- Вызовите отрядного друида, - продолжил за нее спокойный, собранный Ллейн. - Пусть бросит пост и вместе с учениками идет сюда. Нам нужно с ним поговорить. И если с вами свяжется, как вы предполагали, капитан, или если у вас самого есть средства связи, немедленно сообщите своему начальству о происходящем. И потребуйте, чтобы тот, кто будет говорить с вами, связался с внешними секретарями Императора.
- В чем дело? - удивленно спросил капитан, руки которого при последних словах заметно дрогнули.
Остальные, человек сорок - пятьдесят, собравшиеся вокруг костра, судорожно вдохнув, не выдыхали, ожидая ответа.
- Не знаю, с каким врагом мы имеем дело, - холодно ответил эльф, удерживая плечо очень грязной девочки, стоящей рядом с ним, - но ближайшее утро, которое наступит через несколько часов, мне кажется, историки назовут утром, когда началось Вторжение.
- Капитан, - добавила Вайра, как только общий, очень громкий, вздувшийся на пару секунд ропот стих, - и отведите отсюда людей. Нам с моими спутниками нужно поговорить... Да, и еще: пошлите кого-нибудь, чтобы вытащить из-под завала Тинталя. Он жив.
Капитан молча кивнул, затем поклонился и, махнув обеими руками, указывая своим людям, что приказу женщины у костра следует подчиниться, занялся отдачей новых и новых приказов. Голос его, удаляющийся, был подобен гулу разъяренного прибоя.
- Всех лекарей, магов и жрецов в форт! Всем, кто не патрулирует, собирать вещи и перемещаться туда! - рокотал он. - Основные группы...
Элейни решила, что у них есть примерно минут пятнадцать - двадцать покоя - до тех пор, пока капитан не вернется за ними, чтобы отвести за стены крепости, куда стягивались все его войска. И чтобы задать, наконец, все те вопросы, которые так мучают его.
А сейчас, на краткое время, они остались одни, вчетвером - просто стояли и смотрели друг на друга.
И только теперь Элейни ощутила те последствия, которыми наполнила мир пронесшаяся и ушедшая на юг холодная призрачная Волна.
Мир вокруг изменился. Тьма, разорванная светом месяца, казалась более зловещей, чем раньше; безжизненные просторы вверху, еще пару часов назад мерцающие десятками, сотнями едва различимых звезд, теперь были затянуты клочьями рваного полотна тонких, черно-серых облаков.
Девочка оглянулась на север, откуда на мир надвигалась беда и закрыла глаза, потому что хотела увидеть дальше, сквозь сошедшиеся гребнями холмы...
Там, за корой земли, пронизанной корнями растений, слоями песчаника, глины, камня, за телом зеленой гряды, над безлюдными и странно безжизненными просторами степей и полей, царила Ночь; темнота сгущалась, вязко клокотала, медленно изливаясь из темных, недоступных прямому взгляду лесных недр и черненых небес над Хельтаваром, - холод и темнота...
Элейни вздрогнула. Страх пробрался в нее, проснулся в ней, заворочался, как маленький, безглазый зверек, хрипловато, жутковато ворча, цепляясь лапками за быстро бьющееся сердце; не желая испытывать его, девочка тем не менее никак не могла преодолеть себя: ей казалось, что она должна посмотреть дальше, глубже - туда, где ворочается странная, навевающая дрожь одушевленная Тьма... Откуда, быть может, пришла стремительная, пронизывающая все ее существо, все пласты окружающего мира, ледяная Волна.
И она посмотрела.
...Там было холодно и темно. Никто и ничто не отвечало ей - застывшей, трепетно-внимательной, пугливой. Темные кроны деревьев, мертвых и полуживых, живых и начинающих гибнуть, мощных, тонких, молодых и старых, стены стволов, моря кустарников, шелестящий океан листьев и трав, - все они молчали. Ветер запутался в паутине темноты и опал, бессильный, схваченный в плен вместе с жизнью северного великана, погруженного во мрак.
Что-то осквернило Хельтавар. Элейни отчетливо понимала это; могущество Отца Лесов было подорвано. Не он сам теперь правил своими подданными. Он медленно, грузно и неотвратимо погружался во мрак, и жизнь, ранее ровным пламенем гудевшая в нем, наполнявшая его, теперь слабыми, разрозненными искрами, ночными огоньками бродила в потаенных, никогда не виданных человечеством недрах.
Он был словно усыплен, отравлен или уже почти мертв; Отец Лесов не видел человека, с ужасом и жалостью взирающего на него...
Но было что-то, живое и далекое, малозаметное, странное... уже знакомое.
Элейни дрогнула, почувствовав прикосновение вкрадчиво мягкое, почти незаметное. Призрачное. Слепая Тьма коснулась ее одной из своих лап, ощупывая и запоминая ее облик; затем, практически тут же, мгновенно - девочка не успела осознать, что происходит, - темнота встрепенулась и, дрогнув, ожила.
Тяжелый, исходящий сверху Взгляд приковал ее к месту, лишив последних смелости и сил. Девочке внезапно стало очень холодно, разум ее почувствовал неожиданную легкость, дыхание Бездны, открывающейся со всех сторон; что-то страшное, нечеловеческое и странное тянулось к ней отовсюду, стремясь коснуться ее, обвить ее руки и плечи, ее шею, оплести ее тонкими бесцветными нитями. Элейни застыла, боясь пошевелиться; сверху давило и тянуло - взгляд ее против воли начал подниматься к мертвым черненым небесам.
И там, в безлюдной, мертвой небесной пустоте, в покрове однозвучного, пронизанного свистящим ледяным ветром сумрака, под слабеющим, полным страха, затравленным взглядом Элейни прямо сейчас медленно, едва заметно, но неостановимо исходило из толщи звездных небес Нечто - живое, крылатое, бесформенное и огромное.
Привлеченное ее вниманием, Это медленно тянулось к ней, прямо сюда, - и теперь уже не было жалящих алых лучей восходящего жаркого сердца, не было мечей, готовых защитить Элейни, изгнать мрак, наползающий на нее.
Холод приник к ней, обосновался внутри, растворил и поглотил бьющееся в груди тепло, разлился по рукам и ногам, превращая их в лед, делая Элейни бесчувственной и абсолютно бессильной; мгновения тянулись вперед, волоча ее за собой, девочка дернулась, пытаясь вырваться из бледных нитей бесцветной Бездны, раскрытой со всех сторон, готовой поглотить ее, принять ее навсегда, - но она уже совсем не чувствовала рук и ног, мертвенный холод растекался по всему телу, сил ее не хватало, а завеса тьмы, спасавшая ее ранее, сейчас словно исчезла.
Спеленатая нитями безликого ничто, она поднималась все выше и выше, скользя в небеса, - замершая хрупкая фигурка, исполненная отчаяния и страха. Взгляд наверху ждал ее, темное нечто оформлялось во что-то знакомое и одновременно абсолютно чуждое для нее.
Время утекало в никуда, его оставалось все меньше, серость вокруг обнимала ее, заслоняя весь мир, и неожиданно Элейни поняла: еще немного, еще совсем чуть-чуть, и она уснет беспробудным, безжизненным сном, в котором будут только холод и тишина. Сердце стучало, как сумасшедшее, мрак наверху пристально вглядывался в нее и усмехался; ему страдания человеческой девочки были неожиданно близки; Элейни рванулась еще раз и почувствовала, как в раскинувшемся далеко под ногами черном, безжизненном ночном лесу зашевелился пойманный ветер, - и неожиданно вырвался на свободу.
С кричащим свистом взмывая вверх, он настиг Элей- ни, медленно плывущую к небесам, и, яростно воя, врезался в нее, обтекая со всех сторон. Он был неожиданно жарким, и свистящее пылание мгновенно растопило корку наросшего, закрывающего ее льда; серые нити отпрянули, спасаясь от живого огня, светящегося в ночи, с сухим, яростным шелестом переплетения бесцветности низринулись во все стороны. Бездна с неслышимым грохотом захлопнулась. Свет разгорелся, пеленая девочку в тепло.
Взгляд наверху напрягся, потяжелел... и тут же бесследно исчез.
"Элейни! - звали ее. - Элейни, девочка! Очнись! Просыпайся, милая!.. Скорее!"
- Герт, бери ее на руки! - раздался приказ Ллейна; что-то дернуло ее наверх, и тело Элейни прошло сквозь расползающийся чернильным пятном, исчезающий сгусток мрака, оказываясь здесь, в реальности, где звучал напряженный, внутренне сильный и яростный голос Ллейна:
- Отступайте наверх... нет, не туда! Не в форт! Мы уходим отсюда! Быстрее! Я позову лошадей!..
- Не надо... - прошептала Элейни, открывая глаза, пытаясь пошевелиться и встать, медленно приходя в себя и понимая, что Герт уже схватил ее на руки, и уже бежит с ней, тяжело перепрыгивая кочки и ямы, бежит куда-то наверх, - я уже... здесь... Я могу сама... - Она обвила руками шею воина, поднимая на него свое взволнованное лицо, и встретила его заполошенный взгляд, затянутый пеленой темных предчувствий, разглядела его лицо, искаженное смесью нетерпения и страха.
- Что?.. - хрипловато спросила она в испуге. - Что?!.
Тут сознание заполнило ее, она наконец-то пришла в себя, зрение ее обострилось, слух прояснился. Девочка услышала это. И мгновенно поняла, что же произошло.
Вернее, что происходит.
Земля под ногами бегущего Терта содрогалась. Не от того, что он мчался неровными широкими скачками, всякий раз рискуя упасть и со всего размаху ударить Элейни о землю, как было уже раз, а потому, что кто-то, невидимый, но неоспоримо сильный, тряс ее, точно так же, как в прошлый раз, в момент, когда Тени были повержены, и начался поединок между Вельхом и Шестым из Прошедших Врата.
Звук напоминал лавину мчащихся со скал рушащихся камней, грохот, исходящий из-под земли и с небес, стремительно нарастал.
Трещины искажали ее облик, взламывали ее зеленый покров; Терт оступился и упал, но сумел удержать торс ровно, и Элейни на руках, врезавшись коленями в траву. Гримаса боли исказила его сильное, потемневшее от прилившей крови лицо, он попытался поднять ся, удерживая девочку одной рукой, но новый резкий толчок бросил их наземь.
- Опусти меня! - крикнула Элейни, руками отталкиваясь от него. - Я сама!
Воин судорожно кивнул.
- Беги за мной! - крикнул он в ответ, отпуская ее, и грохот стоял уже такой, что Элейни с трудом разобрала его слова.
Деревья скрежетали и рушились, выворачиваемые из-под земли, и корни их вздымались над разломами.
- Быстрее! - донесся до Элейни тихий, холодный возглас Вайры; Отверженная использовала мысленную связь.
- Направо! - приказала она. - Огибайте разлом! Поднимайтесь на камни, здесь не так трясет!.. Всего сорок шагов! Я жду вас наверху!
Герт вскочил и, пригибаясь, помчался вперед, оглядываясь каждые несколько секунд. Элейни побежала за ним. Один раз она также оглянулась и, едва не вскрикнув от ужаса, поняла, почему в глазах воина отражался замеченный ею страх.
Снизу, с подступающей к холмам равнины, вздымаясь, мелькая и бурля меж кустистых островков, меж стоящих и поваленных стволов, вверх стремительно поднималась иная, новая волна - волна быстрых, юрких, невысоких теней, каждая из которых была нечеловеческим существом.
Они катились вперед, не обращая внимания на тряску, ловкие, стремительные, хищные, - и глаза их пылали в темноте сотнями жгучих алых огоньков.
Их было так много, что, казалось, склон холма расползся и ожил вылезшими на поверхность, кишащими, барахтающимися червями, лезущими наверх...
Элейни споткнулась и упала на землю; чернота ударила ей в лицо, она едва успела подставить локти, начала вставать, балансируя, пригнулась, переждала резкий, неожиданный толчок, вскочила и бросилась вперед; Герт запрыгнул на большой плоский валун, обернулся, схватил ее за протянутую руку, болезненным рывком поднимая вверх, - и новые пространства обзора открылись со всех сторон.
Они достигли возвышенности, плоской, как блин, хотя и разбитой на несколько десятков крупных покатых, практически ровных глыб. Вайра стояла шагах в пяти слева, застывшая, всматривающаяся вниз; окинув их пустым, ничего не выражающим взглядом, она коротко кивнула и кивком велела отойти назад, ей за спину.
Ллейна нигде не было видно.
- Где господин Ллейн?! - крикнула Элейни, испугавшись, что с ним что-то произошло; камень под ногами содрогнулся, из-под земли раздался яростный, стенающий скрежет, но платформа, на которую они взобрались, устояла, не расколовшись, хотя несколько извилистых трещин пробежали по ней, словно семейство тонких черных змеек.
Элейни метнула в Герта вопросительный взгляд, пригнувшись, держась обеими руками за выступающий обломок и едва сумев устоять на ногах после нового резкого толчка; огромное дерево, окруженное поваленными и все еще высящимися сыновьями и дочерьми, внезапно мучительно заскрипело, заскрежетало, затрещало.
- Не знаю! - крикнул Герт. - Он хотел позвать лошадей, но когда между нами обрушилось дерево, он исчез из виду.
Огромное старое дерево начало заваливаться набок, корни его вывернулись из-под земли, будто щупальца лезущего оттуда чудовища. С протяжным стоном оно легло на кроны двоих из своих детей, и те не сумели выдержать его веса. Мгновение - и раздавшийся треск возвестил резкое падение всех троих на развороченную землю, вздыбливающуюся новыми и новыми выворачивающимися корнями.
- Может, его придавило?! - пронзительно воскликнула Элейни, ощущая, как против воли в судороге боли исказилось лицо.
- Нет! - мотнул головой воин. - Она дала бы нам знать!
Девочка бросила взгляд на неподвижную Отверженную. Застывшая, словно изваяние, у самого края платформы, она казалась одинокой, нерушимой статуей, замершей над пропастью и вглядывающейся в бездну; отчасти это и было так - Призрачная Бездна пронизала женщину своими силами, отдавая ей все, чего та желала сейчас черпать.
- Осторожно! - внезапно закричала она, оборачиваясь, но еще быстрее, чем крик, в головах и Герта, и Элейни вспыхнуло властное, непререкаемое: "Падай!"
Девочка и воин рухнули на камни, цепляясь за них руками; Герт схватил Элейни за плечо, притянул к себе, сжал левой рукой, и от его присутствия, от его взволнованной, столь человечной силы, от его внимания и неожиданно остро почувствованной Элейни любви страх девочки практически исчез.
Небо содрогнулось, и незримые, жестокие молнии упали на землю в нескольких десятках мест. Земля застонала, холмы дрогнули; кора треснула в местах ударов; камни, куски почвы и ветви фонтанами брызнули вверх; лавины мусора, еще минуты назад бывшего живыми деревьями, кустами, укреплениями и небольшими камнями в теле земли, покатились вниз.
Элейни представила, как одна лавина встречает другую и как неживая застилает, погребает под собой живую, но алчущую их смерти алоглазую, жуткую...
Грохот внезапно оборвался.
Наступила странная, непривычная, кажущаяся невозможной тишина. Небо и земля дрогнули в последний раз и замолчали. Они словно исчерпали свои силы на эту ночь и более не подавали признаков жизни.
И в этой тишине постепенно, неотвратимо и быстро, стал нарастать странный, устрашающий звук:
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш...
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш...
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш...
Идущий откуда-то снизу, многоголосый и вибрирующий, он был столь неожидан и пугающ, что даже неподвижная Вайра дрогнула, услышав его. Казалось, небо и земля застыли, слушая это потустороннее шипение, пропитываясь им сверху донизу. Тишина переливалась звенящим, заполняющим все пространство вокруг звуком, несущим в себя ужас и нарастающую, дикую алчность, жажду боя и смерти... Внезапно небо и холмы всколыхнул, ударил снизу резкий, пронзительный, яростный вой-вопль, рычание, крик, клокотание, рев.
- РРА-А-А-А-Р-Р-Р!..
И тут же те, что как-то затаились, спрятались от скатившейся сверху лавины, всей массой, всем количеством ринулись наверх.
Элейни зажала уши, чтобы не слышать этот ужасающий вопль, от которого начинали дрожать колени и раскалываться голова; ей показалось, что снова, как и двадцать минут назад, по всем окрестностям прошлась Волна бросающего в холод и дрожь ужаса, но теперь уже не призрачная, а всепроникающая, всеобъемлющая, звучащая, как тысячегласый гром.
- Алые схарры! - глядя вниз, с отсутствующим выражением лица сообщила Вайра, как будто холодящий вопль не произвел на нее никакого впечатление, только бледная сильнее, чем ранее. Элейни поняла, что она разговаривает с кем-то, скорее всего с Ллейном или с капитаном.
- Около двух тысяч. Отдельные группы кан-схарров. Вижу четыре отряда гноллей, примерно по пять десятков в каждом... Тагер, там есть шаманы! Возможно, это именно они... Все, больше никого... Людей нет.
Элейни, ведомая непонятной силой, которая толкнула ее изнутри, смогла преодолеть слабость и испуг, закрыв уши руками и пытаясь не слышать непрерывно звучащего алчущего клича нападающих, подскочила к краю каменной платформы, прежде чем кто-либо сумел ее удержать, и расширенными глазами глянула вниз.
Крик достиг ее, преодолев защиту хрупких ладоней, полуоглушил, испугал, ужаснул. В нем звучала ненависть, ярость, жажда уничтожения и крови, злобное, нескрываемое презрение и торжество.
Герт, подскочивший к пропасти вслед за ней, отскочил прежде, чем сумел овладеть собой; глаза его расширились, несколько мгновений там было лишь безумие и дикий, глубокий, всеобъемлющий Страх; обхватив себя руками, воин, содрогнувшись, отступил. В глазах его стояли слезы.
Даже сквозь соленый туман своих собственных слез Элейни сразу же увидела главное: темная, беснующаяся волна накатывалась не сюда - главной целью сотен тварей был скрытый на вершине крайнего восточного холма, в густой неширокой роще за неровной каменной грядой, основной форт этой области патрулирования.
Лавина маленьких алоглазых теней окружала восточный холм. Их было так много, что верхняя часть склона казалась ожившей, одушевленной - она кишела ими; среди маленьких, юрких, которых было большинство и оружия которых девочка не рассмотрела, выделялись частые группы существ повыше, почти человеческого роста, с короткими копьями или, быть может, чем-то вроде копий; но были так же еще и огромные, вставшие на ноги, облаченные в доспехи, мощные, неимоверно сильные и очень опасные существа. Собакоглавые. Псы.
Элейни вздрогнула, с трудом отрываясь от зрелища, вселившего в нее безнадежность и отчаяние. Им невозможно было победить: врагов оказалось слишком много. Их нельзя было сосчитать, и непонятно было, как это удалось Вайре; казалось, их много, много больше, чем определила она.
Но даже если Отверженная была права, у капитана Тагера и его людей не было никаких шансов. Элейни отчетливо поняла это, лишь увидев их.
Вайра, Герт и девочка замерли на вершине центрального холма и были скорее всего незаметны большинству тварей, единой волной несущихся на невидимый девочке гаральдский отряд границ. Вернее, на то, что от него осталось, - после тряски земли и мятежа.
- Что же это? - прошептала Элейни, бессильно кусая губы. - Что же это?.. Что же делать?..
Внезапно в общем нескончаемом крике наступающих, которых от рощи отделяло уже лишь несколько десятков прыжков, родился новый тон; первые ряды нападавших кричали от боли - на них ложились веера свистящих, смертоносных стрел, вырывающихся из-под покрова рощи едиными, согласованными роями.
Но стрелков было до смешного мало, и они не могли перекрыть даже пятую часть пространства, на котором велось наступление; неотвратимый, алчущий крови алоглазый прибой накатился на границу леса и стал вливаться внутрь. Сверху это выглядело, как будто приливная волна ударяет в скалу и, бурля, растекается по щелям, проникая в самые отдаленные уголки.
Деревья закачались, кроны затряслись, словно в роще появились великаны, бегущие, и на бегу на краткие мгновения хватающие руками стволы.