Немного впереди - согбенная высохшая старуха, одетая в мешковатое платье и вооруженная кривоватой клюкой. Лицо темное от солнца и ветра, сморщенное, как вялый помидор. Даже не понять, сколько лет - семьдесят, сто, двести?.. Нос крючковатый, загнутый наподобие совиного клюва. Губ как таковых нет, из-за отсутствия зубов давно втянулись внутрь. Маленькие черные глаза прятались в глубине черепа и напоминали два сверла, настолько колючие и злые. Сущая ведьма! Но одета вполне опрятно и чисто, седые волосы забраны под цветастый платок. Видно, любит чистоту и порядок.
Я мазнул по старухе заинтересованным взглядом. Посмотрел на ее спутницу и чуть не вскрикнул от изумления. В груди резко похолодало, появилось жжение. Кровь бросилась в голову и загудела в ушах тяжелыми набатами. Я покачнулся, скрипнул зубами. В первую секунду показалось, что снится. Потом возникла шальная мысль - а вдруг Лана опять озорничает? Но спустя пару ударов сердца пришло понимание - она!.. Дьявол! Ведь после событий прошлого лета ни разу не виделись. Продолжила учебу в университете, нашла новый объект любви и вдохновения. А я ушел в лес. Отчасти чтобы забыть ту, которая перевернула мой мир и взбудоражила душу.
Суть в том, что ведьмы - не хозяйки собственных душ. Любовь для них - источник магической силы. И контролировать себя Ночные Всадницы не способны. Быстро загораются и так же стремительно остывают, ищут новых жертв. Выбора не оставалось, я должен был забыть. Но вот как-то не получилось…
Соня такая же, какой помнил с прошлого года. Тоненькая и хрупкая, ослепительно-красивая и порывистая в движениях. Лицо немного неправильное, но безумно очаровательное и живое: загадочные зеленые глаза в обрамлении густых ресниц, вздернутый нос и полные губы. По плечам рассыпаны пышные темные волосы, в ложбинке между ключицами притаился маленький серебряный медальон. Девушка одета чересчур легко для прогулок по лесу: простой белый сарафан и сандалии. Но через плечо перекинут ремень большой спортивной сумки - наверняка захватила и более подобающие наряды.
Голова закружилась, я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сердце быстро заколотилось, в глазах начало темнеть. Колоссальным усилием воли я подавил слабость. Упрямо наклонил голову и хрустнул костяшками пальцев, подумал со злостью: "Какого черта? Ты еще за грудь схватись и в обморок упади!"
Девушка с любопытством осмотрела избушку, приветливо улыбнулась волхву и помахала рукой. Ненадолго задержала взгляд на мне. Едва заметно поморщилась, но тут же напустила на себя равнодушный вид, отвернулась. Взяла под руку старушенцию, помогла перейти поляну. Позади шел Вадим, тоже следил за дряхлой бабкой. Перехватил мой взгляд и незаметно пожал плечами, закатил глаза.
- Здравствуй, дедушка Велимир! - сказала молодая ведьма, подарив волхву лучезарную улыбку.
- И тебе поздорову, Соня! - степенно ответил старик. - Гой еси, Лукинишна! Как добрались? Устали с дороги?..
Бабка злобно глянула исподлобья, что-то прошамкала. Девушка подмигнула старику: мол, не обращайте внимания. Улыбнулась и ответила за обеих:
- Путь недолгий, но трудный. Отдохнуть надо, водички попить.
- Истину кажешь, дочка. Так и поступим, - степенно кивнул Велимир. Повернулся ко мне: - Что ж, Саша, знакомься. Соня вызвалась относить тебя в нужные места.
Долгих полминуты я смотрел на девушку. Соня смущенно улыбалась. Легкий ветерок играл пышными волосами, доносил приятный волнующий запах. Свежий и пряный, восхитительно знакомый, родной. Солнце отсвечивало в колдовских зеленых глазах, гладило лучиками нежную смуглую кожу. Я разомкнул непослушные губы и ровно произнес:
- Нет, Велимир! Найдите другого извозчика.
* * *
Ураганный ветер гулял по бесконечной желтой равнине. Ярился как берсеркер, рычал и грохотал. Переносил тонны песка и мелких камней. Вгрызался в мертвую почву, словно хищник в мясо, точил когти о редкие скалы. Порой затихал, припадал на мягкие лапы и крался, выслеживая добычу. В такие моменты тучи праха расплывались по равнине безжизненным слоем, из глубоких расщелин выползали зыбкие тени. Пугливо жались к утесам и валунам, быстро переползали. Но как только относительное спокойствие сменялось ревом разбушевавшейся стихии, тени прятались, сливались с сумраком. Темно-зеленое небо с равнодушием наблюдало за бешенством Зверя.
На вершине похожей на кривоватый палец скалы сидел человек. Вертел в руках острый гранитный обломок, с ненавистью в черных глазах наблюдал за буйством ветра. Нешуточный холод кусал ноги и руки, впивался в одежду и кожу. Но человек не замечал… или просто не хотел замечать.
Пожилой мужчина вполне интеллигентного вида. Худосочный, мелкий и заморенный. На первый взгляд напоминал университетского преподавателя или инженера с многолетним стажем. Одет в старый, давно вышедший из моды пиджак, засаленные брюки и стоптанные туфли. Лицо узкое и неприятное, испещренное глубокими морщинами. Под глазами темные круги, нос длинный и острый. Череп покрывали жалкие остатки пышной когда-то шевелюры. На ветру развевалась жиденькая козлиная бороденка.
Платон Варламович Мельников оставался каменно-равнодушным. Странный мир, пробирающий до костей холод и опасность быть сброшенным ветром со скалы колдуна не волновали. Мысли Магистра Снов занимала ненависть и жажда отмщения. Злоба плескалась горячей смолой в душе, разъедала тело и разум, доставляла страшную боль. Порой Платону хотелось скрежетать зубами и выть. Но мистик не позволял себе слабости, копил ненависть, словно запасливый хомяк зерно.
Через сознательную жизнь мистика красной чертой пролегала лишь одна страсть - стремление к власти и силе большей, нежели давало звание колдуна. И если бы у Платона спросили - зачем? - Магистр Снов не нашелся бы что ответить. Он просто хотел! До дрожи в коленках, до поросячьего визга и зубовного скрежета. Жаждал возвыситься, обладать властью над людишками. И еще в молодости Платон понял одну простую вещь-срок людской очень короткий. Только вырос и немного поумнел, надо заводить потомство. Отпустил в мир детей - а вот и старость едет на хромой кобыле. Несколько лет жалкого существования, немощь, болезни, презрение окружающих, а затем смерть… И юный тогда еще колдун решил, что пойдет иным путем. Во что бы то ни стало получит вожделенную Силу, обретет долголетие.
Многие годы мистик искал способы возвыситься. Собирал Силу, магические артефакты, занимался изучением древних трактатов. И в конце концов судьба подарила шанс. Найденная в старинном тайнике книга - последнее напоминание о вымершем клане вампиров - буквально перевернула мир. Колдун узнал о существовании Зодиакальных магов, о Совете Старейшин и о смене поколений властителей Земли. Сделав необходимые расчеты, понял - звездный час не за горами. Эпоха Рыб заканчивается. А значит, вскоре появятся молодые и абсолютно глупые маги, Силу коих можно легко отобрать.
Еще двадцать лет пролетели как краткое мгновение. Платон отрешился от мирских удовольствий, направил усилия на совершенствование колдовского ремесла. Вычислил место и время рождения первого мага. Измыслил способ отобрать Силу - вычитал описание ритуала из той же книги. И год назад долгожданное время пришло. Но надеждам Мельникова сбыться было не суждено.
Носитель Тотема попался на удивление прыткий. Избегал ловушек, находил способы вырваться из сетей. Да и конкуренты не давали спокойно захватить мага. А из последнего столкновения Злыдень выбрался едва живым. Мистик стал жертвой собственного злорадства. В надежде увидеть кончину ненавистного мага кружил над площадью умирающего города в образе ворона. Но Проклятому Охотнику, что как раз подбирался к Носителю Тотема, соседство соглядатая не понравилось. После удара Тьмой Мельников еле-еле долетел до окраины города. Упав на асфальт, вновь обратился человеком. И тут же потерял сознание от сильных ожогов.
Через несколько дней Платон очнулся на больничной койке. Долго не мог понять, что случилось. Но потом дошло - молодому магу удалось оживить город. Мысль вызвала волну черной ненависти. Ведь проиграл, сжег ценные колдовские артефакты. А самое главное - утратил шанс возвыситься над толпой.
Целую неделю мистик провалялся в больнице под неусыпным контролем врачей. После выписки маялся бездельем, измышлял способы отомстить. Но здравый смысл не давал совершить глупость. Козерогу удалось небывалое - воскрешение. А это само за себя говорило о силе молодого чародея. Куда уж тягаться обычному, хоть и опытному, колдуну. Осталось лишь забыть о поражении, постараться жить как ни в чем не бывало.
Однако воспоминания мучили, душу плавила злоба. Каждую минуту Платон казнил себя за промахи. Результат многолетних трудов пошел псу под хвост, планы обрушились, а цель не достигнута. Вожделенное долголетие досталось не ему, а другому. И кому, спрашивается? Сопляку, коему просто повезло родиться в нужное время! Не-ет… Такого мистик стерпеть не мог.
Мельников обдумал ситуацию и решил, что потеряно не все. Пусть с Александром не получилось. Но в ближайшем будущем появятся еще одиннадцать магов. Надо вычислить хотя бы одного. Найти и отобрать Тотем тем единственным способом, против коего устоял Бессмертный. А после обретения мощи… Да, Платон жаждал этого теперь так же сильно, как и долголетия. Мистик хотел найти Сашку и отомстить. Убить каким-нибудь изощренным способом, заставить испытывать страдания. Лишь тогда злоба утихнет и наступит долгожданное облегчение.
Приняв решение, колдун взялся за претворение нового плана в жизнь. Начал исследовать небо, составлять звездные карты и таблицы. Попутно стал вооружаться. Всеми правдами и неправдами собирал магические реагенты и артефакты. Одни покупал, другие выпрашивал, занимал и воровал у собратьев по ремеслу. И вроде бы дело шло на лад, но в один прекрасный день Платон почувствовал недомогание.
Слабость и тошнота накатывали океанскими волнами, за ними шли приступы безудержной злобы, ярости и сумасшествия. Мельников превращался в неконтролируемого психа. Грыз и ломал мебель, пускал пену. Выл так громко, что пугал соседей. А в момент просветления догадался: внутри его пустило ростки нечто чужое. Черное и отвратительное, безумное и страшное. Платон осознал, что удар Высшего демона не прошел даром. Тьма поселилась в душе и теле. Колдун знал, что произойдет. Если выдержит и не сдастся, то просто умрет. Нет - превратится в навия-падальщика.
Единственный выход из ситуации - экзорцизм. Но провести ритуал самостоятельно Злыдень не мог. Потому решил отправиться к одному из своих немногих приятелей-колдунов. Но на улице Платона настиг последний и самый мощный приступ. Сначала накатило опаляющее бешенство. Мистик упал на колени и начал биться в конвульсиях. Затем пришла боль. Ударила огненным кулаком, остановила сердце и размазала последние остатки сознания. Мощный толчок выбросил душу из тела. Горячий ветер закружил в колючих объятиях, засосал в ревущую воронку торнадо.
Очнулся колдун лишь на Дороге Сна, в зыбкой серой пелене Бессознательного. Теплый ветер овевал тело, трепал жидкую бороду. Вокруг, словно молекулы, витали туманные шары снов. Иногда сталкивались и лопались с мокрым чмоканьем, расползались прозрачными клочьями. Порой собирались в огромные острова и континенты. Дрейфовали по бесконечной глади тонкого мира.
Удивления Платон не испытал. Скорее злость и ощущение бессилия. Обычно податливая граница Снов теперь стала крепче легированной стали. Долгое время мистик плавал в сером пространстве. Раз за разом пытался проломить силой мысли твердую стену. Но сообразил - бесполезно. Тело там, в Славгороде, находилось в очень плачевном состоянии. И не могло принять разум обратно. А может, даже и умерло. Но о таком колдун старался не думать. Угроза вечного заключения в расплывчатом и сводящем с ума Царстве Снов навевала леденящий ужас.
Витать в серой мгле смысла не имело, а вот сны могли дать необходимую Силу. Платон добрался до ближайшего пузыря, продавил стенку и оказался на обыкновенной городской улице. Несколько девятиэтажек, аллейка и тротуар, старые фонарные столбы. Дальше туманная пелена, расплывчатые контуры, похожие на оплавленные сахарные головки. Колдун быстро нашел хозяина сна, напугал и выпил энергию. Шагнул в другой мир - комнату в каком-то офисе. Вмешался в разговор двух пожилых женщин, впитал эмоции. А дальше - яркий и солнечный детский сон. Шеренга бесцветных муторных сновидений. Страшный кошмар. Опять красивый и сочный мир… Колдун перепрыгивал из одного пузыря-сна в другой. Частенько шел не останавливаясь, иногда задерживался, отдыхал и питался Силой спящих людей. Снова блуждал.
Платон путешествовал от сна к сну, питался, сражался с теневыми хищниками. Порой убегал и прятался, пережидал моменты опасности. Выходил и вновь перепрыгивал из пузыря в пузырь.
Злость не отпускала Мельникова. Едкий яд копился в душе, пропитывал насквозь. Единственным желанием стало вырваться из замкнутого круга и отомстить. Мерзкому сопляку Сашке, его друзьям. Мистик жаждал убийства, как бредущий в пустыне путник глоток воды. Лишь смерть и мучения врага могли загасить колючее пламя в груди колдуна.
В моменты прозрения Злыдень понимал, что подобная ненависть - результат болезни. Тьма прокралась в душу и постепенно сливалась с человеческим сознанием. Но сил, да и желания бороться не осталось. Колдун привык к злобе, как к мощному наркотику. Находил в ней источник вдохновения, смысл существования. И даже начал испытывать странное извращенное удовольствие.
ГЛАВА 4
Пока я раскладывал по карманам колбочки с зельями, Велимир неспешно и внятно, так чтобы запомнилось, рассказывал:
- Первая цель в Крыму. Район Севастополя. Соня сделает несколько кругов над городом. Ты должен будешь прислушаться к себе. Когда почувствуешь Зов, сразу спускайтесь. На глаза постарайтесь не попадаться. Незачем будоражить умы обывателей. Запомни накрепко - твой собрат-маг тоже ощутит Зов и скорее всего заволнуется. Лишь от тебя зависит результат встречи. Если сумеешь уговорить, забирайте с собой и улетайте. Не поверит - убирайтесь подобру-поздорову, не будите зверя. Конфликт может плохо обернуться не только для вас, но и для обыкновенных людей. Соня сфотографирует Носителя Тотема, перешлет нам. А майор отправит своих подчиненных. Сделают вид, что из милиции. Усыпят и доставят к нам. Тут будем объяснять и доказывать. Это как запасной план. На все - пара суток. Потом переберемся или в деревню под защиту Рода, или в какое-нибудь укромное место. И Саша… прошу, не устраивайте побоищ!
- Как получится, - проворчал я. Краем глаза заметил, что глаза Велимира округлились, вздохнул и добавил: - Да понял я! Жить еще не надоело. Если остальные маги хотя бы наполовину такие, каким был я, то надо ходить на цыпочках и кланяться, кланяться… Чтоб не сожгли сдуру.
- Верно говоришь, - сказал волхв и одобрительно кивнул. - Пока не восстановил Тотем, нарываться на неприятности не стоит. Я много чего хотел сказать, перед тем как отпустить. Но, наверное, просто пожелаю удачи. Береги себя! Я бы отправил кого другого, но быстро найти молодых магов сможешь лишь ты. Помни - судьба не только славян, но и остального человечества зависит от тебя. Мы обязаны изменить мир!
Я поморщился, но промолчал. Опять пафос, разговоры о всеобщем благе. Слова возвышенные и хорошие, но как и всякий человек я привык заботиться лишь о своей шкуре. Лучше б сказали - сходи и сделай, а то придут и зарежут. Толку было бы больше… Закончив с подготовкой, я встал с корточек. Жезлы и флакончики с зельями немного выпирали из карманов. Но в целом движения почти не стесняли. Велимир критически осмотрел, пригладил бороду и улыбнулся. Рядом с волхвом молчаливым идолом застыл Вадим. По лицу друга мало что видно. Но я чувствовал: Вадик волнуется. Его б воля, отправился с нами. Подстраховать, помочь… Но нельзя.
Чуть дальше обретались "храмовцы" во главе с Даниловым. Солдаты продолжали играть роль безмолвных киборгов. И надо сказать, получалось неплохо. Даже как-то страшновато. Свет прожектора выхватывал из темноты кусочек подворья, опушку леса. На фоне листвы и тревожных теней четко выделялись гротескные силуэты бойцов в бронекостюмах. Блестел вороненый металл нагрудных панцирей, тяги экзоскелетов и ребристые трубки. Хорошо хоть шлемов не надевали. Огромные фасеточные очки придали бы сходства с муравьями-мутантами или инопланетянами.
Алексей Григорьевич следил за мной со смешанным выражением злости, надежды и любопытства. То и дело поглядывал на волхва, открывал и закрывал рот, порывался что-то сказать. Но сдерживался, в беседу не влезал.
В стороне от остальных стояла Соня. Ветер развевал шелковистые волосы, бросал локоны в глаза. Всем своим видом ведьма показывала, что попала сюда абсолютно случайно. Поза независимая: руки скрещены на груди, ноги на ширине плеч. Лицо бесстрастное, кукольное. В глазах холодное злое пламя.
Тяжелая старческая ладонь легла на плечо. Настолько горячая, что обожгла даже сквозь ткань футболки. Я поежился под светлым взором волхва. И почему-то ощутил себя маленьким хулиганом, которого отец наставляет перед первым уроком в школе. И хотя корчил из себя непробиваемого, но каждое слово Велимира проникло глубоко в душу. Славяне, Россия… За обычными буквами и звуками кроется нечто действительно великое и могучее. Вспышка света в ночи, непоколебимость, мощь лесов и полей, рек и озер, безоблачное вечное небо!
Я прикрыл глаза, усилием воли совладал с волнением. В который раз почувствовал себя прожженным мерзавцем. Видно же - верят в то, что делают. Это я постоянно ищу себе оправдания, мучаюсь подозрениями. Да нет никакой подоплеки! Кажется тебе, Саня! Дед Вадима просто верит. Или же знает то, что мы: русские, украинцы, белорусы и прочие, - давно позабыли.
- Утешили, нечего сказать, - проворчал я и поморщился. - Теперь уподоблюсь атланту, что держал на плечах небо.
- Не принимай так серьезно, - добродушно засмеялся старик, тряхнул бородой. - Но помни, что так оно и есть.
- Угу, - уныло согласился я.
Велимир убрал руку и отступил в тень. В тот же миг я почувствовал, что буквально секунду назад меня окружала незримая стена. А теперь исчезла и растворилась.
Подошел Вадим, молча обнял и похлопал по спине. Так же безмолвно удалился. Из "храмовцев" приблизился лишь Данилов. Потрогал распухший нос, поморщился и протянул лист плотной бумаги.
- Карта, - пояснил майор. - Скопировал у волхва. Возьми на всякий случай.
- Я думал, пистолет предложите, - хмыкнул я. Но бумажку взял, спрятал в одном из внутренних карманов куртки.
- Ты еще пулемет попроси, - рыкнул Данилов. Злобно сплюнул под ноги. - Не воевать идешь, а разговаривать.
- Разница в методах убеждения, - сказал я с вызовом.
Но майор не услышал. Или сделал вид. Тяжеловесно, словно танк, развернулся и пошел к своей команде.
Минуты на две воцарилось напряженное молчание. На мне остановились взгляды присутствующих. Лица серьезные, немного торжественные. Блин, словно последний путь провожают!.. Еще б поплакали или венок подарили.