Роман состоит из двух частей, переплетенных между собой, - современного детектива и мистической фантастики, разбавившей его своеобразной, не избитой идеей, которая содержит в себе ряд философских вопросов и ответов, испокон веков волнующих человечество.
Страшное горе обрушилось на Серафиму Голубеву. Убит ее папа - учредитель и главный акционер процветающей фирмы "Химпласт". Кто расправился с ним? Ведь врагов у отца не было по определению: все ведущие Специалисты и замы - из числа давних, проверенных знакомых, и даже молоденькая секретарша - закадычная подруга любимой дочери. Следствие зашло в тупик. И тогда Серафима видит странный сон: перед ней как наяву возникает человек, совершивший Убийство. Девушка отказывается верить увиденному - тот, кто приснился ей, настолько близок и дорог, что просто по определению не может совершить ничего подобного! Вдруг все-таки не мистическое Откровение, а обычное расследование приведет к иному результату - и истинным преступником окажется кто-то другой?..
Содержание:
Татьяна Иванова - Сорняк из райского сада 1
ГЛАВА 1 1
ГЛАВА 2 2
ГЛАВА 3 5
ГЛАВА 4 10
ГЛАВА 5 12
ГЛАВА 6 13
ГЛАВА 7 14
ГЛАВА 8 16
ГЛАВА 9 17
ГЛАВА 10 18
ГЛАВА 11 19
ГЛАВА 12 21
ГЛАВА 13 22
ГЛАВА 14 24
ГЛАВА 15 25
ГЛАВА 16 25
ГЛАВА 17 27
ГЛАВА 18 28
ГЛАВА 19 29
ГЛАВА 20 30
ГЛАВА 21 34
ГЛАВА 22 37
ГЛАВА 23 38
ГЛАВА 24 41
Татьяна Иванова
Сорняк из райского сада
В человеческой сущности вечность
Незабвенный затеплит свой свет,
Но ничтожность ее не заметит
В том сиянии ангельский след!
ГЛАВА 1
Марина сладко потянулась и перевернулась на другой бок, дав повод семилетнему ирландскому сеттеру Клаусу подскочить к постели, подумав о том, что она проснулась. Пес лизнул ее в щеку и принялся жалобно, с перерывами на реакцию Марины, поскуливать.
- Да, что же это такое! - воскликнула девушка. - Я так и знала!
- Иди к папе, раз его угораздило вчера сунуть тебе, ненасытному, эту вонючую рыбу! А с меня и вечерних прогулок достаточно!
Марина с трудом открыла глаза и взглянула на своего питомца. Пес, скроив виноватую морду, робко положил ее на край постели и тяжело вздохнул.
- Ну и хитрец! - ответно вздохнула Марина.
- Как ты меня достал, Клашка! Что, папу слабо разбудить? - Ну, тогда маму попробуй! Иди, иди, хотя бы попробуй!
Однако Клаус, уловивший в голосе хозяйки выгодную для себя интонацию, конечно же, никуда не пошел, и снова заскулил. Только теперь уже не жалобно, а требовательно.
- Угу! Дойти до соседней комнаты ты, конечно, уже не в состоянии! Дотерпелся, глупый! - заворчала Марина и, позевывая, нехотя поднялась с постели.
Клаус, тем временем, побежал в прихожую, взял в зубы свой поводок и вернулся с ним в комнату.
- Да иду я, иду! Потерпи, Клашуня еще пару минут! Я только шубу надену, да сапоги на босу ногу.
Одевшись, Марина нацепила Клаусу ошейник, защелкнула карабин, открыла входную дверь и вышла из квартиры. Лифт прибыл тотчас же, и они покатили на первый этаж. Выйдя наружу, Марина отстегнула карабин, подумав, что в такую рань им не встретится ни одного прохожего, и пес сможет бежать свободно, не тягая ее, сонную, за собой. Клаус, угадав мысли хозяйки и почуяв дарованную свободу, ринулся вперед как угорелый и помчался к выходу, однако через мгновение до Марины долетели звуки его истошного нервного лая, и она, ускорив шаги, поспешила вслед за питомцем.
Картина, которую она увидела, повергла ее в шок. В луже растекшейся крови, вполне различимой даже в сумраке подъездного помещения, лежали два человека. Причем первый, - молодой с запрокинутой головой и посиневшим лицом, лежал на спине, а второй, в котором Марина тотчас же узнала своего соседа Кропотенко Дмитрия Игнатовича, на боку. Шокированная, застывшая на месте Марина, через мгновение опомнилась и с криками снова ринулась к лифту. Она истерически несколько раз подряд принялась нажимать на кнопку, и лифт, стоящий наготове в том положении, в котором она его и покинула, мгновенно распахнулся, снова впустив совершенно забывшую про Клауса Марину внутрь.
Родителей Марины разбудила нескончаемая трель входного звонка, и они одновременно выскочили из спальни в прихожую.
- Кто? - услышала Марина из-за двери испуганный голос мамы.
- Мамочка, открой скорей, скорей! - закричала она, и принялась стучать по двери ладошкой.
- Господи, Маринка! Откуда? - ничего не понимая, воскликнула Ольга Игоревна, растерянно взглянув на мужа.
- Андрюша, она же дома была, я…..
- Открывай, потом разберемся! - скомандовал ей супруг.
Марина влетела в прихожую. Ее лицо было бледным, а глаза расширенными от испуга.
- Там, там! - закричала она, указывая рукой в сумрачную пустоту подъезда, - там Дмитрий Игнатович и кто-то еще…
Андрей Анатольевич, догадавшийся по испуганному состоянию дочери, что с их престарелым соседом произошла какая-то беда, тотчас же скрылся за дверью.
Через несколько минут он вернулся вместе с собакой, вызвал милицию и скорую, после чего сообщил своим испуганным дамам, что второго человека, лежащего на полу рядом с их соседом, он раньше никогда не встречал.
Скорая и милиция прибыли на место преступления почти одновременно, и первая, зафиксировав смерть обоих мужчин, оперативно отбыла восвояси, оставив вторую под руководством подполковника МУРа Верескова Андрея Олеговича работать над трупами.
Личность одного из убитых стала известна оперативникам от его соседей Соболенко, и в первую очередь они принялись выяснять, кем являлся второй потерпевший. После того, как медэксперт выполнил свою часть работы, второго убитого обыскали и нашли в правом внутреннем кармане его черного кашемирового пальто водительское удостоверение на имя Георгиева Егора Сергеевича. А на стоянке, находящейся за домом, обнаружили принадлежащую ему машину марки "Ауди 100". Прописан Георгиев был в Москве, но совершенно по другому адресу, из чего предположительно следовало, что он либо шел к кому-то в гости, либо возвращался оттуда. Выяснить это оказалось несложно. Утро было ранее, и многие жильцы пока еще находились дома. Опросив жителей первых семи квартир, младший лейтенант Валерий Захарченко, направился в восьмую, и вскоре оттуда выбежала рыдающая Светлана Сбруева. Девушка, не дожидаясь лифта, буквально скатилась вниз по лестнице с четвертого этажа.
Убитым оказался ее жених, с которым они простились накануне ночью, в половине первого, и он направился к себе домой на Таганку.
- Все три окна нашей квартиры расположены слева, - сообщила рыдающая Светлана, - стоянка же находится с правой стороны, и потому я не могла проследить, уехал он или нет! Господи! И я улеглась спать со спокойной душой, а он! А все этот чертов ремонт!
- Какой ремонт? - спросил у нее лейтенант Захарченко.
- Который Егор затеял неделю назад! Понимаете, у него есть однокомнатная квартира, которую совсем недавно отписала ему бабушка, а сама уехала жить к его родителям в подмосковное Орехово-Зуево. Мы встречались в основном у него. Месяц назад Егор сделал мне предложение, а потом затеял в квартире ремонт, чтобы сразу после свадьбы перебраться туда. Вчера же он гостил у меня впервые, и я долго уговаривала его остаться, но Егорка стеснялся моих родителей. Понимаете, мы встречаемся с ним всего полгода, а с родителями он виделся лишь несколько раз.
- Я понимаю, - успокаивал девушку Валера Захарченко, протягивая ей стакан воды, который вынесла какая-то сердобольная женщина с первого этажа.
- Ах, почему я не вышла проводить его до стоянки! - сокрушалась Светлана.
- Не надо себя казнить, - сказал ей Валера. - Как знать, что здесь произошло, пойди и Вы с ним, тоже могли бы попасть под горячую руку.
- Ну и пусть! Ну и пусть! - отчаянно закричала Светлана, и, зарыдав, беспомощно уткнулась в плечо стоящей рядом с ней мамы.
После тщательного обследования оперативникам удалось выяснить, что Кропотенко Дмитрий Игнатович умер всего лишь полчаса назад от обширного инфаркта, случившегося, по всей видимости, в тот момент, когда он вошел в подъезд и обнаружил труп Георгиева. Старик работал сторожем в частной фирме предпринимателя Валерия Семенихина, специализирующейся на оптовых продажах компьютерной техники и всевозможной бытовой аппаратуры, и возвращался с ночного дежурства. Вообще-то его смена заканчивалась в шесть утра, но у Дмитрия Игнатовича прихватило сердце, и он отпросился домой пораньше у своего молодого напарника Вовы Крымского, которого оперативникам удалось застать на рабочем месте в то же утро и обо всем расспросить.
Убийство же Георгиева Егора Сергеевича, - заместителя Генерального директора частной коммерческой фирмы "Химпласт", под началом предпринимателя Голубева Алексея Витальевича, произошло гораздо раньше, а именно в районе часа ночи. Единственный профессионально произведенный выстрел в сердце, убил его наповал. Егор упал на спину в момент спуска с лестницы, ведущей от лифта к выходу на улицу.
Одним словом, два трупа, обнаруженные Мариной Соболенко в подъезде своего дома в пять часов утра, не имели никакого отношения друг к другу. В связи с этим дело Кропотенко, умершего на месте преступления, закрыли, и группа оперативников, под руководством подполковника Верескова, вплотную занялась расследованием убийства Георгиева Егора Сергеевича.
В этой связи было проработано немало различных версий, как с профессионального ракурса, касающегося работы убитого в фирме "Химпласт", так и с точки зрения его личных контактов. Однако причины, хоть косвенно натолкнувшей оперативников на след преступления, обнаружить не удалось.
Генеральный директор фирмы "Химпласт", Алексей Витальевич Голубев, потрясенный случившимся, сразу же подключил к расследованию свою собственную службу безопасности. Он отзывался о своем бывшем заместителе, как об очень перспективном, подающем надежды молодом человеке, в свои двадцать девять лет способном не только заменить любого из двух других его заместителей, но и его самого. Он также уверял следствие в том, что у служащих фирмы мотивов к совершению этого преступления быть не могло. Конкуренции за более теплое место ни у кого из трех его замов не возникало, по причине того, что каждый занимался своим конкретным делом, и дел этих хватало всем по самое некуда! Денежные компенсации, получаемые ими были почти равными, и вообще Голубев никого из них прилюдно не выделял.
Личных врагов, имеющих мотивы к убийству Георгиева, также обнаружено не было. Светлана Сбруева, - его невеста, перебирала всех друзей своего жениха, можно сказать, по косточкам, однако предположить, что хоть у кого-то из них мог быть мотив к преступлению, не могла.
Параллельно с этим были опрошены немногочисленные родственники убитого, подняты его старые связи с женщинами, а также выужены на поверхность самые близкие друзья детства, но все это не дало никаких результатов.
И вдруг спустя две недели после начала следствия, в отдел Верескова явился некий предприниматель Шепотько Владимир Степанович и заявил, что убийца, посягнувший на незнакомого ему Георгиева, просто напросто мог ошибиться, и убить его вместо самого Шепотько. А дело было в том, что Шепотько жил в том же самом подъезде, где было совершено преступление, только не на четвертом, а на девятом этаже, и ему уже давно угрожали вымогатели. И как раз за четыре дня до этого преступления, они предупредили его, что в случае невыплаты означенной суммы, просто убьют, и дело с концом! Однако предприниматель не воспринял всерьез их угрозы и снова отказался платить. Но узнав об убийстве молодого человека в своем подъезде, Шепотько серьезно испугался, и после двухнедельного раздумья все же решился придти в милицию и обо всем рассказать.
Одним словом, дело об убийстве Георгиева, расцененное как заказное, ибо выстрел был произведен профессионально, с четко определенного для смертельного эффекта расстояния, из-за недостатка доказательств было отложено в сторону!
Вскоре вымогатели Шепотько, - отбросы существовавших некогда солидных московских бандитских группировок, были взяты с поличным при получении взятки в особо крупных размерах, но доказать их причастность к убийству Егора Георгиева так и не удалось. У всех троих на это время имелось надежное алиби. Они находились в клубе "Пламя века", что на Тверской, с десяти вечера до четырех утра, ни на минуту оттуда не отлучаясь. Конечно, убийство могло быть поручено ими кому-нибудь из своих, но доказать это даже при самом великом желании было невозможно.
ГЛАВА 2
Казалось, что небесный свод вот вот разверзнется от боли, заполнившей огромное пространство Райского сада и исходящей из самого сокровенного и любимого Птолетитом уголка его, - небольшой лиановой рощицы, вольготно расположившейся подле маленького серебристо-голубого озерца. Казалось, что боль эта, терзающая душу красивого златокудрого серафима, беспрестанно копившаяся в его сердце и созревшая до нестерпимых размеров, вырвется наружу и вознесется ввысь, образовав такую черную силу, которая не пощадит ни голубого небесного купола, вдохновенно покрывающего райский сад, ни золотого горячего солнца, благодатно проникающего в каждый уголок эдемского святилища.
Шершавое мшистое ложе, пологое, с выемкой, похожей на колыбель, в котором когда-то, будучи еще ангельским младенцем, предоставленный ласковым, убаюкивающим ветрам, Птолетит, нежно укутанный в шелковое покрывало, мирно и беззаботно посапывал во сне, касаясь щеками зеленых густых кудряшек мягкой, ласковой растительности, по-прежнему, неизменно, пыталось усмирить его взбунтовавшийся дух. Однако ни любимое ложе, казавшейся ему теперь колючим и неуютным, ни легкий, едва касающийся его длинных, загнутых ресниц, райский ветерок, не могли помочь ему обрести покоя.
Прикрыв утомленные бессонницей веки и запрокинув голову, Птолетит прислонился щекой к влажному, одиноко свисающему и стелящемуся по земле зеленому широколистному стеблю лианы, в надежде, что прохладная длань растения, прикоснувшись к разгоряченному лику одарит его хоть временным облегчением. И в такой вот позе его довелось обнаружить прекрасной Элионте, только что вернувшейся с Земли.
Она увидела его случайно накануне перед отлетом, одиноко сидящим у врат Священного Храма. И стоило ей мимолетно взглянуть на него в тот миг, как в ее сердце тотчас же закралась тревога. Они тогда не сказали ни слова друг другу, попросту не успев, так как Элионте, ввиду срочного неотлагательного отлета, сдерживали на небесах всего лишь несколько мгновений, и потому там, на Земле она беспрестанно думала о Птолетите. Его глаза! Ах, как они поразили ее в тот момент! Элионте, то и дело созерцая их в своей памяти, не покидало беспокойство, причем вполне обоснованное, ибо раньше ей никогда не приходилось видеть подобного взгляда у своего душевного друга! На сей раз в них была не обычная грусть, которая на протяжении нескольких последних лет не покидала Птолетита, и которая не смогла бы так встревожить Элионте в силу того, что она к ней привыкла. На сей раз в них присутствовало нечто такое… Ах, как бы это истолковать? - мучилась Элионте, пытаясь найти объяснение загадочному явлению.
Хотя, что-то в этом взгляде, так не свойственном ее другу, было ей уже знакомо. Она, похоже, видела нечто подобное, но не в глазах Птолетита, нет! И, спустя мгновение, страшная догадка поразила ее в самое сердце. - Ну, конечно же! Она видела такой взгляд, - вопрошающий, пытливый, и в то же время надломленный, тоскливый и обреченный, приносящий одну только боль и бесконечное страдание.
О! Какая страшная догадка! Прекрасные голубые глаза Элионте расширились от ужаса. Совсем недавно она видела такой взгляд у Моремика, - исчезнувшего ангела, изгнанного в небытие!
Нет! - воскликнула Элионте, невольно прокручивая в памяти события, предшествующие изгнанию Моремика. - Я не позволю Птолетиту дойти до такого состояния! Я просто не могу ему этого позволить! Элионте судорожно сглотнула, усмиряя волнение, вызванное страшной догадкой, которая в силу предшествующих наблюдений и воспоминаний правдиво открыла ей глаза на происходящее, заставив ощутить в каком состоянии находится сейчас Птолетит! И с той самой минуты она непроизвольно принялась отсчитывать мгновения своего пребывания на Земле, всем сердцем желая ускорить их течение.
Увидев Птолетита, Элионте улыбнулась, обрадовавшись тому, что ей не пришлось его долго разыскивать. Она хоть и знала, что этот уголок Райского сада был особенно любим ее другом, но как знать, куда бы ему вздумалось уйти в таком состоянии.
- Если он здесь, значит не все так безнадежно, как ей показалось! - подумала Элионте, - и как знать, может ее беспокойство и вовсе было напрасным!
Она тихо, полупаря приблизилась к Птолетиту, едва касаясь босыми ступнями кудрявого, мшистого природного покрывала, и опустилась перед ним на колени.
Он же, ощутив ее присутствие, приоткрыл веки.
- Элионте! Ты уже вернулась?
Она пытливо заглянула ему в глаза, от всего сердца желая вновь не увидеть в них того, что ее так встревожило. И тут же невольно отпрянула, испугавшись, ибо его взгляд ничуть не изменился, и ко всему прочему в нем появилась непреодолимая усталость.
- Да, - ответила она, в тот же миг усмотрев удивление в его взгляде, и понимая, что выдала свой испуг.
Птолетит удивленно продолжал на нее смотреть, и Элионте ничего не оставалось, как приветливой улыбкой отогнать прочь его немой вопрос.
- Я уже вернулась и сразу же поспешила найти тебя!
Птолетит приподнялся и оперся на локоть.
- Так ты, что же, прямо с Земли?
- Да!
- И даже не побывала у себя?
- Нет!
- Но к чему такая спешка? Разве тебе не потребовался отдых после возвращения?
Элионте растерянно пожала плечами.
- Работа была не сложной на этот раз, да к тому же принесла мне удовлетворение, так что я вовсе не устала.
Взгляд Птолетита помрачнел после этих слов.
- Удовлетворение! Как любишь ты пользоваться этим безликим определением! И из твоих уст я уже давно перестал слышать такие слова как радость, блаженство, счастье!
Элионте наклонилась к нему и нежно положила свою прохладную ладонь на его чело.
- Ну, вот, ты снова об этом!
Птолетит откинулся навзничь и устало прикрыл глаза, ничего не ответив.