Боже! Как было славно просто сесть и вытянуть усталые ноги! Да сбросить с плеч рюкзак и мокрой от пота спиной прислониться к прохладному камню!.. Да водички глотнуть, благо в нескольких днях пути от Рубежа не было надобности сильно жалеть воду.
Вымотавшийся за дневной переход Кангасск уснул в тени стелы. Ему что-то снилось. Что-то мечтательное, воздушное, влажное, как брызги фонтана, донесенные ветром и коснувшиеся лица...
Его разбудила Влада. Открыв глаза, Кан обнаружил в небе рыжий вечер, обещающий прохладу и отдых от жестокого солнца, а на дорогу, покидая строптивые барханы, ступал караван.
- Я прошла с ними Кулдаган, от самого Торгора, - объяснила Влада. - Потом они свернули к Альдарен-турину, а я отправилась в Арен-кастель за огнестрелкой. Вот и встретились снова. Дальше с ними пойдем, я договорюсь...
Кангасск молча кивнул. Переговоры у Влады, подкрепленные звонкой монетой, похоже, пошли хорошо, потому скоро они ехали в составе каравана, устроившись меж горбов неторопливого пустокора. Путешествие (особенно учитывая близкое соседство с милой девушкой, которую Кан даже за талию приобнял) сразу превратилось из мучительного в приятное.
- Без каравана тут тяжело, - сказала Влада. - Дорога зажата барханами с двух сторон. Шальные ребята наведываются регулярно.
Кан понимающе кивнул.
- Можно за меня не держаться, - как бы невзначай обронила Влада, - с пустокора и так не свалишься.
- А если усну? - с вызовом, лукаво сощурившись, спросил Кан. Убирать руку с тонкой талии ему не хотелось.
- Не спи, - не приняла шутки Влада. - Нападут и порежут тебя сонного почем зря. Смотри по сторонам. Каждая пара глаз важна. Вдруг заметишь чего.
Спускалась ночь. Всю жизнь просидевший в Арен-кастеле Кангасск не видел ночи за его стенами. А она оказалась жуткой. Что-то зловещее было в тьме, опустившейся на волнистую поверхность пригорного Кулдагана. Видимо, ему передалось еще и беспокойство караванщиков, - Кан стал вздрагивать на каждый шорох, каждое движение на фоне спокойного песка, будь то даже безобидная крыска-тушкан...
Ночь может быть страшной!.. Еще вчера Кангасск, сидя в оружейной, посмеялся бы над этим. Он помнил ночи, порезанные на кусочки ярким светом фонарей и вывесок. Ночи, наполненные городским шумом... а не такие - темные, тихие, опасные...
- На этом участке пути привалов не делают, - объяснила Влада. - Пустокоры-то выносливы: двухдневный переход без сна и отдыха им вполне по силам, а вот нам придется побороться со сном...
- А я еще и всю попу себе отсидел... - горько пожаловался Кангасск.
Влада неожиданно звонко расхохоталась. Спохватилась и закрыла рот ладошкой она быстро, перепугав всего лишь половину каравана... Но этот славный смех, смахнувший разом все ужасы ночи, еще долго звучал у Кана в ушах. Он разулыбался и стал подумывать о том, что неплохо бы рассмешить ее еще раз...
"И смех-то у тебя чудесный, Влада," - подумал он мечтательно...
...В тот же момент мир качнулся, как на качелях, и погас...
Сознание вернулось не сразу. Сначала - боль, потом - все остальное. Болела голова. Еще не открывая глаз, Кан дотронулся рукой до макушки - и рука вляпалась в теплую загусшую кровь...
Открыв глаза, Кангасск приподнялся на локте и обнаружил себя в гуще битвы. Внимания на него не обращали, считая трупом; проскочившая мимо Влада едва об него не споткнулась. Растрепанная, в заляпанном кровью плаще, она с катаной в одной и мечом-спутником в другой руке отбивалась от пятерых нападавших, мастерски сбивая их в кучу и не давая толком развернуться. Известная техника против толпы, - туманно оценил Кан...
...Звуки доносились до него приглушенными, перед глазами все плыло и двоилось. В последний раз такое было с Кангасском после самогона, которым его угостил мастер Эминдол (с тех пор Кан поклялся ни капли спиртного в рот не брать), но он заставил себя подняться и, выхватив меч, со всем безрассудством бросился в битву. Должно быть, пьяный воин с залитым кровью лицом, бегущий вперед не разбирая дороги, выглядел жутко... как бы там ни было, разбойники попятились, а несколько особо мелких рванули наутек. Кан еще успел заметить, что внешность у бежавших совсем не человечья: чего стоят одни только выпученные неморгающие глазищи да пасть до ушей с частоколом мелких острых зубов...
Все бы хорошо, только вот опомнились нападавшие быстро. Вернулись назад и мгновенно окружили одинокого воина. Меч свистел и пускал лунные блики во все стороны; кажется, Кангасск даже попал по кому-то несколько раз - он уже ничего не понимал... кроме того, что зарубят его тут как пить дать... или кто-нибудь из этих маленьких пучеглазых уродов, разматывающих пращи с высоты барханов-монстров, прицелится получше - и...
Впрочем, ему повезло. Как и всему каравану... За барханами тонко зазвучал разбойничий рожок, подавая сигнал к отступлению. Перестроившись, разбойники принялись отступать, отгораживая караванщиков от пустокора с поклажей, которого палками погоняли пучеглазые коротышки... Пожалев своих людей, защитники каравана отступили, и несчастный пустокор исчез в пустыне; его жалобный стон слышен был еще долго... пустокоры - они такие: сильно привязываются к хозяину. Жаль, эта сердечная преданность граничит с непроходимой тупостью, иначе эта махина раскидала бы захватчиков, как муравьев...
...Убедившись, что нет погони, вскоре и пучеглазые пращники, от которых было черным-черно на барханах, исчезли в темноте... И вновь - тихая ночь, будто и не случилось ничего...
Есть два способа собрать яблоки. Один из них такой: порубить все деревья под корень, тогда урожай будет большой. Но только один. На следующий год ни одного яблочка не дождешься... Похоже, разбойники чтили древнюю мудрость, иначе, пожалуй, перебили бы караванщиков всех до единого. Или им своих терять не хотелось - вздумай они продлить битву, их людей тоже полегла бы половина...
Караван стоял. Успокаивали перепуганных пустокоров, перевязывали раненых, хоронили убитых, прямо в песке, недалеко от дороги... Хмурые, измученные люди молча взирали друг на друга...
С Кангасска сходил дурман битвы. Прояснилось зрение, чувства вернулись - отвращение и ужас... Ноги подкосились; стараясь держаться достойно, Кан упал на одно колено... и случайно заглянул одному из мертвых разбойников в лицо...
- Все в порядке, Кан? - спросила Влада, присев на корточки рядом.
- Да... - выдохнул Кангасск, устало порадовавшись, что с ней тоже все хорошо. - Знаешь, кто эти люди?..
- Кто?
- Уроды, - мучительно выговорил он. - Такие же, как я. Вот этот - тоже из Арен-кастеля, черты Прародителей в нем узнаю, только перемешанные, как и у меня... Тоже, видать, травили всю жизнь, вот и ушел в разбойники... может, и неплохой парень был раньше...
Владислава ничего не ответила, только молча склонила голову и положила ладонь ему на плечо...
Вскоре Кан взял себя в руки. Встал, вытер от крови свой новенький, побывавший сегодня в первой битве клинок. От мертвого разбойника он отвернулся и, решив сменить тему, поддел носком ботинка тушку зарубленного им пучеглаза.
- А этих, - сказал Кан, - в первый раз вижу.
- Маскаки, - пожала плечами Влада. - Не поверишь: эмигранты с Севера. Там таких полно...
- ...Ты была на Севере? - расспрашивал Кангасск, пока Владислава перевязывала его разбитую (благодаря одному из зубастых пращников) голову.
- Была, и не раз, - ответила девушка.
- Ох, ну и как там?
- Неплохо. Зимой снег падает. Тебе понравится.
- Про снег я читал... это вода замерзшая. Говорят, красиво... - Кан спохватился. - А мы что, на Север идем?
- Вполне возможно. Пока нас интересует одна небольшая Область в Ничейной Земле, а там посмотрим. Все, хватит вопросов, - сказала Влада строго. - Караван скоро отправится. Сядешь на пустокора впереди меня, прислонишься к горбу и поспишь. Я прослежу, чтоб ты не упал. И не спорь!
"...Север... - думал Кангасск, засыпая. - Волшебный Север..." Он погружался в дрему, укачанный мерной поступью пустынного зверя, и чувствовал, как его обнимают осторожные, внимательные руки, чтобы он спал спокойно, не боясь упасть...
Еще полтора дня пути. Ехали в напряженной тишине, почти никто не разговаривал, даже Владислава, взявшаяся было объяснять впервые выбравшемуся за город парню, что к чему. Все смотрели по сторонам, в том числе Кангасск. У него жутко болела разбитая голова, потому он молча злился и держал свой короткий лук наготове, так что маскак, некстати мелькнувший над шапкой бархана, получил стрелу прямо в свой выпученный глаз.
- Аааа! Получи, сволочь! - победоносно прорычал Кангасск.
- Молодец! - похвалила Влада, одобрительно хлопнув парня по плечу. - Разведчика пристрелил. Если б в прошлый раз так, то та шайка на нас бы не вышла.
- Может, они не по одному ходят, - усомнился стрелок. - Вдруг их двое было. Второй-то сейчас, небось, несется меж барханов к своим...
- Даже если так... они все равно поняли, что мы начеку, что у нас стрелы на тетиве, и наготове камни в пращах... Не будут они нападать.
Караванщик, ехавший впереди них на своем пустокоре, обернулся и кивнул. Согласился, значит.
Что ж, действительно никто больше не нападал. Постепенно выровнялись упрямые бугры барханов, древняя дорога вынырнула из-под песка и открыла взору чудную брусчатку, где каждый камень сплошь покрывали древние руны. Кангасск спросил Владу, зачем, на что она ответила, что, мол, это заклятие, отгоняющее пески, иначе арен давно покрыл бы дорогу. И пожалела еще, что со временем руны стираются и заклятие слабеет, а значит, скоро Кулдаган проглотит дорогу целиком...
К утру следующего дня усталый караван вошел в пограничный городок, расположившийся у подножия гор по обе стороны перевала, куда загибалась древняя дорога. Звался он просто и ясно - Рубеж. Городок небольшой, но добротный. Есть у него и стены из замешанного на арене цемента, да небольшое ополчение, чтобы оборонять город от разбойничьих набегов.
Жители, как и все нормальные люди, жизни радовались днем, а не ночью (что немало удивило Кангасска). Этот пограничный городок нарушал незыблемые законы Кулдагана, - не найти было здесь двух одинаковых лиц. На сотни снующих по улицам разных людей Кан смотрел открыв рот... Видя его восторг и удивление, Влада улыбалась, а такая улыбка означает: "Я рада, что ты рад"...
Гостиницы здесь тоже звались дларями, но строились многоэтажными - в виде башенок, опоясанных винтовыми лестницами. Влада, пожелав тихого отдыха, взяла верхний этаж, где было три свободных комнаты. Одну заняла сама, вторую занял Кангасск, а третья так и осталась дожидаться постояльца.
Кангасску - любителю днем поспать - поспать как раз и не дали. Несмотря на все протесты, он был отведен к лекарю. Магию в такой близи от Ничейной Земли не жалуют, посему лечили Кана какой-то дурно пахнущей мазью и отваром корней жога, жгучего до ужаса, что вполне оправдывает его название. После Влада потащила его на рынок - за доспехами.
Доспехи можно было выбирать на любой вкус. Любые шлемы, кольчуги, кирасы - все, что душе угодно. Однако Влада позвала оружейника и потребовала кевлар. Старый мастер долго ворчал, но заказ принес. Кангасска эти "доспехи" здорово разочаровали: куртки да плащи, подбитые чем-то, какая уж в них защита? А уж цену старик заломил!.. Но Влада только кивнула и выплатила все, не торгуясь.
Огнестрелки, даже самой захудалой, у оружейника не нашлось. В Горелую Область, говорит, никто не ходит больше. Идут все в обход. На две недели дольше, зато надежней... А кевлар этот - вообще семейная реликвия, память об удаче во время золотой лихорадки, когда отец молодой был и ходил за золотом в Горелку...
- ...Может, нам тоже в обход? - с надеждой спросил Кангасск Владу, когда вечерком они сидели в общем зале длари, за столом, у камина, и доедали ужин...
- Нет, - только и ответила Влада. Без всяких объяснений.
- Да почему?! - возмутился Кан. - Объясни хоть!
- Потому что спешу.
- Куда?
- В Мертвую Область.
- И зачем?
- Хммм... - Владислава задумалась. Кан понял так, что она размышляет, говорить ему или нет. - Скажем так, мне надо восстановить свое доброе имя. И помочь старому другу... Ты волен остаться здесь, Кан. Здесь свободный город, ни у кого язык не повернется назвать тебя уродом. Живи. Радуйся.
- Нет! Я тебя одну в Горелую Область не пущу! - упрямо заявил Кангасск.
Несколько секунд в наступившем молчании слышалось лишь его яростное сопение.
- ...Ты неплохо сражаешься, - вдруг сказала Влада.
- Это я сперепугу... - признался Кан, смущенно почесав затылок. - Вообще-то, я первый раз в настоящем бою...
- Я научу. В пути у нас будет время, - обещание было дано...
Глава вторая. Жаль, нет ружья
Чарги ступают мягко. Пушистые лапы лишь едва слышно шуршат осенней листвой да пощелкивают когтями по фигурной брусчатке улиц в городах. Но если чарги идут по траве, ты не услышишь их: для этого слух человечий слишком груб...
Тропа, уходившая от хорошо наезженной торговой дороги на север, порядком заросла. Травы постепенно брали свое, но еще много десятков лет пройдет, прежде чем времена золотой лихорадки забудутся: когда-то здесь шли и шли на север орды золотоискателей, и их тяжелые сапоги протерли землю до камней. Именно потому забытая тропа, словно шрам, все еще проглядывает сквозь молодую зелень.
Она не змеилась подобно обычным тропам, а дерзко шла напрямик через луг и лес. У гор, условной границы Горелой Области, она выныривала из-под дырявого зеленого ковра и устремлялась вверх, огибая кручи, настоящей двухколейной дорогой, на которой то и дело попадались закатанные в пыль гильзы от патронов, напоминающие о суровых временах...
- Что сейчас в Горелой Области? - спросил Кангасск у Влады. - Туда никто не ходит. И оттуда - тоже. Может, там людей-то не осталось?
- Слишком смелая надежда, - покачала головой Влада. - Конечно, Область разорена войной, но жить здесь очень даже можно.
- Я бы не стал, - сказал Кан уверенно.
...Сэслер чистил винтовку. Сказать точнее - бережно протирал сложную систему вогнутых стеклышек, укрепленную на ее стволе. Они позволяли глядеть в даль, как из подзорной трубы, да еще и целиться при этом.
Оставшись доволен чистотой и блеском всех элементов своего чудесного прицела, Сэслер закрыл стекла в черный футляр с плотно пригнанной крышкой. Теперь прицел смотрел со ствола винтовки, словно диковинный глаз.
Перед тем как отправиться на охоту, Сэслер заглянул в дом, помахал рукой жене, улыбнулся маленькому сыну. Привычный и приятный ритуал, завершив который можно с легким сердцем идти куда угодно.
Густой сосняк, которым порос склон, заставлял солнечный свет падать вниз пятнами, и Сэслер, по старой охотничьей привычке, обходил их, неслышно двигаясь в полумраке. Глазу на винтовке он тоже не позволял мелькать, закрыв его футляром, иначе тот пускал бы во все стороны бесстыдно-яркие солнечные зайчики.
...Погодка выдалась неплохая: ни дождя тебе, ни тумана. Охотник устроился меж кустов ежевики на краю обрыва, откуда открывался обширный вид на злачный луг; сюда - имей терпение - обязательно заглянет сегодня какая-нибудь голодная животина.
Глазастая винтовка мирно лежала рядом, и глаз ее был зачехлен. Растянувшись на травке под прикрытием ежевичных кустов, Сэслер спокойно поджидал добычу.
При ясной погоде мир просматривался до самых гор, загораживавших горизонт. Даже старая дорога была видна... и, кажется, по ней кто-то шел...
- ...Старая дорога уходит дальше в горы, - сказала Влада. - Там текут ледяные горные ручьи, где раньше промывали песок и искали золото. Вдоль таких ручьев в те времена как грибы вырастали поселки золотоискателей. Сейчас все заброшено, но не исключено, что часть народа осталась - а значит, без огнестрелки нам с тобой там нечего делать. Придется сделать крюк по лесу...
Кангасск вздохнул и задумчиво почесал свою чаргу за ухом; та громко мурлыкнула в ответ.
...Мало ли кто ходит по старой дороге. Сэслер не против. Но вот сворачивать с нее и нарушать его границ они не имели права!
Сорвав чехол, Сэслер схватился за винтовку, глянул в глаз...
...Ладно хоть выдержки хватило сгоряча на курок не нажать!.. Сначала он этих двоих всадников за солдат Крогана принял - и жутко разозлился, что они посмели опять сунуться в его владения. Но потом присмотрелся и увидел, что кевлар-то на них, конечно, кевлар, но у них нет ружей! У одного через плечо короткий лук висит, за спиной - колчан со стрелами, на поясе - меч. У второго и вовсе пара мечей - вот и весь арсенал. Да и поклажи у них прилично, как у путешественников, а вовсе не дурней Крогана.
Вот так так!.. А думалось, через Горелую Область никто больше не ходит!.. Даже дорога заросла почти. И вот на тебе!
Определенно, эти двое появились тут неспроста. Сэслер не был бы Сэслером, если б не решил докопаться до истины... охота подождет. Возможно, эти двое даже похуже солдат Крогана могут оказаться, даром что без ружей. Нет, определенно, за ними надо проследить...
...Две черных букашки двигались по равнине неторопливо - и Сэслеру было хорошо видно их со склона. Главное, заметить, где они войдут в лес, а уж в своем-то лесу охотник их не потеряет. Сэс не беспокоился, глядя на клонящееся к закату светило, - пропадать на охоте по нескольку дней для него было не впервой. Дома его не хватятся.
Порой он снимал чехол и приникал к винтовочному глазу, следя, правда, чтобы не пускать бликов. Увеличение глаз давал хорошее, а опыта Сэслера хватало, чтобы читать разговоры по губам. Сколько прихвостней Крогана на этом провалилось! Сколько их, точно оловянных игрушек, попадало! И все из-за того, что обсуждали что попало между собой... Конечно, откуда они могли знать, что невидимый охотник следит за ними со своего склона и знает все, что они говорят. А потом - нежданная гибель всего отряда. Жуткая, бесшумная стрельба неизвестно откуда, ведь, казалось бы, местность открытая, спрятаться стрелку негде, разве что на склоне, так ведь не дострелишь оттуда! К тому же так точно в голову каждому не попадешь. (О глазе-то - изобретении Сэслера - знал только сам Сэслер да его семья). Вот и пошло: мифы всякие народились про нечисть, про волшебство... Сам того не ведая, одинокий охотник держал в страхе всю разбойничью ватагу Крогана и волей-неволей закрывал им всякий путь на Юг по старой дороге.