- Билет, билет, продается билет, кому билет… - бубнил подросток, но на него почти не обращали внимания, и никто не пытался даже прицениться. Ручейки людей стали иссякать, и Оболиус заволновался, что так и не найдет покупателя, поэтому он стал предлагать свой товар громче, обещая отдать за малую цену. Увы, даже это не помогло: вот уже через ворота стали выходить отдельные припозднившиеся зрители, а клиента все не было.
Внезапно плечо "торговца" сдавила чья-то сильная рука. Обернувшись, он увидел двух стражников из городского патруля и со внезапно нахлынувшей горечью понял, что удача закончилась.
* * *
Стражник Анико.
Патрулировать в Серебряном кольце с одной стороны хорошо, а с другой плохо. Если кто любит спокойно погулять по красивым аллеям, вдыхая нежные цветочные ароматы, то сам попросится в Серебряный город. Потому что там как раз так и есть – все чистенько, красивенько, пьяные не валяются, лиходеи в подворотнях не прячутся, никто не бранится на всю улицу. Пожалуй, даже на собственном дворе нет такого порядка, а здесь даже специальные люди следят, чтобы конские яблоки на дороге не лежали. Нигде в целом свете нет такого. Ну, если только в садах благородных слуги поддерживают такую же чистоту и красоту.
Если же хочется заработать лишнюю монетку, то, конечно, в Серебряном кольце стражнику плохо. Даже если вдруг каким-то чудом какой-нибудь аристократ окажется нетрезвый на улице, обхлопать его не моги – себе дороже выйдет. И торговцы за особый пригляд не заплатят – нет их здесь – все в Бронзовом кольце. И вездесущих карманников тоже нет. А коли так, то монетки нет за то, чтобы не гоняли.
Но и это еще не все: Серебряное кольцо не маленькое. Бывает обычное патрулирование улиц. А могут и на солнцепек поставить на стационарный пост. Нынче в столице Оробоса большое событие – Турнир Големов. Требуется обеспечить безопасность внутри и на прилегающей территории. Тем, кто попал внутрь, повезло – забесплатно посмотрят на выступления, а тем, кто несет службу снаружи периметра, остается лишь слушать восторженный рев толпы из-за высоких стен, потея под лучами жаркого солнца.
Примерно так рассуждал Анико, в который раз уже обходя вместе с Лумми вокруг циклопического сооружения, похожего огромную цирковую арену без купола. Хорошо, что хоть ноги можно немного размять, но все равно не повезло. И ничего не поделаешь – служба!
День плавно катился к своему завершению. Оба стражника изрядно вспотели под парадными кирасами и проголодались. Благо, до смены оставалось всего ничего.
- Смотри! – взглядом показал напарник Анико на какого-то мальчугана.
Стражник, вынырнув из омута своих мыслей, прислушался. "Купите билет", - монотонно твердил тот, встав возле выхода из Арены.
Патрульные, не сговариваясь, направились к "торговцу", стараясь зайти со спины, отсекая пути к бегству. Вообще ситуация не совсем типичная. Бывает, орудуют щипачи. Еще чаще встречаются шарлатаны, которые притворяются Видящими и обещают назвать имя победителя Турнира до начала состязаний. Торговать билетами – что-то новенькое. Конечно, вещь эта достаточно дорогая, чтобы соблазнить какого-нибудь умельца нарисовать такую же. Вот только по подделке чародеи легко найдут того, кто ее изготовил, и все об этом знают. Так что таким никто не занимается – себе дороже. А вот продать краденое – может получиться, хотя и глупо делать это здесь. Пацан, похоже, новичок.
Лумми ловко сцапал за ворот мальчишку, который совсем не смотрел по сторонам, полностью оправдывая определение новичка и дурачка. Конечно же, внятно объяснить, откуда у него билет (причем не обычный для разового посещения, а годный на весь Турнир), он не смог. Тут уже стражники не стали церемониться с жуликом. Лумми схватил его за запястье, а Анико выдернул из пухлых пальцев мальчишки вещественное доказательство преступления.
Неожиданно что-то случилось – невидимые пальцы сжали горло Анико так, что не получалось вздохнуть. Выронив билет, он схватился за шею, силясь нащупать удавку, но ее не было. Кажется, воришка что-то говорил, угрожая, но стражник его почти не слышал – в голове шумело. Отчаянно жестикулируя, он попытался позвать на помощь, но буквально через полминуты рухнул на колени, уже не глядя по сторонам.
Удушье прошло также внезапно, как появилось. В первые мгновения Анико лишь дышал, с упоением втягивая в себя воздух. Потом исчезли круги перед глазами, и появилась возможность видеть. Стражник сел, рука сама собой потянулась к ножнам.
- А вот этого не надо, любезный! – остановил его чей-то вкрадчивый голос.
Пальцы, уже обхватившие рукоять, замерли. Анико осторожно огляделся.
Лумми был рядом – лежал на земле, зыркая по сторонам налитыми кровью глазами, но не шевелился. Высокий парень, явно из благородных, с усмешкой смотрел на него. За аристократом стояла черноволосая красивая женщина ему под стать, а рыжий воришка жался к его ногам.
Стражник набрал в грудь воздуха, подбирая подходящую случаю фразу, и не нашел ее. Слишком уж абсурдная и непонятая ситуация – явно чародейское нападение на патруль внутри Серебряного кольца. И кем? Этим вот аристократом? Или же наоборот, он помог? Похоже, за то недолгое время, пока стражник боролся за глоток воздуха, многое произошло. Сперва требовалось разобраться – в деле с такими вот богатыми и благородными ошибки в словах и в поведении недопустимы – отомстят. Что-то не хочется всю оставшуюся жизнь нести службу где-нибудь в захолустном гарнизоне. Высокий не дал времени собраться с мыслями, заявив:
- Произошло недоразумение. Билет у мальчугана не ворованный. Вы можете спокойно продолжать службу, вот вам на прачку – ваша форма, кажется, испачкалась. – С этими словами аристократ протянул стражникам две золотые монеты.
Лумми все также молчал и не двигался. Но таращился на сияющие красным в вечерних лучах солнца кругляши с явным изумлением. Огромная сумма, несопоставимая. Анико стало абсолютно ясно: что-то здесь не так. Будь монеты серебряными, тогда да, но золото? Впрочем, его рука сама собой протянулась вперед и сгребла деньги, не спросив хозяина, не смутившись толпы зевак, которые окружили их плотным кольцом.
- Представьтесь, пожалуйста, и позвольте проверить вашу метку, - лишь сумел он выдавить из себя, сбившись с уставной фразы. Мужчина усмехнулся, и Анико тут же пожалел, что полез с расспросами. Когда берешь деньги, не стоит проявлять служебное рвение. Осознав это, он покраснел.
- Без проблем. Мое имя Никос, - отозвался аристократ.
Почти не слушая, скомкано извинившись, стражник подался назад, по пути пихнув локтем Лумми, чтобы тоже пошевеливался. Речи о том, чтобы проверить мальчишку, даже не зашло.
* * *
Оболиус.
В сказке.
Оболиус сел на краешек обитой кожей мягкой скамейки и воровато схватил крендель из вазы, постаравшись как можно быстрее затолкать за пазуху. В этой огромной богато украшенной зале – гостиничном номере, куда его поселили, он был один – лишь с картин, в большом количестве висящих на стенах, с укоризной смотрели какие-то благородные. Стол ломился от незнакомых, очень аппетитно пахнущих яств, причем накрыли его специально для парня, но привычка брала свое. Слишком уж отличался гостиничный номер Серебряного кольца от тех, что Оболиус видел в своей жизни. Парень не боялся, что придется платить за все это великолепие – он проверил – уже за все заплачено. Но с другой стороны, даже если налопаться сейчас до отвала, то все равно все не съесть. А крендель слишком хорош, чтобы оставлять его здесь. Пожалуй, даже стоит припрятать побольше. Нужно ловить момент, пока есть возможность!
Вообще картина складывалась нереальная. Когда один стражник схватил Оболиуса за руку, а другой выдернул из пальцев билет, в его душе поднялась настоящая ярость. "Бесполезные наглые мерзавцы!" - билось в сознании. Ничего, он теперь умеет постоять за себя и знает, что надо делать. Сейчас он им покажет!
Тот, который отобрал билет, послушно свалился на землю и захрипел. Можно сжать нити сильнее и придушить его насовсем или даже отрезать голову. Не ко времени мелькнула мысль, что на такое может не хватить сил и надо потренироваться на глиняном горшке – раздавит его нить или нет.
Дальше все пошло не так – со вторым стражником не получилось. Во-первых, держать сразу несколько нитей тяжело. В спокойной обстановке получалось, но сейчас, когда стражник больно крутил руку, настрой все время сбивался. Во-вторых, тот стоял сзади, так что его шею не было видно, а действовать вслепую "наощупь"… В общем, ничего не выходило. Оболиус снова оказался в ситуации, когда он слаб и беззащитен, и это до безумия испугало его.
Он попробовал напугать стражника, что держал его, пригрозив наслать проклятие, но даже сам услышал, насколько жалко звучит его голос, дрожащий от боли и слез. Напротив, дядька рассвирепел еще сильнее и дернул руку мальчишки так, что в ней что-то хрустнуло и острая боль волной затопила мозг.
Внезапно какая-то сила вырвала невидимую удавку из "рук" Оболиуса – ту самую, что душила первого стражника. И в тот же миг сам Рыжик, как его любили дразнить в родном городе, освободился от захвата второго, оказавшись вне его досягаемости. Что произошло, он не понял, но истинным зрением заметил чьи-то чужие искусные нити, опутывающие стражников точно мух паутина. Надо сказать, точно такие же висели и на нем самом.
"Учитель?" - мелькнула мысль, приправленная завистью к такому результату, но, оглядевшись, он не увидел Толлеуса. Зато рядом стоял высокий богатый дядька, а его женщина – очень красивая, надо сказать, что-то шептала ему в ухо.
"Кордосцы"? – "Нет, на искусников не похожи. Жезлов не видно ни у одного, ни у другой."
Богатые и знатные – те, кого принято называть "господин" или "госпожа", пугали больше стражников, и уж чего от них точно не стоило ожидать, так это хорошего. Таким лучше на глаза не попадаться, потому что если заметят, то скривятся так, будто ты что-то вроде ожившей коровьей лепешки. Неприятно, аж до костей пробирает. А слуги их ни за что поколотить могут, и ничего им за это не будет.
Можно было, воспользовавшись моментом, рвануть удерживающие нити и тихонько юркнуть за спины появившихся зевак и бежать подальше от этого места. Вот только до слез было жалко оставлять пресловутый билет, который сиротливо лежал на земле почти в центре образованного зрителями круга в опасной близости от стражников. Парень замер в нерешительности: жадность боролась в нем со здравым смыслом. В итоге сбежать он не успел. То мгновение, что было на раздумья, прошло – аристократ повернулся к нему, улыбнулся и заговорил. Причем по-доброму, как с равным.
Дальше Оболиус почему-то запомнил смутно. Слишком уж происходящее не укладывалось ни в какие рамки. Дядька, представившийся Никосом, расспрашивал: кто, откуда, как здесь оказался и где взял билет. Рыжик отвечал напряженно, но правдиво, при этом силясь понять, что происходит. А потом аристократ дал стражникам денег, а Оболиуса пригласил в свой экипаж, пообещав вылечить руку, которая отказывалась слушаться и жутко болела.
В итоге подросток обнаружил себя уже едущим в дорогой карете в компании Никоса и его спутницы, представившейся Кариной. Про лошадь Рыжика тоже не забыли – она послушно бежала следом, привязанная за поводья. И руку Никос вылечил, как и обещал. Раз – и все в порядке. Не удивительно, что отделаться от чувства нереальности происходящего никак не получалось.
Сам не понимая, как, но Оболиус разоткровенничался. Рассказал и о себе, и про Толлеуса, и о своих впечатлениях от Турнира. Даже про то, как не спал в первые ночи, опасаясь, что старик съест, разболтал – ничего не утаил. А Никос лишь понимающе кивал и совсем не смеялся. Вообще он Оболиуса поразил до глубины души тем, что оказался и чародеем, и искусником одновременно. Сам себя он называл мейхом, но, насколько Рыжик понял, это как раз и означает подобную смесь. Как такое может быть, в голове не укладывалось. А Никос на вопросы лишь загадочно усмехался и говорил, что Кордос и Оробос – две половинки единого целого, ущербные друг без друга. Это вовсе звучало как насмешка над всем тем, что парень знал с детства, но возражать не смел.
Карина – так звали спутницу спасителя, тоже отнеслась с пониманием, даже с кем-то связывалась через амулет, пытаясь выяснить судьбу учителя. Она оказалась чародейкой, из благородных, почти всю жизнь прожила в столице, но кощунственные речи Никоса ее почему-то не возмущали. В конце концов Оболиус даже перестал задумываться над этим вопросом, чтобы не сломать от напряжения мозги.
А потом Никос что-то делал с аурой парня, обещая, что работать после этого с плетениями будет гораздо легче, и попутно давал советы и показывал, как нужно напрягать ауру в процессе – олитонец еле запомнил сложное слово - магичинья.
Еще Никос пообещал разузнать о судьбе учителя и по возможности помочь. Было бы не плохо, чтобы старика отпустили, но в глубине души парень надеялся, что место старого кордосца в его жизни займет этот молодой аристократ, который соединил воедино чародейство и Искусство. Сказка? – Все остальное, что случилось сегодня – тоже сказка. Так почему бы не сбыться этой фантазии тоже? Уснул Оболиус не на сеновале, а на пуховой перине, неуверенный в завтрашнем дне, но полный самых радужных надежд.
* * *
Толлеус.
Дорога домой
Как Толлеус и предполагал, утром за ним пришли. Хорошо хоть завтраком покормили и принесли воду, чтобы помыться. А то, в самом деле, эдак и завшиветь недолго. Вот стыд-то бы был!
Нынче не было ни Маркуса, ни приехавшего из Кордоса дознавателя: только двое искусников из штата посольства. Старик знал их обоих, насупившись, поздоровался. Они в свою очередь тоже вели себя мирно. Посохи, конечно, держали наготове, но позвали на выход вполне добродушно. А пока выходили во двор, один даже искренне поблагодарил Толлеуса за выступление и сказал, что весь город по этому поводу до сих пор шумит.
Еще бы! Искусники никогда прежде не участвовали в этом Турнире. Они вообще не умели делать големов – это всегда было козырем чародеев в их споре с искусниками. А тут такой эффектный дебют!
Во дворе от свежего воздуха у старика слегка закружилась голова – отвык. Утреннее солнце тоже показалось чересчур ярким. Как назло родного посоха, который практически всю жизнь был рядом и в случае чего мог послужить опорой, в руках не было. Старик покачнулся и всенепременно упал бы, если бы внимательные провожатые не подхватили его под руки и не помогли забраться в карету.
Последняя выглядела весьма внушительно – маленькая крепость на колесах, а не карета. Конечно, это не был обитый железом фургон, определенное изящество и плавность линий присутствовали, но все-таки конструкция была явно крепче обычной, колеса мощнее. А уж если смотреть в истинном зрении, то и подавно. Понимающий человек мог только присвистнуть. Толлеус был как раз таким. По долгу службы он не только настраивал манонасосы, что были подключены к узникам тюрьмы, но также отвечал за безопасность всего заведения. Поэтому смог по достоинству оценить защитные контуры кареты. Интересно было бы узнать, есть ли защита для лошадей и если да, то какая? Увы, выглянуть наружу, чтобы оценить все, не было никакой возможности. Может, позже удастся? Не целую неделю же сидеть здесь безвылазно? Должны же выпускать по нужде, перекусить и на ночевку?
В карете на переднем диванчике уже сидел давешний дознаватель – худой ллэр с мешками под глазами на грустном лице. Толлеус вздохнул. Он еще не отошел от ночного допроса, чтобы сразу же угодить на следующий. Впрочем, возможно, ллэр Тристис его просто сопровождает и заодно приглядывает.
Качнуло. Старик догадался, что они тронулись в путь. Сыскарь не дал ему времени, чтобы даже хорошенько оглядеться – сразу же взялся за старое. Так что надеждам на спокойное путешествие явно не суждено было сбыться. Впрочем, нынче, похоже, никто не удосужился обработать пленного плетениями. По крайне мере, он ничего не заметил и не почувствовал.
Тристис выудил из кармана какой-то предмет и, зажав его двумя пальцами, продемонстрировал искуснику.
- Вы узнаете эту пряжку?
Несмотря на огромное количество телесных недугов, буквально сводящих его в могилу, на плохую память Толлеус не жаловался, поэтому сразу же узнал вещь, которая когда-то принадлежала таинственному пленнику, тридцать лет пролежавшему в отключке на тюремном ложе. Тем более что пряжка приметная, тонкой работы. Выходит, он был прав в своих предположениях, что она все это время покоилась в сундуке с барахлом, который он прихватил, не разбирая, когда покидал родной дом. Сыскари, похоже, ночь не спали – сразу после допроса бросились копаться в его вещах и пожалуйста – нашли.
- Да. Это она, - не стал отнекиваться искусник.
Тристис лишь кивнул. Похоже, он ни секунды в этом не сомневался, спросил для проформы, отдавая дань традиции.
Зато дальше допрос свернул явно в непрофессиональное русло. Сыщик был чересчур эмоционален и все тер опухшие глаза. Толлеус, который тоже не выспался и безумно устал, злился. Поэтому отвечал на повышенных тонах, отчего его целительский жилет вынужден был работать в активном режиме.
Не известно, чем бы кончилось дело, если бы разговор не был прерван самым неожиданным образом.