Под надзором ротаса воины один за другим дегустировали чудесные травки, давились, потели, мучились и жевали. Ни один не решился сплюнуть украдкой мерзкое лекарство и объявить себя исцеленным, то есть способным отличить мага от обычного человека, то ли понимали, что командира не проведешь, то ли взаправду чуяли: всякую гадость ради нужного дела жрут. А я исподтишка наблюдала за людьми не только глазами, магическим зрением через руну кано, не знаю как, не знаю почему, но лекарство действовало. Может быть, в растениях содержался или синтезировался при смешении какой-то магический антиоксидант, выводящий из организма человека то, что блокировало восприятие магии? Я видела, как проявляются серые, мелкие, словно мошкара, пылинки, будто присыпавшие мужчин, вспыхивают блекло-лиловыми светлячками и исчезают.
Половина отряда слопала сбор, и все, как один, проверив на мне свои новые способности, убедились: лекарство действует не только на кишечные ветры. Оставив вторую партию ариппы наслаждаться неповторимым вкусом жгучих трав и последствиями их приема, Сарот присоединился к моей компании и промолвил:
– Ты обещала и сделала, магева, будь у меня в достатке деньги или трофеи, я бы преподнес их тебе, но кошель покамест пуст, наниматься ведь ехали. Теперь и не знаю уж, места искать или домой возвращаться со славной вестью. Кроме мечей своих и служения, мне нечего предложить в благодарность, разве ж только… – Взгляд ротаса метнулся к перстню с серо-голубым камнем, заключенным в простую оправу из потемневшего серебра на мизинце левой руки. Я тоже взглянула на украшение и увидела… нет, не его. Наверное, поблизости все еще витали остатки чар, связанных с провидением, мне явилась картина: черноволосый молодой мужчина надевал на палец юной девушке тот самый перстень. Они молчали, лишь взгляды, улыбки, трепетное объятие говорили о высоком чувстве, плодом которого (я даже не догадывалась, а знала это так же четко, как свое имя) стал Сарот. Его суровые черты были отражением обоих: решительный рот и нос отца, глаза женщины и ее разлет бровей.
– Не вздумай, – категорически велела я, топнув ногой. – Не возьму! Расплачиваться даром любви за что бы то ни было – преступление!
– А перстенек хорош, дорогая вещица, камешек – чистый облачный алмаз, – задумчиво прокомментировал знаток ювелирных изделий Лакс.
– Откуда ты… – начал было спрашивать меня ротас и, запнувшись, закончил ответом на собственный вопрос: – Магева…
– Вот-вот, магева, а не коллекционер семейных реликвий морианцев. Перстенек этот той предназначен, кому сердце свое отдашь, – подтвердила я, Фаль у меня на плече энергично закивал, соглашаясь. Была в моем маленьком напарнике романтическая жилка. Волшебное создание, он лучше людей чувствовал потоки магии, разлитой в мире. А что есть любовь, как не волшебство?
– Стар я уже для таких глупостей, – смущенно и горьковато огрызнулся мужчина, невольно коснувшись седых волос.
– Вздор! Тоже мне дедушка божий одуванчик нашелся! Любви вообще все возрасты покорны, а уж тебе и вовсе на старость стыдно ссылаться. Такой крепкий красивый мужчина для любой девицы истинное сокровище, ты обязательно найдешь любимую! – отчитала Сарота и окинула его нарочито оценивающим женским взглядом, каким пуляла, когда с незнакомым парнем хотелось закрутить по-быстрому.
Ей-богу! Ротас покраснел, нет, не до корней волос, конечно, но дело дошло до вполне различимых розоватых мазков на загорелых скулах. Видно, не думал не гадал, что магева к нему клинья подбивать вознамерится.
Не дав мужчине опамятоваться, продолжила уже вполне деловым тоном:
– Между прочим, коль о плате не уговорено с магевой заранее, она по своей воле ее назначает, слыхал?
– Слыхал, магева, – враз насторожившись, согласился тот, справедливо ожидая подвоха.
– Тогда вот тебе моя воля, – усмехнулась я, состроила преувеличенно коварную мину и вытащила из седельной сумки Дэлькора, следовавшего за мной по пятам, как пес, кошель с моей долей за сегодняшнее представление на площади Ланца. Принц щедро заплатил чистым серебром за мои фокусы. – Бери деньги, набивай мешки травой и вали на Мориан.
– Ты хочешь, чтобы в уплату за услугу я взял твои деньги? – вытаращился на меня Сарот. Опытный воин, побывавший в немалом числе смертельно опасных переделок, растерялся как ребенок. Благо хоть спиной к своим людям стоял, а то такой вид мог бы изрядно подпортить страшную репутацию командира.
– Не просто взял и прогулял в кабаках, а использовал их исключительно на благотворительные цели: добрался до дома, передал рецепт лекарства и безвозмездно исцелил всех желающих морианцев. Может быть, даже тут хватит деньжат, чтобы уговорить какого-нибудь мага поехать с вами на острова в качестве "наглядного пособия", – наставительно объяснила я и почти насильно всунула деньги в руку ротаса. – Словом, хочу, чтобы все морианцы имели возможность выбирать: остаться им глухими к магии мира или вкусить ее силу.
Мне ничуть не было жаль монет, легко пришли – легко ушли, надо будет – еще найдутся. Я поступала так, как считала не только правильным, скорей, даже единственно возможным, и возражений принимать не собиралась. Не знаю уж, какими буквами это было написано на моей физиономии, а только Сарот с глубоким поклоном взял деньги, пылко пообещав: "Мы все сделаем по слову твоему, магева". Что еще более удивительно, мои спутники не сказали ни слова против. Наоборот, взирали на меня как на нечто, требующее срочного водружения на постамент. Блин, чужие-то ладно, но ведь даже Лакс так смотрел. Исправляя ситуацию, я заявила:
– Не стоит у меня ореол святости искать, а то разозлюсь так, что рога и копыта прорежутся! – сердито фыркнула, уперев руки в боки. – Ну накормила один отряд травой до поноса, хочу теперь масштабы своей террористической деятельности расширить до целого острова. Причем исключительно в меркантильных целях: чтобы никакие пакостники не могли больше влегкую воинов для расправы с магами нанимать. Вот так! И вообще, я уже кушать хочу, за всеми этими разборками мы, того гляди, на ужин опоздаем! Поехали!
Отвернувшись от сияющих благоговением глаз Сарота, я залезла в седло и послала Дэлькора вперед.
– Магева не любит, когда ею восхищаются, – запрыгивая на коня, деловито поведал Сароту Лакс, малость отошедший от приступа восторга неповторимой мной.
Я завела руку за спину и показала рыжему кулак, он то ли не разглядел угрозы хорошенько, то ли не впечатлился ее габаритами, поскольку нахально продолжил: – Такая вот поразительная скромность! Самого подчас озноб пробирает! Холодный…
Кейр и Гиз, спасибо и на том, от комментариев воздержались, заняли свои привычные места, и мы тронулись в путь. Ариппа морианцев, придерживаясь походного строя, двинула следом. Сарот решил проводить нашу маленькую компанию до Котловищ, там встать на постой и заготовить травок, произрастающих, по прикидке вора, хоть и повсеместно, но отнюдь не всегда в нужном тройственном сочетании.
Глава 16
Следствие веду я…
Лакс постарался, расписал "Чугунок" (сие поэтичное название носил тамошний очаг гостиничной сферы) так, будто имел процент от хозяина за рекламу. Вообще рыжий взял общение с ротасом ариппы на себя и трещал как сорока весь остаток дороги до селения. Сомнения насчет его неожиданно возгоревшейся из искры пылкой симпатии к командиру наемников у меня были весьма весомые, а хитрый проблеск в глазах подтверждал подозрения. Парень просто малость ревновал и отвлекал внимание эффектного наемника, не давая тому перемолвиться со мной и словечком. Впрочем, тот, обуянный внезапно нахлынувшим приступом робости, и сам не рвался поболтать с магевой. Вот и давай после этого людям деньги, как там в пословице: хочешь потерять друга, ссуди деньги в долг. Мы с ротасом даже приятелями стать не успели, а он уже начал сторониться. Конечно, честь по чести я так не думала, понимала, нынче на голову мужчины свалилось слишком сильное потрясение, основной составляющей коего и была моя персона, поэтому дала Сароту передышку.
Его ребята тоже были взбудоражены, суровую молчаливость бывалых вояк как ветром сдуло. Мужчины гудели растревоженным ульем, обмениваясь впечатлениями, переживали свое новое состояние. Наверное, правы психологи, самые большие сплетники вовсе не бабы, а представители сильного пола, у которых появилась подходящая тема, чтобы почесать языки. Сегодня, спору нет, повод был нешуточный. Даже Сарот лишь покосился на бурлящую ариппу, но рявкать, призывая к порядку, не стал. Умный командир знает, когда можно и нужно дать людям чуток вольности, нельзя же все время закручивать гайки, этак и с резьбы слететь можно.
По узкой дороге до деревни мы валили такой толпой, что если и ждали нас на пути какие-нибудь приключения, то даже самые отважные, убоявшись массы лишних свидетелей, спрятались до поры. Вот и осталось мне дел глазеть на пролески да перелески или, запрокинув голову к небу, выискивать облака странной формы и придумывать им выразительные названия. Вот то облако, похожее на жирафа в колпаке, на хвост которого кто-то примостырил сковороду, я поименовала "фантазии тефаль".
Кстати о названиях, я хихикнула, вспоминая, как одна моя хорошая знакомая ходила со своим малость закинутым бойфрендом на выставку картин авангардистов. Вот стоят они перед полотном, измалеванным желтой краской, по которой разбросаны оранжевые круги, парень этак с оттенком интеллигентного превосходства интересуется мнением спутницы о вышеописанном произведении. Настя не выдержала и выпалила:
– Кошмарный сон голодной мышки!
Каково же было ее удивление, когда они прочитали название, выведенное мелким шрифтиком под картиной: "Мое восхищение сыром".
Надо признаться, тот парень Настю с той поры сильно зауважал за оригинальность мышления, только она с ним больше на выставки не ходит, надоело. Она с другим парнем на футбол ходит. По мне, так лучше уж выставки, но на вкус и цвет…
А до Котловищ мы добрались через пару часов, когда вечерняя дымка уже начала скрадывать землю. Деревня, довольно большая, хоть не такая справная, как в вольной Лиомастрии, свободно раскинулась на невысоких холмах, будто прохожий великан среди лесов обронил пусть не котел, но несколько горшочков из тех, в которых готовят картошку с грибами.
Постоялый двор обосновался на самом краю поселения, ближе к дороге, чтоб проезжие не докучали местному люду. А что, вполне логично: свои, коль выпить захотят, дойдут, не поленятся, зато чужаки по всей деревне шататься не станут.
На подворье "Чугунка" при нашем приближении поднялась изрядная суматоха. Шутка ли, столько постояльцев на ночь глядя? Да еще не каких-нибудь, а цельная магева (а пожалуй, будь магева расчлененной, шума б возникло больше!) и отряд морианцев в придачу. Хозяин и хозяйка – супружеская пара средних лет и вполне типичных трактирных габаритов – засуетились, гоняя прислугу и троицу своих отпрысков, таких же характерно косоглазых, как батяня. Наследственность не слишком милая, зато папаша мог быть абсолютно уверен – жена ни с кем не гуляла. Трактирщики так старались, так старались, будто мы их давно потерянные и чудом обретенные родственники, даром что глаза враскос не пошли. Или хитрецы надеялись на щедрые чаевые? А может, опасались погрома?
Скажете, я излишне цинична и нас просто хотели устроить наилучшим образом, исполняя священный долг гостеприимства? Не знаю, не знаю, а только в любезности хозяев мне почувствовался привкус какой-то нервозности и сдержанного ожидания, как у Бабы-яги, которая баньку топит, кормит, поит и спать кладет, чтобы утречком гигиенично закусить чистым и отъевшимся благодушно-сонным добрым молодцем.
Всем скопом мы почти под завязку забили трактир. Сарота я пригласила к нам за стол, его люди расползлись по заведению, большая часть уселась за длинный общий стол, похожий величиной и толщиной досок на плот, а на свободные места мало-помалу начали подтягиваться местные жители, жаждущие новостей. Они заказывали пива, пирогов и больше прислушивались к болтовне наемников, нежели общались между собой.
Кстати, стряпня оказалась вполне съедобной. Я даже заранее простила людей, задабривающих магеву в надежде чего-то поиметь с этого для себя чуть позднее, когда наемся. Нежная курочка и тушеные клубни, по вкусу и виду напоминающие удачный плод кровосмешения между репой и картошкой, пышные и свежие пироги с печенкой и рубленым яйцом, прохладный ягодник, в каждой местности готовящийся на свой лад, привели меня в благодушное настроение. Между прочим, в здешних краях безалкогольный напиток с общим названием "ягодник", подразумевавший приготовление по рецепту из разряда "кидай, что только в голову взбредет, в любых пропорциях!" – явственно отдавал лимоном. Где они нарыли этот субтропический фрукт, ума не приложу!
Хозяин, желая порадовать клиентов хорошей закуской, как он выразился, "для аппетита", попытался было выставить на столы тарелки с тонкими полосками овощей, пересыпанных слишком хорошо знакомым нам коричневым порошком из ежиков огневки. Желающих опробовать этот деликатес почему-то не отыскалось.
Даже Фаль побрезговал, сильф пешком расхаживал по нашему столу, словно все блюда принадлежали ему, и нахально прикладывался даже к мискам командира морианцев. Тот не возражал, даже чувствовал себя польщенным оказанной честью. Шутка ли, магическое создание кушает из его посуды. Хорошо хоть не стал восхищаться вслух, а то совсем зазнался, маленький негодник.
Сарот, используя пищу большей частью как закусь, осушил несколько кружек темного эля кряду и выглядел по-прежнему совершенно трезвым, не считая чуть более четких, чем прежде, движений и яркого просверка глаз. Я бы от такой дозы крепкого пития уже посапывала под лавкой или буянила, а он ничего, крепкий мужик. Только стесняться меня почти перестал, ну оно и к лучшему.
Морианец мне здорово понравился, будь мы врагами, такого типа следовало бы ой как опасаться, волк – опасная зверюга, человек с волчьими повадками – тем паче. Но, приняв из моих рук помощь, ротас оставил вежливую осторожность, с каковой держался, и заместил ее искренней, почти восторженной уважительной симпатией. Я даже думала, что смогла бы, если бы захотела, уговорить Сарота присоединиться к нам, могла бы, но не поддалась мимолетному порыву обзавестись еще одним интересным спутником. Я и так сильно изменила жизнь ротаса, перевернула с ног на голову всю его судьбу, правда, сделала это не из пустой прихоти. Среди любопытства и размышлений о новом имелась даже пара-тройка благих мыслей о популяризации магии среди морианцев. Надеюсь, этого количества добродетельных измышлений было недостаточно для мощения дороги в ад. А вообще-то всю эту заваруху морианцы первые начали! Нечего было на девушку с мечами бросаться!
Стукнув по столу опустевшей кружкой, Сарот поднял кувшин и, цедя из него остатки, заметил с философской задумчивостью прямо-таки в продолжение моих мыслей:
– Вот ведь как судьба дорожки узлом завернула. Не думал не гадал, что с магевой за одним столом сидеть доведется. Да и не признал бы в тебе, Оса, магевы, лишь девицу красивую углядел…
Я фыркнула, а Сарот оскорбленно вскинулся, может, спиртное и не шибануло ему в голову изо всей силы, однако хмель сделал мужчину излишне чувствительным к насмешке или признакам таковой. Ну вот теперь придется извиняться, пока мы не перешли к старому как мир вопросу, встающему почти перед каждым, принявшим на грудь: "Ты меня уважаешь?"
– Я не над тобой, ротас, насмешничаю, а над тем, что ты меня красавицей от излишнего благоговения обозвал, – отложив надкушенный пирожок, постаралась как можно честнее объяснить обиженному мужику, можно сказать решившему приоткрыть перед язвой-магевой ранимую душу.
– Что думал, то и сказал. Красавица ты, магева, а если от скромности своей таковой называться не желаешь, так не взыщи. – Ротас удивился.
Осталось только пожать плечами. Может, у них на островах какие-то каноны, по которым мой хвостик, зелено-карие глаза и веснушки на "Мисс Вселенную" тянут? Или я ненароком Сарота как-то заколдовала, чтобы он магеву писаной красавицей видел? Нет, заклятие, конечно, полезное, только на кого попало я его кидать не собиралась и уж тем более не хотела глаза морианцу застить.
А тут еще моя команда – Кейр, Гиз да Лакс – как-то подозрительно примолкли и странно устремили на меня внимательные взгляды. Будто все эти дни с ними бок о бок не я бродила, или бродила я, а сейчас меня взяли и кем-то подменили, либо все наоборот произошло. А может, я сама собой осталась, только отрастила обещанные рога, хвост и копыта.
– Он прав, – нахмурившись, резко и очень серьезно кивнул Гиз. – Ты стала красивее.
– Чего-о-о? – Если киллер собирался меня удивить, признаюсь, ему это неслабо удалось. Хорошо еще, пирожок не жевала, а то могла бы закончиться моя блестящая магевская карьера, так толком и не начавшись, если мои друзья не владели навыками первой помощи.
– Красивее ты стала, – подтвердил Кейр, и я как-то сразу поверила. Если б Лакс такое понес, списала бы на то, что влюбленным избранники самыми красивыми кажутся, но телохранитель, знала точно, иначе как непутевую сестренку меня не воспринимал. – Только вот не пойму когда и как…
– Глупые вы! – вспорхнув на края опустевшего кувшина с элем, рассмеялся Фаль с высоты абсолютного превосходства и гордости собственным интеллектом. – Осы Гарнаг касался, своим покровительством одарил! Свет божественный магеву преобразил!
– Гарнаг? – стукнутый глубоко теологическим комментарием малютки, будто кувалдой по темечку, переспросил Сарот.
Вот уж для мужика сегодня день потрясений выдался, это тебе не отрядом морианцев командовать или врагов живота лишать. Сначала магевы перед глазами маячат, потом сильфы из одной тарелки с тобой хавают, а в довершение всех радостей оказывается, что вышеозначенные создания еще и с богами знаются. Есть от чего опешить любому, тем паче бывалому воину, буквально до сегодняшнего дня не воспринимавшему магию как реальность жизни.
– Да, он пару раз Осе являлся, – эдак небрежно, будто вокруг нас этих богов как мух крутится, обронил Лакс, взмахнув зажатой в руке куриной ножкой, как дирижерской палочкой.
Впрочем, переживания ротаса ариппы я отметила лишь краем сознания, когда случается что-то напрямую касающееся тебя самой, чужие эмоции по этому поводу неизбежно отходят на второй план. Гарнаг каким-то образом ухитрился вмешаться в мою жизнь, влез без спроса! Тоже мне пластический хирург без лицензии! Что за манера у этих сверхъестественных существ совать нос куда не просят и пытаться переворошить реальность на свой лад!