– А вот тут ты ошибаешься. Любая стагнация неизбежно ведет к регрессу. В природе нет ничего застывшего, неподвижного. Один из философов сказал: "Все течет, все меняется". Тебе как целителю, вероятно, ближе изречение: "Наши тела текут, как вода" – что подразумевает примерно то же самое. Следовательно, вопрос только в том, куда направлено течение? Если прогресс остановлен, то рано или поздно на смену ему неизбежно придет регресс, последствия которого со временем будут усугубляться, а изменить вектор движения будет все сложнее, а то и вовсе невозможно. Почитай Сяо Цза Лоня, его "Историю цивилизаций". Там приводится множество примеров зажравшихся и прекративших развитие государств с самыми разными формами правления. Где они все? Нет их. Только историки еще помнят. Некоторые. Даже без внешних врагов в конечном итоге некогда мощное и процветающее государство оказывалось кучкой враждующих между собой полудиких племен. Обязательно почитай. Правда, найти этот труд очень сложно, но я помогу. Книгу доставят тебе вечером прямо на дом.
– Ну хорошо. Допустим. Но кто? Кто может стоять за всем этим?
– Мы знаем только одну достаточно сплоченную и могущественную группу людей, для которых не имеют никакого значения государственные границы.
– Это?..
– Да, Филлиниан, ты правильно понял, о какой группе идет речь.
– Но как же наставник и… Греллиана?
– Как видишь, мы не с ними, хотя такие предложения, скорее весьма туманные намеки на предложения, поступали и мне, и Греллиане, – ответил Лабриано. – Мы сделали вид, что нам и так хорошо и что в политику влезать не собираемся. От нас быстро отстали, видимо не считая серьезными противниками или дельными помощниками. Во многом они правы – нам не сравниться по могуществу с патриархами, ставшими целителями еще до войны. Тем не менее мы стараемся по мере сил и способностей как-то изменить положение вещей. И мы такие не одни, но кто те, другие, тебе знать не следует. Достаточно, что ты теперь знаешь о нас, твоих наставниках. Имей в виду, что ты совсем не случайно попал на обучение именно к нам, а не к другим целителям.
Сказанное немного придавило меня. Еще бы. Узнать вдруг, что мир не так прекрасен и гармоничен, как ты думал раньше, – такие сведения любому внесут смятение в разум.
– Что я должен делать? – немного хриплым голосом спросил я.
– Воды? – предложил генерал.
Он собственноручно налил стакан воды из графина и подал мне:
– А делать тебе ничего особенного не требуется. Мы решили заговорить с тобой об этом после изобретения дальнографа. Вряд ли, конечно, с тобой что-то случится, как с иными изобретателями, все-таки ваш прибор не так уж способствует прогрессу, но ты должен быть готов к любым неожиданностям. Кстати, Вассиана не ищи. Он теперь не Вассиан, имеет другой облик – наш доверенный целитель, специалист в этом направлении, изменил его до неузнаваемости – и живет теперь далеко от столицы. Единственное, что от тебя потребуется в ближайшее время, скажем, через недельку после торжественного вручения промежуточных дипломов, это съездить на месяцок-другой, как получится, в Бардинос. Отдохнуть от учебы. Горным воздухом подышать… знакомую пещерку навестить. Твоей жене мы тоже предоставим отпуск на эти же дни. Охранять тебя будут две пятерки невидимок в дополнение к гвардейцам. Кстати, если захочешь нескольким студентам-второкурсникам с твоего факультета показать подгорные туннели, мы будем совсем не против.
– Я думал, от этой идеи отказались.
– Не совсем. Нам мягко намекнули, что это нецелесообразно, а мы сделали вид, что согласились. Однако и вправду решили после первого курса не отправлять студентов в горы. Дело в том, что изучение магии на факультете лекарского дела, как ты знаешь, начинается со второго семестра второго курса, и связано это с использованием кристаллов для внедрения справочных знаний. К концу второго курса все студенты, как правило, уже хорошо адаптируются… Впрочем, будучи целителем, ты это знаешь лучше меня. Твоя поездка будет тайной. Студентов мы направим на практику в городки, расположенные неподалеку от входа в пещеру. Не всех, конечно, а наиболее перспективных ребят. Всех отправить тайно просто невозможно. Ты поедешь с женой якобы просто на отдых, к друзьям-егерям. Это не вызовет подозрений. В конце первого летнего месяца вы все встретитесь неподалеку от входа и начнете поход. Время встречи тебе укажут дополнительно. Прикрывать вас будет отряд невидимок и егеря. Соответствующие инструкции командиры получат своевременно. И еще, очень важно. Мы тебе дадим приблизительные координаты лаборатории, которая располагалась в тех краях во время большой войны, – постарайся ее найти. Нам очень важно заполучить знания, хранящиеся там.
– Неужели ранее не предпринимались попытки найти лабораторию? – Я вспомнил Лантиссу и подивился совпадению – и девушке-артефакту, и КСОРу (во всяком случае генералу) позарез нужно было найти лабораторию.
– Не скрою, попытки были. Но, увы, безуспешные. Несколько отрядов пропали, другие вернулись с пустыми руками. Могу тебе сказать, что ваш поход с Лабриано в ущелье Змей также имел целью поиск лаборатории.
– Твой сон, – вмешался Лабриано, – дает нам надежду, что ты подобрался к ней очень близко. Конечно, мы не можем сказать, в каком направлении: правее, левее, выше или ниже следует ее искать, но вдруг у тебя получится. Хотя главное – это постараться выяснить способности студентов. С тобой пойдут ориентировочно шесть человек. Может, семь. Одна из кандидатур пока обсуждается. Вместе с вами мы отправим двоих опытных горных мастеров. Надеемся, что с их помощью ты найдешь какой-нибудь ход, не замеченный ранее, или между туннелями будет не слишком толстая перемычка, тогда ты сможешь пробить ее… Да мало ли. Ты удачлив, милейший, и мы на тебя надеемся.
– Если вопросов нет, то не будем тебя задерживать. Иди домой, обрадуй жену, но даже ей ни слова о нашем разговоре, – напутствовал со своей стороны генерал.
– Сегодня вы покидаете стены академии, которые были для вас домом на протяжении долгих пяти лет. Здесь вы в полной мере почерпнули сведения из мировой сокровищницы знаний… Еще два года будущие лекари и целители, покинув эти стены, будут по-прежнему считаться студентами академии, которая вас, своих воспитанников, будет продолжать одевать, обувать, предоставлять вам крышу над головой, консультировать по любым вопросам, касающимся вашей деятельности… Долг перед отечеством, перед людьми… Будем неустанно крепить и преумножать…
Речь ректора лилась и лилась неудержимым потоком по накатанному сценарию, а в зале, где в парадных мантиях собрались все выпускники этого года, нарастал тихий гул голосов, впрочем не нарушающий приличий по уровню громкости. Все, и я в том числе, бережно прижимали к груди книжечки дипломов, мечтая дождаться завершения церемонии и пойти наконец отметить великое событие в ближайшем свободном – для самых безалаберных – кабаке. Предусмотрительные заказали места и могут не бояться, что им не хватит столов. А нашей группе и вовсе не о чем было беспокоиться. Знакомый трактирщик (его дочка лечила у меня гангрену голени правой ноги), узнав о предстоящем торжестве, потребовал, чтобы вся наша группа отмечала только у него. Дескать, он для нас выделит отдельный зал, где нам никто не помешает, соответственно оформит его и предоставит солидную скидку.
В эти дни очередь присматривать за молодежью, ничего не понимающей в воспитании детей и ведении домашнего хозяйства, была за тещей (они с моей матушкой сами установили очередность и твердо ее придерживались), и та хотела было предложить отпраздновать во дворце тестя, но, подумав, отказалась от этой мысли. Толпа пьяных студентов может помешать сборам, которые и так, с точки зрения решительной женщины, непозволительно затягивались.
Ах, если бы она собиралась на курорт, подальше от нас со Свентой, так нет же. Герцогиня, узнав о нашей поездке в Бардинос, просто поставила нас в известность, что она и внучка едут с нами. Горным воздухом дышать. Никакие мягкие доводы, что там может быть холодно ("Возьмем для девочки шубку"), что поблизости обитают страшные лоперцы ("А гвардейцы на что?"), что мне, возможно, придется поработать в больнице ("Замечательно – Свенте давно пора побольше времени уделять дочке"), не поколебали ее решимости. Подозреваю, что сам генерал Алтиар вряд ли смог бы что-нибудь сделать. Наоборот, порадовался бы, что прикрытие для моей задачи стало еще более надежным.
Умница жена не задавала вопросов, почему в Бардинос, а не в Маринаро, например. Только посмотрела мне в глаза и, увидев там подтверждение своим догадкам: "Так надо", – стала готовиться к поездке, в первую очередь как невидимка, а уже потом как жена и мать. Теща же разошлась не на шутку:
– Ехать омнибусом? Вы ума лишились! Никогда! Герцоги Маринаро отродясь не ездили общественным транспортом! У них, слава богам, есть свой! А кто будет готовить еду в дороге? А сколько платьев берет Свентаниана? А какой эскорт предполагается взять? Ну и так далее.
В общем, я понял, что в поход собирается целая армия из уймы различных подразделений, без которых вся кампания, то есть поездка, просто немыслима: повара (кто-то должен готовить), лакеи (прислуживать за столом), конюхи (за лошадьми должен быть надлежащий уход), служанки и слуги (раздеть перед сном, одеть после пробуждения, прибрать, упаковать, разложить), кузнец (подковывать лошадей и чинить карету)… От лекаря теща после долгих размышлений все же решила отказаться.
– Филик едет отдыхать, а не работать… Впрочем, не переломится, – сделала она неожиданный вывод.
А какая поездка в другой город без новой дорожной одежды? Причем въезжать в каждый городок на пути следования надо непременно в новом платье. Вдруг кто-то в предыдущем селении увидит их в этих костюмах, каким-то образом умудрится опередить и, оказавшись в следующем городке раньше нашего, расскажет все в деталях местному бомонду? Позор! Такого допустить нельзя! Кстати, вдруг в городках следования пригласят на бал или прием? Правильно. Показаться в старом платье – позор. Позор и еще раз позор! Женщин в походе у нас две плюс молодая девушка. Итого три аристократки женского пола. Три, и точка! Таллианочка – уже не младенец, а девушка знатного рода, стало быть, ей неприлично… Дальше повторять доводы тещи смысла, думаю, нет.
Короче говоря, дворец с недавних пор бурлил, словно давно и без всякой надежды быть снятым с огня кипящий котел. Потоком подъезжали телеги, что-то выгружали, куда-то это таскали и где-то сбрасывали. Метались, будто тараканы под тапкой слуги. Шмыгали по всему дворцу толпы незнакомых людей, увешанных портновскими сантиметрами, сапожными мерками, образцами оружия и амуниции, разыскивая нужных обитателей для примерки, подгонки, рихтовки и правки.
До дня торжественного вручения дипломов я жену не видел, она увлеклась процессом и вместе со своей матушкой с головой окунулась в водоворот подготовки к отъезду нашего каравана. Признаться, у меня не было желания ее отвлекать, поэтому я тихонько, по стеночке, маскируясь под слугу или портного, проникал в нашу спальню и тихо ложился спать. В противном случае мне грозило весь вечер простоять утыканным булавками и расчерченным мелками истуканом перед зеркалом в одной из более-менее свободных на данный момент комнат дворца. Так что провести вечер в компании сокурсников за кружечкой хорошего вина для меня было неземным блаженством.
"Историю цивилизаций" уважаемого Сяо Цза Лоня я все-таки прочитал. Очень интересные вещи выяснил. И с Финь Ю посоветовался. От него я не стал скрывать разговор с генералом, иначе непременно запутаюсь, а если окажется, что учитель, так сказать, по другую сторону баррикад, значит… мое место там же. Однако тот, выслушав, сказал, что мыслители генерала молодцы и все правильно разложили по полочкам, вот только сам Финь Ю тоже не знает ответов на вопросы. Здесь я ему верю, хотя так хотелось бы по привычке знать, что учитель имеет готовое решение и только ждет, когда ученик сам до него додумается.
Глава 9
Лесочки, полянки, возделанные поля, сады, деревушки и городки, разные и в чем-то похожие, словно декорации на сцене классического театра, где единство места, времени и действия – непреложный закон, крайне неторопливо сменялись за окном кареты. Скучно. Ну откуда у такой толпы народу, каковую представляла собой наша процессия, может быть скорость приличного дилижанса? Я прекрасно понимал встречных-поперечных, когда они, завидев многочисленную и хорошо охраняемую делегацию в составе длиннющего обоза, считали своим долгом задать однотипный вопрос: уж не война ли случилась, раз такое переселение народов началось? А если война, то с кем и не пора ли запасать соль и сахар, сушить сухари и рыбу? Похоже, после нашего проезда цены на основные продукты на местных рынках действительно подскакивали.
Бабушка вместе с внучкой гордо ехали в головной карете с герцогскими гербами, мы с женой следом – во второй, не менее роскошной, но без гербов. Впереди, гордо подбоченившись, гарцевали десять гвардейцев в цветах герцога, по бокам и позади карет, благо ширина дороги позволяла, выбивали подковами искры из камня мощеной дороги еще сорок лошадиных ног, замыкая важных персон в своеобразное кольцо. А уж за ними вытянулся табор из тридцати крытых повозок, битком набитых барахлом и "нужной" прислугой под охраной трех десятков герцогских гвардейцев и одного десятка моих охранников.
Из всей своры дворцовых лизоблюдов – я не про охрану, уж она-то была тренирована на совесть и делала свое дело обстоятельно и умело – я бы оставил одного Брониуса, повара герцогини и добрейшего человека. Как бы поздно я ни пришел из больницы, академии или просто после ночных занятий с Финь Ю, у Брониуса всегда было что пожевать. Мало того, меня дожидалось не просто дежурное блюдо, которое он и последнему оголодавшему полотеру подаст по доброте своей душевной, но именно то, что я больше всего любил и хотел как раз в данный момент. Я даже всерьез стал подумывать, что наш скромный глава кухни обладает даром предвидения или на худой конец телепатией. Не отказывал он и в добром житейском совете, а повидал повар много, и пар кипящих котлов никогда не застилал его проницательный взор. Кроме прочего, он прямо души не чаял в нашей девочке и всегда держал для нее что-нибудь вкусненькое. Даже сейчас в поездке он умудрялся подкармливать ее свежайшими сладостями собственного изготовления.
Я и сам, по словам Брониуса, был неплохим кулинаром, но как можно приготовить все это в одной из двух прихваченных герцогиней полевых кухонь, рассчитанных на приготовление незатейливой походной еды вроде каши с мясом или супа, не мог даже и помыслить. Видно, профессионал тем и отличается от любителя, что даже в самых сложных условиях найдет возможность сделать свое дело, и сделать его на совесть. Герцогиня непрестанно ворчала на нашего лоперца, – дескать, после его деликатесов внучку не заставить кушать кошмарно полезную и набитую жутко нужными витаминами кашу с молоком, на что тот в раскаянии склонял голову, но продолжал баловать маленькую баронессу.
– Филлиниан! – строго глядя на меня, говорила мне теща, устав от боевых действий с внучкой. – Эта бандитка, твоя дочь, опять отказывается кушать кашу. Извольте как отец и глава семьи принять надлежащие меры.
Не знаю, как так получилось, но у маленькой аристократки папа пользовался авторитетом, и в результате чуть что – папе приходилось проявлять строгость. Иногда даже суровость.
– Таллиана, ты почему не слушаешь бабушку? Так нельзя. Если не будешь вести себя как следует, я буду вынужден запретить тебе играть с маминым кинжалом.
Не очень-то она верила моим угрозам, но неизменно слушалась, видимо не желая огорчать взрослых, ничего не понимающих в детском питании. Например, судя по изумленным глазенкам, она никак не могла взять в толк, как можно хлебать стерляжью уху с хлебом, а не с конфетой.
Став бабушками, моя мать и теща очень изменились. По возрасту и состоянию здоровья они так и остались молодыми привлекательными женщинами, но по отношению к внучке проявляли все те черты характера и поведения, которые обычно присущи людям пожилого возраста, разве что не скрючивались в три погибели, опираясь на клюку, и не задыхались, поднимаясь с малышкой на третий этаж. При разговоре с Таллианой у них в голосе стали проявляться некие старушечьи, уютно воркующие нотки. Недаром говорят: "Дети – это еще не дети, а вот внуки – это уже дети".
С нами, впрочем, они вели себя по-прежнему сурово, агрессивно пытаясь научить жить так, как они считают правильным. Иной раз я всерьез думал вернуться в общежитие и даже провел предварительные переговоры с комендантом. Не знаю, как другие, а я считал и считаю, что молодые могут спросить у старших совета, но жить должны своим умом и домом. Понятно стремление родителей уберечь любимых чад от ошибок, но зачастую заботливые папы и мамы не понимают, что прожить жизнь в точности так, как прожили они, могут только… они сами. Как бы ни были похожи дети на отцов, но в чем-то они все-таки другие. В идеале – лучше, умнее, сильнее и здоровее. Даже мода – и та меняется, а уж люди… Попробуй предложи бабушке надеть платье времен ее мамы, куда она пошлет? А попытки "надеть" на детей устаревший образ жизни считается обычным делом.
В одном я был полностью согласен с тещей: дети учатся манерам, подражая взрослым. Однако герцогиня, намереваясь воспитать из девочки истинную леди, раз уж с дочкой не получилось и та выросла отнюдь не хрупким созданием, требовала от всех нас строго соблюдать тонкости этикета и благородного обхождения. Но постоянно ходить "застегнутым на все пуговицы" трудно. Особенно в дороге. Все старались обходить герцогиню дальней дорогой, но какие внутри каравана могут быть обходные пути?
В общем, как это ни парадоксально, расслабиться по-настоящему лично я мог только в постели с женой и три раза в неделю на занятиях с Финь Ю. Учителя я попросил сместить начало практик ближе к ночи, так как…хм… приставать с ласками к жене под утро не очень удобно. А так я с некоторым сожалением, когда подходило время, чмокал ее в коралловые губки, желал спокойной ночи и уходил в состоянии полусна на контакт с учителем. Свента понимала и не обижалась на меня. Во-первых, она могла компенсировать недостаток внимания в оставшиеся четыре ночи, а во-вторых, по-моему, ей хватало и того, что муж про нее не забывает – она по-прежнему любима и желанна.