Пикеринг(встает, подходит к нему и говорит серьезным тоном). Бросьте, Хиггинс! Вы отлично знаете, о чем я говорю. Если я приму участие в этой затее, я буду чувствовать себя ответственным за девушку. И я надеюсь – это само собой разумеется, – никаких попыток злоупотребить ее положением…
Хиггинс. Что-о? Вы вот о чем! Ну, это будет свято, могу вас уверить. (Встает, чтобы объяснить свою мысль.) Поймите, ведь она же будет моей ученицей; а научить человека чему-нибудь можно только тогда, когда личность учащегося священна. Я не один десяток американских миллионерш обучил искусству правильно говорить по-английски, а это самые красивые женщины на свете. Тут у меня крепкая закалка. На уроке я чувствую себя так, как будто передо мной не женщина, а кусок дерева; или как будто я сам – не мужчина, а кусок дерева. Это…
Миссис Пирс приотворяет дверь. В руках у нее шляпа Элизы. Пикеринг возвращается к камину и усаживается в кресло.
Хиггинс(живо). Ну как, миссис Пирс, все в порядке?
Миссис Пирс(в дверях). Если вы разрешите, мистер Хиггинс, я хотела бы сказать вам два слова…
Хиггинс. Конечно, пожалуйста. Входите.
Миссис Пирс входит в комнату.
Вы это не сжигайте, миссис Пирс. Я хочу сохранить это как раритет. (Берет у нее шляпу.)
Миссис Пирс. Только поосторожнее, сэр, прошу вас. Мне пришлось пообещать ей, что я это не сожгу; но все-таки подержать немного в горячей печи не мешало бы.
Хиггинс(поспешно кладет шляпу на рояль). О, благодарю за предупреждение! Так что же вы мне хотели сказать?
Пикеринг. Я не мешаю?
Миссис Пирс. Ничуть, сэр. Мистер Хиггинс, в присутствии этой девушки я просила бы вас быть очень осмотрительным в выборе выражений.
Хиггинс(строго). Конечно. Я всегда очень осмотрителен в выборе выражений. Почему вы мне это говорите?
Миссис Пирс(твердо). Нет, сэр, когда вы чего-нибудь не можете найти или, когда вам изменяет терпение, вы вовсе не осмотрительны. Для меня это не имеет значения: я привыкла. Но в присутствии этой девушки, пожалуйста, постарайтесь не ругаться.
Хиггинс(возмущенно). Я – ругаться? (С большим пафосом.) Я никогда не ругаюсь. Я презираю эту манеру. Что, черт возьми, вы хотите сказать?
Миссис Пирс(внушительно). Вот это самое я и хочу сказать, сэр. Вы произносите слишком много бранных слов. Ну, пусть бы еще только "к черту", и "на черта", и "какого черта"…
Хиггинс. Миссис Пирс! Подобные выражения – в ваших устах! Опомнитесь!
Миссис Пирс(не давая себя сбить с позиции).…но есть одно слово, которое я настоятельно просила бы вас не употреблять. Девушка сама только что употребила это слово, прищемив себе палец дверью в ванной комнате. Оно начинается на ту же букву, что и дверь. Ей это простительно, она с пеленок привыкла к такому языку. Но от вас она не должна слышать ничего подобного.
Хиггинс(высокомерно). Простите, миссис Пирс, я не помню, чтобы я когда-нибудь произносил это слово.
Миссис Пирс смотрит на него в упор.
(Он добавляет, пряча нечистую совесть под маской судейского беспристрастия.) Разве только в редкие минуты крайнего и справедливого раздражения.
Миссис Пирс. Только сегодня утром, сэр, вы назвали этим словом свое новое пальто, затем молоко и толокно.
Хиггинс. Ах да! Но ведь это было просто ради ассонанса – вполне естественно для поэта…
Миссис Пирс. Весьма возможно, сэр, но, как бы это ни называлось, я предпочла бы, чтоб вы не повторяли этого при девушке.
Хиггинс. Ну, хорошо, хорошо, не буду. Это все?
Миссис Пирс. Нет, сэр. Нам еще придется быть очень щепетильными с этой девушкой в вопросах личной опрятности.
Хиггинс. Безусловно. Вы совершенно правы. Это очень важно.
Миссис Пирс. То есть мы должны приучить ее к тому, что она всегда должна быть аккуратно одета и не должна разбрасывать повсюду свои вещи.
Хиггинс(подходя к ней, озабоченно). Вот именно. Я как раз хотел специально обратить на это ваше внимание. (Повернувшись к Пикерингу, которому весь этот разговор доставляет огромное удовольствие.) Должен вам сказать, Пикеринг, что все эти мелочи чрезвычайно существенны. Берегите пенсы, а уж фунты сами себя сберегут, – эта пословица так же справедлива для формирования личности, как и для накопления капитала. (Он теперь добрался до коврика перед камином и утвердился там в позе человека, занимающего неприступную позицию.)
Миссис Пирс. Да, сэр. Так что я уж буду просить вас не выходить к завтраку в халате или хотя бы по возможности реже пользоваться им в качестве салфетки. А если бы вы еще согласились не есть все кушанья с одной тарелки и помнить о том, что кастрюльку с овсяной кашей не следует ставить прямо на чистую скатерть, для девушки это был бы очень поучительный пример. Помните, еще на прошлой неделе вы едва не подавились рыбьей косточкой, очутившейся в вашем варенье.
Хиггинс(снявшись с якоря и взяв курс снова к роялю). Может быть, это иногда и бывает со мной по рассеянности, но во всяком случае очень редко. (Сердито.) Кстати, мой халат отчаянно воняет бензином.
Миссис Пирс. У бензина вообще очень сильный запах, мистер Хиггинс. Но если вы будете вытирать руки…
Хиггинс(рычит). Хорошо, хорошо! Теперь я буду вытирать их о свои волосы.
Миссис Пирс. Надеюсь, вы на меня не сердитесь, мистер Хиггинс?
Хиггинс(смущенный тем, что его заподозрили в способности питать недобрые чувства). Нет, нет, ничуть. Вы абсолютно правы, миссис Пирс; я буду очень осторожен в присутствии девушки. Это все?
Миссис Пирс. Нет еще, сэр. Вы разрешите мне взять пока один из японских халатов, которые вы привезли из-за границы? Я положительно не решаюсь снова надеть на нее это платье.
Хиггинс. Конечно. Берите все, что хотите. Ну, теперь все?
Миссис Пирс. Благодарю вас, сэр. Теперь все. (Выходит.)
Хиггинс. Удивительно, Пикеринг, до чего у этой женщины превратное обо мне представление. Я вообще человек очень робкий и тихий. Я как-то все не могу почувствовать себя по-настоящему взрослым и внушительным. И тем не менее она совершенно убеждена в том, что я тиран и самодур. Не знаю, чем это объяснить.
Миссис Пирс возвращается.
Миссис Пирс. Вот видите, сэр, уже начинается. Там пришел какой-то мусорщик и спрашивает вас. Его зовут Альфред Дулиттл, и он говорит, что у вас тут находится его дочь.
Пикеринг(вставая). Фью! Интересно! (Возвращается к камину.)
Хиггинс(живо). Давайте этого шантажиста сюда.
Миссис Пирс выходит.
Пикеринг. Он, может быть, вовсе и не шантажист, Хиггинс?
Хиггинс. Ерунда. Самый настоящий шантажист.
Пикеринг. Как бы то ни было, боюсь – он вам доставит неприятности.
Хиггинс(с уверенностью). Ну нет, не думаю. Если уж на, то пошло, так скорей я ему доставлю неприятности. И, может быть, мы тут услышим что-нибудь интересное.
Пикеринг. Вы имеете в виду девушку?
Хиггинс. Да нет же. Я имею в виду его речь.
Пикеринг. О!
Миссис Пирс(в дверях). Дулиттл, сэр. (Пропускает в комнату Дулиттла и уходит.)
Альфред Дулиттл – пожилой, но еще очень крепкий мужчина в рабочей одежде мусорщика и в шляпе, поля которой спереди срезаны, а сзади накрывают шею и плечи. Черты лица энергичные и характерные: чувствуется человек, которому одинаково незнакомы страх и совесть. У него чрезвычайно выразительный голос – следствие привычки давать полную волю чувствам. В данный момент он всем своим видом изображает оскорбленную честь и твердую решимость.
Дулиттл(в дверях, стараясь определить, кто из двоих – тот, который ему нужен). Профессор Хиггинс?
Хиггинс. Это я. Доброе утро. Садитесь.
Дулиттл. Доброе утро, хозяин. (Опускается на стул с достоинством чиновной особы.) Я к вам по очень важному делу, хозяин.
Хиггинс(Пикерингу). Вырос в Хоунслоу. Мать, по всей вероятности, из Уэлса.
Дулиттл смотрит на него, разинув рот от изумления.
(Продолжает.) Так что же вам нужно, Дулиттл?
Дулиттл(с угрозой). Что мне нужно? Мне дочка моя нужна. Понятно?
Хиггинс. Вполне. Вы – ее отец, не так ли? Кому ж она еще может быть нужна, кроме вас? Мне очень приятно видеть, что в вас сохранилась искра родительского чувства. Она здесь. Можете взять ее сейчас же.
Дулиттл(встает, совершенно растерявшись). Чего?
Хиггинс. Можете взять ее. Не собираетесь же вы, в самом деле, подкинуть мне свою дочь?
Дулиттл(протестующе). Но-но, хозяин, так не годится. Разве ж это по-честному? Разве так поступают с человеком? Девчонка моя. Она у вас. Что ж, по-вашему, я тут ни при чем? (Усаживается снова.)
Хиггинс. Ваша дочь имела дерзость явиться в мой дом и потребовать, чтобы я выучил ее правильно говорить по-английски, так как иначе она не может получить места продавщицы в цветочном магазине. Этот джентльмен и моя экономка присутствовали при разговоре. (Наступая на него.) Как вы смели прийти сюда шантажировать меня? Это вы ее подослали?
Дулиттл. Нет, хозяин, это не я.
Хиггинс. Конечно, вы. Иначе откуда вы могли узнать, что она здесь?
Дулиттл. Да вы прежде разберитесь, хозяин, а потом уже говорите.
Хиггинс. Пусть с вами полиция разбирается. Типичный случай – попытка выманить деньги с помощью угроз. Сейчас же звоню в полицию. (Решительно направляется к телефону и начинает листать справочник.)
Дулиттл. Да разве я просил у вас хоть фартинг? Вот пусть этот джентльмен скажет: сказал я хоть слово о деньгах?
Хиггинс(бросив справочник, идет к Дулиттлу и смотрит на него испытующе). А зачем же вы сюда пришли?
Дулиттл(вкрадчиво). Зачем всякий бы пришел на моем месте? Рассудите по-человечески, хозяин.
Хиггинс(обезоруженный). Альфред, скажите правду: посылали вы ее или нет?
Дулиттл. Вот что хотите, хозяин – не посылал! Могу хоть на Библии поклясться. Я ее третий месяц как в глаза не видел.
Хиггинс. Откуда же вы узнали, что она здесь?
Дулиттл(меланхолическим речитативом). Дайте мне слово сказать, хозяин, и я вам все объясню. Я могу вам все объяснить. Я хочу вам все объяснить. Я должен вам все объяснить.
Хиггинс. Пикеринг, у этого человека природные способности оратора. Обратите внимание на ритм и конструкцию: "Я могу вам все объяснить. Я хочу вам все объяснить. Я должен вам все объяснить". Сентиментальная риторика! Вот она, примесь уэлской крови. Попрошайничество и жульнические замашки отсюда же.
Пикеринг. Ради бога, Хиггинс! Я ведь тоже с Запада. (Дулиттлу.) Как вы узнали, что девушка здесь, если не вы ее подослали сюда?
Дулиттл. Вот как было дело, хозяин. Девчонка, когда поехала к вам, взяла с собой хозяйского сынишку, прокатить на такси. Он и вертелся тут возле дома, в расчете, что она его обратно тоже подвезет. Когда вы сказали, что оставите ее здесь, она его послала за своими вещами. Тут он мне и повстречался, на углу Лонг-эйкр и Энджел-стрит.
Хиггинс. У пивной? Понимаю.
Дулиттл. Что ж тут такого, хозяин? Пивная – клуб бедного человека.
Пикеринг. Хиггинс, дайте же ему досказать.
Дулиттл. Он мне и рассказал, как и что. Теперь я спрашиваю вас как отец: что я должен был почувствовать и как поступить? Я говорю мальчишке: "Неси вещи сюда", – говорю я ему…
Пикеринг. А почему же вы сами за ними не пошли?
Дулиттл. Хозяйка бы их мне не доверила. Бывают, знаете, такие вредные женщины: вот она из таких. Мальчишке тоже пришлось дать пенни, а то и он не хотел доверить мне вещи, щенок этакий! Вот я и приволок их сюда: почему ж не оказать людям услугу.
Хиггинс. А что там за вещи?
Дулиттл. Да пустяки, хозяин. Гитара, несколько фотографий, кое-какие украшеньица и птичья клетка. Платьев она не велела брать. Что я должен был подумать, хозяин? Я вас спрашиваю: что я, как отец, должен был подумать?
Хиггинс. И вы поспешили сюда, чтобы спасти ее от участи, которая хуже смерти, так?
Дулиттл(одобрительно, довольный тем, что его так хорошо поняли). Так, хозяин. Именно так!
Пикеринг. Но зачем же вы принесли вещи, раз вы хотите взять ее отсюда?
Дулиттл. А когда я говорил, что хочу взять ее отсюда? Ну, когда?
Хиггинс(решительно). Вы возьмете ее отсюда, и сию же минуту. (Идет к камину и нажимает кнопку звонка.)
Дулиттл. Нет, хозяин, вы мне этого не говорите. Не такой я человек, чтоб становиться своей дочке поперек дороги. Тут перед ней, можно сказать, карьера открывается, и…
Миссис Пирс приотворяет дверь и останавливается, ожидая распоряжений.
Хиггинс. Миссис Пирс, это отец Элизы. Он пришел взять ее отсюда. Выдайте ему ее. (Отходит к роялю с таким видом, как будто хочет сказать: я умываю руки, и больше меня это дело не касается.)
Дулиттл. Нет, нет. Это ошибка. Вы послушайте…
Миссис Пирс. Но как же он ее возьмет, мистер Хиггинс? Это невозможно: ведь вы сами велели мне сжечь ее платье.
Дулиттл. Вот видите! Могу я тащить девчонку по улице нагишом, как обезьяну? Ну скажите сами: могу?
Хиггинс. Вы, кажется, только что заявили мне, что вам нужна ваша дочь? Вот и берите вашу дочь. Если у нее нет платья, пойдите и купите ей.
Дулиттл(в отчаянии). А где, то платье, в котором она пришла сюда? Я его сжег или ваша мадам?
Миссис Пирс. Простите, я в этом доме состою в должности экономки. Я послала человека купить все необходимое для вашей дочери. Когда он вернется, вы сможете взять ее домой. Подождать можно на кухне. Сюда, пожалуйста.
Дулиттл, совершенно расстроенный, идет за ней к двери; на пороге он останавливается, колеблясь, потом поворачивается к Хиггинсу.
Дулиттл(доверительно). Послушайте, хозяин. Ведь мы с вами люди интеллигентные, не правда ли?
Хиггинс. О! Вот как? Я думаю, вы пока можете уйти, миссис Пирс.
Миссис Пирс. Я тоже так думаю, сэр. (С достоинством уходит.)
Пикеринг. Ваше слово, мистер Дулиттл.
Дулиттл(Пикерингу). Спасибо, хозяин. (Хиггинсу, который укрылся на скамье у рояля, стараясь избежать чрезмерной близости к гостю, так как от Дулиттла исходит специфический запах, свойственный людям его профессии.) Так вот, хозяин, дело все в том, что вы мне, знаете, очень понравились, и, если Элиза вам нужна, я, так и быть, не стану упираться на том, чтоб непременно взять ее отсюда, – думаю, тут можно будет договориться. Ведь если на нее посмотреть, как на молодую женщину, тут плохого не скажешь: девчонка что надо! Но как дочь она не стоит своих харчей, – говорю вам откровенно. Я только прошу не забывать, что я отец и у меня есть свои права. Вы человек справедливый, хозяин, я сразу увидел, и уж кто-кто, а вы не захотите, чтоб я вам ее уступил задаром. Ну что для вас какие-нибудь пять фунтов? И что для меня Элиза? (Возвращается к своему стулу и садится с судейской торжественностью.)
Пикеринг. Вы должны иметь в виду, Дулиттл, что у мистера Хиггинса нет никаких дурных намерений.
Дулиттл. Еще бы! Если б у него были намерения, я бы спросил пятьдесят.
Хиггинс(возмущенно). Вы хотите сказать, бездушный вы негодяй, что за пятьдесят фунтов вы бы продали родную дочь?
Дулиттл. Ну, не то чтобы уж продавать, но такому симпатичному джентльмену, как вы, я готов сделать любое одолжение, уверяю вас.
Пикеринг. Послушайте, но неужели у вас совершенно нет чувства морали?
Дулиттл(не смущаясь). Оно мне не по карману, хозяин. Будь вы на моем месте, у вас бы его тоже не было. И потом, что ж тут такого дурного? Если Элизе перепадет кое-что, почему бы и мне не попользоваться?
Хиггинс(озабоченно). Я, право, не знаю, что делать, Пикеринг. Совершенно очевидно, что с точки зрения морали было бы преступлением дать этому субъекту хотя бы фартинг. И все же его требования не лишены, мне кажется, какой-то примитивной справедливости.
Дулиттл. Вот, вот, хозяин! Я и говорю. Отцовское сердце все-таки.
Пикеринг. Я понимаю ваши сомнения, но все же едва ли можно согласиться…