Входит Гвендолен. Мерримен уходит.
Сесили(идет ей навстречу). Позвольте вам представиться. Меня зовут Сесили Кардью.
Гвендолен. Сесили Кардью? (Подходит к ней и пожимает ей руку.) Какое прелестное имя! У меня такое предчувствие, что мы с вами подружимся. Вы мне и сейчас уже нравитесь больше, чем я могу это выразить. А первое впечатление о людях меня никогда не обманывает.
Сесили. Как мило с вашей стороны испытывать ко мне столь большую симпатию после такого сравнительно непродолжительного знакомства. Прошу вас, садитесь.
Гвендолен(все еще стоя). Можно, я буду называть вас просто Сесили?
Сесили. Мне это будет только приятно!
Гвендолен. А меня с этого момента прошу называть Гвендолен.
Сесили. С удовольствием, раз вы не против.
Гвендолен. Значит, вопрос решен, не так ли?
Сесили. Надеюсь.
Пауза. Обе одновременно садятся.
Гвендолен. Теперь, вероятно, самое время объяснить вам, кто я такая. Мой отец - лорд Брэкнелл. Должно быть, вы никогда не слышали о папе, не правда ли?
Сесили. Думаю, что нет.
Гвендолен. К счастью, он совершенно неизвестен за пределами тесного семейного круга. Мне кажется, так оно и должно быть. Сфера деятельности мужчины, по-моему, должна быть ограничена домашним очагом. Как только мужчины начинают пренебрегать своими обязанностями по дому, они становятся такими женоподобными. А мне это совсем не нравится. Это делает мужчин слишком привлекательными. Должна вам сказать, Сесили, что моя мама, чьи взгляды на воспитание отличаются необыкновенной строгостью, развила во мне сильную близорукость, что, впрочем, является составной частью ее системы. Поэтому, я надеюсь, вы не будете возражать, если я стану смотреть на вас через лорнет?
Сесили. Разумеется, не буду, Гвендолен, - я очень люблю, когда на меня смотрят!
Гвендолен(тщательно осмотрев Сесили через лорнет). Вы, я полагаю, здесь в гостях?
Сесили. О нет. Я здесь живу.
Гвендолен(сдержанно). Вот как? Значит, здесь живет и ваша матушка или какая-нибудь пожилая родственница?
Сесили. Нет. У меня нет матери, да и родственниц тоже.
Гвендолен. Неужели?
Сесили. Непростую задачу заботиться о моем воспитании взял на себя мой дорогой опекун; ему помогает мисс Призм.
Гвендолен. Ваш опекун?
Сесили. Да, мистер Уординг.
Гвендолен. Странно! Никогда от него не слышала, что он чей-то опекун. До чего скрытен! Он становится интереснее с каждой минутой. Хотя не могу сказать, чтобы эта новость вызвала у меня ничем не омраченный восторг. (Встает и подходит к Сесили.) Вы мне по душе, Сесили. Вы понравились мне с первого взгляда. Но я вынуждена сказать, что теперь, когда я узнала, что ваш опекун - мистер Уординг, у меня сразу же возникло желание, чтобы вы оказались… ну, скажем, чуть постарше и чуточку не такой привлекательной. И знаете, если уж говорить начистоту…
Сесили. Пожалуйста, продолжайте! Я думаю, раз уж вам хочется сказать что-то неприятное, надо говорить начистоту.
Гвендолен. Так вот, если говорить начистоту, Сесили, я хотела бы, чтобы вам было не меньше сорока двух лет и вы были бы даже более непривлекательной, чем большинство женщин в этом возрасте. У Эрнеста честный и прямой характер. Он воплощенная искренность и порядочность. Неверность для него так же невозможна, как и обман. Но даже мужчины с самыми высокими нравственными принципами до чрезвычайности подвержены женским чарам. Новая история человечества, равным образом как и древняя, дает тому множество плачевных примеров. Если бы это было иначе, историю было бы невозможно читать.
Сесили. Простите, Гвендолен, но вы, кажется, сказали - Эрнест?
Гвендолен. Именно так я и сказала.
Сесили. Но мистер Эрнест Уординг - вовсе не мой опекун; мой опекун - его брат… его старший брат.
Гвендолен(снова усаживаясь). Эрнест никогда не говорил мне, что у него есть брат.
Сесили. Как это ни грустно, они долгое время не ладили.
Гвендолен. Ах вот в чем дело. Тогда все понятно. По правде говоря, мне никогда не приходилось слышать, чтобы мужчины упоминали о своих братьях. Тема эта для них, видимо, до крайности неприятна. Сесили, у меня камень свалился с души. А я уже почти начала волноваться. Как было бы ужасно, если бы такую дружбу, как наша, омрачило темное облако недоверия. Но вы абсолютно уверены, что мистер Эрнест Уординг - не ваш опекун?
Сесили. Абсолютно. (Пауза.) Дело в том, что вскоре Эрнест назовет меня своей.
Гвендолен(не совсем понимая). Простите, что вы сказали?
Сесили(застенчиво и доверительно). Дорогая Гвендолен, у меня нет никаких оснований делать из этого тайну. Ведь все равно на будущей неделе в местной газете появится сообщение о нашей помолвке с мистером Эрнестом Уордингом.
Гвендолен(вставая, очень вежливо). Моя дорогая Сесили, тут явно какое-то недоразумение. Мистер Эрнест Уординг помолвлен не с вами, а со мной. И сообщение об этом будет помещено не в местной газете, а в "Морнинг пост", причем не позднее субботы.
Сесили(вставая и не менее вежливо). Боюсь, вас ввели в заблуждение. Эрнест сделал мне предложение ровно десять минут назад. (Показывает дневник.)
Гвендолен(внимательно читает запись в дневнике сквозь лорнет). Очень странно, потому что он просил меня стать его женой не далее как вчера в пять тридцать пополудни. Если хотите удостовериться в этом, пожалуйста. (Достает свой дневник.) Я никогда не езжу без дневника - в поезде всегда надо иметь что-нибудь захватывающее для чтения. Мне не хотелось бы, милая Сесили, вас огорчать, но боюсь, что я вас опередила.
Сесили. Мне тоже бы не хотелось, дорогая Гвендолен, причинять вам душевную, а тем более физическую боль, но я вынуждена обратить ваше внимание на тот очевидный факт, что Эрнест, после того как сделал вам предложение, явно передумал на вас жениться.
Гвендолен(размышляя вслух). Если бедного молодого человека всякими хитроумными уловками вынудили дать какие-то опрометчивые обещания, я считаю своим долгом немедленно и со всей решительностью прийти к нему на помощь.
Сесили(задумчиво и грустно). В каком бы запутанном положении ни оказался мой дорогой мальчик, я никогда не попрекну его этим после свадьбы.
Гвендолен. Не на меня ли вы намекаете, мисс Кардью, говоря о запутанном положении? Вы слишком много себе позволяете. Кстати, в подобных случаях выкладывать все, что думаешь, - не только нравственный долг, но и превеликое удовольствие.
Сесили. Не хотите ли вы сказать, мисс Ферфакс, что я вынудила Эрнеста дать обещание на мне жениться? Да как вы смеете? Сейчас не время скрываться за маской внешних приличий. Я предпочитаю называть вещи своими именами.
Гвендолен(насмешливо). Рада довести до вашего сведения, что я считаю вульгарным называть вещи своими именами, из чего следует естественный вывод, что мы вращаемся в совершенно разных социальных кругах.
Входит Мерримен, за ним лакей с подносом, скатертью и подставкой для чайника. Сесили готова дать достойный ответ, но присутствие слуг заставляет ее сдержаться, как, впрочем, и Гвендолен. Это злит девушек.
Мерримен. Чай накрывать, как всегда здесь, мисс?
Сесили(сдерживая раздражение, спокойным голосом). Да, здесь.
Мерримен начинает освобождать стол и накрывать его к чаю. Продолжительная пауза. Сесили и Гвендолен бросают друг на друга свирепые взгляды.
Гвендолен. Есть ли у вас здесь интересные маршруты для пешеходных прогулок, мисс Кардью?
Сесили. О да, сколько угодно. С вершины одного из близлежащих холмов видно пять графств.
Гвендолен. Пять графств! Вряд ли мне это могло бы понравиться. Ненавижу всякого рода скопления!
Сесили(очень любезно). Именно потому вы, вероятно, и живете в Лондоне?
Гвендолен(закусывает губу и, озираясь, нервно постукивает зонтиком по ноге). Здесь у вас очень мило, мисс Кардью.
Сесили. Рада, что вам понравилось, мисс Ферфакс.
Гвендолен. Мне трудно было представить, что в такой глуши может быть хоть что-то, напоминающее хороший вкус. Я приятно удивлена.
Сесили. Боюсь, вы судите о деревне, основываясь на том, что видите в Лондоне. Лондонские дома, как мне кажется, в большинстве своем очень вульгарны.
Гвендолен. Да, пожалуй, они ослепляют сельский ум. Лично мне трудно представить, как можно жить в деревне, - конечно, если ты из себя хоть что-нибудь представляешь. Мне деревня быстро надоедает до смерти.
Сесили. Неужели? Газеты это явление называют сельскохозяйственной депрессией. Мне кажется, нынешняя аристократия страдает от этой болезни в усиленной форме. Как мне рассказывали, среди них это чуть ли не эпидемия. Не угодно ли чаю, мисс Ферфакс?
Гвендолен(с подчеркнутой вежливостью). Благодарю вас. (В сторону.) Несносная девчонка! Но мне очень хочется пить.
Сесили(очень любезно). Положить сахару?
Гвендолен(высокомерно). Нет, благодарю вас. Сахар больше не в моде.
Сесили(сердито смотрит па нее, берет щипчики и кладет ей в чашку четыре куска сахара, затем холодно спрашивает). Пирог или хлеб с маслом?
Гвендолен(с безразлично-скучающим видом). Хлеб с маслом, пожалуйста. В приличных домах сейчас не принято подавать сладкие пироги.
Сесили(отрезает большой кусок пирога и кладет на поднос рядом с чашкой чая). Передайте мисс Ферфакс.
Мерримен ставит поднос перед Гвендолен и вместе с лакеем уходит.
Гвендолен(отпивает из чашки, морщится, ставит чашку на стол и протягивает руку за хлебом, но видит, что это пирог, и вскакивает в негодовании). Вы набросали мне до верху сахара, и хотя я совершенно отчетливо попросила дать мне хлеб с маслом, вы подсунули мне пирог. Всем известны мои деликатность и мягкость характера, но предупреждаю вас, мисс Кардью, вы заходите слишком далеко.
Сесили(тоже встает). Чтобы спасти моего бедного, ни в чем не повинного, доверчивого мальчика от происков коварных женщин, я готова пойти на любые крайности!
Гвендолен. С той самой минуты, как я увидела вас, я все время была начеку, зная, что вам нельзя доверять. Я сразу поняла, что вы притворщица и обманщица, а меня трудно ввести в заблуждение в такого рода вопросах. Первое мое впечатление всегда оказывается безошибочным.
Сесили. Мне кажется, мисс Ферфакс, я злоупотребляю вашим драгоценным временем. Вам, вероятно, предстоит сделать еще несколько таких же визитов по соседству.
Входит Джек.
Гвендолен(увидев его). Эрнест! Мой дорогой Эрнест!
Джек. Гвендолен!.. Милая! (Хочет поцеловать ее.)
Гвендолен(отстраняясь). Минутку! Позволено ли мне узнать, не помолвлены ли вы с этой молодой леди? (Показывает на Сесили.)
Джек(смеясь). С малышкой Сесили? Конечно, нет. И как только могла подобная мысль возникнуть в вашей хорошенькой маленькой головке?
Гвендолен. Благодарю вас. Теперь можно. (Подставляет щеку.)
Сесили(мягко и приветливо). Я знала, что тут какое-то недоразумение, мисс Ферфакс. Джентльмен, чья рука в данный момент лежит на вашей талии, и есть мой опекун - мистер Джон Уординг.
Гвендолен. Простите, не поняла.
Сесили. Это дядя Джек.
Гвендолен(отстраняясь от него). Джек! О Боже!
Входит Алджернон.
Сесили. А вот и Эрнест!
Алджернон(никого не замечая, идет к Сесили). Любимая моя! (Хочет ее поцеловать.)
Сесили(отступая). Минутку, Эрнест! Могу ли я вас спросить - вы помолвлены с этой молодой леди?
Алджернон(озираясь). С какой молодой леди?.. Силы небесные! Гвендолен!
Сесили. Вот именно, с Гвендолен.
Алджернон(рассмеявшись). Ну конечно, нет! И как только могла подобная мысль возникнуть в вашей хорошенькой маленькой головке?
Сесили. Благодарю вас. (Подставляет щеку для поцелуя.) Теперь можно.
Алджернон целует ее.
Гвендолен. Я сразу почувствовала, мисс Кардью, - тут какая-то ошибка. Джентльмен, который вас сейчас обнимает, - мой кузен, мистер Алджернон Монкрифф.
Сесили(отстраняясь от Алджернона). Алджернон Монкрифф? О Боже!
Девушки сходятся и обнимают друг друга за талию, как бы ища друг у друга защиты.
Сесили. Так вас зовут Алджернон?
Алджернон. Да, отпираться не стану.
Сесили. О Господи!
Гвендолен. Ваше имя действительно Джон?
Джек(горделиво). При желании я мог бы это отрицать. При желании я мог бы отрицать все, что угодно. Но мое имя действительно Джон. И уже много лет.
Сесили(обращаясь к Гвендолен). Мы обе жестоко обмануты.
Гвендолен. Моя бедная оскорбленная Сесили!
Сесили. Моя дорогая обиженная Гвендолен!
Гвендолен(медленно и серьезно). Называйте меня сестрой, хорошо?
Они обнимаются. Джек и Алджернон тяжело, со стоном вздыхают и начинают ходить взад и вперед по комнате.
Сесили(как если бы ее осенило). Есть один вопрос, который я хотела бы задать опекуну.
Гвендолен. Прекрасная идея! Мистер Уординг, я тоже хотела бы задать вам один вопрос. Где ваш брат Эрнест? Мы обе помолвлены с вашим братом Эрнестом, и нам очень важно знать, где он сейчас находится.
Джек(медленно и неуверенно). Гвендолен… Сесили… Мне очень трудно говорить об этом, но я готов открыть вам всю правду. Впервые в жизни я оказался в таком затруднительном положении, и быть до конца откровенным мне совсем непривычно. И все же признаюсь вам по совести, что брата Эрнеста у меня нет. У меня вообще нет никакого брата. Никогда в жизни у меня не было братьев, и я не испытываю ни малейшего желания обзаводиться ими в будущем.
Сесили(с изумлением). Никакого брата?
Джек(бодрым голосом). Никакого.
Гвендолен(сурово). И никогда не было - хоть какого-нибудь?
Джек(чуть ли не игриво). Не было - даже самого завалящего.
Гвендолен. Боюсь, Сесили, вывод может быть только один - мы с вами ни с кем не помолвлены.
Сесили. Как грустно, когда молодая девушка внезапно оказывается в таком неприятном положении. Не правда ли?
Гвендолен. Давайте-ка выйдем в сад. Едва ли они осмелятся увязаться за нами.
Сесили. Исключено - мужчины такой трусливый народ.
Выражая всем своим видом презрение, они удаляются в сад.
Джек. В хорошенький же переплет я попал по твоей милости! (Алджернон садится за чайный столик и как ни в чем не бывало наливает себе чай.) С чего это тебе взбрело в голову приезжать сюда и изображать из себя моего брата? Хуже придумать ты ничего не мог.
Алджернон(ест сдобную булочку). А тебе с чего это взбрело в голову изображать из себя человека, у которого есть брат? Это было просто возмутительно с твоей стороны! (Ест вторую булочку.)
Джек. Я ведь тебе сказал уезжать четырехчасовым поездом и распорядился подать для тебя кабриолет. Почему же ты не уехал?
Алджернон. Разве мог я уехать, не выпив чаю?
Джек. Весь этот кошмар ты, надо полагать, и называешь банберированием?
Алджернон. Да, причем исключительно удачным банберированием. Так замечательно банберировать мне еще ни разу не приходилось.
Джек. Так вот, здесь банберировать ты не имеешь права.
Алджернон. Ерунда какая. Любой имеет право банберировать где захочет. Все серьезные банберисты знают это.
Джек. Серьезные банберисты?! Боже, до чего ты договорился!
Алджернон. Надо же быть в чем-то серьезным, если хочешь получать удовольствие от жизни. Я, например, всерьез банберирую. А вот в чем ты проявляешь свою серьезность, я понятия не имею. Полагаю - во всем. У тебя ведь такая легкомысленная натура.
Джек. Единственное, что меня хоть как-то радует во всей этой неприглядной истории - это то, что твой дружок Банбери полностью разоблачен. Теперь тебе не удастся так часто сбегать в деревню, дорогой мой Алджи. Оно и к лучшему.
Алджернон. Твой братец тоже здорово пострадал, дорогой Джек. Теперь тебе не удастся так часто мотаться в Лондон, как того требовала укоренившаяся в тебе нездоровая привычка. Это тоже пойдет тебе на пользу.
Джек. Что касается того, как ты вел себя с мисс Кардью, то должен тебе заявить, что обольщать такую милую, чистосердечную, неопытную девушку просто непозволительно. Я уже не говорю о том, что она под моей опекой.
Алджернон. А я не вижу никакого оправдания тому, что ты обманываешь такую блестящую, умную, опытную молодую леди, как мисс Ферфакс. Я уже не говорю о том, что она моя кузина.
Джек. Я хотел, чтобы мы с Гвендолен были помолвлены, вот и все. Я люблю ее.
Алджернон. Ну а мне хотелось, чтобы мы были помолвлены с Сесили. Я обожаю ее.