьте о том, что я тут был.
И проклятый лекаришка улетучивается, будто его и впрямь в помине не было.
Карел хрипло смеется.
– Мальчик мой… – Сэр Оливер откупоривает флакон, нюхает. – Ясно, сонное зелье… это хорошо, это правильно… Карел, мальчик мой, по совести говоря, ты и в самом деле сглупил. Не повтори этой ошибки. Тебе нельзя возвращаться в Корварену.
– Знаю.
– Куда ты думаешь… Терпи, мазать буду.
– Уж точно не к императору в зятья, – сквозь зубы бормочет Карел. – Что за гадость?! Сэр Оливер, от нее только хуже!
– Терпи. Снадобье верное, сам таким пользовался… хотя верно, гадость. Парень, как там тебя, бери мазь…
Лека зачерпывает мази, отходит к Сереге.
– Готов?
– Угу.
Спину обжигает ледяным огнем. Гадость? Слишком слабо сказано! Серый утыкается лицом в подушку. Лека до темноты в глазах сжимает зубы, продолжая осторожно втирать "верное снадобье" в исполосованную глубокими рубцами спину побратима. Правда, Антипыча бы сюда… Дикая страна эта Таргала, приличного… да что там, хоть захудалого магознатца днем с огнем не найдешь… вот и лечатся дрянью, способной здорового ухайдакать.
Распахивается дверь, впуская слугу с громадным подносом. Пахнет, надо признать, одуряюще. Лека сразу вспоминает, что нормально ел прошлым вечером… если, конечно, привычно скромный ужин у мадам Урсулы можно назвать нормальной едой. Вот только Сереге с Карелом сейчас не до жаркого или окорока… Он встает, обтирая руку о штаны – от мази пощипывает ладонь. Спрашивает:
– Это для кого? Что, – кивает на Серегу, – они будут сейчас утку грызть? Малый, нужно что-то такое, что и жевать-то незачем, понял?
– Оставь. – Сэр Оливер кладет руку Леке на плечо. – Ты сам-то когда ел? А им сейчас только заснуть, их кормить утром будем… Вина принес?
– А как же, ваша благородная милость, – кивает слуга, – самого что ни на есть…
– Проваливай. За подносом придешь утром.
Сэр Оливер наливает два кубка вина, капает в каждый зелья из флакона – по пять капель, – говорит:
– Понимаешь, парень, после той пакости, которой мы их намазали, только с зельем и заснешь… а заснуть надо. Обязательно. Иначе, пока впитается, вовсе сбрендишь…
Еще бы, думает Лека… я от половины этой боли выть готов. Представляю, каково Карелу…
5. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Льет дождь. Мы сидим у брата библиотекаря. Мне нравится здесь. Здесь светло, но свет не настолько яркий, чтобы от него болели глаза. Зато я лучше обычного вижу лицо Сержа. Он в самом деле осунулся, или я просто давно не приглядывался к нему?…
Уже я рассказал все, что узнал за эти дни, а брат библиотекарь – то, что помнил из прочитанного когда-то списка хроник Смутных Времен, составленных придворным хронистом короля Карела со слов своего господина. И не было в тех хрониках ни об отречении Анри Грозного от единственного сына, ни о позорном столбе… ни о принце Валерии и его друге Сереге.
– Почему же он не велел написать о своих друзьях? – в третий или четвертый раз спрашивает брат библиотекарь. – Ведь они друзьями были? Анже?
– Да, – отвечаю я. – Друзьями.
– Попомните мои слова, что-то случится! – Серж непривычно хмур, и я думаю: сейчас опять начнет сетовать на мое рвение в дознании. Но он лишь качает головой – и замолкает.
А мне приходит вдруг в голову, что и без того столько уж случилось, о чем не знали мы из сказания! А как сложится дальше… Что ж, если будет на то воля Господня, мы это узнаем. А нет – значит, и незачем людям знать. И раз уж наделил меня Господь даром видеть прошлое, глупо сомневаться и гадать, к чему приведет Его дар. Надо просто принять свое назначение и свою судьбу…
6. Нина, королева-ведьма
Лека вяло обгрызает утиную ногу. Хочется лечь рядом с Серегой, зажать в зубах угол подушки… Впрочем, жесткая утиная нога тоже для этого подходит. Даже больше, чем для утоления голода…
Серый дышит тихо и ровно, Карел – хрипло, временами что-то бормоча и вскрикивая. Мальчишка-паж уснул за столом, уронив на руки встрепанную голову. Сэр Оливер стоит у окна, откинув уголок шторы. Лека потянулся было налить вина – но не решился. Побоялся уронить кувшин.
На душе у Леки снова скребутся кошки.
За окном неторопливо простучали копыта, скрипнули колеса. Сэр Оливер, отпрянув от окна, шепчет:
– Хвала Господу!
И быстро выходит.
Лека нашаривает эфес… Впрочем, фехтовальщик из него сейчас никудышный, прямо скажем, никакой… не до того. Все же он встает, тяжело опираясь о стол, и поворачивается к двери.
Навстречу входящей женщине.
Пальцы сжимают край плаща – только и видно, как бледна, да тонкие губы решительно сжаты. Королева… Значит, вырвалась тайком из дворца – к сыну…
Она снимает плащ и глядит на Леку в упор. Глаза ее расширяются:
– А с тобой что?!
– Со мной?
Королева щурится, взгляд ее мечется от Сереги к Леке.
– А, поняла. Слыхала об этих чарах…
Ее называют ведьмой, вспоминает Лека. Похоже, в Таргале есть-таки один магознатец!
– Знаешь, – продолжает между тем королева, – лучше сними его амулет. Сейчас можно, он спит – и так и будет спать. А твои силы не бесконечны.
Лека мотает головой. Может, она и права… Вот только серебряный шнурок, привычно обхвативший запястье под рукавом походной куртки, когда-то принадлежал ей. И она не сможет его не узнать – а узнав, вспомнит, кому отдала…
Королева чуть заметно пожимает плечами. Подходит к сыну, трогает его лоб – жест, одинаковый, наверное, у всех матерей мира, – проводит ладонью над спиной. Шепчет:
– Плохо…
И, прикусив губу, ведет ладонями вдоль спины Карела, медленно, словно бы с нажимом – хотя Лека ясно видит, что она даже не касается кожи. Кровь уходит с ее лица. Из просто бледной она становится белой, белоснежной, алебастровой… и почему-то вдруг кажется Леке окутанной снежно-голубой вуалью холода. Лека смаргивает, странное видение исчезает, остаются только тонкие руки и белое лицо: прикушенная губа, отяжелевшие веки… дыхание Карела, все еще хриплое, но неуловимо другое.
Королева выпрямляется, просит свистящим шепотом:
– Пить.
Лека тянется к кувшину, но сэр Оливер, хоть вроде и стоял дальше, успевает первым. Вкладывает в тонкие пальцы кубок, поддерживает. Она выложилась, с ужасом понимает Лека, выложилась вся, до конца… не так уж и велика сила этой "ведьмы", по меркам Таргалы разве что, где и такие – редкость…
Королева падает на стул, закрывает глаза. Глубоко вздыхает. Рассказывает:
– Король напился. Ему много надо, чтобы свалиться, но в этот раз хватанул через край. Заснул, сапог не снявши… и ему снятся плохие сны. Черные. Не знаю, что будет утром. Упаси Господь попасть под руку.
А сама трет пальцы, разминает ладони. Вздыхает – глубоко, прерывисто, почти со стоном. Встает. Бросает на Карела внимательный, насквозь просвечивающий взгляд. Подходит к Сереге. Говорит отрывисто:
– Да отпусти ты его!
– Помешаю?
– Нет, что ты. Ему на пользу, не спорю. Просто тебе помочь уже не смогу, сил не хватит.
– Да ведь это не моя боль. Она пройдет сама, когда Сереге легче станет.
Королева меряет Леку долгим взглядом:
– Может, и не твоя. Только ты измотан до предела. Смотри, свалишься. Сэр Оливер, ну хоть вы бы ему сказали!
– Не свалюсь.
Королева качает головой и поворачивается к Сереге. И снова кажется Леке, что льется от нее снежно-голубой, унимающий боль холод… Вот перестают ныть плечи, вот идет вниз по спине волна блаженного онемения…
– Выпей, парень! – Сэр Оливер сует в руки кубок. – А то что-то ты совсем смурной. Как бы и вправду не свалился.
Лека выпивает, не замечая, что пьет: слишком уж сосредоточился на Серегином амулете… зевает вдруг… слышит смешок сэра Оливера:
– Вот и хорошо, парень… поспи.
И валится в ласковую прохладную темноту – без боли, без тревоги, без мыслей…
7. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
– Анже, проснись! Да просыпайся же!
Голос Сержа доносится глухо, будто из-за двери… но ведь он рядом? Кто бы иначе тряс меня…
– Вот так я и думал, что ты с дознанием с этим вовсе себя загонишь… Анже!
– Да просыпаюсь, – бормочу я.
– Ну да, как же! Ладно, дрыхни дальше…
Я просыпаюсь сам. Странно… по всему, раннее утро – а вот вечера что-то не помню. Только – Лекин амулет под ладонью… и видение, в котором принца Валерия, очень на то похоже, опоил сонным зельем капитан короля Анри!
Я встаю, подхожу к столу. Наливаю себе воды. На стук чашки просыпается Серж.
– Ох и испугался я вчера, друг Анже! Никогда ведь ты днем не спишь! А тут – добудиться не мог… Брат библиотекарь приходил, а ты – ну хуже пьяного…
Брат библиотекарь… Сколько же я не был у него? Два, три дня? Ох, нет… как раз вчера он рассказывал нам с Сержем о хрониках! Что это со мной, в самом деле? Совсем одурел, прав Серж, отдохнуть пора! Но ведь не бросишь… как отдыхать, когда все мысли об одном – что ж дальше-то будет?!
Звонит колокол, сзывая на утренние моления.
– Пойдем, – говорит Серж. – Пора уж тебе выйти… а то и вовсе денек отдохнуть.
– Мишо послушать, – подхватываю я. – Самое полное сказание, и никаких трудов.
– А знаешь, ведь Мишо ушел.
– Как ушел?
– Да как обычно. Он менестрель, птица вольная. Приходит, уходит…
– Жаль.
– Да ладно, – улыбается Серж. – Расскажу я тебе его самое полное сказание, если так уж хочешь. На память не жалуюсь. А за Мишо я рад. Вредно ему долго на месте сидеть, он скучать начинает.
Понятное дело, думаю я. Как и мне – долго отдыхать… тоже вредно.
8. Утро в "Счастливом путнике"
Лека со стоном поднимает голову. Вроде не пил вчера… или пил?
– На, – Ясек сует под нос кубок с водой. – Капитан просил извиниться.
– За что? – Лека залпом выпивает воду. В голове малость проясняется. Ровно настолько, чтобы понять: не с чего ей болеть. Ну то есть совсем не с чего!
– Он тебе ночью зелья накапал.
– Какого… зелья?
– Сонного. Нечистый тебя задери, Лека, а ну как – головой в мешок и прости-прощай?! Совсем ты осторожность потерял. Проснулся бы в темнице… Да сам подумай – если б он тебя узнал? И решил бы, что за твою голову Грозный простит сына? Что на это скажешь, Лека?
Лека трет виски и жалобно смотрит на поднос с завтраком. В животе урчит – но от вида еды ощутимо мутит.
– Ох ты ж… погоди. Что я помню? Сначала удрал лекарь. Оставил гадостную мазь. Ну да, и зелье. Потом… Ясек, ты не знаешь, что потом?…
– Потом…
– А, ну да! Потом приехала королева.
– Сначала вы намазали ребят этой зверской мазилкой. А ты, верно, тянул из Сереги боль, так, Лека?
– Ну да… а королева увидела.
– И намекнула капитану, что ты слишком много на себя взял и можешь не выдержать. Лека, ну скажи – зачем? Ведь ты и в самом деле перебрал! Ведь не было такой уж… острой необходимости. Карел ведь справился сам, и наш Серега не слабак.
– Да я не спорю! – Лека с силой трет лицо. Не помогает. – Но, Ясек, представь, как я мог снять при ней Серегин амулет?!
– А что такого? Если она все равно поняла?
– Что поняла?! – вскидывается Лека.
– Ну, про чары братства… И откуда знает? Одно слово – ведьма!
– Ф-фух… ты меня так больше не пугай. Понимаешь, Ясек, ведь это ее амулет. Ведь Серегина матушка была здесь придворной дамой. Мы стояли в шаге от раскрытия… а то и ближе.
Ясек замысловато ругается.
– Вот именно, – усмехается Лека. – Примерно так и я подумал… Как знать, может, сэр Оливер вовремя подоспел с этим своим зельем. Эй, а почему Серый с Карелом еще не проснулись?!
– Тебе досталось на две капли меньше. Знаешь, он просил тебе передать…
– Что?
– "Что бы вы ни надумали, куда бы ни пошли – держитесь подальше от Корварены. Помните – наш король суров с изгнанниками".
– Да, сами бы мы не догадались!
– И письмо для Карела. От королевы. Лека… мой принц, послушай… может, поедем домой вчетвером? Переждете зиму в Славышти и вернетесь по весне с подмогой.
– Мы не можем ждать, Ясек. Весной не подмога нужна будет здесь, а армия: просто и без затей прибрать к рукам то, что осталось. Слишком быстро все меняется. Теперь, без законного наследника, любой день может стать для Таргалы последним. Если Карел покинет Полуостров – считай, он признал поражение. А много ли мира останется нам, когда сюда придет Империя?
– Против ханджарской конницы… ты прав, Лека, мой принц. Но я боюсь за тебя. Не забывай – Двенадцати Землям тоже нужен законный наследник, а Егорка слишком мал.
– Не забуду. Передай отцу… передай, что мне его не хватает. Я так хотел бы с ним поговорить! Передай… да просто расскажи все, что знаешь. Уверен, он поймет… и скажи матушке, что я ее люблю.
– Где мы встретимся, если я вернусь?