* * *
Слежка за домом Грумента прекратилась. Правда, наемники почему-то до сих пор не приходили за обещанной второй половиной платы, но Грумента это не особенно беспокоило. Они еще явятся. Возможно, боятся, что их увидит городская стража, и затаились на время в каком-нибудь логове. Главное, исчез соглядатай в сером капюшоне, а это яснее ясного говорило о том, что поручение выполнено и неведомый шпион убран с дороги.
Оставался еще один свидетель, которому незачем долее коптить небо. Если под Грумента начинают копать его враги, которые до поры до времени желают оставаться неизвестными, то следует "почистить" за собой. И в сумерках Грумент нанес визит одному убогому старцу, который обитал на окраине Тарантии, рядом с городскими склепами, где богачи хоронили своих умерших.
Глинобитная хижина лепилась прямо к стене кладбища, и в неярком вечернем свете ее нелегко было заметить. Она как будто выросла из стены, точно прыщ на лице. Однако Грумент уже не раз бывал здесь и знал, где вход. Он не утруждал себя и стучать не стал, а просто толкнул покосившуюся дверь, откинул в сторону рваную портьеру и оказался в крошечной комнатке, еле-еле освещенной тусклым огоньком масляной лампы.
Грумент никогда не понимал таких людей, каким был старик Далза. Тот занимался весьма выгодным ремеслом - тайно практиковал магическое искусство. Кто только не прибегал к помощи Далзы за те долгие годы, что алчный старик коптил небо Тарантии! В былые времена, возможно, его услуги и стоили не слишком дорого, но затем он набрался опыта и научился делать вещи, которые другим были не под силу. А после того, как к власти в Аквилонии пришел король Конан и магия вообще оказалась под строжайшим запретом, Далза начал брать дополнительную плату за секретность, и доходы его возросли невероятно.
К нему приходили дурнушки, измученные безнадежной страстью, и влюбленные старики. У него побывали многие замужние женщины, которые легкомысленно вели себя в отсутствии мужей и желали избавиться от некоторых последствий таких необдуманных поступков. Его услугами пользовались и те, кому по какой-либо причине требовалось тихо, незаметно и не вызывая подозрений отправить к праотцам в Серые Земли мешающего человека…
К числу последних и принадлежал Грумент-младший. И сумма, которая перекочевала из кошелей Грумента в скорченную ладонь старика, была очень немалой. Далза давно мог жить в богатстве и роскоши, покинув Тарантию и уйдя от дел. Однако он предпочитал заниматься колдовством тайно и никуда из аквилонской столицы не уезжал. Интересно, где он держит свои деньги? Маловероятно, чтобы Далза успевал их тратить.
Старика в хижине Грумент поначалу даже не заметил, настолько тот сливался со своим жилищем. Наконец в углу комнаты ожила и зашевелилась гора грязных, засаленных тряпок, и оттуда неожиданно вынырнуло лицо. Впрочем, называть это "лицом" было бы несколько опрометчиво: грубая, изрезанная морщинами, похожая на кору дерева кожа; между широкими складками утонули крохотные темные глазки без зрачков и белков, огромный нос причудливо изогнутой формы, с глубоко вырезанными ноздрями, из которых торчит серая шерсть, и провал беззубого рта. Все это подрагивало, тряслось и шамкало.
И тем не менее "оно" являлось самым могущественным магом Тарантии и обладало определенной властью над многими знатными и богатыми горожанами.
- Явился! - лязгнул голой челюстью старик. - Зачем явился?
Голос его дребезжал.
Грумент молча смотрел на него.
- Убирайся! - завизжал Далза. - Мы с тобой в расчете! Дурак! Твой отец помер, как мы и договаривались! У Корацезии нашли все, что должны были найти! Они ничего не поймут! Твой король - такой же дурак, как и ты! Он ничего не поймет!
Грумент, все также безмолвно, сделал шаг вперед и поднял руки.
* * *
Судья Геторикс, не вполне здоровый, был весьма раздражителя и разговаривал со стражником, который топтался на пороге его дома, довольно нелюбезно.
- Ты видишь, я болен? - сипел он, кутаясь в плед. - Ты заметил что у меня болит горло?
Стражник, который никак этого заметить не мог, моргал и удивился.
- Я ведь не лекарь, господин судья, - произнес он наконец и, почувствовав себя совершенным идиотом, замолчал.
- Зачем ты пришел? - рявкнул Геторикс и отчаянно закашлялся. - Ну, что ты молчишь?
- Так ведь господин судья болен… Просто тут ведь убийство… Ну, придушили старичка… - пробормотал стражник, - Может, ничего интересного.
- Богатый старичок? Знатный? Или нищий пьяница утонул в канаве? - сердито наседал на стражника Геторикс. - Говори толком! Если я узнаю, что ты побеспокоил меня напрасно, я тебя… не знаю, что я с тобой сделаю!
Стражник поглядел па судью сочувственно. Несмотря на то, что Геторикс пытался выглядеть грозным и властным, как и подобает настоящему судье, он был человеком довольно кротким и добросердечным. Больше всего он боялся нарушить закон и погрешить против справедливости. Он боялся богов, опасался короля и желал бы прожить свою жизнь честно, не совершая ошибок. Кроме того, ходили слухи, что Геторикс до сих пор находится в полном подчинении у своей властной матушки-вдовы.
Наконец стражник сказал:
- Если господин судья соизволит, мы могли бы пройти вместе к тому месту. Господин судья сам решит, стоящее дело или нет.
Геторикс фыркнул, закутался плотнее в плед и, как был, в домашней обуви, отправился со стражником к месту преступления.
По дороге оба молчали. Геторикс думал о судьбе женщины по имени Корацезия. Конан до сих пор не отдал никаких распоряжений на ее счет. Она просто жила в тюремной камере. На допросы ее больше не вызывали, несколько раз ее посещал врач. Геторикс на всякий случай велел кормить ее получше и несколько раз присылал ей фрукты со своего стола.
Скорей бы уж закончилось это дело. Конан что-то задумал, но своими соображениями и планами, естественно, ни с кем не делится.
- Это здесь, - заговорил стражник. Он подал голос так внезапно, что Геторикс даже подскочил. Он слишком глубоко ушел в свои мысли.
- Где? - сипло спросил судья и опять закашлялся.
- Да вот, - стражник махнул рукой, указывая на стену кладбища и маленькую хижину возле нее. - Труп там, внутри. Очень интересно.
- Необычайно интересно! - язвительно согласился Геторикс. - Убили нищего? Какая редкость! Он был пьян?
- Он был очень стар, - сказал стражник.
Морщась и зажимая насморочный нос, Геторикс вошел вслед за стражником в хижину. Там было темно.
- Здесь ничего не видно, - недовольно поморщился Геторикс. - Одни только запахи, а я не собака-ищейка, чтобы делать выводы на основании… э… ароматов.
- Давайте, мы с вами разломаем дверь, господин судья! - предложил стражник. - Я уж думал над этим.
Геторикс иронически поднял брови. Он и сам не понимал, почему его раздражает этот стражник, неглупый и инициативный. Вероятно, потому, что является сегодня полной противоположностью своему начальству, отупевшему от простуды и ленивому.
- Развали уж сразу стену, - сказал Геторикс. - Я подожду снаружи.
Он вышел и остановился у стены кладбища, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Хижина тряслась, как живая, там ворочался стражник. Он сдернул дверь с петель, сорвал занавес, а потом, пользуясь, как тараном, обломком двери (которая тотчас развалилась в его руках на три части), вышиб кусок глиняной стены.
Из пролома показалась его голова.
- Господин судья! - позвал стражник. - Можно обратно заходить! Теперь тут светло.
Геторикс вздохнул и вернулся в хижину.
На полу лежал труп старика. Более безобразного, отвратительного и гадкого старикашки Геторикс в жизни своей не видывал. Даже бывалый стражник - и тот присвистнул.
- Ну и гадина! - вырвалось у него. Впрочем, он тотчас покосился на начальство и прикусил язык.
Но Геторикс был склонен согласиться с ним.
- Иные говорят, будто но внешности нельзя сулить о человеке, но мне кажется, к данному случаю это высказывание не имеет отношения.
- После смерти, господин судья, все, так сказать, у человека наружу. Потому как он прикидываться перестает, - философским тоном рассудил стражник. - Вот, к примеру, живет гадина какая-нибудь, а на лицо очень даже любезно держится. И живет она, живет… А потом, как помирает, - тут вся ее сущность на физиономии и намалевана. Гляди и соображай. Вот так я думаю.
- Вероятно, ты прав, - задумчиво молвил Геторикс, наклоняясь над стариком.
Тот был задушен. Лицо его, и без того жуткое, посинело, толстый язык был вывален изо рта и прикушен голыми деснами, глаза выпучились.
- Но самое любопытное не это, - продолжал стражник. - Это что, просто труп. А вот тут разные документы…
- Где? - судья резко повернулся.
- А везде, - ответствовал стражник. - Я почему вас позвал, господин судья. Старикан, вроде, из простых, из кладбищенских побирушек, но вот ни у кого из нищих, вы уж меня простите, не будет столько исписанного пергамента. И прочего. Он был из ученых. Или ростовщик. Я ведь не разберу, что там написано.
Судья поднял несколько "бумаг" - обрывков пергамента, кусков коры, тряпок и даже оструганных щепочек. Везде одно и то же - имена довольно известных в Тарантии людей и суммы.
- Что это? - проговорил он. - Долговые расписки?
- А здесь! - крикнул стражник, отбрасывая ногой в сторону груду полуистлевших тряпок и открывая яму, выкопанную прямо в полу. - Тут у него тайник был!
- Вероятно, там он хранил деньги. Денег, естественно, нет - их забрал убийца. А вот документы… Почему он оставил документы? Ведь этими долговыми расписками он мог шантажировать по крайней мере три почтенные фамилии… Нет, четыре… пять! - Судья быстро перебрал расписки. - Пять… да, пять. Здесь имена повторяются.
- Он их не заметил, - сказал стражник. - Про деньги он знал, а про расписки - нет. Да и выглядят они… - Он поморщился. - Я бы ни в жизнь не догадался.
- Нет, дружочек, ты-то как раз и догадался, - поправил его Геторикс. - Не надо скромничать. Ты ведь поэтому меня позвал, не так ли?
- Ну… - стражник опустил голову.
- Да, ты прав, ты прав. Тут было темно, убийца задушил старика, забрал деньги… и ушел… Возможно, он - один из этих пятерых… Нет ли здесь имени Грумента, а? Нет, вроде бы нет… Но все равно - крайне любопытно.
Он еще раз посмотрел на то, что держал в руках, а потом улыбнулся.
- Очень, очень интересно. Думаю, стоит доложить об этом королю.
* * *
Его величество находился в покоях, отведенных маленькой Цезонии. Девочка привыкла к мощной фигуре короля и перестала его бояться уже давно. Он не приносил ей сладостей или игрушек, но инстинктивно она чувствовала, что этот страшный, гигантский человечище относится к ней с любовью. Не то чтобы король, достигнув зрелого возраста, начал любить детей. Он вообще не разделял людей на детей, взрослых и стариков. Он разделял людей на тех, кто ему нравится, и тех, кто ему активно не правится. Первых он защищал и по-своему баловал, вторых истреблял без всякой пощады. В случаях, подобных делу Корацезии, Конан медлил, решая, к какой категории отнести данного человека.
А вот Цезония нравилась ему безоговорочно. Девочка рассказывала своим куклам бесконечные истории, катала их на деревянных лошадках, угощала сладостями, а потом заботливо вытирала подолом своего платьица их измазанные рожицы. Конан попивал вино из кубка и поглядывал на эти игры.
Что еще было хорошо в Цезонии - она не приставала к другим людям с требованием рассказать ей историю или покатать на спине, как это делают некоторые невоспитанные дети. И о маме она тоже не заговаривала. Ждала, пока все решится.
Когда возле дверей покоев возник шум, Конан приподнялся на кресле и крикнул громовым голосом:
- Тихо! Мы тут отдыхаем!
- Это я, ваше величество, - проговорил Геторикс, всовывая на миг голову и тотчас исчезая. Стражник, получивший от короля четкие указания не пускать никого, даже Крома во плоти, утащил судью подальше от входа.
Конан поднялся и, тяжело ступая, направился в коридор. По дороге он осторожно перешагнул через девочку и тут же чуть не споткнулся о ее мячик. Король фыркнул, как рассерженный конь. Цезония весело помахала ему рукой.
- Что случилось? - осведомился Конан у Геторикса. Тот долго чихал и откашливался, прежде чем заговорить.
- Простите, ваше величество.
- Ну, говори, говори!
- Ваше величество, мы обнаружили убитого кладбищенского нищего.
- Крайне важное сообщение. Надеюсь, государство не пошатнется от этой потери, - сказал Конан.
- Он был задушен, ваше величество. В его хижине обнаружена пустая яма.
- О! - воскликнул Конан, закатывая глаза. - Пустая яма?
- Да, ваше величество, пустая, - не сдавался Геторикс. - Мы предполагаем, что в ней он хранил свои сокровища.
- Кто это - "мы"?
- Один из городских стражей и я.
- А она не была, случайно, отхожим местом?
- Нет, ваше величество. Будь это так, мы установили бы это по запаху, - сказал Геторикс и покраснел. Он вдруг понял, что король насмехается. - Простите, ваше величество! Я не вполне здоров и туго соображаю.
- Ладно, - сжалился Конан. - Рассказывай, как можешь.
- Самое интересное - долговые расписки. Я забрал их.
- У нищего в хижине были долговые расписки?
- Именно. - И Геторикс вручил королю то, что забрал а доме Далзы. Молодой судья с удовольствием наблюдал за тем, как изменяется выражение лица Конана. Наконец король кивнул:
- Поразительно! А теперь, Геторикс, идем ко мне. Я велю Натизону принести тебе какое-нибудь снадобье от боли в горле и от насморка. Надеюсь, он тебя не отравит. А потом, в тишине и покое, рассмотрим эти документы. Я хочу, чтобы ты прочитал их мне. Стоит обсудить, кто в Тарантии и почему задолжал какому-то кладбищенскому нищему. Так ты говоришь, речь идет о немалых суммах?
* * *
События в Тарантии опережали короля, и Конану это не нравилось. Следующая же ночь принесла очередную неожиданность.
Некий пьянчужка, возвращаясь домой и проходя мимо кладбища, увидел странную картину. Настолько странную, что поначалу не поверил своим глазам.
Опыт общения с явлениями "потустороннего мира", вызванными исключительно винными парами, у него имелся - и немалый. Приходили к нему и демоны из преисподней, и обнаженные красавицы, которые на глазах стремительно старели и превращались в рассыпающийся скелет…
И тем не менее он всегда в глубине души знал, чем вызваны сии видения, и никогда не пугался.
Разве что самую малость. Клыки там окровавленные или когти, тянущиеся к его горлу…
Но то, что он увидел той ночью, потрясло его видавшее виды воображение.
Солидный господин в хорошей одежде… Точнее, эта одежда некогда была хорошей, а теперь пообносилась и выглядела так, словно ее владелец несколько ночей провел в мусорном баке… Так вот, этот господин перелезал через кладбищенскую ограду.
Спрашивается: что делает упитанный, хорошо одетый (хоть и чумазый) человек ночью на кладбище? Обворовывает могилы? Сомнительно.
Пьянчужка ни жив ни мертв прижался к стене, стараясь скрыться в тени. В лунном свете мелькнуло лицо странного человека, и тут уж бедняге соглядатаю пришлось прикусить язык, чтобы не вскрикнуть от ужаса: он узнал этого ночного гуляку. То был владелец таверны "Колесо и мышь", с которым у пьянчужки случались разнообразные столкновения. Но не это устрашило его. А то прискорбное обстоятельство, что сей владелец таверны был мертв не менее месяца и мирно покоился в своей могиле. В наследство вступил его племянник (который, к слову сказать, и на порог теперь не пускает некоторых подозрительных типов).
- Ой-ой, - прошептал пьянчужка, не сводя побелевших глаз с мертвеца, который шатающейся походкой удалялся по улице, направляясь в центр города. - Ой, что это делается…
Он задохнулся и приложил ко рту ладони.
Потому что над оградой показалась вторая голова. Лицо выглядело ужасно - белое, с отвисшими щеками и провалившимся ртом.
Этот, хоть и был пьянчужке незнаком, тоже был мертв. И пролежал он в земле несколько дольше, чем первый.
После второй или третьей попытки покойнику удалось забросить ногу на ограду. Он подтянулся на руках, потерял палец (на что не обратил внимания) и неловко свалился на землю по другую сторону кладбища. Он находился в каких-то двадцати шагов от потрясенного наблюдателя. До пьянчужки доносились запахи раскопанной земли и разложения. Его едва не вырвало - одни боги знают, как ему удалось удержаться и не завопить от страха и отвращения. А кошмар продолжался. Второй покойник вел себя точно так же, как и первый, - он осторожно побрел по улице.
Не желая больше находиться рядом с этим жутким местом, пьяница полетел по переулкам и мчался до тех пор, пока не оказался на площади, где стоял королевский дворец.
Конечно, дворец - не место для загулявших пьяниц. Это он кое-как понимал - краем воспаленного, истерзанного ужасом сознания. Но идти к себе домой он боялся. Мертвецы могут быть везде. Здесь хотя бы стоит стража.
В любое другое время наш пьянчужка избегал бы общества стражников. Потому что он не только любил употреблять горячительные напитки, но и прикладывал время от времени некоторые не вполне законные усилия к тому, чтобы их раздобыть. Говоря проще, подворовывал на рынке.
Но сейчас стражники показались ему милее родных братьев. Аквилонские гвардейцы, обычно невозмутимые верзилы, которых трудно смутить, - и те вздрогнули и отпрянули, когда из темноты, завывая и захлебываясь слезами, к ним выскочил оборванный человечек и бросился перед ними на колени. Он простирал к ним чумазые руки, весь трясся и бормотал бессвязное.
- Уйди ты, - брезгливо выговорил наконец один из стражников. - Что ты здесь делаешь? Иди, проспись. Здесь тебе не кабак. Ты хоть знаешь, куда прибежал?
- Спасите, - лепетал пьяница. - Они везде…
- Кто? - полюбопытствовал второй стражник, наклоняясь к ползающему по мостовой пьянице и качнув при этом алебардой. - Кого ты увидел?
- Мертвецы…
- Пьяный бред, - сказал один стражник другому.
- Нет, клянусь! Клянусь богами! Почтенные стражники! - взвыл несчастный, видя, что его сейчас прогонят. - Не оставляйте меня одного! Здесь страшно! В Тарантию пришла порча!
Он так умолял, так пресмыкался и плакал, что стражники в конце концов позволили ему провести ночь рядом с ними, поставив единственным условием: замолчать и не двигаться.
А утром стало ясно, что все эти ужасы бедолаге не привиделись. Несколько человек в Тарантии были найдены мертвыми - задушенными, с проломленной головой, зарезанными в собственном доме.
Конан был мрачнее тучи, когда судья докладывал ему о происшествиях в столице.
- Соображения? - спросил наконец киммериец.
Судья молча развел руками.
- Ладно. Кто из погибших числился в расписках, которые ты нашел в хижине кладбищенского нищего?
Таковых оказалось двое. Однако остальные тоже каким-то боком - Конан чуял это! - имели отношение к задушенному старику.
Судья Геторикс наконец решился и высказал свое мнение: