Лодочники своими гранатами старались заставить дракона плыть к кораблю, и в это же время была спущена громадная сеть, каким-то внутренним механизмом она раскрылась, растянулась на воде и снова сомкнулась, как только дракон запутался в ней.
- Лебедки! - заорал Гарцвел.
Сеть поднялась из воды.
Дракон метался. Его громадный вес заставил корабль опасно накрениться.
Гарпунер в куполе схватил катапульту всеми четырьмя руками и с яростным воплем метнул гарпун. Послышался ответный звук - глухой агонии. Гарпун вонзился в голову дракона как раз позади громадных, как тарелки, зеленых глаз. Мощные крылья последний раз страшно ударили по воздуху.
Остальное уже было делом мясников.
Лебедки свое сделали, дракон лежал на платформе, началась разделка.
Валентайн некоторое время следил за кровавым зрелищем, но потом ушел вниз, а когда через несколько часов вернулся, на палубе лежал чистый, как музейный экспонат, скелет дракона, и охотники разбирали его.
- Ты почему такой хмурый? - спросила Карабелла.
- Не могу оценить это искусство, - ответил Валентайн.
Ему казалось, что Гарцвел мог бы забить большой трюм корабля этим косяком драконов. Однако капитан взял только нескольких малышей и одного взрослого, да и то не самого крупного, остальным же дал уйти. Залзан Кавол объяснил, что взяли лишь столько, сколько дозволялось Коронованными прошлых столетий, заботившимися о том, чтобы драконы не вымерли. Стадо можно сократить, но нельзя уничтожать, и если корабль вернется из плавания слишком быстро, его проверят и строго накажут.
Кроме того, важно было быстрее поднять на борт пойманных драконов, пока не появились хищники, и как можно скорее разделать, а команда, охотящаяся с чрезмерной жадностью, не сможет управиться с добычей достаточно эффективно и прибыльно.
После первой сезонной охоты команда Гарцвела несколько смягчилась.
Охотники кивали пассажирам, иногда даже улыбались, работу выполняли радостно. Уже не молчали угрюмо, а смеялись, шутили и пели на палубе.
Красив и смел лорд Молибор
С драконами поспоря,
Однажды он спустился с гор
И тут же вышел в море.Над ним синели небеса,
День гулок был и светел.
И золотые паруса
Наполнил свежий ветер.
И лорд суров был у руля,
И пенилась пучина.
Он звал на битву короля -
Дракона-исполина.Давно легендой стала быль -
Бой лорда и бритона.
Тянулся целых тридцать миль
Один лишь хвост дракона.Был Молибор красив и смел
Он жил и умер гордо.
- Смотри, - сказала Карабелла, - там Залзан Кавол.
Валентайн взглянул. Скандар стоял у поручней, сложив руки, и хмурился.
Похоже, песня ему не нравилась. Что это с ним?
Проклятый ящер лорда съел,
Нет больше в мире лорда.Моряк, твой парус над бедой,
И не всегда победа.
Ты можешь завтра стать едой
Дракона-людоеда.
Валентайн засмеялся и хлопнул в ладоши. Залзан Кавол, негодуя, стремительно подошел к нему.
- Милорд, как ты терпишь такое непочтительное…
- Потише с "милордом", - сказал ему Валентайн. - А почему непочтительное?
- Неуважение к страшной трагедии! Неуважение к покойному Коронованному!
- Залзан Кавол, - мягко возразил Валентайн, - неужто ты такой почитатель респектабельности?
- Я знаю, что правильно и что неправильно, милорд. Насмехаться над смертью лорда Молибора - это…
- Полегче, дружище!
Валентайн положил руку на локоть скандара.
- Лорд Молибор давно умер, теперь ему все равно. А я с удовольствием послушал песню. Если я не оскорблен, что же тогда с тобой?
Но Залзан Кавол продолжал ворчать:
- Позволь мне сказать, милорд, ты еще не вполне освоился со своим положением. На твоем месте я запретил бы рыбакам петь эти песни в твоем присутствии.
Валентайн широко улыбнулся.
- А какое им дело до моего присутствия? Я всего лишь пассажир. Выскажи я что-либо подобное, меня тут же выкинут за борт, на корм драконам. Подумай об этом, Залзан, и успокойся, друг. Глупая матросская песня, только и всего.
- Но…, - прошептал Залзан Кавол.
Он отошел.
- Он все принимает всерьез.
Карабелла засмеялась.
- Да, - согласился Валентайн. - Милая, окажи мне услугу: когда моряки закончат работу, отведи в сторону одного - вон хоть того, рыжебородого, пусть он научит тебя словам этой песни. А потом научишь меня. Может быть, Залзан Кавол улыбнется, если я сам спою ее?
Прошла неделя, прежде чем они снова увидели драконов. За это время песенку выучили не только Валентайн и Карабелла, и Лизамона Халтин с удовольствием распевала ее своим хриплым баритоном. Но Залзан Кавол по-прежнему хмурился и недовольно фыркал, слыша ее.
Второй косяк драконов был больше первого, и Гарцвел разрешил взять примерно две дюжины маленьких, одного среднего и одного большого футов на сто тридцать. Так что в следующие несколько дней работали не покладая рук. Палуба стала пурпурной от крови, по всему кораблю сложены груды костей и крыльев, пока команда не рассортировала все это по размерам и не унесла вниз.
На капитанский стол были поданы деликатесы из самых таинственных частей дракона, и Гарцвел выставил бочонок отличного вина, кто бы мог предположить, что у капитана, находившегося на грани банкротства, такие запасы.
- Пилиплокское золотое, - сказал он, наливая щедрой рукой. - Я хранил его для особого случая, а сейчас, без сомнения, он настал. Вы принесли мне большую удачу.
- Твои товарищи - капитаны не обрадуются, услышав это, - возразил Валентайн. - Как бы они за нас ухватились, если бы знали, что мы приносим счастье.
- Они потеряли - мы выиграли. За ваше паломничество, друзья! - крикнул капитан.
Теперь они шли в более спокойных водах. Жаркий ветер с Сувраеля здесь, вблизи тропиков, затих, подул более приятный, более влажный бриз с юго-запада, с далекого Мыса Стоенцар на Альханроеле.
Вода была глубокого зеленого оттенка, летало множество морских птиц, под самой поверхностью воды мелькали яркоокрашенные рыбы - пища драконов. Родмент - архипелаг был уже недалеко. Гарцвел предложил закончить лов: "Бренгалин" мог вместить еще несколько драконов, пару средних и штук сорок маленьких.
Он решил высадить пассажиров и вернуться в Пилиплок, чтобы распродать добычу.
Разговор прервал крик дозорного:
- Драконы!
Это был громадный косяк, в несколько сот драконов. Повсюду из воды высовывались горбатые спины. Два дня "Бренгалин" шел среди них и поработал на славу. На горизонте виднелись другие корабли, но они держались далеко, потому что правила запрещали вторгаться на чужую территорию.
Гарцвел прямо сиял от успехов плавания. Он сам часто подсоблял команде лодочников, что Валентайну казалось необычным, а однажды даже вошел в купол поработать с гарпуном.
Корабль под грузом драконьего мяса осел ниже ватерлинии. На третий день драконы все еще были здесь: резня их не тревожила, и они не спешили уходить.
- Еще одного большого, - сказал Гарцвел, - и идем к островам.
Последней мишенью он выбрал восьмидесятифутового дракона.
Валентайн устал, чрезмерно устал от этой резни, и когда гарпунер приготовился к третьему удару, он отвернулся и пошел в дальний конец палубы. Там стоял Слит. Они подошли к поручням и поглядели на восток.
- Как думаешь, можно отсюда увидеть архипелаг? - спросил Валентайн. - Я уже соскучился по твердой земле, и мне опротивел запах крови.
- У меня хорошее зрение, милорд, но до островов еще два дня пути. Даже моими глазами не разглядеть.
Вдруг он ахнул:
- Милорд!
- Что случилось?
- К нам плывет остров, милорд!
Валентайн посмотрел вдаль, но не сразу увидел: утреннее солнце ярко освещало поверхность воды. Но вот и он увидел: из воды высунулась зубчатая драконья спина, а под ней смутно виднелось нечто, невероятных размеров.
- Дракон лорда Кинникена! - срывающимися голосом вскрикнул Валентайн. - Он идет прямо на нас!
Может быть это и был дракон Кинникена, а может, другой, не столь громадный, но он был достаточно велик, длиннее "Бренгалина". Он шел прямо на них - ангел ли смерти, другая ли невообразимая сила - неизвестно. Но масса его была бесспорно чудовищной.
- Где Гарцвел? - заорал Слит. - К оружию!
Валентайн засмеялся.
- Можно ли остановить гарпуном эту мчащуюся гору, Слит? Ты хорошо плаваешь?
Большая часть охотников была занята добычей, но кое-кто оглянулся, и на палубе закипела бешеная деятельность. Гарпунер резко повернулся и стоял с оружием в руках. Другие бросились к соседним куполам. Валентайн, ища взглядом Карабеллу и остальных, увидел бросившегося к рулю Гарцвела. Лицо скандара было мертвенно-бледным, взгляд обезумел, словно он увидел послание смерти.
- Спустить лодки! - закричал кто-то.
Лебедки завертелись. Все дико заметались от страха. Один хьерт с почерневшими от ужаса глазами погрозил Валентайну кулаком и грубо схватил его за руку.
- Это ты навел его на нас! Ни одного из вас нельзя было пускать на борт!
Откуда-то возникла Лизамона и отшвырнула хьерта, и затем обвила Валентайна могучими руками, как бы защищая его от любого нападения.
- Знаешь, а ведь хьерт прав, - спокойно сказал Валентайн. - Мы приносим несчастье. Сначала Залзан Кавол потерял фургон, теперь этот несчастный Гарцвел терпит…
Раздался страшный удар, атакующий дракон врезался о борт.
Корабль накренился и тут же качнулся в другую сторону. Страшная дрожь сотрясала его обшивку. Второй удар крыльями по корпусу, третий - и "Бренгалин" подскочил.
- Пробоина! - отчаянно закричал кто-то.
Множество предметов каталось по палубе. Громадный котел сорвался с креплений и сбил трех матросов, ящик с топорами перевернулся. Корабль продолжал раскачиваться.
Там, где висел недавний улов, Валентайн увидел громадного дракона. Чудовище плавало кругами, готовясь к новой атаке.
В целенаправленности его убийственных действий уже не было никаких сомнений.
Дракон ударил. "Бренгалин" страшно закачался. Валентайн вскрикнул - руки Лизамоны чуть не раздавили его. Он не видел никого из своих, не знал, живы ли они.
Корабль погибал. Слышно было, как трюм заливает водой. Хвост дракона поднялся над палубой и снова ударил. Началось нечто невообразимое. Валентайн почувствовал, что куда-то летит, он плавно вознесся, затем опустился и погрузился в воду.
Кажется, он попал в водоворот, и его страшно закрутило и потащило вниз. В голове звенели слова баллады о лорде Молиборе. Это правда, что Коронованный, увлекшийся охотой на драконов, десять лет назад вышел в море на самом красивом в Пилиплоке корабле и не вернулся. Корабль пропал со всей командой. Никто не знал, что случилось, но, как смутно помнилось Валентайну, говорили о неожиданном шторме.
Валентайн подумал, что вполне возможно, не обошлось без этого самого зверя - убийцы, мстителя.
И вот теперь второй Коронованный, наследник Молибора, встретился с ним.
Его затягивало в глубину, и он перестал думать о приливах и отливах удачи.
Он боролся за каждый вдох, кашлял, выплевывал воду и снова глотал, затем его накрыла тьма.
С тех пор, как Валентайн утратил свое прошлое и оказался возле Пидруда, он никогда не задумывался о смерти.
Ему хватало жизненных проблем. Он смутно вспоминал, что в школе учили, что души возвращаются к Божественному Источнику в тот последний момент, когда происходит высвобождение жизненной энергии, когда идешь по Мосту Прощания, Мосту, которым управляет Понтифик. Но правда это или нет, есть ли мир по ту сторону жизни и каков он, Валентайн никогда не задумывался. Однако теперь он пришел в себя в таком странном месте, которое не могли бы себе вообразить даже самые смелые мыслители.
Это и есть загробная жизнь? Огромное помещение с толстыми влажными розовыми стенами, потолок высокий, сводчатый, поддерживаемый мощными колоннами, но кое-где понижается почти до пола. В этой комнате помещались две полусферы, испускавшие слабый голубой свет. Воздух был скверный, насыщенный паром с резким горьким привкусом, крайне неприятным.
Валентайн лежал на мокрой скользкой поверхности, грубой, с глубокими складками, все время подрагивавшими, ощущая рукой какие-то конвульсии, доходившие откуда-то из глубины. Из чего был сделан пол, Валентайн никак не мог понять, а слабое, но заметное движение внутри него позволяло думать, что место, куда попал Валентайн, не мир после смерти, а просто галлюцинация.
Валентайн осторожно встал. Одежда на нем вымокла, один сапог он где-то потерял, на губах был привкус соли. Он с трудом приходил в себя. Стоять на этой непрерывно дрожащей поверхности было трудно. Оглядевшись, он увидел что-то вроде слабо сиявшей растительности, толстой, мясистой, безлистной, выходившей из пола. Она тоже все время изгибалась от внутреннего движения. Пройдя между двумя колоннами и через участок, где пол почти сходился с потолком, он увидел нечто вроде пруда с зеленоватой жидкостью. За ним ничего не было видно из-за тумана.
Он подошел к пруду. Очень странно: там были сотни ярких рыб, он видел их в море накануне, но они не плавали, они были мертвы и разлагались, мясо отваливалось от костей, а внизу под водой лежал толстый, в несколько футов ковер из таких же костей.
Позади вдруг послышался рев. Валентайн повернулся. Стены комнаты пришли в движение, подались назад, в снижавшейся части потолка появилось большое отверстие и из него хлынул поток воды, затопив Валентайна до бедер. Он успел добраться до колонны и обхватить ее руками, хоть вода хлестала вовсю. Валентайн устоял, но были моменты, когда он думал, что его снесет.
Затем поток иссяк, вода вошла в щели, образовавшиеся в полу, остались только рыбы. Пол начал содрогаться, отчаянно бившиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав чуда, они быстро перестали двигаться.
И вдруг Валентайн понял.
Он не умер, и он - в брюхе дракона.
Валентайн захохотал, откинув голову назад, он закатывался от хохота. А что еще оставалось делать? Кричать? Ругаться?
Громадное животное одним глотком втянуло в себя Коронованного Маджипуры, как мелкую рыбешку. Но он был слишком велик, чтобы его отправили в тот переваривавший пруд, поэтому он сидит на полу драконьего желудка. А что дальше? Поселиться здесь до конца дней и питаться сырой рыбой из улова дракона?
- Комедия, - думал Валентайн.
Но это была и трагедия, потому что все остальные погибли при крушении "Бренгалина". Валентайн скорбел теперь только о них. Навеки умолк звонкий голос Карабеллы, пропал Слит с его удивительной ловкостью рук, скандары больше не затеют игру ножами, факелами, кончилась, едва начавшись, жизнь Шанамира.
Валентайн запретил себе об этом думать. Чтобы не поддаться скорби, боли и чувству утраты, он снова захохотал, протягивая руки к стенам этой странной комнаты.
- Это Замок лорда Валентайна! - крикнул он. - Тронный зал! Я приглашаю всех отобедать со мной в большом тронном зале!
Из темной дали послышался голос:
- Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!
Валентайн изумился.
- Лизамона?
- Нет. Понтифик Тиверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентайн?
- Да. Кто вы? Где вы?
- В глотке этого вонючего дракона! А ты где?
- Недалеко от тебя! Но я тебя не вижу!
- Стой, - предложила она. - Стой на месте и пой, а я постараюсь дойти до тебя.
Валентайн запел во всю мощь:
- Лорд Молибор был красив и смел
И любил бурное море…
Снова раздался ревущий звук, гигантская пасть животного открылась, чтобы впустить морскую воду и кучу рыбы.
Снова Валентайн ухватился за колонну, когда поток понесся на него.
- О, во имя Божества, держись, Валентайн! - закричала Лизамона.
Валентайн изо всех сил ухватился за столб, откуда-то Лизамона окликнула его и потребовала, чтобы он продолжал петь. Валентайн повиновался. Он слышал, как она поет, пробираясь через переплетение драконьих внутренностей, и наконец увидел ее в слабом свете. Они улыбнулись друг другу, засмеялись и обнялись.
Увидев ее, он вспомнил тех, кого наверняка не было в живых. Это снова вызвало боль и стыд. Он закусил тубу и отвернулся.
- Ты что, милорд? - растерянно спросила она.
- Остались только мы с тобой, Лизамона.
- Да, но хвала Божеству и за это!
- Но остальные были бы живы, если бы не последовали за мной…
Она схватила его за руку.
- Милорд, скорбь не вернет их к жизни, если они умерли!
- Я знаю, но…
- Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это печально, но это не твоя вина. Они пошли за тобой по своей воле верно? И если пришло их время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о них, милорд, но радуйся, что мы спасены.
- Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что будет с нами? Сможем ли мы долго продержаться здесь, Лизамона?
- Сколько нужно будет, чтобы вырваться на свободу.
Она вынула из ножен вибромеч.
- Ты думаешь, мы сможем прорубить дракона и выйти наружу? - в ошеломлении спросил он.
- А почему бы и нет? Я и не с таким справлялась.
- Как только ты дотронешься этой штукой до его плоти, он нырнет на дно. Здесь мы в большей безопасности, чем под водой в пяти милях глубины.
- В самые лихие времена мы тебя считали оптимистом, - возразила она. - Где же теперь твой хваленый оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет метаться, но нырять не станет. А если мы очутимся на пять миль ниже поверхности, это, по крайней мере, будет быстрая смерть. Ты все равно не можешь вечно дышать этой вонью и гулять в рыбьем брюхе.
Лизамона коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка вздрогнула, но не отпрянула.
- Видишь? У него нет нервов, - сказала Лизамона.
Она ввела оружие поглубже и повернула.
- Только дрожь и сокращение.
Она продолжала орудовать мечом.
- Как ты думаешь, он никого больше не проглотил, кроме нас?
- Я слышал только твой голос.
- И я слышала только твой. Ну и чудище! Я пыталась удержать тебя, когда нас перекинуло за борт, но потом меня с силой ударило и я выпустила тебя. Но мы все-таки попали в одно и то же место.
Она уже проделала дыру в фут глубиной и еще два в ширину с боку драконьего желудка.
Дракон, казалось, вовсе не заметил этого.
- Пока я режу, сходи посмотри, нет ли кого-нибудь еще. Только не уходи далеко!
- Я буду осторожен.
Он пошел вдоль стенок желудка, звал, но ответа не получил. Тем временем Лизамона уже глубоко врубилась в тело дракона.
Повсюду валялись куски мяса, а сама она была забрызгана кровью.
- Как, по-твоему, далеко до конца? - спросил он.
- Полмили.
- Ну да?
Она засмеялась.
- Я думаю, десять-пятнадцать футов. Давай очищай отверстие за мной. Эта мясная куча растет быстро, я не успеваю ее откидывать.
Чувствуя себя мясником и отнюдь не будучи в восторге от этого, Валентайн стал хватать куски и отбрасывать их подальше.