Питер Брайсворт, Двадцать седьмой протектор Земли, наконец раздраженного ткнул в планшет, видимо, отдав какой–то не слишком нравящийся ему самому приказ, и приглашающе махнул нам рукой, предлагая занять кресла. Я заметил, что политик достаточно молод, не многим старше пятидесяти, голубоглаз, загорел, подтянут, и вообще хорош собой, как и подобает лицу, сумевшему получить хоть и пожизненный, но выборный пост. Возможно, я уделил бы ему больше внимания, если бы не второй обитатель кабинета, молча стоявший у окна за спиной протектора. Двухметровый блондин с фигурой атлета, холодными серыми глазами и длинными серебристыми волосами, облаченный в нечто вроде тяжелой тоги грязно–серого оттенка, пожалуй, привлек бы внимание в любой точке планеты. Особенно если знать, что планета - не его собственная. Насколько я мог судить, перед нами стоял чистокровный шайн.
***
Не знаю, какие эмоции отразились на моем лице. Обычно я неплохо скрываю свои чувства, поэтому надеялся, что держался на высоте. Маркус не проявил какого–либо видимого удивления, из чего можно было сделать вывод о том, что он либо знал заранее о составе участников встречи, либо с ним не стоит садиться играть в мадагаскарский покер. Занятые нами кресла, как и ожидалось, оказались куда комфортней табурета в АСР, на котором прошла моя предыдущая судьбоносная беседа. Протектор окинул меня вполне дружелюбным взглядом, однако, заговорив, обратился не ко мне, а к моему спутнику:
- Ты уверен, что это он?
- Совершенно, - буркнул Маркус. - И не говори, что уже не посмотрел запись со спутника.
- Три раза, - охотно признался его собеседник. - Но это лишь несколько секунд из жизни гомо сапиенс, которые могут иметь различное объяснение.
Было не похоже, что шайн собирается принимать участие в беседе, а два разговаривающих человека, казалось, сознательно игнорируют его присутствие. Пришелец, тем не менее, нашел себе занятие по душе, уставившись на меня тяжелым гипнотизирующим взглядом. Хотя эта игра в гляделки пока длилась всего несколько секунд, мне почему–то очень захотелось доходчиво объяснить инопланетному гостю, что в земной культуре пялиться на кого–то - весьма невежливо.
- Говорю тебе, - продолжал диалог с протектором Маркус, - за ним следили много лет. Можно точно сказать …
Разговор приобретал крайне интригующий для меня оборот, но мне не удалось услышать, о чем же "точно" собирался сказать шериф, поскольку в этот момент шайн открыл рот и, обращаясь ко мне, на странно–знакомом певуче–шипящем языке, мгновенно вызвавшем в моем сознании мощную волну ассоциаций и воспоминаний, скомандовал:
- На колени… быстро, преклони колени!
Мой спутник прервался на полуслове, и недовольно посмотрел на чужака.
Протектор также раздраженно обернулся и, не ограничиваясь взглядом, сварливо поинтересовался:
- Ну и что это ты делаешь? Мы же договорились, разве нет?
В этот момент я осознал, что хотя понимаю речь шайна, обращался он ко мне не на новоингле, и смысл его слов остался неясен для двух других людей, находившихся в комнате. Не обращая внимания на хозяина кабинета, шайн продолжал шипеть:
- На колени! Встать на колени!
Протектор не выглядел удивленным этим шоу, поэтому просто повернулся ко мне, и поинтересовался:
- Ну, и чего он хочет?
- Хочет, чтобы я встал на колени, - не стал запираться я.
- Вот мерзавец, - неожиданно спокойно отреагировал политик. - Первый протектор писал, что они пытались проделывать с ним эти штуки. А с Шестнадцатым и проделывали, пока тот не перестал встречаться с ними наедине.
Есть ситуации, в которых наиболее благоразумным выходом является молчание. Поскольку я утратил какое–либо представление о том, что происходит, то решил проявить благоразумие, и лишь глуповато–нейтрально улыбнулся.
- Не встает, - на сей раз на новоингле и без какого–либо акцента констатировал пришелец. - Понимает, но не встает.
- Спасибо, мы уже поняли, - язвительно включился в беседу Маркус. - Ну что, достаточно убедительно?
Протектор пожал плечами, хотя у меня не сложилось впечатления, что он в чём–то убежден:
- Допустим, что ты прав. И какие нам из этого сделать выводы?
- Устранить, - меланхолично предложил шайн. - Можно сейчас. Я могу.
Мне начинало казаться, что я нахожусь не в кругу друзей. Резко встав, я отпихнул кресло к углу стола так, чтобы оно частично блокировало ближайший выход из–за него. Теперь, чтобы добраться до меня, чужаку потребовалось бы перепрыгнуть стол и пространство за ним, то есть добрых три метра. Оружия при нем я не видел, и почему–то не сомневался, что он предпочтет сделать работу голыми руками. Маркус сдал свой пистолет на входе. У протектора, возможно, имелось что–то стреляющее в ящиках стола, но людей я не слишком опасался.
Брайсворт никак не отреагировал на мои телодвижения. Сейчас его интересовал лишь диалог с шайном, и речь шла о каких–то разногласиях, не ограничивающихся сегодняшним днем.
- А ты вообще знаешь какие–нибудь другие способы решения вопросов? - агрессивно поинтересовался протектор у того, кем предположительно был наделен своей властью. - Может, хватит превращать любое обсуждение в кровавую баню?
- Никто никого устранять не будет, - спокойно вмешался в разговор Маркус. - Я его привел, он уйдет со мной.
Несмотря на благие намерения обоих землян, у меня не было уверенности в том, что когда пришелец начнет действовать, они смогут оказать мне хоть какую–то помощь. Шайн, однако, не двигался с места, задумчиво разглядывая меня, как профессор энтомологии, наверное, смотрит на слегка необычного с виду таракана, гадая, обнаружил ли он новый вид, или просто дефектную особь.
Убедившись, что слова гиганта не повлекут немедленного начала боевых действий, протектор вдруг решил перейти к представлениям:
- Господа, это Тим, один из безумных эльфов, с которыми я вынужден общаться. Почему Тим? Ну, так назвал его Первый, нужно же было к нему как–то обращаться. Своих имен они не сообщают. Очевидно, это ниже их достоинства.
Пара десятков тысяч историков и политологов отдала бы правую руку, чтобы услышать эти несколько фраз. У меня же разговоры об инопланетниках и насилии почему–то вызвали полузабытые воспоминания.
***
Сингапурский университет
Факультет политологии, 1–й курс
143–й год Реформации
Профессор ксеносоциологии Шииив Ксаанатр был ганьшийцем, что привлекало к его лекциям массу студентов, в том числе и с негуманитарных факультетов. В университете он оказался единственным преподавателем–инопланетником, специализирующимся не на естественных науках, и одним из десятка тех, кому позволялось работать в земных учебных заведениях. Вводная лекция не обещала быть чрезмерно интересной, но все знали, как важно проявить себя на первом занятии, чтобы попасть в элитную группу тех, кто будет заниматься с ученым до конца семестра.
Выглядело светило практически как любой другой профессор с местными корнями. Нарочито поношенный пиджак с неподдающимся описанию орнаментом, серые брюки свободного покроя, даже старомодный кожаный портфель на застежке. Среднего по земным меркам роста, среднего телосложения, с темными волосами. Две руки, две ноги, и определенно по пять пальцев на каждой. Наверное, чтобы доказать это, профессор носил открытые сандалии. Отличали мэтра Ксаанатра лишь глаза - пожалуй, слишком большие для землянина столь невзрачной внешности, а главное - пронзительно–бирюзовые до такой степени, что становилось понятно - подобного эффекта не достичь никакими линзами.
На новоингле профессор говорил мягким негромким голосом, с едва заметным акцентом, почему–то напоминающим тот, с которым общались жители протектората.
- Меня зовут профессор Шииив Ксаанатр, - ученый едва заметно улыбнулся. - Впрочем, это вы знаете, поскольку иначе не пришли бы сюда, да ещё и в таком количестве. Вы те, кто хочет знать о том, что находится за пределами вашего мира. Более ста лет назад перед вами открыли врата во вселенную, и земляне хлынули в них, как бурный поток. Но вселенная была заселена и до вас. Сотни цивилизаций возникли и развились без вашего влияния. Многие из них получили доступ к технологиям шайнов и смогли перемещаться в космосе задолго до вашей Реформации.
Но вы единственные, кому шайны построили ковчеги. Вы единственные, кто стал агрессивно колонизировать миры, находящиеся в других концах галактики. Более шестидесяти планет в настоящее время заняты выходцами с Земли. Анакалийцы, вторая по распространенности раса, оккупировала лишь десяток солнечных систем, причем все они расположены в их секторе галактики. А ведь анакалийцы вышли в космос более чем на пятьдесят лет раньше землян.
Напористость жителей вашей планеты, то место, которое она заняла в звездном сообществе, вызывают у вас ощущение собственной исключительности. За ним возникает чувство превосходства по отношению к остальным мирам, а за этим чувством - неуважение к чужим культурами и традициям, жажда дальнейших захватов, доминирования в среде развитых цивилизаций и навязывания им своих взглядов и интересов.
Аудитория несколько смущенно, но недовольно загудела, несколько человек направились к выходу. Профессор взмахнул рукой, восстанавливая порядок:
- Я ученый, и моя работа состоит не в том, чтобы клеймить кого–то, навешивать ярлыки, или сеять рознь. Ваш достопочтенный деканат пригласил меня для того, чтобы я представил вам другую картину. Не ту, которую вы получаете из книг земных авторов, и не ту, которую видите каждый день в репортажах Всемирных новостей.
Я постараюсь рассказать вам о том, что и как думают и чувствуют жители иных миров. Большинство из вас никогда не покинет Землю, и никогда не ступит на поверхность иной планеты. Многие из вас впервые видят живого инопланетника и, вполне возможно, никогда больше не столкнутся ни с одним из тех нескольких тысяч, кому дозволено проживать вне Особой зоны. Я здесь не для того, чтобы объяснить вам, что есть истина. Я здесь для того, чтобы представить разные точки зрения, и выслушать вашу. Кто расскажет нам о конфликтах между различными мирами?
Важный с виду юноша индийского происхождения первым поднял руку, и получил слово.
- Устав Звездного сообщества запрещает вооруженные конфликты между его членами, а также применение силы в отношении иных планет. Поскольку все двенадцать основных миров пользуются технологиями шайнов, и имеют предоставленные теми планетарные системы безопасности, их захваты в принципе невозможны. Остальные миры не имеют ресурсов, достаточных для нападения и насильственной колонизации других планет. Кроме того, возможности звездных войн ограничены небольшим количеством кораблей, использующим Т-технологию, и их ценностью для владельцев. Дополнительным сдерживающим фактором служит необходимость физического восстановления человеческого организма в течение как минимум трех месяцев после Т-прыжка. Это означает, что посланные в военных целях корабли, их экипажи и десант должны будут находиться у объекта нападения не менее трех месяцев в автономном режиме, что также крайне затруднит успешную оккупацию.
- С какого вы факультета, молодой человек? - поинтересовался лектор под смешки аудитории. - Вижу, тема насилия вас весьма занимает.
- Я кадет Академии обороны Винтишьяку, - гордо отрапортовал тот.
Хм, я совсем и забыл, что при университете недавно открылось отделение Академии.
- Ааа, - пробормотал профессор, чья планета вовсе не имела армии, - будущий военный. Теперь мы знаем, что занимает умы многих молодых землян. Хочешь мира - готовься к войне? Или хочешь войны - готовься к ней? Постараемся узнать это после перерыва.
***
Напряжение вокруг стола несколько спало, но делать меня частью обсуждения никто не собирался. Три персонажа в центре комнаты говорили каждый о своем, и ни один из них не был тем, кем казался.
- Мы не должны сейчас говорить о нём, - призывал протектор, явно имея в виду мою скромную особу. - Это неважно. Важно найти книгу. Нужно отыскать их всех, и взять ситуацию под контроль.
- Книга неважна, - отозвался шайн. - Мы знаем, что в ней. Мы должны решить, что делать с ним. Вы не понимаете.
- Это вы так говорите, - присоединился к дискуссии Маркус. - А мы хотим видеть книгу. Это требование Совета. В любом случае нельзя, чтобы она попала в чьи–то руки или оказалась обнародована. Что, если они смогут находить друг друга, как когда–то?
- Я согласен, - поддержал шерифа Брайсворт. - Это недопустимо. Те, другие, наверняка уже ищут её, и ни перед чем не остановятся. Надо их опередить, они же вызвали Разрушителей. Что будет в следующий раз?
- Они не угроза, - похоже, у шайна были проблемы с мультизадачностью, и сейчас его интересовал лишь один вопрос. - И те, другие - не угроза. Вот он - угроза. Мы знаем. И Разрушители знают. Вы - не понимаете.
- Ещё какая угроза, - раздраженно парировал Маркус. - Может, вы и позабыли, сколько миллиардов людей они уничтожили, а мы помним. Вы их породили. Мы их загнали в норы. Мы выиграли - вы проиграли. Вот и не мешайтесь сейчас.
У меня начинало складываться ощущение, что десять лет школы, пять лет полицейской академии и три года университета не пошли мне на пользу. Я полагал, что неплохо знаком с историей своей планеты, но понятия не имел, кто такие "они" или "другие". А ведь, по мнению присутствующих, именно эти неприятные люди вызвали по мою душу розовоглазых, пафосно окрещенных в этой комнате Разрушителями.
Другой аспект дискуссии был мне куда ближе. Я мог помочь им сложить пазл. Не сказать "кто", но дать им понять, "почему". Стоило ли делиться своими догадками со столь странным собранием? Она этого не хотела. Она не обратилась к Маркусу, хотя могла. Тогда я не придал этому значения, поскольку не знал об их родственной связи. Как и о том, что помимо шерифства дядя Даниэль имеет и подработку в некоем Совете, решающем вопросы в масштабах куда крупнее Мадагаскара.
Мне было ясно лишь одно - двое из присутствующих не желают мне зла, и имеют ресурсы, достаточные для того, чтобы начать искать ответы. Я мог присоединиться к битве на их стороне, или тихо сидеть в своей каморке в Опенгейте, ожидая, то ли когда всё разрешится, то ли следующий отряд убийц, и полностью утратить контроль над развитием ситуации. Моя роль одинокого мстителя окончена.
- Я знаю, где книга, - наконец промямлил я.
Глава 6
Сингапурский университет
Факультет политологии, 1–й курс
143–й год Реформации
Даниэль пихнула меня локтем в бок.
- Ай, - сказал я, и проснулся под хохот аудитории.
- Добро пожаловать в наш мир, Эрик, - профессор Кейтель, конечно, не мог удержаться. Хорошо, что он хотя бы помнил меня по имени - пусть лишь как соседа своей любимой студентки: - Не хотите ли продолжить?
- Эээ…, - воспроизвел я любимое вступление любого ученика профессора, застигнутого врасплох на лекции, и умоляюще посмотрел на Даниэль. Та под столом быстро накарябала "14" на своём планшете: - Восстание Четырнадцати.
- Невероятно, - восхитился ученый. - Он знает тему лекции.
Аудитория загукала, радуясь, что жертва на сегодня выбрана, и это не кто–то из них:
- Почему бы вам не продолжить - а мы послушаем? Начиная с причин восстания.
- Да, конечно, - накануне во время рейда в Кварталах Радости мне в жилет попали две пули из старой беретты, что на ближайшие несколько дней делало меня героем полицейского управления Сингапура, и я был не в настроении пасовать перед каким–то бумажным червем. - Апогеем существования корпоративной власти считается создание сотен "производственных центров", по сути, представлявших собой концентрационные лагеря с населением в несколько десятков миллионов человек каждый.
Люди в них не имели каких–либо прав, помимо крыши над головой и питания на уровне прожиточного минимума. Работали они по двенадцать–четырнадцать часов в день, с одним выходным днем раз в месяц. В производственных центрах находились под запретом любые книги, религиозные обряды, собрания и митинги. Школьное обучение ограничивалось изучением чтения, письма, а также естественных наук в объемах, достаточных для неквалифицированного труда.
Допускались исключительно браки, носящие межрасовый характер. Лица различных национальностей перемещались между регионами в целях создания этнически нейтрального индивидуума, не имеющего привязки к какой–либо территории либо истории, не владеющего языками, помимо новоингла, неспособного проследить свой род хотя бы до второго колена. Дети в младенчестве изымались из семей, и передавались под опеку администрации центров. Поощрялись отношения между лицами одного и того же пола, что ограничивало рождаемость. После ста лет подобной практики появилась по сути новая этническая, или, вернее, внеэтническая общность - варамайи .
Аудитория возмущенно загудела, но профессор, окинув всех твердым взглядом, хлопнул ладонью по столу, и ропот утих.
- Да, после Реформации данный термин выведен из официального оборота, и считается непристойным на бытовом уровне, - Кейтель с удовольствием вклинился, поскольку обожал всё, противоречащее официозу. - Но мы здесь изучаем науки, и нам не должно быть дело до политеса. Все, кого коробит правда, могут поискать счастья на факультетах журналистики или изящной словесности. Жители производственных центров составляли до сорока процентов населения Земли. И хотя большинство из них погибли в ходе Восстания Четырнадцати, варамайи до сих пор живут среди нас. Да, они в основном населяют Кварталы радости и Мадагаскар. Напоминаю, что три–четыре процента наших сограждан имеют предков среди данной группы.
Этнически безупречный англосакс Джейк, чьи предки минимум десяток поколений не обременяли себя физическим трудом, приобнял Даниэль, и что–то горячо зашептал ей на ухо. Та беззвучно захихикала, но не отодвинулась. Я с трудом держал глаза открытыми.
В моем мире "варамайи" было обыденным словечком. Некогда люди полагали, что метисы - красивые и смышленые особи. Ну что ж, как показал "прогресс" цивилизации, коктейль из белых, черных, китайцев, индусов, арабов и прочих национальностей, целенаправленно выведенный для рабского труда, не стал подарком нашему миру. Упрямые, туповатые, лживые и подлые, а часто и жестокие обитатели Кварталов радости постоянно доставали полицейских.
Я старался не смотреть в сторону сидевшей рядом Акун До, тяжело дышавшей последние несколько минут. Акун, насколько я мог судить, была чистокровной варамайи. Насколько этот термин вообще применим к их роду. Поступление одной из них в университет являлось редкостью - обычно они не стремились к получению высшего образования. Что она делала здесь, на факультете политологии?
- Продолжайте, Эрик, - милостиво разрешил профессор, восстановив порядок.
- Создание производственных центров вызвало большое недовольство среди населения, - особого выбора у меня не было, и пришлось снова собраться мыслями. - Исходно предполагалось, что они будут заселяться преступниками. Но на протяжении десятилетий практика отбора развивалась, и на жительство в центр стали отправлять любых инакомыслящих.