Вроде бы эти здравые мысли должны были успокоить меня, но я не мог выбросить странные подвалы из головы. Чем больше я понимал, что возвращаться туда не только бессмысленно, но и опасно, тем больше мне хотелось вернуться.
Спустя время я догадался, что мои желания это отпечаток того мистического дерьма, в которое я все-таки вляпался. Меня как загипнотизированного мышонка тянуло в капкан, и я понимал, что это ненормально.
Когда я рассказал все Бэйр, она решила сделать из меня своего подопытного. Сходила со мной в поле, нарвала каких-то чахлых травок, сварила зелье, чуть не спалив кухню, и заставила меня выпить все варево до последней капли. К моему огромному удивлению я не умер и даже не отравился. Более того, навязчивое желание вернуться в подвалы исчезло.
Где-то после семи дней, проведенных в подвалах, обиженная Марта выловила меня после очередного завтрака и попросила объяснить, почему в наших отношениях такое оскорбительное затишье и почему я совсем не уделяю ей внимания.
К сожалению, опыта подобных разговоров с женщинами у меня нет, я всегда успевал смотаться до того, как они просыпались и понимали, что хотят от меня детей. Потому когда встал резкий вопрос о женитьбе, я, мягко говоря, растерялся. От удивления я даже не смог ничего возразить, чем чуть не обрек себя на пожизненные муки… Но Марта, к счастью, не стала слишком на меня давить и предложила пока просто привыкнуть друг к другу и проверить, подходим ли мы для совместной жизни.
Процесс привыкания, хотя скорее приручения, оказался достаточно приятным.
Мы с Мартой часто разговаривали за совместной работой по приготовлению к празднику, старались узнать друг друга, в итоге стали проводить вместе как можно больше времени. Ради общения с Мартой я даже стал реже спускаться в подвалы и совсем задвинул на Бэйр, хотя забывать все свои дела ради какой-то женщины для меня не свойственно. Но, если подумать, совсем не удивительно, что Марта меня так зацепила.
Впервые кто-то интересовалась моей жизнью, смотрел не на красивую рожу, а на меня самого, на мои привычки, характер и нужды… впервые это все кого-то устраивало. Казалось, Марта действительно видела во мне, в разбойнике с большой дороги, своего будущего мужа. Она даже заботилась обо мне, как полагается заботиться о мужьях, что для меня было совершенно удивительно. Например, как-то Марта потребовала, чтобы я принес ей всю свою одежду, а потом взяла и перештопала все дырки, пришила недостающие пуговицы и за свою работу ничего не попросила. Она часто готовила что-нибудь вкусное только для меня одного, а когда у нас было время, она устраивала скромные романтические вечера в старой беседке в саду. В такие вечера Марта распускала для меня свои прекрасные волосы и снимала передник, чтобы разделяющая нас пропасть наших профессий исчезла. В такие вечера она уже не казалась мне простой служанкой, о которой я забуду через пару дне разлуки, и себя самого я уже не чувствовал проезжающим мимо наемником, которому просто стало скучно. Тогда мы были кем-то другими, а наша случайная встреча казалась чем-то большим.
Когда мы занимались любовью и даже когда просто целовались, я чувствовал себя так, как не чувствовал никогда прежде, со мной творилось что-то невероятное, мне было так хорошо и спокойно… Почему-то я не заметил, как быстро и сильно привязался к служанке. Не осознавая глупости своих рассуждений, я всерьез начал задумываться о том, как закончу свое холостяцкое существование и начну нормальную жизнь с этой очаровательной девушкой. Мне казалось, что как только я смогу избавиться от ведьмы, я обязательно вернусь в поместье, заберу отсюда Марту и…
Разом все это куда-то рухнуло. Моя голова прочистилась от этого любовного бреда и я вернулся в реальный мир, где нет женщин, из-за которых я смогу потерять голову. Точнее, в мире, куда я вернулся, таких женщин уже не было.
Марта умерла от болезни, о которой она даже не рассказала мне, а в ее тело вселилось приведение.
Так погано я еще никогда себя не чувствовал. Обидно было понимать, что у меня больше нет всего того, что мне давала Марта, и того, что могла бы дать в будущем, на которое я было всерьез понадеялся.
Кто знает, может быть, если бы Марта просто умерла, я бы еще смог выкинуть ее из головы со временем. Но теперь, когда рядом ходит живая и, на первый взгляд, прежняя Марта, мелькает перед глазами, раздражая чувства, и при этом ясно, что это вовсе не она, мне тяжело воспринимать происходящее так, как нужно.
Но при всех расстроенных чувствах я не могу злиться на Дороти. Она не виновата в том, что произошло, хотя воспользовалась смертью девушки с максимальной выгодой. Мне в любом случае остается только принять произошедшее и помочь Дороти начать новую жизнь. Ведь девочка действительно заслуживает второго шанса.
Но сдержать себя я все-таки не смог.
Когда разобиженная Бэйр гордо вышла из комнаты, оставив меня с Дороти и странным типом в балахоне наедине, я не почувствовал ни малейшего укола совести. На ведьму я был сильно зол уже за то, что она не поняла, как мне тяжело. Ладно остальные, но она… Мы так долго держимся вместе, уж она-то обязана понимать, когда со мной можно спорить, а когда я нуждаюсь в поддержке. Но Бэйр даже не попыталась понять, каково мне, только посмеялась надо мной. Конечно после такого я вспылил и высказал все, что думаю о нахальной и эгоистичной ведьме.
Хотя Бэйр ушла, раздражение и злость после нашей короткой ссоры не покидали меня еще долго. Только когда мы вышли из подземелий в лес, оказавшись на другом берегу реки, мне полегчало.
Леопольд каким-то звериными тропками быстро вывел нас к дому Сарабанды, где мы провели около часа за чаем и разговорами. После наших объяснений старушка не изменила своего решения оставить Дороти у себя до того момента, пока мы с Бэйр не покинем поместье. Казалось, то, кем является Дороти, старушенцыю совсем не беспокоило. Сарабанда расспрашивала нас о делах в поместье, о самочувствии Меви и о подготовке к празднику. Когда мы выложили все, что ее интересовало, старушка вежливо выставила нас с Леопольдом за порог, велев не возвращаться до тех пор, пока мы не будет готовы забрать Дороти. То есть, навещать тело Марты мне запретили… и, скорее всего, правильно сделали.
Когда нас с Леопольдом выгнали в чистое поле, шел дождь и дул сильный ветер, принося холод с невероятно широкой реки, напоминающей скорее участок озера.
Я промок уже через минуту нахождения на улице, но холода совсем не чувствовал. Вместо того, чтобы где-нибудь укрыться, я почему-то пошел в поле, где мокрая трава доходила мне до пояса. Пробираясь через заросли, как через холодную реку с водорослями, я старался подавить в себе нарастающую печаль. Теперь, когда ни Дороти, ни Бэйр рядом нет, она почему-то решила проявиться в полной мере.
Чтобы я не говорил, а Марта была очень мне дорога, хоть я был с ней знаком так немного. Эта смерть была слишком неожиданной.
- Нет, я догадываюсь, что у тебя вселенская скорбь и так далее, но, может, ты скажешь, зачем мы идем к реке? - вдруг раздался за моей спиной голос Леопольда, о котором я совершенно забыл.
- Зачем ты идешь за мной? - удивленно спрашиваю, перекрикивая ветер и дождь.
- А куда мне еще идти? Я должен отвести тебя обратно и потому не могу одного здесь оставить. Тем более, ты определенно идешь топиться, а если ты утопишься, то Бэйр очень расстроится. Я не хочу расстраивать ее! - крикнул этот чудак.
- Что? Да не иду я топиться, я просто гуляю.
- В такой холод как можно просто так взять и гулять? Нет, ты наверняка идешь топиться. Лучшей погоды для самоубийства просто нет, а учитывая обстоятельства с твоей Мартой…
- Мне не смешно, Как-тебя-там-в-балахоне. Оставь меня в покое!
- Да ты вообще какой-то угрюмый, - согласно кивнул чудик. - Пошли лучше ко мне, у меня тепло и я с утра печенье испек. Хочешь, напою тебя чаем?
- Приглашаешь меня? А куда, интересно знать?
- К себе домой, конечно.
- Нет, спасибо.
- У меня есть вино из запасов деда.
- … Пошли.
Пожалуй, хорошее вино это то, что мне сейчас просто необходимо. В поместье его не допросишься, а если этот чудак предлагает мне его за так, то грех отказываться. Тем более, мне сейчас нужно отвлечься, а вино - как раз то, что нужно. Ничего покрепче я в этом проклятом месте точно не отыщу.
До дома Леопольда идти было не так уж и далеко, как выяснилось, но за время пути мы оба насквозь промокли. На моей одежде не осталось ни одного сухого места и даже в сапогах хлюпало при ходьбе. Если поначалу я и не чувствовал холода, то теперь чувствовал его даже слишком хорошо. И это я, одетый достаточно тепло, а вот что творилось с моим спутником и подумать страшно. Серый балахон мокрой тряпкой облепил тощее тело нелюдя и давал тем самым ему прочувствовать всю прелесть ледяного ветра.
Когда мы, наконец, добрались до небольшой землянки, которая в итоге оказалась лишь верхней частью достаточно просторного дома под землей, Леопольд уже трясся так, что, казалось, даже воздух вокруг него вибрировал.
- Если я заболею, во всем будешь виноват ты! - выругался он, клацая зубами, и бросился к своей странной гардеробной.
- Ага, непременно умру от мук совести, - фыркаю, снимая с себя мокрую одежду и развешивая ее на перилах лестницы, ведущей вниз.
Оставшись в одних штанах, я спустился и принялся осматриваться.
Жилище было очень даже неплохо устроено, даже получше, чем у многих состоятельных крестьян. Видимо, этот олух не такой уж и олух, раз смог построить себе такой хороший дом.
- Тебе тоже надо переодеться, - заметил Леопольд, выглядывая из-за своего гигантского шкафа, который стоял ограждающей стеной между нами. - У меня здесь куча балахонов, но есть пара рубашек и даже штаны. Только я не уверен, совпадут ли наши размеры, ты-то ниже и толще… На вот, держи, - в меня полетели скомканные вещи, которые я все-таки умудрился поймать на лету. - Ты пока переодевайся а я сварю кое-что.
Леопольд вылетел из-за шкафа в таком же сером балахоне, в каком был, только теперь в сухом. Подбежав к своей кухне, он принялся шуметь посудой и вытаскивать что-то из ящиков.
Пройдя в импровизированную гардеробную, я с удивлением отметил, что на стене висит огромное, во весь рост нелюдя, зеркало, а в шкафу не только однотипные балахоны, но и вполне себе нормальные костюмы имеются. В таких можно и в свет выйти.
- Откуда у тебя такая богатая одежда? - интересуюсь, переодеваясь в одолженные мне вещи.
- Сшил, - ответил Леопольд, продолжая греметь чем-то на кухне. - Когда-нибудь я выйду в люди и тогда мне надо будет хорошо выглядеть.
- Ты умеешь шить? И где же ты научился?
- Мать научила основному, а потом я наблюдал за служанками в долгие зимние вечера. Как-то решил попробовать что-нибудь сделать, стащил книгу со всякими схемами, ткани и нитки с иглами. Сначала получалось не очень, а теперь даже не отличить от руки настоящего мастера, - похвастался он. - Иногда я играю с тройняшками в домового. Они оставляют мне ткани, нитки, иглы, свои размеры и схему понравившегося им платья в определенном месте, а я это все забираю, шью, и потом готовое платье кладу на то же самое место. Они очень радуются.
- Делать тебе нечего, - фыркаю. - С такими способностями ты бы мог заменить целую мастерскую и грести огромные деньги за уникальные платья. В любом городе тебе цены бы не было, а ты тут торчишь.
- А куда мне идти? Я нигде кроме поместья не был и ничего не знаю. Садись, все скоро будет готово.
Выйдя из-за шкафа, я увидел, как Леопольд откупоривает бутылку вина.
Что ж, вот это дело!…
- Э, ты куда вино выливаешь!? - возмущаюсь, глядя на то, как Леопольд выливает все содержимое бутылки в какое-то ведро.
- В котелок, чтобы подогреть. Сейчас кое-чего добавлю, такая вкусная штука получится! Согревает очень хорошо.
- Вино только портишь, - хмыкаю, усаживаясь за стол. - Ты этого от Бэйр понахватался? В смысле, хватать все возможные ингредиенты, кидать в котел и потом отпаивать кого-нибудь своими варевами?
- Да нет, я сам так всегда делал, - пожал мокрыми плечами Леопольд. Волосы он отжать забыл и потому вода с них намочила всю его спину.
Вообще, я только сейчас заметил, какие у него на самом деле странные волосы. Мало того, что двухцветные, так еще и невозможно длинные. Поскольку они немного вились, то сухими выглядели не столько длинными, сколько лохматыми, а сейчас, когда они выпрямились от воды, стало ясно, что Леопольд не стригся ни разу в жизни.
- Твоя мать - Тома, верно? - уточняю, спустя некоторое время молчания.
- Да, это так, - нехотя подтвердил Леопольд.
- Это она учила тебя, что стричься нельзя? Она - леннай?
- Она говорила, что волосы должны быть длинными даже у мужчины и нечего этого стыдиться. Ведь срезать их, часть своего тела, все равно, что срезать часть своей души и выкинуть, - кивнул чудак. - Она не леннай. Я не знаю, кто она.
- Но уши у нее, конечно… У кого, как у не леннайя, могут быть такие длинные?
- Я не знаю. И вообще, не трогай мою мать!
- Мне просто любопытно, - пожимаю плечами. - А почему она тебя спрятала? Неужели проклятие было так опасно?
- Я не знаю, почему. Она очень боялась того, что сделала, боялась признаваться моему отцу и боялась за семью, которая ее вырастила… - бормотал он. - Возможно, из-за страха она так и поступила… Я не люблю эту тему. Раз так хочешь спрашивать, спрашивай о чем-нибудь другом.
- Хорошо. Ты говоришь, что ты - рожденное проклятие Сеймуров, так?
- Да. Можно все-таки оставить тему моего рождения!?
- Нет, не можно. Ты знаешь что-нибудь о других проклятиях? Есть еще что-то или кто-то, кого скрывают Сеймуры?
- Почему ты спрашиваешь? - насторожился Леопольд.
Он обернулся и внимательно посмотрел на меня своими странными, но, бесспорно, красивыми глазами. Серый цвет у зрачка - определенно от Лорена, а изумрудная зелень по краям - от Томы. Никогда не видел подобного. Взгляд из-за такого сочетания получался не то что выразительным, просто страшным. Сразу становилось ясно, что Леопольд очень опасный нелюдь, даже если прикидывается безобидным дурачком.
- Я спрашиваю, потому что хочу знать, - объясняю, все же отводя взгляд от лица Леопольда.
- Извини, волосы намокли, я их убрал, - поспешно отвернулся он, попытавшись вернуть мокрую челку на место. - Ты спрашиваешь из любопытства или подозреваешь меня в чем-то?
- Я не знаю, в чем тебя подозревать. Но я исследовал подземные лабиринты поместья и наткнулся на множество странных вещей. Особенно меня заинтересовала комната, в которой кто-то жил несколько лет назад. За дверью этой комнаты находилось какое-то большое животное. Ты ведь знаешь об этом?
- Что?… И ты его видел? - обеспокоенно переспросил Леопольд. В его голосе ясно звучала тревога. - Я, когда был маленький, тоже исследовал те лабиринты и нашел комнату, о которой ты скорее всего говоришь. Там никого не было, она была пуста, но в ней явно кто-то жил. А потом я наткнулся на то животное, о котором ты говоришь… Знаешь, я никогда еще так не пугался! От страха я даже не запомнил, как оно выглядело, но точно помню, что оно огромное. Оно живет в лабиринте и иногда выходит в лес через какие-то неизвестные мне ходы. Я никогда не хожу по подземельям в подвале и не гуляю ночью в лесу, потому что боюсь столкнуться с чудовищем. Я ничего о нем не знаю и никогда не слышал, чтобы Сеймуры упоминали о нем в разговорах.
- Значит, мне не почудилось. Уже что-то. Подожди-ка, а где ты жил, когда был маленький? Наверняка не здесь.
- Нет, я жил прямо под комнатой моей матери. Точнее, вход в мой коридор находился в комнате матери. Это очень далеко от того места, где живет чудовище.
- Хорошо. Значит, с тобой та комната, которую я нашел, не связана?
- Нет. А ты что, думаешь, будто это я превращаюсь в монстра и бегаю по лабиринтам? - удивился он. - Нет, вовсе нет. Я мог бы превратиться в такого же, если бы смог получше его разглядеть. Но обращаться в то, чего я не видел, я не могу… Все, вино-чай готово!
Сняв с помощью тряпочки котелок с очага, Леопольд осторожно разлил вкусно пахнущей напиток по кружкам, затем поставил их на стол вместе с корзинкой печенья.
- А чего-нибудь посущественней нет? Я тебе не барышня-сладкоежка, - морщусь.
- Есть суп из грибов и зайцев. Хочешь?
- Хочу, - киваю.
- Я тогда его сейчас поставлю греться, - кивнул Леопольд и быстренько сбегал в подвал-кладовку, вернулся с котелком, подвесил его над огнем и сел обратно, прихлебнул странный напиток из вина и трав.
- Неплохо, - хвалю напиток. - Я думал, будет хуже.
- Спасибо, - заулыбался Леопольд. Выпирающие клычки делали его белозубую улыбку еще более ослепительной.
- А теперь вернемся к нашей теме. Значит, ты не знаешь, откуда взялось то животное, кто его хозяин и как часто он кормит своего питомца?
- Ничего не знаю, - покачал мокрой головой Леопольд. - Я стараюсь держаться подальше от территории зверя, а он не заходит на мою.
- У вас что, есть понятия о территориях, которые вы оба уважаете?
- Конечно. Я же тоже зверь, а значит, у меня есть своя помеченная территория.
- Скорее всего, мы имеем дело с самцом, - предполагаю.
- Да, - подтвердил Леопольд.
- И кто же он? Зверь, я имею ввиду? Мне показалось, что это большая собака.
- Не знаю, кто это… Но это точно не корова, - со знанием дела объяснил мне Леопольд. - Я находил в лесу обглоданные кости волков, потому могу сделать определенные выводы. Ведь коровы волками не питаются, - очень серьезно заметил он.
- Мммм… Да, не питаются. Да и хищники волками не питаются.
- Когда жажда крови будет, и не такое съешь, - заметил нелюдь.
- Тебе знакома жажда крови?
- Нет, но я читал о ней. Когда чудовища входят в жажду крови, они могут сожрать даже дерево, если оно покажется им одушевленным.
- У деревьев нет крови, как они его могут принять за живое?
- В лесу Татяхе есть живые деревья - энты. Когда вараньи сходят с ума осенью, то они едят эти деревья, - пожал плечами Леопольд.
- Умник, значит?
- Мне делать нечего, вот я и читаю, - объяснил он. - Бэйр говорит, что я начитанный и умный, - улыбнулся.
- Меньше ее слушай, эту Бэйр.
- Почему? Она рассказывает очень интересные вещи. Например, она рассказала мне о том, как она жила в своем мире и как попала сюда и стала ведьмой.
- У нее что, совсем крыша поехала!? - возмущаюсь, чуть не подавившись напитком. - Нашла, где и кому трещать об этом!
- Почему ты злишься? Разве она не имеет права этого рассказывать?
- Злюсь, потому что она должна понимать, что такие вещи нужно тщательно скрывать!
- Я же никому не скажу, - пожал плечами Леопольд. - Мне можно все рассказывать. Вообще, ты слишком строг к Бэйр. Накричал на нее зачем-то, а теперь еще и ругаешься. Она так о тебе хорошо отзывалась, я думал, вы друзья.
- Мы и есть друзья. Только Бэйр постоянно находит неприятности на мою задницу, из-за ее беспечности я уже пару раз чуть не погиб. Знаешь ли, у меня есть причины для того, чтобы на нее злиться.
- Все равно ты зря ее обидел, - с чего-то заупрямился Леопольд.