Фара намеренно напрягся, затягивая болт в атомном моторе, с которым он как раз возился. С растущим раздражением он понял, что тот и не собирается говорить дальше. Если начать задавать вопросы - значит, признать, что этот негодяй на что-то годен. Но все же зарождающееся любопытство побудило его сказать:
- Надо полагать, констебль тут же его задержал?
- А это была девушка.
Фара нахмурился. Он не любил причинять женщинам неприятности. Но - вот же хитрецы! Используют девушку, так же как поставили там старика вместо продавца. Впрочем, может, на сей раз трюк не удастся, может, это такая девушка, с которой лучше быть построже... Фара резко произнес:
- Ну и что же?
- Да она все еще ходит тут, смелая, к тому же симпатичная.
Сняв болт, Фара начал полировать тяжелую поверхность, терпеливо стирая неровности, образовавшиеся на когда-то сверкавшем металле. Полировальный круг тихо гудел, и гудение это создавало привычный фон. Фара спросил:
- Что-нибудь предприняли?
- Нет. Констеблю-то сообщили, но он ответил, что ему не улыбается снова оказаться вдали от семьи на три недели, да еще и платить самому за отсутствие.
Фара мрачно смотрел в пространство. Наконец он заговорил, и голос его задрожал от сдерживаемой ярости:
- Решили, стало быть, не вмешиваться. Ловко придумано. Неужели они не понимают, что нельзя уступать ни дюйма, нельзя поддаваться этим... этим захватчикам? Все равно что дать моральное оправдание греху!
Уголком глаза он заметил, что на лице посетителя появилась ухмылка. Внезапно Фара сообразил, что тот наслаждается его гневом. И еще что-то выражала эта ухмылка - какое-то тайное знание.
Сняв деталь с круга, Фара повернулся к бездельнику и рявкнул:
- Ну тебя-то, конечно, грехи не волнуют!
- Конечно, - небрежно отозвался тот, - удары судьбы делают нас терпимыми. Например, если ты поближе познакомишься с девушкой, то и сам поймешь, сколько в нас во всех добра.
Не столько слова, сколько тон, так и кричавший: "А я что-то знаю!", заставили Фару спросить:
- Что ты имеешь в виду - если я поближе с ней познакомлюсь? Да я и говорить не стану с наглой девицей!
- Ну, не всегда же мы можем выбирать, - ответствовал его собеседник с нарочитой небрежностью: - А вдруг он приведет ее домой?
- Кто кого приведет домой? - раздраженно спросил Фара. - Да ты, Кастлер...
И тут он умолк: тревога мертвым грузом опустилась ему на сердце. Он прямо-таки осел.
- Ты хочешь сказать?..
- Я хочу сказать, - торжествующе осклабился Кастлер, - что наши парни не дадут такой красотке скучать. Твой сын, - естественно, первым заговорил с ней. А теперь они гуляют по Второй авеню, как раз сюда направляются, так что...
- Мотай отсюда! - зарычал Фара. - Да не смей больше приближаться ко мне, убирайся!
Такого бесславного конца посетитель не ожидал. Побагровев, он выскочил из мастерской, захлопнув за собой дверь.
Фара постоял, окаменев. Потом резкими, ненатуральными движениями он обесточил помещение и вышел на улицу.
Прекратить все надо - теперь же!
Никакого ясного плана у него не было, лишь яростное стремление немедленно прекратить это безобразие. К этому примешивался его гнев на Кейла. Ну почему у него вырос такой никчемный сын, у него, всегда платившего долги, работавшего в поте лица своего, старавшегося жить по правилам приличия и отвечать всем требованиям, предъявляемым к подданным императрицы?
Фару посетила мимолетная мрачная мысль; может, со стороны Криль есть дурная кровь? Конечно, не со стороны матери - торопливо поправился в мыслях Фара. Уж она-то была благопристойной работящей женщиной, и когда она уйдет в мир иной, Криль наверняка достанется кругленькая сумма.
Но вот отец Криль исчез, когда девочка была совсем маленькой, и ходили слухи о том, что он увлекся какой-то актриской.
А теперь вот Кейл с девушкой из оружейной лавки. С девушкой, которая знакомится прямо на улице!
Повернув за угол, он их увидел. До них было около сотни ярдов, они медленно шли прочь от Фары. Девушка была высокой и стройной. Поравнявшись с ними, Фара расслышал:
- Ты нас неверно представляешь. Тебе нельзя поступить к нам на работу, ты же пойдешь служить императрице, вот там нужны такие, как ты, - молодые люди с приличным образованием, приличной внешностью и не отличающиеся щепетильностью. А я...
Фара лишь смутно уловил основную мысль: его сын пытается поступить к ним на службу! Он не стал вникать в то, что она говорила, тем более, что шел за ними с одной мыслью.
- Кейл! - резко окликнул он.
Они обернулись, Кейл - с размеренной- неторопливостью молодого человека, который долго вырабатывал Умение владеть собой; девушка быстро, но с достоинством.
У Фары было возникло ощущение, что гнев его слишком велик, несет разрушение и ему, но мысль эта потонула в потоке яростных эмоций. Он. глухо молвил:
- Кейл, иди домой - немедленно!
Он чувствовал, что девушка смотрит на него с любопытством, глаза у нее были какие-то странные, серо-зеленые. Никакого стыда, подумал он, и ярость его еще усилилась, прогоняя тревогу, возникшую было, когда он заметил румянец, заливший щеки сына.
Но румянец сбежал с щек парня, остался лишь гнев. Сжав губы, Кейл полуобернулся к девушке;
- Вот с этим, впавшим в детство старым дураком, я и должен мириться. К счастью, мы редко видимся, даже не обедаем вместе. Как он тебе?
Девушка отстраненно улыбнулась:
- О, нам знаком Фара Кларк - оплот императрицы в Глэе.
- Да уж, - оскалился парень, - ты бы его послушала. Он думает, мы живем в раю, а императрица - это олицетворение божественной власти. Хуже всего то, что вряд ли мне когда-нибудь удастся стереть с его лица это напыщенное выражение.
И они ушли.
А Фара стоял на месте.
Самый масштаб случившегося, невероятность сцены убила его гнев, словно бы его и не было. Пришло лишь понимание того, что он совершил огромную ошибку, такую ошибку...
Он никак не. мог осознать происшедшее. Давно уже он чувствовал, что назревает взрыв, с тех пор, как Кейл отказался работать в мастерской. А теперь его бесконтрольная жестокость оказалась лишь частью другой, глубоко запрятанной, проблемы.
Но вот взрыв произошел, и он не мог себя заставить взглянуть событию в лицо.
Работая потом в мастерской, он упорно отмахивался от мыслей о происшествии, размышляя: "Может, сделать вид, что ничего не было, и жить, как прежде? Они с Кейлом давно уже жили в одном доме, не замечая друг друга, укладываясь спать в разное время, и Фара вставал в 6.30, а Кейл - в полдень. Что ж, так и будет теперь все оставшиеся дни или годы?"
Когда он вернулся домой, Криль уже ждала его:
- Фара, он хочет занять у тебя пятьсот кредитов, чтобы уехать в Империал-сити.
Фара кивнул - слов у него не было. Принеся на следующий день требуемую сумму, он отдал деньги Криль, а она унесла их в спальню. Через минуту она вышла.
- Он просил меня сказать тебе "до свидания".
Вернувшись вечером домой, Фара понял, что Кейл уехал, и не знал, радоваться ему или - что?
Шли дни. Фара работал. Делать ему было больше нечего, лишь одна серая мысль осталась у него в голове: так будет до самой его смерти. Разве что...
И все же он надеялся, дурак - надеялся, что Кейл однажды появится здесь, в мастерской, придет и скажет:
- Отец, я получил хороший урок. Если ты можешь, прости меня, обучи меня своему ремеслу, а потом уйдешь на заслуженный отдых.
Ровно через месяц после отъезда Кейла запиликал телестат.
- Денежное извещение, денежное извещение!
Фара и Криль переглянулись. По бледности Криль Фара понял, что ее посетила та же мысль, и прошептал: "Будь проклят этот парень!"
Но ему полегчало. Удивительно - ему полегчало! Стало быть, Кейл начал соображать, что родители на что-то годятся, а? Он нажал на кнопку, и на экране появилось незнакомое мужское лицо.
- Клерк Пиэртон, Пятый банк, город Ферд. Мы получили запрос на уплату десяти тысяч кредитов на ваше имя, плюс государственный налог и издержки, итого с вас двенадцать тысяч сто кредитов. Хотите заплатить сразу или подъедете позднее?
- Н-но... н-но... к-то?..
Фара умолк, поняв, что вопрос звучит глупо. Как в тумане, он расслышал слова клерка: деньги выплачены некоему Кейлу Кларку нынешним утром в Империал-сити. Наконец Фара обрел голос:
- Но банк не имел права выдавать деньги без моего согласия!
- Вы хотите сказать, что ваш сын получил деньги под ложным предлогом? В таком случае, конечно, мы сейчас же получим ордер на его арест, - холодно сказал клерк.
- Погодите... погодите... - Фара словно ослеп. Он смутно видел, как Криль качает головой. Она стала белой, как простыня, и голос у нее дрожал, словно она вот-вот умрет:
- Фара, пусть... пусть... Ему плевать на нас - и мы должны проявить твердость.
Слова не складывались в предложения, Фара не понимал, чего от него хочет жена. А он бормотал:
- Но я... у меня... а если платить... по частям? Я бы...
- Если вы хотите взять заем, - вставил клерк, - мы, конечно, с удовольствием займемся вами. Могу сообщить вам, что прежде, чем оплатить чек, мы проверили ваш статус, и мы готовы предоставить вам заем на одиннадцати тысяч кредитов, на неопределенный срок, приняв вашу мастерскую как обеспечение. У меня тут готов договор, если вы согласны, мы его тут же вам передадим, и вы подпишете.
- Фара, не надо!
А клерк продолжил:
- Конечно, вторую половину, те одиннадцать тысяч, вам придется заплатить наличными и сейчас же. Вам это подходит?
- Да-да, конечно, у меня ведь на счету двадцать пять сот... - сглотнув, он придержал разболтавшийся язык. - Да, подходит.
Закончив сделку, Фара резко повернулся к жене. Всю глубину обиды, все потрясение он яростно вылил на нее:
- Чего ради ты тут стояла, вмешиваясь в мой разговор, требуя, чтобы я не платил? Ты же сама утверждала, что я за него отвечаю! Кроме того, мы ведь не знаем, зачем ему понадобились деньги. Он...
Криль промолвила тусклым, мертвым голосом:
- Всего за час он забрал у нас все, что мы наработали за всю жизнь. И он сделал это намеренно, он же считает нас двумя старыми дураками, которые ничего не сумеют с ним сделать и заплатят за все.
Прежде, чем он смог вставить слово, она добавила:
- Да, знаю, я обвиняла во всем тебя, но в конце концов я поняла, что дело в нем. Он всегда был холодным и расчетливым, а я была просто слабой. Я была уверена, что, если бы только ты обращался с ним иначе, он бы... кроме того, я так долго закрывала глаза на все его недостатки...
- Все, что я вижу, - прервал Фара упрямо, - это то, что я избавил наше имя от позора.
Высокое сознание исполненного долга продержалось в нем до полудня, когда из Ферда явился бейлиф, чтобы забрать мастерскую.
- В чем де...? - начал было Фара.
- Автоматические мастерские по ремонту атомных механизмов, Лимитед, выкупили у банка ваш заем, а теперь они решили закрыть вашу мастерскую. Что вы имеете сказать? - спросил чиновник.
- Это же нечестно, - залепетал Фара, - я обращусь в суд, я...
Он был ошеломлен, и лишь одна мысль пришла ему в голову: "Если императрица узнает о таком безобразии, она..."
Здание суда было огромным, серым строением. Фара чувствовал все большую пустоту и холод, идя по серому коридору. Дома, в Глэе, решение не отдаваться в руки кровопийце-адвокату казалось ему мудрым. Здесь, в гигантских холлах и комнатах, похожих на дворцовые палаты, ему начало казаться, что он поступил как последний глупец.
Тем не менее ему удалось внятно изложить последовательность событий: сначала банк выдал деньги Кейлу, потом передал его закладную сопернику, видимо, через несколько минут после того, как он подписал бумагу. Завершил он следующими словами:
- Я уверен, сэр, императрица не одобрит таких деяний, наносящих ущерб ее верноподданным. Я...
- Как вы смеете, - спросил кто-то ледяным тоном, - упоминать священное имя ее божественного величества в поддержку своим собственным корыстным интересам?
Фара содрогнулся. Чувство сопричастности к огромной семье императрицы уступило место внезапному, леденящему разум пониманию того, что по империи разбросаны десятки миллионов бездушных судов, с неисчислимым числом злобных, бессердечных типов - как вот этот, - которые стояли между императрицей и ее верноподданными, такими, как Фара.
Он взмолился в душе: "Если бы императрица знала, как несправедливо с ним обошлись, она бы...
А стала бы она вмешиваться?"
Он постарался изгнать жуткое сомнение, вздрогнув, выпал из раздумья и услышал, как судья говорит:
- Иск отменяется, издержки в размере семи сотен кредитов должны быть поровну поделены между судом и адвокатом ответчика. Проследите, чтобы истец не покидал здания суда, пока не расплатится. Следующий случай...
На следующий день Фара пошел к матери Криль - один. Сначала он заглянул в "Таверну фермера", на окраине поселка. Он с удовлетворением отметил, что дела там шли неплохо - утро, а зал уже наполовину полон. Мадам, однако, там не оказалась, ему посоветовали поискать ее в продуктовой лавке.
Там он ее и нашел - она присматривала за фасовкой муки. Старуха с каменным лицом выслушала его рассказ, не проронив ни слова. Наконец, она кратко молвила:
- Ничего не выйдет, Фара. Мне частенько приходится брать заем в банке, чтобы провернуть какое-нибудь дельце. Если я попытаюсь тебе помочь, эта компания меня прикончит. Да и не такая я дура, чтобы дать деньги мужчине, который позволил собственному сыну выжать из него целое состояние. У такого нет ни капли здравого смысла. На службу я тебя не возьму - не беру родственников. Пусть Криль приходит ко мне жить, тебя же я не приму - нечего поддерживать мужчину. Все.
Некоторое время он безутешно следил за тем, как она спокойно занимается делом, помогая служащим развешивать крупы на старых весах. Дважды раздавался ее резкий голос:
- Перевес - не меньше грамма! Подкрути весы!
Хотя она стояла спиной к нему, Фара видел, что она не забыла о его присутствии. Наконец она резко повернулась к нему лицом:
- Почему бы тебе не пойти в оружейную лавку? Терять тебе нечего.
Тогда Фара вышел, ничего не видя перед собой. Поначалу предложение тещи - купить ружье да и застрелиться - словно и не имело к нему отношения. Но ему стало невыразимо больно от того, что собственная теща предлагает ему такое.
Самоубийство? Какая нелепость! Он еще достаточно молод, и пятидесяти нет. Дать ему шанс, с его-то золотыми руками, он сумел бы заработать на жизнь даже в мире, где во все сферы уже вошли атомные механизмы. Все равно найдется местечко для человека, умеющего работать. Всю жизнь он в это верил, это его кредо.
Убить себя?
Вернувшись домой, он застал Криль за сбором вещей.
- Дом сдадим, а сами снимем комнату, - сказала она, - это самое разумное.
Он передал ей приглашение матери, наблюдая за ее лицом. Криль пожала плечами:
- Я еще вчера ответила ей нет, - задумчиво произнесла она. - Не знаю, зачем она сказал тебе об этом.
Фара быстро прошел к окну, выходившему в сад, с цветами, камнями и фонтанчиком. Он попытался представить себе Криль живущей в каком-то другом месте, без дома и сада, где она провела две трети жизни, - и понял, что имела в виду ее мать. Но есть еще надежда...
Подождав, пока Криль поднимется наверх, он позвонил Мелу Дейлу. Увидев, кто звонит, мэр помрачнел, но все же выслушал Фару с важным видом, затем сказал:
- Извини, но совет не дает взаймы денег. Кроме того, Фара, хоть я и не обязан этого делать, предупреждаю тебя: тебе уже не удастся получить лицензию на открытие мастерской.
- Что?
- Извини, - понизил голос мэр, - послушай: иди-ка ты в оружейную лавку, она тебе еще сгодится.
Раздался щелчок, а Фара все еще тупо глядел на пустой экран.
Стало быть - смерть!
Подождав, пока с улицы исчезнут последние прохожие, он проскользнул по бульвару, мимо нескольких садов, прямо к дверям оружейной лавки. На мгновение его посетил страх при мысли, что дверь может не открыться - но она плавно открылась.
Пройдя через тускло освещенный холл, он увидел в помещении знакомого старика, тот сидел в углу в кресле и читал какую-то книгу при мягком свете лампы. Он поднял глаза, потом отложил книгу, потом поднялся.
- Мистер Кларк, - спокойно промолвил он. - Что мы можем для вас сделать?
Фара слегка покраснел. Он смутно надеялся, что его не узнают, что ему не придется переживать унижение. Но раз уж его страхи оправдались, он решил занять твердую позицию. Главное - покончить с собой так, чтобы Криль не пришлось сильно тратиться на похороны. Ни нож, ни отрава.
- Мне нужно оружие, - сказал Фара, - чтобы оно полностью уничтожало тело шесть футов диаметром за один выстрел. Есть у вас что-нибудь подходящее?
Не говоря, ни слова, старик подошел к шкафу и вынул из него револьвер, ну просто чудесную игрушку, отливавшую всеми цветами неподражаемого ординского пластика, и сказал:
- Обратите внимание на фланцы, они еле заметны, поэтому данную модель легко можно носить под пиджаком. Его легко достать, потому что стоит его правильно навести - и оно само прыгнет в руки владельцу. В настоящий момент оно настроено на меня, смотрите, я положу его в кобуру, а затем...
Скорость потрясающая! Старик чуть шевельнул пальцами - и револьвер оказался у него в руке, а ведь только что был на расстоянии четырех футов. Движения не было, как дверь в ту ночь, когда она словно выскользнула из рук Фары и бесшумно захлопнулась перед носом констебля. МГНОВЕННО!
Фара, раскрывший было рот, чтобы сообщить старику, что не нуждается в объяснениях и демонстрациях, сомкнул губы. Он все таращился на оружие в немом восхищении, и чудо, случившееся у него на глазах, удерживало его на месте.
Ему приходилось видеть и даже держать ружья солдат, но то были всего лишь куски обычного металла и пластика, ими пользовались неуклюже, как и прочими механизмами. Ничего общего с этим, никакой сверкающей жизни, никакого движения, повиновения воле владельца...
И тут Фара вспомнил, зачем пришел. Он криво улыбнулся:
- Очень интересно. А как насчет луча рассеивания?
Старик спокойно отвечал:
- Луч тут не толще карандашной линии, но он пронизывает любое тело, кроме сплавов свинца четыреста ярдов толщиной. Настроив оружие, вы сможете полностью уничтожить шестифутовый объект на расстоянии пятидесяти ярдов или еще меньше. Вот, это настрой.
Он указал на крошечное приспособление.
- Повернете налево, чтобы направить луч, направо - чтоб остановить.
- Беру, - сказал Фара. - Сколько?
И тут он увидел, что старик внимательно изучает его. Наконец он медленно произнес:
- Мистер Кларк, я уже объяснял вам наши правила, не так ли?
- Что? - Фара вытаращил глаза. Не то, чтобы он забыл, но...
- Вы хотите сказать, - наконец выдохнул он, - что эти правила действительно применимы?