* * *
Эрствин со свитой вышел на улицу. Уже совсем стемнело, окошки соседних домов светились теплым и мягким желтым светом. Отсветы ложились на яркие плащи гвардейцев, причудливо играли на шлемах и латах. Телохранители Эрствина выступили из тени - показывали, что они здесь, на месте, как и подобает верным слугам. В Ливде эти ребята смотрелись браво, но на фоне императорских гвардейцев было видно, что и выправка и стать - не те. Как-никак в гвардию набирались рослые и фигуристые парни, а Эрствин принимал на службу тех немногих, кому мог доверять - то есть тех, о ком не было доподлинно известно, что они связаны с кем-то из окрестных сеньоров.
- По-моему, аудиенция прошла не слишком удачно, - осторожно произнес Эрствин. И поглядел на спутников - не будут ли смеяться?
- Напротив, ваша светлость, - возразил Карикан. - Лично я считаю, что все сложилось достаточно гладко. Ведь меня до сих пор не поволокли на плаху!
- У папы свои собственные признаки удачного и неудачного, - ухмыльнулся Джейем, - и обычно нам не следует на него равняться. Но сейчас он прав. Аньг помог императору, я видел, как вытянулись морды у этой парочки, карлика и того, в зеленом. Они все поняли правильно… ну, поняли, кому обязаны исцелением его величества. Но тут есть один тонкий момент.
- Какой момент? - Эрствин запутался окончательно.
- Если эти двое, мелкий и зеленый…
- Зеленый - это Изумруд, - встрял Счастливчик. - Он узнал меня. Наверное, уже ошивался при дворе в те времена, когда я был вхож в Валлахал. Я-то его совсем не помню, вероятно, он был тогда молоденьким колдуном, держался в задних рядах. Это теперь он - придворный маг и состоит при особе его императорского величества. Вообще, в мое время Изумруды были пофигуристей, один другого толще.
- Если эти двое, мелкий и зеленый, - невозмутимо продолжил Хромой, - собирались как можно дольше править от имени императора, пока он хворает, то мы им помешали. Мы сократили срок их правления, когда Аньг пробудил Алекиана.
- Так это и был император? - Аньг удивился, даже глаза стали круглыми. - Не врете?.. Правда, что ли? Я думал, парнишка какой хворенький, вина ему для поправки…
- Да, Аньг, это был император. Хм, сынок, ты прав. Если им было выгодна болезнь Алекиана, мы нажили врагов. Но если их радость была искренней, то мы в выигрыше.
- Карлик сказал, чтобы мы держались поблизости, а я есть хочу, - признался Эрствин. - С утра не присели. Кстати, а кто этот маленький человек? Я слышал, он показывал указ, подписанный ее величеством…
- Это придворный шут Алекиана, - пояснил Карикан. - Я много слышал о нем.
- И в твое время, разумеется, шуты были пофигуристей, - ехидно вставил Хромой.
- Покойный император не жаловал шутов. Но уж полномочий у профессиональных дураков было поменьше. В прошлое царствование правили дураки-любители. Таких бумаг у шутов отродясь не встречал - таких, как у этого… как его?
- Полгнома, - подсказал Эрствин. - И еще его называли "сэр". Удивительное дело. Я слышал, что при дворе бывают всякие… э… странности, но не думал, что…
- Это мелочи, - утешил Карикан. - При дворе куда больше того, что ты назвал странностями. Послушай, парень, ты не хочешь отправить кого-нибудь из своих красавцев в лагерь? Узнать, как дела у ливдинских ополченцев?
Эрствин расстроился.
- Я должен был сделать это раньше?
- Ничего-ничего, сейчас, когда мы ждем аудиенции, любые дела подождут. Конечно, если бы сантлакские рыцари сумели собраться и напали на лагерь - они перебили бы всех без труда. Я не хочу думать, какая там сейчас неразбериха, за воротами. Знаю я, какие настроения бывают в такой обстановке. При первой же атаке все побегут спасаться в город, передавят больше народу, чем истребят враги. У нас в лагере не осталось никого ценного? - Карикан демонстративно огляделся. - Нет, все здесь. Тогда не морочь себе голову, парень. Ты не в состоянии творить чудеса, а олухов, которых привел сюда император, можно призвать к порядку разве что чудом.
Из здания бывшей кордегардии вышел гвардеец, огляделся, высмотрел в тени под стеной группу Эрствина и поспешил к ним.
- Господа! Граф Ливдинский…
- Это я, - выступил вперед Эрствин.
- Его императорское величество желает вас видеть, - важно произнес гвардеец. - Вас и ваших спутников.
* * *
- Мы следуем за вами! - торжественно объявил Эрствин. Ответ прозвучал под стать приглашению. Затем парнишка обернулся к солдатам. - А вы ждите меня здесь… хотя… Вот ты, Мойс, отправляйся в лагерь, разыщи ок-Ренга, пусть распоряжается до моего возвращения. И пусть пришлет сюда кого-то с докладом.
Затем они прошли под излишне внимательными взглядами охраны на второй этаж. Гвардеец постучал.
- Давайте, кто там! - выкрикнул изнутри Коклос. - Мы с братцем пребываем ныне в добром здравии, и вполне готовы карать и миловать. Я уже потираю руки, братец точит палаческий топор, а Гиптис шепчет самые жуткие магические формулы!
Алекиан в самом деле выглядел получше, он сидел, опираясь на подушки. Должно быть, чтобы устроить его получше, сюда приволокли все подушки, какие только могли сыскать. Большой рост и худоба Алекиана подчеркивали, как он болен, император казался бледным и изможденным, но взгляд уже приобрел ясность. Помещение освещала полудюжина свечей, капельки пота светились на лбу императора под прядями слипшихся волос, и во впалых щеках залегли тени.
- Ваше императорское величество, - Эрствин выступил из группы и поклонился - как можно изящнее. Мальчик волновался, он тоже побледнел, не хуже Алекиана, - позвольте назвать себя. Эрствин, граф Ливдинский, барон Леверкой, владетель Трайский, сеньор Гайна и судья Велемека.
- И прочая, и прочая, и прочая!.. - с готовностью подхватил Коклос. Теперь, когда отпала необходимость корчить из себя героя и военачальника, карлик с наслаждением отдался прежней роли. - Это весьма родовитый юноша, видишь, братец? У него титулов почти так же много, как и у меня. Я, к примеру, князь дураков, герцог тупости, маршал веселья, рыцарь ухмылок, повелитель глупого хохота…
- Достаточно, Коклос, - Алекиан поднял дрожащую ладонь, и по укрывающему ноги императора одеялу поползли тени. - Сэр Эрствин… Мой верный и добрый сэр Эрствин!
Алекиан заговорил громче и постарался выпрямиться - насколько это возможно в ворохе тощих продавленных подушек.
- Мой добрый граф, - продолжал Алекиан, - у нас нет подходящих слов, чтобы должным образом выразить вам приязнь. Ваши заслуги перед империей велики, а ваши преданность и рвение должны послужить примером нашим скверным ленивым вассалам. Прибытие отряда из Ливды оказалось как нельзя более кстати, удар ваших воинов окончательно решил исход сражения. Вы достойны похвалы и награды.
- Братец, ты забыл обо мне! Это мой удар решил исход битвы! - протрещал Коклос, приподнимаясь на цыпочки, чтобы его было лучше видно.
- Помолчи, Коклос, твой удар мы оценим позже, сейчас мы возносим хвалу доблестному барону Леверкойскому.
- Тогда ты забыл главное! - не сдавался шут. - Величайшая заслуга юного графа в том, что он не только притащился к Вейверу в нужное время, но и в том, что приволок с собой вот этого молодого господина, моего бравого товарища по оружию. Нет, я не стану молчать! И не надейся! Если мы здесь, вместо того, чтобы заниматься серьезными делами, воздаем должное героям и ударам, то уж позволь, я все же скажу! Нет, не позволяй, я все равно скажу! Так вот, когда сантлакские бандиты наседали на меня со всех сторон, когда их огнедышащие кони с вот такими большущими копытами неслись на меня во весь опор, когда я уже глядел в глаза лютой смерти, этот юный воин встал против врага, и мы плечом к плечу… что я сказал смешного?
Хромой, ухмыляясь, покачал головой.
- Эй, парень, ты не доволен? Я же не сказал, что ты прикрывал мне спину, я сказал: "плечом к плечу"! Опять тебе мало? Экий ты нескромный, однако… Ладно, совру из благодарности… братец, этот рыцарь один дрался против целого отряда злодеев, чтобы спасти меня. - Коклос больше не кривлялся. - Откровенно говоря, я уже записал себя в список павших героев, но тут невесть откуда вылетел этот рыцарь. Я не вру, он в самом деле один перебил всех, кто покушался на мою драгоценную персону, дрался, как… как… как… как Авейн Неистовый! Так что лишь благодаря ему я возвратился из списка павших героев в список героев орущих, вопящих, сквернословящих, жрущих, пьющих… кстати, не мешало бы выпить… да, так о чем я? Ах да! Я жив лишь благодаря этому парню.
Алекиан улыбнулся.
- Мы верим, сэр Полгнома. Он в самом деле заслуживает награды, этот храбрый юноша, имени которого ты не догадался узнать. Сэр, назовите себя.
Хромой тяжело вздохнул и поклонился.
- Джейем, сын Карикана из Геведа.
ГЛАВА 17 Феллиост - крепость Фраг
Уставшее войско пересекло границу и достигло Фрага далеко за полночь. Отряды сходили с дороги и располагались на пустоши около крепостных стен. У кого хватало сил, те разводили костры, жевали сухари, прочие просто валились на землю там, где сеньоры позволили остановиться.
Деймут полагал, что в лучшем случае ему вовсе удастся избежать беседы с Мунтом. Если до встречи с Велитианом он жаждал этого разговора, чтобы высказать подлому клирику все, что думает относительно обмана, то теперь король Анновра не хотел никаких объяснений. Не приведи Гилфинг, всплывет имя принца, и тогда за такой драгоценный приз придется драться. Да, Деймут был готов к конфликту, но король слишком устал и предпочел бы избежать неприятных объяснений. А еще лучше - чтобы Мунта вовсе не было в крепости. Вдруг, в самом деле, его высокопреосвященство покинул эту провинцию и возвратился в столицу империи?
На крепостных стенах загорелись факелы, люди в белых плащах сновали в неверном свете словно призраки - караульные, разумеется, заметили войско и разбудили свое начальство, те, в свою очередь, потревожили командиров высокого ранга. Оставалось дождаться, хватит ли у них смелости нарушить сон самого архиепископа… К большому сожалению анноврца, смелости хватило. Ворота крепости распахнулись, и воины в белом строем двинулись наружу. Каждый нес факел, и сцена выглядела весьма торжественно. Яркие огни осветили проем ворот - показался Мунт. Опухшее лицо архиепископа свидетельствовало о том, что его только что подняли с постели, но держался клирик ровно и спину держал прямой, будто копье проглотил.
Деймут заторопился навстречу главе Церкви, чтобы обогнать тех, чьи отряды расположились ближе к воротам. Успел. Таким образом вышло, что король Анновра возглавил вереницу воинов, собравшихся для встречи с главой Церкви.
- Приветствую, ваше высокопреосвященство, - быстро заговорил Деймут, спеша опередить соратников и особенно отца Брака. - Наш поход завершен. Увы, гномы с предателями фендцами вместе напали на мое королевство, я должен поспешить защитить собственные владения. По этой причине нам не удалось довести дело до конца, однако мы нанесли поражение нелюдям и вызволили из окружения воинов Белого Круга, тот небольшой отряд, что уцелел после разгрома отца Эстервена… так, кажется, звали вашего полководца?
Мунт, не произнося ни слова, протянул руку, предлагая сеньорам для поцелуя перстень, знак архиепископского сана. Он выдерживал паузу, чтобы угасло нежелательное настроение, которое могло возникнуть у полководцев после гордой речи короля.
Господам пришлось поочередно исполнить ритуал, приложиться к руке Мунта. После этого последний заговорил, медленно и раздельно.
- Печальные новости, сын мой. Разумеется, мне известно о вторжении нелюдей в Анновр, и мы неустанно молимся о поражении злобных карликов.
- Молитвы мало, - Деймут в привычной наглой манере перебил архиепископа, - я рассчитываю на военную помощь. И не нужно отговорок, ваше высокопреосвященство, будто воинство Белого Круга необходимо именно здесь. С нелюдями, захватившими Феллиост, у нас нынче заключено перемирие сроком на год, так что северная граница будет в безопасности. Нет, нет, не спешите высказывать сомнения, договор заключен по всем правилам, печати возложены, при мне два эльфа из свиты их принца, а мои собственные вассалы остались в Феллиосте заложниками. Если вы вздумаете нарушить мой…
Деймут сделал ударение на слове "мой" и выдержал паузу.
- …Мой договор, клянусь, вы пожалеете! Мои собственные вассалы остались у нелюдей как гарантия нашей, - теперь Деймут выделил слово "нашей", - честности в исполнении соглашений. Итак, ваши люди выразили желание принять участие в войне с гномами, и я не вижу причин отказать им… не вижу причин ни с вашей, ни с моей стороны.
- Разумеется, - все так же медленно проговорил Мунт, его неторопливая манера контрастировала с быстрыми речами короля, - разумеется, мы станем исполнять договор с надлежащей честностью. Негоже нарушать слово, даже если оно дано нелюдям. Ведь наш легат также подкрепил сей позорный документ собственной подписью?
- Более того, - злорадно добавил Деймут, - договор от начала до конца являлся инициативой ваших слуг. Вот этот самый легат как раз настаивал. Может, он потому и рвется воевать со мной против гномов в Малых Горах и в Анновре, что боится вашего гнева?
Мунт медленно перевел взгляд на Брака. Викарий выдержал взгляд с твердостью и коротко ответил.
- Да, ваше высокопреосвященство. После гибели нашего воинства и отца Эстервена, у нас не осталось сил, чтобы очистить Феллиост, тем более, сеньоры Неллы и Анновра грозились возвратиться в собственные края. Однако король Деймут, думаю, подтвердит, что именно благодаря нашим братьям, благодаря их мужеству и верности удалось нанести нелюдям поражение… о котором упоминал его величество.
Деймут подумал с минуту… и кивнул.
* * *
Мунт задумался. Он едва успел стряхнуть сон, а теперь приходится вникать в эти новости, разбираться в тонкостях взаимоотношений Деймута с викарием. Разумней будет отложить разговор и поразмыслить в тишине.
- Что ж, дети мои, - по-прежнему медленно произнес архиепископ, - вы совершили трудную капанию и, ничуть не сомневаюсь, держались мужественно и кротко, как надлежит добрым детям Церкви. Однако час поздний, и доблестным воинам требуется отдых. Завтра в час утренней молитвы жду вас в крепостной часовне, помолимся вместе, затем обсудим положение… это трудное положение, в которое ввергнут ныне Мир и империя.
- Благодарю за приглашение, - развязности в тоне Деймута даже прибавилось. Он уже перешел опасную грань, за которой начиналось неуважение и прямое оскорбление главы Церкви, и сознание того, что оскорбление уже нанесено, придавало королю дерзости. Отступать хоть так, хоть этак уже поздно, - но с рассветом мои рыцари выступят на юг.
Мунт поморщился и, похоже, собирался что-то возразить, но Деймут не смолкал.
- Гномы топчут землю империи, землю моего королевства. Пришло время устремиться на нелюдей, как вы меня призывали. Помните собственные слова, сказанные моему посланцу - здесь, во Фраге? Я откликнулся на ваш призыв, теперь прошу о взаимной услуге. Позвольте братьям из Белого Круга сопровождать меня в новом походе, тем более что они сами этого хотят. Вот отец Брак и его сотник сами просились со мной. Верно?
Анноврец со значением поглядел на отца Брака, тот ответил таким же выразительным взглядом и чуть склонил голову. Пантомима не укрылась от взгляда Мунта, но тот не мог взять в толк, что означают эти кивки и взгляды.
- Но воины нуждаются в отдыхе, - заметил Мунт. Он уже не надеялся оттянуть принятие решения и возражал по инерции.
- Вера придаст нам сил! - торжественно и фальшиво провозгласил король. - Благословите, ваше высокопреосвященство.
- Присоединяюсь к этой благочестивой просьбе, - склонился перед главой Церкви викарий. - Благословите. И мы выступим с рассветом.
Архиепископ переводил взгляд с одного на другого, за их спинами мялись и сопели рыцари Неллы, как будто безучастные ко всему. Этих беспокоило лишь одно - чтобы им позволили сейчас - поскорей завалиться спать, а завтра - поскорей отправиться в собственные земли. Ни в ком из присутствующих Мунт не находил поддержки, все желали поступать наперекор. Что оставалось делать архиепископу? Наказать людей, спешащих на бой с нелюдями? Отказать им в праве сражаться за империю? Нет, немыслимо.
И Мунт неохотно произнес:
- Благословляю, дети мои. Да пребудет с вами дух Гилфинга Воина, да укрепит вас вера в него. Я стану неустанно молиться за успех вашего благочестивого подвига.
Имя Велитиана так и не прозвучало - ко всеобщему удовлетворению.
* * *
Церковные солдаты по-прежнему оставались самой дисциплинированной частью войска, возвратившегося из Феллиоста. Если другие воины расположились кое-как и зачастую просто лежали вповалку, как придется, подле обозных повозок, то братья Белого Круга развели костры, которые образовали круг. В центре - обоз и ставка викария. Там одиноко сидел Вель. Его теперь все сторонились, даже Кенгер. Сослуживец и прежде отдалился от принца, когда тот сделался командиром, ну а теперь, узнав тайну Велитиана - и вовсе держался подальше.
- Твое имя вовсе не прозвучало, его высокопреосвященство о тебе ничего не знает, - объявил Брак, - пока что ничего.
Велитиан поднял голову, помолчал, потом снова уставился в чахлое пламя костра.
- Все прошло успешно, - продолжил Брак, присаживаясь. - С рассветом выступаем. Этот король Деймут недостаточно благочестив и почтителен с его высокопреосвященством, зато он энергичный юноша и умеет добиваться своего.
- Да, - коротко ответил Вель.
Он не хотел быть невежливым, но сказать принцу было нечего. Он принял к сведению то, что поведал викарий.
- Тебя не беспокоит собственная судьба? - вдруг спросил Брак.
- Почему же… Беспокоит, конечно - не больше, чем любого другого смертного, но и не меньше.
- По-моему, ты странно равнодушен. Ты же знаешь, что Деймут глядит на тебя, как на собственность, на разменную монету в собственном торге. Разумеется, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы уберечь тебя, сын мой… но моих сил наверняка будет недостаточно.
- Я благодарен вам, отче. Гилфинг свидетель, я не стою такой заботы.
- Любой из нас стоит заботы, - возразил викарий. Ему отчаянно хотелось поддержать парня, сказать что-то ободряющее, но нужные слова не приходили. Тогда он просто повторил. - Я сделаю все, что меня зависит. И наши братья, они все благодарны тебе. Если людская благодарность хоть что-то значит, они будут на твоей стороне.
- Все в руках Гилфинга Светлого. Не будем загадывать. В конце концов, что может со мной случиться? Я же готов отправиться в Ванетинию к брату. Ничего более скверного мне на ум не приходит, а к этой встрече я давно готов.
- Не будем говорить о далеких событиях. Ты верно сказал: все в руках Гилфинговых. Но сейчас, что ты ждешь сейчас? Нам предстоит поход, что ты об этом думаешь?
- Рано думать, пока нам ничего не известно. Где гномы? Сколько их, куда направляются? И чего хотят?
- А когда ты будешь все это знать, что тогда?
- Тогда буду биться с ними. Я буду, вы, отец Брак, и другие тоже. Я собираюсь сражаться и хоть отчасти искупить собственные грехи.
- М-да… - теперь Браку было нечего сказать. - Что ж, давай отдыхать? Завтра начинается новый поход.
- Это верно.