…и снова Конан-Варвар отправляется в странствия, снова он принимает бой и снова выходит победителем.
"Северо-Запад Пресс", "АСТ", 2005, том 106 "Конан и темный охотник"
Ник Орли. Великий друид (повесть/рассказ), стр. 324-392
Ник Орли
Великий друид
Ранним летним утром, когда свет солнца, поднимавшегося над линией горизонта, стер с неба звезды, стражники у ворот Тарантии по команде офицера сняли тяжелый засов, вынули из-под створок деревянные клинья и неторопливо распахнули прочные створки из окованных железом лубовых досок. Мощные петли были хорошо смазаны, ворота открывались легко и без скрипа.
В город въехали припозднившиеся вчера путники, ночевавшие у городских стен, а из города выехали самые торопливые и предусмотрительные - чтобы не дышать пылью от встречных торговых обозов и телег крестьян, везущих продукты в город. Чуть позже через ворота выехал на хороших конях отряд всадников, вооруженных, но бездоспешных - десяток королевских гвардейцев, юноша лет четырнадцати, рослый, но еще не вошедший в мужскую силу, и высокий широкоплечий мужчина лет сорока с лишним, выделявшийся своей мощной фигурой даже среди отборных воинов королевства Аквилонии.
- Видал? - кивнул вслед кавалькаде один из стражников. - Король Конан с наследником куда-то в дальний путь собрались.
- Почему ты думаешь, что в дальний?
- Так одеты для долгой дороги. Когда король выезжает в ближние города, одевается более пышно. И охрана тогда в парадной форме едет. Когда на охоту - то с ним едут егеря, придворные. Когда на войну - оруженосцы с доспехами.
- И куда, ты думаешь, они поехали?
- А вот это уже не нашего ума дело.
- Чего уж так-то? Сказал бы просто - не знаю!
- Придержи язык, пока его тебе не подрезали! Если было бы надо, то перед выездом короля заранее проехали бы гонцы, чтобы известить кого надо и подготовить проезд короля со свитой. А если этого не сделано, значит, государь не желает лишней огласки. Вот не болтай лишнего.
Всадники тем временем пересекли широкую равнину и скрылись за поросшими лесом холмами. Путь их лежал на север. Ехали они довольно долго, в темпе обычного воинского перехода, не торопясь, но и не расслабляясь. Оставались позади деревни и возделанные поля, давно обжитые места сменялись густыми лесами, потом снова начинались вырубки, появлялись дымки кузниц и пекарен, а дорога тянулась все дальше и дальше. Наконец король скомандовал остановиться на привал и повернул своего коня к ближайшему леску.
Здесь всадники спешились и пустили коней отдыхать, сами тоже устраивались в тени деревьев. Один из гвардейцев, расстелив свой плащ, выложил на него хлеб и нарезал его крупными кусками. Король взял два куска хлеба и предложил один из них сыну. Тот взял хлеб и с недоумением спросил:
- Это у нас такой обед сегодня?
- А чем тебе не нравится? Если ты проголодался - ешь.
- Я не понимаю, отчего нельзя было взять с собой чего-нибудь более приемлемого? Или пообедать в любой из встречных деревень? И куда мы вообще едем?
- Пойдем-ка, - сказал Конан и неторопливо направился в сторону от места привала. - Мы едем в Киммерию. На мою родину. На родину твоих предков.
- Что, прямо сейчас? - удивился Кони: - Без подготовки, без предупреждения? У меня ведь тоже были кое-какие свои планы на ближайшее время!
- Мы едем прямо сейчас, - твердо ответил король. - У меня все подготовлено. А если твои замыслы окажутся несколько нарушены, то поверь мне, что это на самом деле не важно. Если захочешь, ты сможешь осуществить их после нашего возвращения, а если они будут нарушены непоправимо, то не стоит о них и жалеть. Не пойми это как пренебрежение к твоему мнению. Тебя учили лучшие учителя, которых я мог найти, ты много знаешь о мире, умеешь фехтовать и имеешь представление о королевских обязанностях. Но в королевском дворце не всегда понятна настоящая жизнь. А жизнь часто ломает безупречно налаженный порядок, опрокидывает тщательно продуманные планы и развеивает как дым мечты и стремления.
- Но зачем же самому устраивать переворот в своей жизни?
- А просто так! Ты знаешь, в юности я немало странствовал, повидал мир, одержал множество побед. А последнее время я сижу в Тарантии, занимаюсь государственными делами и не могу оторваться от них! Королевский долг держит меня крепче тюрьмы и надежнее железных цепей. Но если я создал порядок, который держится только моей волей, то я хотел бы увидеть и понять это до того, как это окажется непоправимо. Да и тебе, сын мой, полезно будет отдохнуть от городских стен и торжественных церемоний, чтобы увидеть настоящий живой мир. Я бы хотел, чтобы ты увидел его так, как я. Хотя мир постепенно меняется, и я сам не знаю, что увижу в родных местах.
- Хорошо, отец. Но когда примерно мы вернемся назад?
- Не знаю. Как получится. Рассчитывай на месяц, если нам не встретятся неожиданные препятствия.
Они прошли по лесу. Среди редко растущих дубов и зарослей орешника король показал наследнику на вполне неприметный участок:
- Видишь? Звериная тропа ведет в низинку, там может быть родник. Зверь зря шуметь и продираться сквозь заросли не будет, идет по тропе и ветки здесь не загораживают проход. И следы видны, если приглядеться. А ты плохо ходишь. Шумно. Я и дома замечал - ты ступаешь слишком тяжело. Дома это ощущается как удары по полу, здесь это просто более шумный шаг. Мягче надо ставить ногу, перекатом края стопы. Учись, этот пустяк может когда-нибудь спасет тебе жизнь. Ты слишком долго жил в каменных стенах, мне следовало раньше окунуть тебя в настоящую жизнь. В жизни некогда вспоминать правила, которым тебя учили - настоящие знания проявляются неосознанно. Ты делаешь, а только потом понимаешь, почему ты сделал это именно так.
- Отец, а может, мне стоило бы отправиться в странствия одному? Чтобы узнать все и научиться самому?
- Может быть, и стоило бы, - усмехнулся Конан. - Но большинство тех искателей приключений, с которыми сводила меня судьба, давно и безнадежно мертвы. Понимаешь, тебя научили владеть оружием, но тебе очень редко пришлось бы применять свое мастерство в честных поединках. Большинство смертельных ударов наносятся не по правилам фехтования, и куда важнее вовремя почувствовать намерения человека, пока он всего лишь сжимает в кулаке кинжал.
Понять, кто тебе действительно опасен, а кто просто сыплет пустыми словами. И не обернуться спиной к первому, и не бросаться сдуру на второго. Потому что невозможно защитить свою жизнь и честь, убивая каждого болтливого дурака на своем пути.
Отец и сын вернулись к месту привала, доели хлеб и запили его водой из фляг. Двое воинов во время привала бдительно следили за окрестностями, остальные отдыхали. Хороший солдат никогда не упустит возможность вздремнуть. Король обратил на это внимание сына:
- Как бы ты ни был уверен в безопасности дороги, военный отряд должен выставить охранение. Пусть лучше сто раз люди будут совершать бесполезное наблюдение, чем один раз дадут напасть врагу внезапно.
- Да, я знаю.
После отдыха отряд снова сел на коней и в прежнем темпе двинулся дальше. Ехали до тех пор, пока солнце не начало клониться к вечеру. Тогда остановились возле одной из придорожных деревень и поужинали в местной таверне - вкусно и обильно, а для ночевки поставили шатер из тонкого шелка, который вез в свернутом виде один из воинов.
Так они ехали еще два дня, переправились через Хорот на паромной переправе, устроенной на пути из Танасула в Бельверус и снова свернули с большой дороги на проселок, ведущий к северу. Проезжая через встречные селения, они задерживались лишь для того, чтобы пополнить съестные припасы для людей, да купить овса для лошадей.
Третья ночевка выпала быть на берегу Ширки. Здесь, в верховьях, ее можно было перейти вброд, это дальше она становилась полноводной рекой.
Для ночлега встали лагерем неподалеку от ближайшей деревни, но под вечер, поужинав, не легли спать. То есть, была назначена очередность часовых, но в сгущавшихся сумерках к королю подошел десятник Виссонт с невольно расплывающейся в улыбке физиономией:
- Государь, - сказал он, - мы вроде как бы в воинском походе, но ведь на самом-то деле никакой беды не ждем?
- Ты это к чему?
- Так такое дело… Сегодня же праздник в народе отмечают. Перелом года, самая короткая ночь в году.
- И что?
- Ну, ребята глянули. Тут неподалеку местные как раз гулять будут, так, может, мы сходим? К утру, как положено, все будут на месте.
- Ладно, пусть. Но один часовой должен все же быть на посту.
- Конечно, государь! И сменим его вовремя. Все будет хорошо.
Воины собрались быстро и целеустремленно. Через несколько минут они дружной гурьбой направились к реке, где уже стали видны отсветы большого костра.
Конан обратил внимание, что оружие они предусмотрительно сложили в шатер и по возможности сменили походное снаряжение на более легкую одежду.
Стемнело, в ночном небе ярко светили звезды, молодой месяц висел над линией горизонта, а от реки доносились звуки песни. Слов на расстоянии было не разобрать, но мотив звучал радостно и чисто. Король с сыном сидел у догорающего костра, как вдруг часовой, невидимый в темноте, шумно двинулся в сторону с возгласом:
- Кто идет?
Послышались возня и невнятные возгласы, и вскоре воин направился к костру, подталкивая перед собой человека с заломленной за спину рукой. Король встал и шагнул к ним навстречу:
- Что случилось, Марк?
- Вот, государь, шел к нам, отвечает невпопад, и чего ему надо, непонятно…
- Отпусти его.
Бородатый мужчина, высокий и худощавый, неторопливо поправлял на себе одежду и, устремляя на короля взгляд безумных глаз, что-то бормотал.
- Что ты там говоришь? - спросил его король.
- Что вы от меня хотите? Вы мне не нужны, и ее здесь нет…
- Кого?
- О, Аннабель, любовь моя, где ты? Опять я не найду успокоения душе моей… Я отдал бы за тебя жизнь, но зачем тебе моя жизнь?! О, Аннабель…
- О ком ты говоришь, где она? - спросил Конан.
- О, Аииабель! Взгляд ее для меня дороже всех сокровищ мира. Они называли ее ведьмой! Какое мне до этого дело? Они называли ее дурнушкой! Что они понимают в красоте? О, Аннабель…
- Где она?
- О, Аннабель! Ты не дашь мне покоя… Твой светлый образ зовет меня и снова и снова я бреду без дороги и без цели…
Безумец вдруг повернул голову, будто что-то увидел в непроглядной темноте леса и двинулся мимо короля. Марк попытался ухватить его и удержать, но Конан перехватил его руку:
- Пусть идет.
- Да, государь. Я ведь только что вспомнил, это безумец с озера Обер. Он безопасен, и его никто не трогает, иначе не будет добра тому, кто его обидит.
- Что это за озеро Обер?
- Ну, я на самом деле-то плохо помню, - смутился гвардеец. - Еще в детстве раннем слышал легенды, а сейчас вот вспомнил. Это дымное озеро Обер, и излюбленный ведьмами Вир…
- И где это оно?
- Не знаю. Пожалуй, что нигде. То есть, нет на самом деле такого места в округе, есть лишь рассказы о нем.
- Ладно. Карауль дальше.
Конан отошел от шатра и прислушался. Безумец с озера Обер удалялся, еле слышен был хруст веток под его шагами. У реки хоровое пение прекратилось и слышны были отдельные веселые возгласы, смех, порой доносился звук свирели. Воздух, напоенный ароматами цветущих трав, казалось, опьянял не хуже вина, стрекот кузнечиков и лесные шорохи сливались в торжествующую музыку природы. Во мраке леса возникали и исчезали смутно видимые светящиеся пятна. Неспроста люди праздновали сегодня, ощущение чего-то особенного настигало с пугающего неотвратимостью, и Конану приходилось делать над собой волевое усилие, чтобы сохранять ясное восприятие происходящего. Он собирался уже вернуться к шатру, как в лесу снова послышались легкие шаги.
- Веселенькая сегодня будет ночка, - пробормотал киммериец.
Человек приблизился, и Конан увидел перед собой невысокую молодую женщину в светлом платье. В лунном свете показалось округлое лицо в обрамлении распущенных волос, удерживаемых лишь венком из луговых цветов.
- Кого ищешь, красавица? - окликнул он ее.
- Тебя.
Она медленно подошла к нему, сняла с головы венок, надела его на голову короля. Чтобы дотянуться, ей пришлось поднять руки над головой и прильнуть к нему всем телом.
- Пойдем со мной, - сказала она.
- Ты знаешь, кто я? - спросил киммериец. Женщина была ему желанна, но он уже привык просчитывать все последствия своих действий.
- Ты мужчина, - просто ответила она, протягивая ему свою руку. - А в эту ночь мужчины не отказывают женщинам.
- Вот как? - спросил Конан, обнимая ее округлый стан и бросая быстрый взгляд в сторону костра. Там рядом с Конном тоже сидела женщина, тесно прижимаясь к юноше.
- Ну что же, пойдем…
* * *
К вечеру шестого дня королевский отряд подъехал к небольшой крепости в северной провинции Аквилонии, построенной возле деревни, расположенной на берегу не то широкого ручья, не то крошечной речушки. Крепость тоже не поражала мощью и величием - кое-как сложенные из плохо обтесанных камней стены имели высоту в два человеческих роста, неглубокий ров служил не столько преградой врагам, сколько канавой для стока дождевой воды, края его оплыли и густо заросли травой.
- Недолго же выстоит такая крепость при штурме, - насмешливо сказал Конн.
- Видишь ли, - возразил король, - стены невысоки, но с лошади не запрыгнешь, все равно лестницы нужны. То есть этого достаточно, чтобы жителям укрыться в крепости и отбить набег небольшого отряда, а большого войска здесь обычно ждать не приходится. А если все же будет большая война, то подойдет на помощь и наше войско.
Тем временем они подъехали к воротам крепости и были остановлены грозным окликом стражника.
- Кто едет?
- Король Аквилонии! - отозвался гвардеец, ехавший впереди отряда.
Стражник схватил трубу и подал троекратный сигнал довольно противного звучания.
- А если бы ехали враги? - спросил Конан стражника, въезжая во двор крепости.
- Ну, решетку-то я бы успел опустить в любом случае, - уверенно отозвался стражник, - а врагов мы не ждем, это да. Внезапно они все равно не подойдут, сначала наши гонцы успеют.
Навстречу гостям уже выходили немногочисленные воины этого заброшенного гарнизона и спешил их командир, поправляя на ходу свою одежду.
- Счастлив приветствовать государя Аквилонии, - поклонился он Конану. - Барон Леппик, к вашим услугам.
- Приветствую тебя, барон! - сказал король, спешиваясь. - Распорядись, чтобы моих людей устроили на ночлег. Сегодня мы гостим у тебя.
- Несомненно, государь, - склонил голову барон. - Но можно ли мне узнать - не война ли надвигается на наши земли? Не нужно ли предпринять какие-нибудь срочные меры?
- Нет, успокойся.
Барон послал слугу проводить короля и наследника в покои замка, а сам остался распоряжаться во дворе. Через пару часов все собрались в обеденном зале. За обильной, сытной трапезой барон рассказывал королю об обстановке возле границы.
- У меня сейчас под началом полсотни воинов, - говорил он. - На днях мне сообщили, что пикты шарят на нашей стороне, и я послал два десятка конников прочесать приграничные перелески.
- Я смотрю, - сказал Конан, - что в твоем замке стены обильно укрыты дорогими гобеленами, а вот крепостной ров давно не чищен. Ты врага думаешь роскошью запугать?
Барон покраснел:
- Я знаю, государь, - начал оправдываться он. - Я собирался послать людей на чистку рва сразу после уборки урожая.
- Смотри. Это твоя крепость, но ты и в порядке ее должен содержать. А отчего я не вижу за столом твоих сыновей? Ты их от меня, что ли, прячешь?
- Не гневайся, государь, - вздохнул Леппик. - Это моя боль и моя беда. Мои сыновья тяжело больны.
- Чем именно? - заинтересовался король. - Я не слышал, чтобы здесь объявилось моровое поветрие.
- Болезнь не заразная. Мой старший сын Рон имел несчастье влюбиться в дочь барона Сертана. Влюбился безумно! Я не хотел бы рассказывать обо всех его безрассудных поступках, но чем больше прилагал он усилий, тем непреклоннее становился барон в своем намерении воспрепятствовать моему сыну и тем жарче разгоралась любовь Рона. Я отринул горечь многочисленных обид, нанесенных мне в былые времена Сертаном, и настойчиво просил его дать согласие на брак наших детей, но он решительно отказал мне и недавно выдал свою дочь замуж. И теперь мой Рон погрузился в бездну черного отчаяния, так что я теперь всерьез опасаюсь за его жизнь или рассудок.
- Барон! - нахмурился король. - Твой сын сидит сейчас в крепости и предается мрачным мыслям?
- Именно так.
- И ты спокойно на это смотришь?
- Государь, сердце мое полно сострадания, но я не знаю, что я могу сделать!
- Я тебе помогу. Завтра. А что с твоим вторым сыном?
- Мой младший - Дэйн, пристрастился к употреблению иноземного зелья, которое завез к нам в прошлом году один торговец с юга. Эх, попадись мне в руки снова этот ублюдок! Я порвал бы его на куски! Оказалось, что его снадобье вызывает потом непреодолимую тягу принимать его снова и снова. Я сжег лавку, в которой им торговали, вместе со всем запасом этой отравы, но оказалось, что несчастные, привыкшие к зелью, уже не могут без него обходиться. Лишенные его, они страшно мучаются так, что каждый второй из них просто умирает. У Дэйна оставался некоторый запас этой дряни, но три дня назад он закончился, и теперь Дэйн еле жив.
- Слушай, барон, ты всегда так беспомощен? - жестко спросил Конан.
Леппик покраснел и сбивчиво заговорил:
- Государь, я не собирался жаловаться и просить помощи. Знахари пытались лечить моих сыновей, но безуспешно. Что я мог еще сделать?
- Завтра увидишь. И хватит пока что об этом!
Рано утром громкий голос короля разбудил обитателей замка. Конан приказал своим гвардейцам спешно собираться в путь, седлать коней и ждать его, а сам велел барону немедленно снаряжать в дорогу сыновей.
- Рон сейчас соберется, - сказал барон, - а Дэйн - он просто не сможет усидеть на лошади.
- Тогда мы привяжем его к седлу!
- А я могу поехать с вами?
- Конечно. Можешь взять и парочку своих людей, лучше, если из числа доверенных. Собирайся!
Вскоре отряд всадников выехал из ворот крепости и направился в сторону реки. Барон ехал возле младшего сына, бледного и едва держащегося в седле, готовясь подхватить его, если он начнет падать. Старший был тоже бледен и мрачен, что особенно бросалось в глаза рядом с загорелыми лицами других всадников, но в седле он сидел вполне уверенно.