Правда, ни Толлеус, ни кордосцы из посольства не показались парню чудовищами во плоти. Да, немного странные, и только. Старик, вон – помогает даже, ни разу не бил, хотя поводы были, а родная бабка чуть что, сразу за розги хватается. Так что, наверное, злость искусников придуманная. Даже если войну вспомнить – это ведь мы на них первые напали! Оно, конечно, поделом им, нечего на наши земли смотреть, но все же не честно так… А еще в той войне кордосцы победили. "Победили" - громко сказано. Ведь победа – это вражеские солдаты, грабящие горящий Широтон. Но прекратить войну решили они, и оробосский император с этим согласился. И бои в ту пору шли на территории Оробоса, а не наоборот. Это вообще никак не стыкуется с привычным утверждением о том, что искусство ничтожно. Где же тогда правда, чему верить? А если вспомнить Никоса, то и вовсе все становится с ног на голову. Этот мейх Оболиусу понравился. И он был одновременно и чародеем, и искусником, при этом говорил, что это половинки целого, а не вечные противники вроде дня и ночи. Сказать по правде, парню даже хотелось стать похожим на него и тоже уметь все-все-все.
Получалось, что нужно забыть все то, чему учили с пеленок, как глупости, которыми пичкают детей, пока не выросли. Но ведь во вред Искусства верят не только дети, но и все взрослые, каких Оболиус знал. Не могут же они ошибаться, они же взрослые? Или могут? Но тогда все оробосцы – как те дети, которые верят в сказки о великанах и говорящих животных.
Думать об этом нисколечко не хотелось, потому что тема была неприятная. Обидно за себя и соотечественников. Да и просто внутри все противится, не принимая такую трактовку. Лучше вообще не думать об этом. Но мысли почему-то сами собой поворачивались обратно на Искусство, сколько подросток ни старался прогнать их. А потом он с какой-то внезапной ясностью осознал и принял крамольное откровение – аж вздрогнул от мгновенного холодка в груди: Искусство - это не Враг, а обыкновенный инструмент, и только от человека зависит, против кого его повернуть. Точно также как меч: он сам не выбирает, кого рубить.
Спокойствия эта мысль не принесла и даже наоборот начисто прогнала последний сон. Оболиус завертелся на своем ложе из свежего сена еще сильнее, не находя места. Потому что получалось, что все, что он знал об Искусстве – не правда. Что-то внутри сопротивлялось этому: всю жизнь его учили по-другому. Еще вчера он знал, как устроен этот мир, а теперь оказался совсем один, не имея ни малейшего представления об истинном положении вещей.
* * *
Толлеус.
Главный вопрос.
Красный ручей.
Старик тоже не спал, лежа на спине в темноте конюшни, раскинув руки. В отличие от своего ученика он не вертелся, точно щенок, гоняющийся за своим хвостом, но лишь внешне, зато мысли в голове водили самый настоящий хоровод. Не Оболиус со своим больным зубом были тому виной - искусник силился понять некоторые вещи, которые происходили в последнее время. Больше всего ему не давал покоя факт, что помощник умеет вселяться в другие существа. Такое могут боги, и это понятно, ибо им подвластно все. Чародеи тоже могут проделать это с кем угодно и когда угодно - есть у них такая способность. Но Оболиус всего лишь мальчишка, пусть и талантливый! Почему у него получается, причем только с химерами, а напрямую с лошадью или человеком - нет? Почему при этом через химеру он может больше, чем сам, хотя по логике это более сложный путь? И, самое главное, почему у самого Толлеуса ничего не выходит?
Сегодня старик не спорил со своим Альтер-эго, озвучивая мысли. Он был спокоен: просто думал, ломая голову над загадкой, которая напрямую касалась его. Обязательно нужно разобраться, понять, как работает этот механизм. Иначе не получится защититься даже от сопливого мальчишки!
Оболиус тянулся к химере аурной, устанавливая контакт. Толлеус специально наблюдал за процессом. Это было логично и объяснимо. Пускай сам искусник не мог повторить подобный трюк, но, по крайней мере, мог представить себе его суть. Есть взаимодействие аур - есть связь. Потом требуется лишь умение, чтобы подстроиться, и воля, чтобы победить в схватке с чужим разумом. Но дальше начиналась чистая мистика: от химеры не тянулся аурный щуп к старику, когда Оболиус пытался вселиться в него! Как это работает, как это вообще может работать?
Ответа не было. В случае с конструктами ситуация такая же: не видно никакой связи, но она существует – в этом сомнений нет. Старику казалось, что решение загадки где-то совсем рядом, на поверхности. Но поймать его никак не удавалось. Чувство неудовлетворенности, как заноза, бередило покой. К тому же нестройный хор призрачных голосов, заблокированный плетением от проникновения, был едва различим. Точно также, как в Широтоне этот Шум был слишком громок, тревожа душу, так и сейчас никак не удавалось достичь гармонии без привычного гомона. Забылся старик только утром, когда первые петухи уже стали орать, требуя выпустить их из курятников.
* * *
Несмотря на то, что сон его был тяжелый и короткий, встал Толлеус бодрым и отдохнувшим. Наверное, химера неплохо подзарядила его вчера. Оболиус тоже поднялся, но выглядел гораздо хуже. Кожа побледнела, под глазами мешки, а щеку стало ощутимо раздувать. Правда, боли он не чувствовал, но нормально открыть рот уже не мог.
Искусник почесал лысину, мельком пожалев об утраченном шлеме. Плетений для врачевания зубов у него не было: как-то не озаботился в свое время, так что даже не знал, как оно работает. Можно было, конечно, проблемный зуб попросту уничтожить - Искусство позволяло проделывать и не такие вещи. Да хоть бы взять плетение для разрушения крепостных стен, часть которого старик использовал для лап Паука. Корень прорастет сквозь весь зуб, потом "бах", и во рту лишь мелкая костяная крошка... Толлеус еще раз почесал затылок: во-первых, можно легко ошибиться и что-нибудь перепутать, во-вторых, попросту жалко зуб! Оставшись с пустыми деснами, старик как никто другой стал ценить ценность этих крошечных помощников в пережевывании пищи.
- Знаешь, что делают чародеи в таких случаях? - спросил он помощника, но тот лишь промычал что-то в ответ и пожал плечами. Толлеус махнул рукой и пошел спрашивать хозяйку постоялого двора. Ничего дельного он не узнал, но совсем не потому, что чародеи не следили за своими зубами. Скорее, простые жители из провинции не могли себе позволить такое лечение. Единственное, что удалось узнать - ближайший чародей жил как раз по пути на расстоянии дневного перехода в городе Красный Ручей. По мнению искусника, такое название больше подходило какой-нибудь деревеньке, но его заверили, что город вполне приличный.
Чародей, если судить по имени, тоже был не простой. Звали его Ведающий Тайнус, о чем хозяйка сообщила с придыханием, закатив глаза. Для себя Толлеус решил, что это примитивный псевдоним, что в свою очередь весьма нелестно характеризовало его владельца. Трактирщица, с которой он поделился своими сомнениями, стала уверять его в высочайшем мастерстве этого чародея, уверяя, что он известен чуть ли не по всему Оробосу. В доказательство своих слов она привела веский с ее точки зрения аргумент: "Господина Тайнуса приняли в общество Оракулов!"
Искусник не стал спорить, а лишь улыбнулся кончиками губ: названия самых известных и сильных чародейских школ он уже знал - не было среди них никаких Оракулов. Тем более что это вообще не школа, а какое-то общество. Немудрено: для невежественной селянки любой чародей с придуманным титулом - почти Император. Впрочем, выбирать не приходилось. Да и не плохо, в общем-то, что Ведающий не Повелитель Чар, иначе его услуги будут стоить очень дорого, а тут надо всего лишь вылечить больной зуб.
Караван тронулся в путь в своем обычном порядке. Толлеус, чтобы успеть до Красного Ручья засветло, задерживаться не стал даже чтобы позавтракать: провиант он взял с собой. Дорога была хорошая, ровная, но все равно жевать на ходу, особенно когда приходится управлять лошадьми, было очень неудобно. Кувшин с молоком и вовсе опрокинулся, благо, не разбился. Пришлось восполнить потерю простой водой из небольшого родника, который очень кстати подвернулся у самой дороги. Оболиус смотрел на все это жадными глазами, но есть не мог. Даже воду он пил через тростниковую трубочку.
* * *
Как и было обещано, до города путники добрались еще засветло, хотя до заката оставалось не так много времени. Городишко, как и предполагал Толлеус, был невелик и являлся бы обычной большой деревней, если бы не величественная крепость, возвышавшаяся над ним на холме. Судя по ее размерам, она запросто могла вместить гарнизон тысяч на пять воинов - жителей в городе было всего в два-три раза больше, причем если считать стариков и совсем маленьких детей. Конечно, до Кордоса, а точнее до северной границы Оробоса был всего день пути, но все равно искусник не понимал, зачем понадобилось возводить фортификации такого масштаба в этом месте. Место, конечно, для крепости удобное – слияние Красного ручья - небольшой речушки, тезки города, через который она протекала, и Сон-реки, но все равно далековато от границы. Может быть, лет тридцать назад, до войны владения Оробоса заканчивались здесь - таких тонкостей Толлеус не знал.
Химеры - дорогое имущество, но тащить их с собой в город совершенно не хотелось. Хорошо если на телеге удастся проехать, не то, что провести целое стадо между натыканными тут и там дворами, обнесенными частоколом. Тем более что старик не ожидал в такой провинциальной глуши, что кто-то сможет покуситься на его собственность, защищенную Искусством. Привычно поставив плетение загона, дополнительно снабдив его защитой от самых любознательных жителей, он слез с повозки и за руку потащил апатичного Оболиуса за собой. К вечеру щека парня раздулась еще больше, отчего его голова стала совершенно несимметричной. В пути даже пришлось расширить зону обезболивания на все тело - сейчас чувствительность кожи у ученика сохранилась лишь на макушке. Поэтому он шел точно пьяный: очень осторожно, раскачиваясь и старательно контролируя каждое движение. Со стороны это выглядело смешно: дети, резвящиеся в придорожной пыли вместе с курами, поросятами и собаками, показывали пальцами и провожали странную парочку веселым хохотом.
Повезло: дом Тайнуса нашелся быстро. В противном случае можно было бы долго блуждать по городу, который, несмотря на скромную численность, занимал приличную площадь. Домишки жителей в большинстве своем были небольшими одноэтажными деревянными. Зато вокруг каждого теснились хозяйственные сооружения и даже были разбиты грядки, огороженные высокой изгородью.
Двор чародея, напротив, был небольшой, начисто лишенный дополнительных построек: ни сараев, ни конюшни. Зато сам дом на общем фоне производил впечатление монументальности. Сложен он был из серых прямоугольных каменных блоков, в ширину превосходил соседские избушки раза в два, а ввысь уходил аж на три этажа, причем его венчала высокая остроконечная крыша, отчего постройка казалась еще больше.
Лишь только Толлеус поднялся на крыльцо, двустворчатую дверь сейчас же распахнул привратник и, растягивая слова, глубокомысленно изрек:
- Оракул уже ждет вас!
- Ллэр Тайнус не знает меня, ты перепутал! – возразил искусник. Привратник на мгновение недовольно дернул щекой, но тут же вернул себе напыщенно-задумчивый вид:
- Оракул знает все и всегда ждет своих посетителей!
- Тогда веди! – Ни к чему заставлять его ждать! – взмахнул рукой старик, пресекая на корню дальнейшие пререкания. Слуга снова дернул щекой, но послушно развернулся и повел гостей внутрь. Идти далеко не пришлось: буквально сразу же они вошли в просторный зал, обильно украшенный гобеленами, декоративными колоннами вдоль стен и бронзовыми статуэтками змей и птиц, сжимающих в когтях и пастях светящиеся зеленым шары. Последние заинтересовали искусника, но их изучение истинным зрением вызвало лишь кривую усмешку на его губах: обыкновенное зеленое стекло, а внутри копошатся какие-то насекомые, излучающие свет.
В резном кресле с высокой спинкой в противоположном конце зала сидел человек – ну точь-в-точь император на троне. Освещения было мало – зеленые шары были тусклые, так что разглядеть его не удавалось. Толлеус уверенно пошел вперед, сзади семенил Оболиус. Перед самым троном стояла низенькая скамеечка – единственная вещь в зале, которой мог бы воспользоваться посетитель. Старик, охнув, плюхнулся на нее. Сидеть было неудобно – слишком низко. Кордосец решил-было сотворить себе искусное сидение, но передумал и мысленно махнул рукой. Искусника никто не остановил. Очевидно, он сделал все правильно.
Устроившись поудобнее, големщик с интересом уставился на чародея в кресле. Дорогие украшения, цветастый наряд, обильный макияж, замысловатая прическа – было совершенно непонятно, кто же это – мужчина или женщина, а точнее, мальчик или девочка. Действительно, Тайнус, если это был он, оказался совсем юный – даже младше Оболиуса. Лишь по особенностям ауры искусник догадался, что чародей мужского полу, хотя, если судить только по внешнему виду, старик сказал бы наоборот. Тонкие руки, бледная кожа, мягкие черты лица вкупе с украшениями больше подошли бы девушке, даже несмотря на отсутствие груди.
- Вижу тебя насквозь! – пригрозил мальчик удивительно мелодичным голосом.
- Я тоже, - буркнул в ответ старик. Сидеть ему было крайне неудобно, что совсем не способствовало хорошему настроению. Вдобавок все происходящее слишком напоминало балаган бродячих артистов, нежели серьезное чародейское заведение.
- Я – Тайнус, Ведающий Истину! – с пафосом произнес ребенок и воздел руку вверх, как жрец перед паствой. – Что привело тебя в мой дом, путник? – Мальчишка старался выглядеть величественно и надменно, озвучивая заранее заготовленные фразы. Но при этом он постоянно косился на овальную голову Оболиуса, что портило весь эффект от его слов.
- Ты же все знаешь, вот и скажи, как меня зовут и что мне надо! – Толлеус не выбирал выражения, потому что рассердился не на шутку: он приехал сюда в надежде на помощь, а попал на какое-то дешевое представление к расфуфыренному молокососу. Безумно жаль потраченного времени.
Тайнус изменился в лице и сразу стал похож на обычного ребенка – на обиженного ребенка. Из-за кресла выступил затаившийся там пузатый человек с широкой плешью и седыми висками и зашипел на старика:
- Как смеешь ты!..
- Я, правда, Ведающий! – плаксиво встрял в разговор Оракул. Он тут же соскочил со своего насеста и в три шага оказался перед Толлеусом. Будь у того посох, возможно, он рефлекторно применил бы какое-нибудь плетение для защиты от нападения. Но сейчас у него был лишь амулет, так что старик успел хорошенько все взвесить, прежде чем активировать уже сформированную заготовку. Перед ним обычный ребенок, опасности нет.
- Осторожно! – запоздало воскликнул толстяк, предостерегающе вытянув руку, - это искусник!
Толлеус на всякий случай приготовился к атаке с двух сторон, но Тайнус разрядил ситуацию.
- Правда? – совершенно по-детски изумился он, и глаза его удивленно раскрылись. – А где же тогда его искусный жезл? По-моему, в руках у него простая палка!
Мужчина у кресла сообразил, что старик и в самом деле не "вооружен", а значит, не опасен. Амулет в жилете, спрятанном под одеждой, он не заметил, поэтому, тряхнув седой головой, отчего заколыхался двойной подбородок, толстяк сложил руки на груди и замер, успокаиваясь.
- Никогда раньше не видел искусников! – повернулся Оракул к старику. – Очень интересно. Дай руку, и я отвечу на твои вопросы! – попросил Тайнус и сейчас же с силой вцепился в ладонь големщика, лишь только тот удовлетворил его просьбу.
- Расслабься, отринь все земное,.. - забормотал малолетний чародей стандартные фразы, закатив глаза. В истинном зрении было видно, как мягко запульсировала его аура, так что транс был самый настоящий. – Открой душу, впусти в себя Душу Мира…
Видимо, старик подпал под чары слов, потому что внезапно он снова оказался в памятном по прошлому визиту Черном Ничто – опять в пузыре с дверью. Второй Толлеус тоже был здесь. Лицо его отчего-то было недовольно, точно он съел что-то кислое.
- Не к добру это!.. – пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Что "не к добру", искусник понял тотчас: сегодня помимо его самого и его иллюзорной копии рядом был еще один человек – за "стеной" стоял, напряженно глядя прямо на него, Тайнус.
Иллюзия номер два приметила появление Толлеуса и требовательно обратилась к нему:
- Эй, ты! - Коль скоро ты – моя искусная копия, то должен меня слушаться! Пойди туда, - взмах руки в сторону чародея, - и узнай, что ему тут надо!
- Это ты – моя иллюзия, - возразил старик. – Но вообще, раз оробосец не боится заблудиться там, в пустоте, то и мне можно выйти, тем более что дом (старик решил называть свою нынешнюю обитель домом) - вот он, рядышком. - Рассуждая таким образом, бывший настройщик собрался с духом и шагнул за дверь.
Снаружи пузырь выглядел совсем не как дом и даже не как большой шар. Его по сути вообще не было – только нечто вроде искусной метки. Вокруг было полным-полно других похожих меток: старик видел их еще в прошлый раз. Причем от каждой тянулся прозрачный шлейф, точно дым над курильней. Один такой, прихотливо извиваясь, прошел сквозь големщика. Он инстинктивно задержал дыхание, но это не защитило его от внезапно нахлынувшего образа. Видение было очень короткое, но очень яркое – сродни тому, что посетило его в Маркине на развалинах комендатуры. Похоже, он прикоснулся к воспоминаниям Оболиуса, но уверенности в этом не было. А потом шлейф сместился, и наваждение прошло. Оставалось только удивляться, что за чудеса.
Сам Толлеус, покинув пузырь, не изменился, Тайнус тоже. Под ногами была пустота, но старик никуда не падал, а вполне уверенно держался на ней или на какой-то невидимой опоре. В этом не было бы ничего сверхъестественного, если бы чародей не стоял под углом к искуснику, будто у него был свой собственный пол, который для Толлеуса – наклонная стена.