Аркан - это колода карт. Магический артефакт, способный предсказывать судьбу, предостерегать и спасать. Но даже его помощи может быть недостаточно, чтобы найти брата и сестру, близнецов, которых Найд долгое время считал погибшими. Забывший собственное имя, потерявший семью и способность говорить, отказавшийся от своего дара… Теперь Найд уверен: пришло время вернуть себе всё. Даже если цена будет высока.
Содержание:
Пролог 1
Часть 1 - БЕЗУМЕЦ 2
Часть 2 - ПОВЕШЕННЫЙ 31
Часть 3 - ОТШЕЛЬНИК 61
Эпилог 105
Примечания 106
Татьяна Русуберг
АРКАН
Пролог
Она была всюду - холодная, скользкая, плотная. Ела глаза, врывалась в нос и уши, заполняла каждую выемку в теле, которое уже считала своим. Он не успел набрать воздуху, прежде чем ушел под воду, и она тут же завладела разорванным в крике ртом. Он боролся, дергался в путах. Выкручивался до растяжения жил в облаке мутных пузырей, каждый из которых был его не сделанным вдохом. Мгновения растянулись вечностью стучащей в висках крови, выбивающей на барабанных перепонках одно последнее послание: жить. Жить! ЖИТЬ! Но толпа, собравшаяся посмотреть на его муки, ревела громче. Сме-ерть! Полотна тьмы поплыли перед глазами, стянули ребра узким саваном, ломая последний барьер. И он принял ее в себя, покоренный. Лаойа!
Первое, что ощутил Кай, - вес собственного тела. Тяжесть означала жизнь. Он висел вниз головой и надрывно кашлял. Вода, набравшаяся в легкие, покидала их. Судороги в горле перешли в спазмы желудка. Его рвало мутной жидкостью и желчью. Он чувствовал, как повернули деревянный блок, к которому его подвесили наподобие мясной туши. Веревки, опутавшие ноги и руки, исчезли. Кай рухнул на помост. Перед глазами легла, завалившись набок, Торговая площадь. А с нею толпа, собравшаяся посмотреть на казнь, - безмолвная, неподвижная. Будто злой волшебник бросил заклятие, и люди застыли навечно, как были - с воздетыми в воздух кулаками и разинутыми ртами, прячущие взгляд и щурящиеся, чтобы лучше рассмотреть происходящее, смеющиеся и в страхе закрывающие лицо руками. Ветерок играл полами одежд и длинными волосами женщин. Его тихий шелест был единственным звуком в павшей на площадь неестественной тишине.
- На церруканском вода и жизнь - одно слово. Лаойа.
Кай приподнялся на локте и обернулся на знакомый голос. Мастер Ар расположился в кресле, которое почти целиком скрывала просторная черная мантия. Волшебник почти не изменился с тех пор, как юноша видел его в последний раз. Только на изящных руках появились черные перчатки, сидящие словно вторая кожа.
- Вода возрождает иссушенную землю пустыни, - продолжал тем временем Мастер, глядя в сторону огромного прозрачного куба, где только что топили Кая. - Заставляет цвести великолепные сады в сердце Холодных Песков. И она же убивает. Медленно, мучительно, верно. Лаойа - имя твоей смерти, если ты - маг.
Мастер Ар перевел глаза на ученика, медленно поднимающегося на ноги, еще потрясенного происшедшим:
- Невежественные варвары-церруканцы считают, что священная вода защищает их от последнего, смертельного проклятия, которое волшебник бросает перед гибелью. Глупцы! - Тонкие губы мага растянулись в презрительной усмешке. - Чаще всего они топят себе подобных - несчастных без малейшего проблеска дара, на которых донес завистливый сосед или брошенная женщина. Порой в сети соглядатаев попадают полукровки: туда им и дорога! Но иногда… - Мастер вздохнул, на красивое лицо легла тень, - иногда на этом самом месте умирают мои братья и сестры по крови - настоящие маги. И каждый раз мое сердце сжимает печаль.
- У вас нет сердца, херре.
Волшебник взглянул на стоящего перед ним человека, будто видел его впервые. Мгновение он молча изучал мокрого, дрожащего от порывов холодного ветра юношу. Наконец опасную тишину разбил тихий, обманчиво мягкий смех:
- А ты изменился, мальчик. Ты снова начал меня забавлять. - Улыбка покинула губы Мастера. - Что сделало тебя таким?
Кай выпрямился, расправив плечи, и подавил желание обхватить себя руками, чтобы сохранить остатки не вымытого водой тепла.
- Мы расстались два месяца назад в Холодных Песках, в разгар боя за Лукский караван. Гайены взяли меня в плен и продали в гладиаторы. С тех пор я был занят только одним: убивал, чтобы не быть убитым. Наверное, это меняет людей. Но я никогда не думал, что это делает из них шутов.
Брови Мастера сошлись на переносице, на мраморном лбу залегла вертикальная морщинка:
- Очевидно, не только шутов, но и болтунов. Кажется, ты забыл, что убивать - твое предназначение? И чем больше людишек погибнет от твоей руки - тем лучше? Возможно, - маг переплел длинные черные пальцы и, подавшись вперед всем телом, положил на них подбородок, - ты позабыл и о цели своего пребывания в Церрукане?
Кай покачал головой:
- Человек-огонь. Я видел его. На тренировках. На арене. Говорят, Фламма - не смертный, а пустынный демон, заключенный в человеческом теле.
- Будь он хоть сам Бог-Ягуар в шестом воплощении! - нетерпеливо прервал Мастер, потирая левую руку, будто его мучила боль в кисти. - Твое дело не любоваться им, а учиться его искусству! Как далеко ты продвинулся в этом деле?
Кай потупил взгляд:
- Фламма не берет учеников.
Волшебник выпрямился в кресле, темные глаза сверкнули. Грохот взорвал тишину. Ледяная волна опрокинула Кая. Острые осколки взрезали прилипшую к телу одежду и кожу под ней. Он снова растянулся у ног Мастера, потерянный и оглушенный. Помост вокруг усеяли мириады сверкающих бриллиантов, будто лопнувший резервуар был сделан из горного хрусталя. Из порезов на теле Кая сочилась кровь, пропитывая и без того мокрые насквозь, искромсанные тряпки. Он поднял взгляд на мага. Ни потоки воды, ни режущие грани не коснулись Мастера Ара. Волшебник восседал в жестком кресле, подобно изваянию своих предков в родовом Замке - недвижный, мрачный, несгибаемый и неумолимый:
- Что ты сделал, чтобы переубедить Огня?
Черное пламя в глазах мага, казалось, прожигало замерзшую плоть Кая насквозь, отзываясь болью в старом шраме на спине.
- Я… - начал было он, но запнулся. Как объяснить, что испробовал все, начиная от прямых просьб и кончая кровавым побоищем на арене, где его противники один за другим были изрублены в куски, - все для того, чтобы обратить на себя внимание легендарного гладиатора-фаворита? - Я сделал все, что мог, - коротко ответил Кай, не желая оправдываться. - Фламма непреклонен.
- Чем ты пожертвовал ради достижения цели? - Взгляд Мастера был пожаром, разгоравшимся все жарче и жарче. Каю казалось, что его кровь, вытекающая на дощатый помост, начинает дымиться. - Смотри, чем я пожертвовал ради своей.
Одним движением маг стянул с правой руки перчатку. Изящная белая кисть, пальцы, как всегда унизанные перстнями с крупными самоцветами. Их было всего четыре - длинных мраморных пальца, чуть подрагивавших от ярости владельца. На месте пятого торчала гладкая культя, слишком короткая, чтобы на ней могло удержаться кольцо.
Кай не мог отвести взгляда от изуродованной руки, хотя пожар палил его, и судороги боли терзали тело, заставляя бесконтрольно корчиться. Какой же силой должен был обладать маг, способный сотворить такое с темным Мастером?!
Очевидно, удовлетворенный реакцией, Ар натянул перчатку, скрывавшую увечье. Он снова овладел собой, движения стали ровными, голос - безмятежным:
- Все те, чью кровь ты пролил на песок Минеры, умерли ради Фламмы. Новые будут умирать, еще и еще. Пока он не согласится учить тебя. Пока ты, - черный палец Мастера уперся в слугу, - не принесешь жертву!
Слова мага бились в голове Кая, как дикие птицы в клетке, без смысла и выхода. Наконец он собрался с силами и поднялся на колени, скользя в собственной крови:
- Кто… Кто сделал это с вами, херре? - едва слышно произнес он, глядя на черную перчатку, и напрягся, ожидая, что Мастер снова выйдет из себя. Но этого не случилось. Маг задумчиво изучал его лицо, в углах губ трепетала тень улыбки:
- Скорее всего, он уже мертв. А если все-таки выжил, - Ар любовно погладил кисть с недостающим пальцем, - то его добьешь ты. Когда будешь готов. Скоро.
Маг перевел темный взгляд на простиравшуюся перед помостом, забитую зеваками и торговцами площадь. Кай обернулся. Казалось, за то время, что Мастер и слуга говорили, пустынный ветер источил окаменевшие людские фигуры. Они разрушались все быстрее и быстрее, струйки песка бежали с застывших лиц, как ручейки серых слез. Черты размывались, глаза сползали вниз по щекам, волосы осыпались прахом. Кожа оплывала, обнажая мышечную ткань, руки теряли пальцы, а лица - носы и уши, будто разъедаемые проказой. Через несколько минут перед помостом остались только безмолвные ряды скелетов, один за другим распадающиеся, поднимая облачка серой пыли, тут же уносимые ветром.
Кровь, что еще осталась у Кая в жилах, превратилась в лед. Церрукан по-прежнему стоял вокруг, стремясь проколоть небо шпилями своих зиккуратов, но город был пуст и мертв, как выбеленный песком хитиновый панцирь краба.
- Церрукан обречен, - безмятежно произнес Мастер, глядя на творение рук своих. - Но у тебя еще осталось время взять от Фламмы то, что необходимо. Немного времени, - его глаза, отражавшие пустынное солнце, обратились на Кая. - Забери у этого человечишки все, что делает его тем, что он есть. А потом убей его.
Маг легко поднялся с кресла, которое тут же растворилось в воздухе. Слуга понял, что аудиенция закончена, и поторопился задать последний вопрос, хоть и не надеясь получить ответ:
- Если город падет… Когда он падет, - быстро поправился Кай, - смогу ли я спасти кого-то?
Мастер Ар смотрел через опустевшую площадь туда, где начали осыпаться гордые белые здания, становясь тем, из чего они когда-то поднялись, - песком.
- Только того, кто захочет быть спасенным, - маг скользнул взглядом по поднятому к нему лицу с провалами огромных черных глаз без белков, - тобой.
Он усмехнулся и взмахнул полой плаща, заворачиваясь в пространство. Хрустальные осколки взлетели со злобным звоном, зависли на мгновение в воздухе и ринулись, подхваченные ветром, вниз - жаля, срезая мясо с костей, разрывая, уничтожая. И воды тела Кая было недостаточно, чтобы напитать песок пустыни, чтобы дать ему жизнь. Лаойа.
Часть 1
БЕЗУМЕЦ
Эта карта занимает особое положение в аркане, потому что ей не присвоено какого-либо числа - ее ключевым значением является ноль. Безумец олицетворяет одновременно начало и завершение поисков.
Толкователь арканов Эвана
Глава 1
Я знаю, кто ты есть
Шестью днями ранее и тысячей километров южнее
- Надбавь ходу, Найд! Жернов желчью изойдет, если мы запоздаем.
Он пропустил замечание мимо ушей. Зря Айден суетится, успеют они вовремя. А вот таким чудным утром полюбоваться не каждый день удается.
Цель пути - старая мельница на опушке леса - была почти не видна за завесой поднимавшегося от воды тумана. Там, где багряная стена деревьев редела, его тонкие полотна просвечивали нежно-розовым в лучах восходящего солнца. Трава на речном берегу загоралась золотом, иней сделал ее жесткой, так что хрупкие лезвия похрустывали под ногами. Тишина была полной - даже птицы притихли, отложив обычную утреннюю возню ради торжества момента. Только мерные "плюх-плюх" мельничного колеса далеко разносились над водой.
"Бздынь!" - В ушах у Найда зазвенело от подзатыльника Айдена, отчаявшегося заставить спутника ускорить шаг.
- Может, хватит на птичек любоваться? Жернов уж точно землю копытом роет…
У Найда абсолютно не было желания выслушивать ворчание товарища или дожидаться следующего тычка:
- Кто быстрее до мельницы? Последний останется без бекона!
Прежде чем его спутник успел открыть рот, парень был уже далеко впереди. Холодный воздух ударил в лицо, обжигая лоб и щеки. Сзади слышались тяжелый топот и пыхтение Айдена, но они быстро отдалялись. Найду незачем было оглядываться: он знал, что товарищ безнадежно отстал. Может, молодой ленлорд и был здоровее и выше ростом, но ему никогда не угнаться за Найдом, особенно здесь, в лесу. Бекона к завтраку ему точно не видать. А уж фру Боливия, Мельникова жена, знала, как сделать бекон поджаристым и хрустким.
Парень сглотнул слюну, предвкушая двойную порцию, и сбавил шаг. Он не хотел влетать на плотину на полном ходу - не хватало еще, чтобы Жернов подумал, будто стряслось неладное.
- Явился - не запылился, - брюзгливо проворчал мельник вместо "доброго утра". - А молодого ленлорда ты куда подевал? - Широкая спина распрямилась, руки выпустили мешок с зерном, и, уперев их в боки, херр Мальвиус уставился на запыхавшегося работника. - Или отец его, наконец, образумился? Ну где это видано, чтоб единственного наследника, как простого мужика, на работы гонять, трудом неволить?
Найд попытался было вставить слово, но напрасно: раз Жернов начал молоть, остановить его была в силах только фру Боливия.
- Не, скажу я тебе, парень, сапоги сапожник тачать должон, муку молоть - мельник, а ленлордов сын…
Тяжелый топот сапог по плотине предварил появление Айдена, грудью прорвавшего плывущую полосу тумана. "Единственный наследник" хватал воздух ртом и метал в сторону Найда убийственные взгляды.
- …гхм-гхм, я говорю, ленлордов сын не должен рассчитывать, что старый Мальвиус даст ему спуску! Это лорд Харрис - наш господин, а ты, Айден, пока еще щенок сопливый! Эти мешки сами на мельницу не пойдут, а там еще две подводы разгрузки дожидаются. За работу, бездельники!
Напутственный тычок в спину получил Найд: на молодого ленлорда руку поднимать мельник не смел.
- Кто первый перетаскает зерно на мельницу? Хочу мой бекон обратно! - С этими словами Айден легко закинул на плечи первый мешок. Услышав тоскливый вздох за спиной, он обернулся, блеснув белозубой улыбкой. - Ладно, дам тебе фору: моя подвода - дальняя.
Примерно тридцать треклятых мешков и всего одну порцию бекона спустя Мальвиус смилостивился и отправил Найда наверх: принимать зерно и подавать его в бункер. Наверху сонно пахло мучной пылью. Воркование голубей под стрехой вплеталось в монотонный стук водяного колеса и поскрипывание ворота, поднимавшего тяжелые мешки на верхний ярус. Хлопнули створки люка и - плюх! - один из солдат генерала Жернова лежал серой тушей на полу, притворяясь мертвым. Стараясь двигаться бесшумно, отважный воин зашел с тыла, сливаясь с тенями. Стремительный прыжок - и противник был обездвижен, обезврежен и, в прямом смысле слова, выпотрошен в ящик бункера. Издав победный клич - несколько приглушенный, чтобы не встревожить мельника внизу, - Найд нагнулся за следующим мешком.
Постепенно он вошел в ритм работы, мускулы разогрелись, и боль в них прошла. Труд был однообразным: снять мешок с крюка, развязать горловину, поднять и вытрясти содержимое в бункер, снова нагнуться… Зато простой процесс оставлял голову свободной, давал время для размышлений.
Найд вернулся мыслями к утренней тираде Мальвиуса: "Значит, вот что мельник думает о воспитательных методах херра Харриса. Что ж, это не новость". Недоумение Жернова разделяли многие - не столько в деревне, сколько в окрестных ленах и в Гнезде, ярлове борге. Оно и понятно. Сыновья ленлордов - да и сами ленлорды, если уж на то пошло, - не сеяли, не пахали и ремеслу не обучались. На это у них были слуги. Некоторые господа даже читали по складам. Грамота? А писари да ученые монахи зря, что ли, хозяйский хлеб едят? Время свое благородные лорды, во главе с ярлом Гнездом, проводили в охоте и воинских потехах.
О херре Харрисе, владетеле Горлицы и окрестного бора, шла слава коловшего глаза исключения. Мало того что он был из "новых", то есть получил свой титул и лен не от отца, а всего лишь лет двадцать назад - в награду за какие-то заслуги на армейской службе, о которых никогда не распространялся. Так этот "выскочка голоштанный", как величали Харриса за глаза соседи, еще и порядки особые у себя позаводил.
Вместо того чтобы гонять собаками лис, он плотничал, столярничал, подковывал лошадей, а если нужда была, и за плугом мог пойти. От сына ленлорд требовал тех же умений и потому посылал его то к плотнику, то к лесорубу, то к кузнецу, а теперь вот уже третью неделю Айден находился в обучении у мельника. Найд участвовал в этом предприятии наравне с молодым ленлордом. Только вот его вклад в мельничное дело ни у кого не вызывал удивления. Он был всего лишь сиротой на попечении херра Харриса. Приживале полагалось отрабатывать свой хлеб.
За все двадцать лет лордства херр Харрис не увеличил свой крохотный лен ни на сантиметр. Это соседи также не преминули поставить "новому" в укор: мол, что сам получил, то и сыну передаст. При этом они "забывали", что обычно малоимущие ленлорды расширяли владения за счет грабежей, междоусобиц и захвата соседской собственности. Каждый раз при посещении борга Найду приходилось выслушивать о бедности хозяина Горлицы, который не может позволить себе прислугу и работает в поле, как последний холоп.
Время от времени этот припев приедался, и соседушки выдумывали что-нибудь новое. Последняя сплетня, которую Найд услышал в Гнезде, касалась, между прочим, его самого. Если раньше он и не подозревал, что являлся бастардом херра Харриса, зачатым от чарской потаскушки, то уж теперь ему постарались открыть на это глаза. "Бастард ленлорда! Это я-то?!" Сверстникам Найд еще мог заткнуть рот. Что бы ни говорил херр Харрис, а расквашенный нос и тычок под ребра были действенным лекарством от злословия. Но что Найд мог поделать со взрослыми, вроде монаха Сибелиуса, на уроках каллиграфии заставлявшего ученика переписывать "Бедность не порок" двадцатью пятью различными шрифтами?
Хорошо хоть в родную деревню соседская знать не наведывалась, да и в гости не приглашала - избегали "нового Горлицкого". Ленлорд Харрис платил ей той же монетой. Айден давно просил отца отпустить его в Гнездо на службу в ярловой дружине. И каждый раз получал отказ. Как-то взъерошенный после очередного объяснения с отцом Айден выплеснул раздражение на Найда:
- Людей, говорит, хлебом кормить - занятие более благородное, чем кровь им пускать! Он меня что, до старости хочет заставить крупу просеивать? А если война? Кто тогда этих… мельников от врагов защищать будет? А говорят, отец в свое время был доблестным воином! Эх, меня бы на твое место, я б уж не говно мышиное с книжек в борге обметал, а давно бы разведал, как в дружину ярлову попасть.
Найд мог бы ответить, что рекрута с темной, как у него, родословной в дружину никогда не возьмут, но промолчал. Он был вполне согласен с херром Харрисом насчет кровопускания. К тому же именно этим, скорее всего, и кончился бы первый визит молодого ленлорда в Гнездо. До сих пор сирота, как мог, старался ограждать Айдена от пересудов и скрывал причину своих боевых похождений в борге, хотя за них ему здорово влетало дома.
- Найд! Найд! Заснул ты там, что ли, паршивец? - Рев Жернова заставил парня подпрыгнуть на месте. Он ударился о низкое перекрытие и полупрокричал-полупроохал в ответ: