Через пять минут на шее Ивана красовался черно-синий шарф, любовно именуемый его новыми знакомыми "розеткой" или "розой". Такие же "розы" получили и Глеб с Лерой. Точнее, с этого момента Соколов был уже не Глебом, а фаном Попутчиком, Лера – фанни Попутчицей, а сам Голицын, видимо, за разбитый затылок, превратился в фана Щорса. Предлагавший им пиво парень представился фаном Диким, были еще фан Барабанщик, фан Бэтмен, фан Хохол-младший, фанни Маша – до появления Леры единственная девушка в компании, настоящее имя которой было, кажется, совсем другим. Прозвищ остальных Иван не запомнил.
Выяснилось, что компания, или, как они сами себя называли, "моб", направляется "на выезд" в Харьков. Ярославская футбольная команда проводит там товарищеский матч с местным "Металлистом", и они едут поддержать своих. Более денежные фанаты отправились кто на самолете, кто на нормальном поезде, а те, что победнее, вынуждены ехать "на собаках", то есть на электричках со множеством пересадок. Такой "выезд", в принципе, считается самым экстремальным, но от того лишь более почетным. Едут "на цветах", то есть в открытую демонстрируя клубную и фанатскую атрибутику. "Серых" – полиции – особо не опасаются: те обычно зверствуют только когда дело касается их собственного города, транзитных фанов стараются просто не замечать. Коллег-фанатов тоже не боятся: во-первых, на то он и выезд, а во-вторых, со всеми местными "фирмами" у ярославских либо нейтральные, либо даже дружеские отношения. Вот если бы ехать надо было через Смоленск или Нижний Новгород – то тогда да, без "махача" – драки – не обошлось бы. А так, может быть, в Курске даже удастся "вписаться" к кому-то из местных на ночлег.
– А я, вроде, слышал, что "Шинник" собирались переименовывать… – проговорил Иван, с трудом переваривая полученную информацию. – Разве не так?
Его собеседники резко посерьезнели.
– Эти переименовыватели приходят и уходят, а мы со своим клубом всегда, – хмуро заявил Дикий. – И для нас он всегда останется "Шинником"!
Устав пить пиво, "моб" принялся развлекать себя скандированием хором речевок. "Россию я объехал, весь свет я обошел, но лучше, чем наш "Шинник", команды не нашел!" – неслось по вагону, сметая наименее стойких пассажиров еще дальше в начало вагона. "Издалека долго течет река Волга, течет река Волга, конца и края… – затянулась мелодия, внезапно переходя в рев: – …нет еще пока команды лучше "Шинника"!" Один из фанатов – кажется, это был фан Бэтмэн, – высунувшись в окно, принялся размахивать клубным флагом, но более осторожные – а может быть, просто более трезвые товарищи быстро затащили его обратно.
Идиллию не смогло нарушить даже внезапное появление в вагоне "контры" – контролеров. Отсутствие у них билетов нисколько, похоже, не смутило веселящихся фанатов. Дружно подорвавшись со своих мест, они толпой обступили растерявшихся ревизоров, затянув заунывное: "тетеньки-понимаете-мы-бедные-школьники-студенты-едем-на-футбол-денег-нету-были-бы-деньги-мы-бы-тогда-на-поезде-ехали…"
После недолгих препирательств "контра" сдалась и, попросив лишь вести себя потише и не ломать казенное имущество, удалилась восвояси.
На подъезде к Туле фанаты торопливо сняли со стены "баннер" и, собрав пустые стаканчики и подхватив недопитое пиво, двинулись в направлении тамбура. Пустые бутылки числом не менее десятка так и остались валяться на полу.
На станции компания разделилась: часть фанатов отправилась на экскурсию в город, другие предпочли коротать три часа до орловской "собаки" в привокзальном барчике, тут же охарактеризованном ими как "тошниловка". Иван, Глеб и Лера попытались было незаметно отстать, но фан Дикий и фанни Маша решительно потащили их за собой.
Сдвинув пару столиков, фанаты заказали пива и немудреной закуски. Дикий взял для Ивана сто граммов водки – это и оказалась та самая "колдырка", на отсутствие которой он сетовал в электричке, но когда Голицын робко отказался, спорить не стал и охотно выпил ее сам.
Иван, кажется, все-таки задремал, потому что к подходу электрички на Орел друзьям пришлось его будить. Расплатившись, компания двинулась на платформу. Здесь их уже ждали те, что ходили в город. Их экскурсия, как выяснилось, не отличалась особой содержательностью – "пробили" какое-то довольно приличное кафе, да так в нем и "зависли". При этом ухитрились где-то потерять фана Барабанщика. Сами недоумевали: вроде бы все время были вместе, и на тебе!
Дорога до Орла прошла несколько менее бурно: видать, и сами фанаты немного подустали. Подложив под голову "розу", Иван дремал, время от времени слыша сквозь сон, как Дикий, Бэтмэн и Маша убивали время, соревнуясь в знании клубных цветов футбольных команд мира.
– "Манчестер Юнайтед"?
– Красно-белые! "Челси"?
– Ну, это все знают! Бело-синие, как нижегородская "Волга", чтоб ей пусто было! "Милан"?
– Красно-черные! "Реал", Мадрид?
– Лилово-белые! Дортмундская "Боруссия"?
– Желто-черные! "Тироль"?
– Зелено-черно-красные! А вот тебе: "Тирасполь"?
– Красно-зеленые! Что, съел? Тогда и ты получи: "Женис", Астана?!
– Э… Желто-черные?
– Сам ты желто-черный! Еще с 2003 года они сине-желтые!..
Когда дело дошло до клубов низших лиг Аргентины и Бразилии, звучащие слова окончательно утратили для Голицына какой-либо смысл, и Иван отрубился, проспав и наезд "контры" (на этот раз фанатам едва удалось отмазаться), и внезапное явление невесть откуда взявшегося фана Барабанщика с половиной упаковки тульского пива в руках.
В Орел прибыли где-то без четверти семь вечера. Ближайшая "собака" на Курск – Иван отметил про себя, что невольно начинает перенимать слэнг своих попутчиков – отправлялась в 20–35. Это время вновь провели в какой-то забегаловке. Перед уходом фан Хохол-младший "подрезал" там пивную кружку – как он заявил, в расплату за паршивое обслуживание – и всю дорогу до Курска пил только из нее, хотя ближе к середине пути, кажется, уже едва мог ее поднять.
– А как вы собираетесь переезжать через украинскую границу? – улучив момент, поинтересовался Глеб у Дикого.
– Вообще, из Белгорода до Харькова идет "собака", – проговорил фанат. – Но там так просто не впишешься. Контра лютая, да еще пограничники… А у нас тут некоторые… особо одаренные, – он кивнул в сторону "моба", – паспорта не взяли.
– И что же вы будете делать? – осторожно спросил Соколов.
– В Белгороде нас встретит один чел, в прошлом – авторитетный фан, член "Ярославской дружины" – это наша старейшая фирма. Сейчас обитает на Белгородчине. Обещал помочь…
– Круто! – протянул Глеб. – Слышь, Дикий, а можно и нам с вами?
– Так вы ж это… вроде, и так уже с нами!..
– Да не, я имею в виду – через границу. А то мы тут как бы это… тоже без паспортов. Мы ж на Украину не собирались! – добавил он на всякий случай.
– Фигня вопрос! – кивнул фанат. – Доставим в лучшем виде! Вы ж теперь вроде как наши, – он ткнул пальцем в шарф на шее Соколова.
– Ну, – охотно согласился Глеб. – "Шинник" Ярославль навсегда!
Когда электричка остановилась у платформы курского вокзала, небо уже начинало темнеть. Большинство фанатов отправилось "вписываться" на квартиру к какому-то знакомому. Звали с собой и наших друзей, особенно, почему-то, Леру, но те, переглянувшись, дружно отказались. "Бомжевать" на вокзале вместе с ними остались фаны Барабанщик, Хохол-младший и еще один парень, "погоняло" которого было Химик.
– Это потому что я два раза поступал на химический, правда, оба раза проваливался, – пояснил он, хотя никто, в общем-то, его и не спрашивал.
Ночь провели на лавочках в зале ожидания. Иван долго не мог заснуть: головная боль вновь обострилась, да и выспался он уже за день – пусть и урывками. Проворочавшись на узкой жесткой скамейке, Голицын провалился в сон уже перед самым рассветом.
Разбудил его громкий голос:
– Документики, пожалуйста!
Иван с трудом разодрал веки: над лежащим в обнимку с полупустой двухлитровой бутылкой фаном Барабанщиком стояли двое полицейских с длинными резиновыми дубинками у пояса. Не поднимая головы, фанат нетвердой рукой нащупывал в кармане паспорт.
– Куда едем? – поинтересовался полицейский, когда поиски Барабанщика увенчались, наконец, успехом.
Фанат пробормотал что-то невнятное – нечто среднее между "в Харьков" и "АКАБ!" – и перевернулся на другой бок – спиной к представителям власти. Те, впрочем, оказались настроены на удивление благодушно: сунув паспорт в задний карман его брюк, спокойно двинулись дальше.
Дальше была Лера. Документы девушки никаких вопросов не вызвали – едва взглянув на ее паспорт, полицейский вернул ей его обратно. Тем временем его товарищ уже подходил к Ивану.
Сев на лавке, Голицын протянул ему единственное, что у него было – чужой студенческий.
– Студент? – спросил полицейский, раскрывая билет.
Иван кивнул: говорить вслух он не решился – боялся, что дрожь в голосе выдаст охватившую его панику.
– Юрист? – уточнил полицейский.
Голицын вновь кивнул.
– Коллеги, значит? – полицейский возвратил серую книжицу Ивану.
Голицын натянуто улыбнулся.
Следующим на пути стражей порядка был Глеб. Соколов долго рылся в карманах, словно надеясь, что полицейские устанут ждать и пойдут своей дорогой, но те оказались терпеливыми. Наконец фан Попутчик извлек на свет "свой" студенческий.
Полицейский бросил взгляд на билет, потом медленно перевел его на Глеба, некоторое время внимательно смотрел на него, словно не веря своим глазам, потом вновь принялся изучать содержание студенческого.
– Других документов нет? – спросил он через полминуты.
– Сейчас… – Соколов почти выхватил из рук полицейского студенческий, сунул его в карман, и тут же снова достал обратно. – Вот!
Иван готов был поспорить, что это та же самая серая книжица, но полицейский, как ни странно, был иного мнения.
– Вот это – другое дело! – буркнул он, возвращая документы Глебу.
– Что ты ему такое показал? – спросил Иван, когда стражи порядка, проверив документы у остальных заспанных фанатов, с миром покинули зал ожидания.
– Согласно установленной правоприменительной практике, документом, удостоверяющим личность гражданина Российской Федерации, является купюра достоинством пятьсот рублей, вложенная в документ, не являющийся документом, удостоверяющим личность гражданина Российской Федерации! – продекламировал Соколов.
– Это ты с кем сейчас разговаривал? – задал после секундной паузы вопрос Голицын.
– С тобой. Ты ж у нас теперь тоже юрист, разве нет? – усмехнулся Глеб. – В общем, я ему сунул в студенческий пятихатку. Похоже, они не нас искали, а просто паслись на вокзале, так что этого хватило за глаза!
– А, понятно, – кивнул Иван. – Только почему же тогда у тебя сразу студенческий не прокатил? У меня-то они его схавали… Что, фотка не похожая?
– Не то слово, – хмыкнул Соколов, протягивая другу развернутый билет.
С внутренней стороны серой книжицы на Ивана смотрела шикарная блондинка – кажется, он уже видел ее тогда в общаге Юридической Академии. Надпись рядом была соответствующая: "Иванова Мария Эдуардовна".
– Нормально… – протянул Голицын, оборачиваясь в сторону Леры. Фанни Попутчица уже поднялась со своего места и теперь стояла прямо за его спиной.
– Я ж думала, нам только в Академию пройти, – развела руками та. – А там хоть собачью фотку покажи – лишь бы студенческий был… Кого первого встретила, у того билет и попросила. Машка как раз с экзамена вышла…
В этот момент в зал ворвалась шумная толпа ночевавших в городе фанатов, и разговор прервался.
13
На вокзале в Белгороде фанатов встречал высокий мужчина лет под тридцать, одетый в камуфлированные серо-зеленые брюки и майку цвета хаки. Представился он Алексеем, и у Ивана создалось твердое впечатление, что это его настоящее имя.
– Я смотрю, из основы ты один? – без особого любопытства поинтересовался Алексей у Дикого.
– Ну, – кивнул фанат. – Остальные же у нас крутые, что твои Гималаи. На планере полетели.
– Ясно, – кивнул Алексей. – Все, как договаривались?
– Не совсем… – слегка замялся Дикий. – Тут это… Еще трое без документов.
– Еще трое? Ты же говорил, всего двое!
– Говорил… А теперь, выходит, пятеро…
– Слушай, о таких вещах предупреждать надо! – нахмурился Алексей. – Двое – это понятно, ну пусть даже трое, но пятеро! Куда ж я, по-твоему, их всех дену?
– Понимаешь, спонтанно вышло… – развел руками фанат.
– Вечно у вас, пионеров, все спонтанно! – сердито бросил Алексей. – Ну ладно, поместятся – повезу, нет – добирайтесь как хотите, два раза ездить не стану.
– Поместятся! – горячо заверил его Дикий. – Там две девчонки – их можно на колени посадить…
– Ну-ну…
На привокзальной площади их ждала потрепанная жизнью тонированная кремовая "Нива Тайга". Распахнув единственную дверцу и наклонив вперед спинку водительского сидения, Алексей повернулся к пятерым потенциальным пассажирам: Ивану, Глебу, Лере, фанни Маше и фану Хохлу-младшему.
– Ну что, пионерия, четверо назад, один вперед!
Заднее сиденье старой "Нивы" – место не сказать, чтобы уж совсем неудобное. Два пассажира могут ехать даже с некоторым намеком на комфорт, разместившись между широкими колесными арками, если, залезая, не раздерут штаны о торчащие металлические детали склонившего голову в низком поклоне переднего сидения. Присоединение к ним третьего теоретически возможно, но на практике уже чревато существенными неудобствами. Четвертый же пассажир сзади, судя по всему, не снился конструкторам этого легендарного советского джипа и в самом страшном из их снов. Голова его, вне зависимости от роста, неизбежно упрется в потолок – по счастью, довольно мягкий, а ноги… А ноги, по-хорошему, и первым-то троим девать особо некуда.
Иван, залезавший в машину первым, оказался крайним справа. Последовавший за ним Глеб, пытаясь освободить хоть толику места для остальных, словно пресс вдавил его в борт, так что, кажется, кости затрещали. Третьей кое-как втиснулась Лера, а вот фанни Маше ничего не оставалось, кроме как уже ползти по их коленям. В результате голова ее остановилась где-то на уровне груди Ивана, в то время как ноги все еще оставались на улице. Первая попытка втянуть их закончилась тем, что колено фанатки едва не стукнуло Лере по зубам, но тут на помощь Маше пришел Алексей, подперев ее сзади спинкой водительского сидения.
Больше всех повезло фану Хохлу-младшему – на переднем пассажирском сидении он оказался в гордом одиночестве.
– Хорошо, хоть стекла тонированные, – проворчал Алексей, усаживаясь за руль и запуская двигатель. – А то еще кто-то подумает, что я тут трупы перевожу…
Дорогу Иван запомнил плохо: большую часть окна ему загораживала густая копна рыжих волос фанни Маши. Кажется, сначала они двигались по городу, периодически тормозя на светофорах, потом выехали в какие-то поля, пересекли небольшую рощу, потом снова поля – здесь "Нива" свернула с асфальта на разбитую грунтовку, и Машу стало болтать по салону, как белье в стиральной машине в режиме отжима. Наконец Алексей остановил машину возле березового перелеска.
– Выписывайтесь, – буркнул водитель.
С трудом разгибая затекшие конечности, пассажиры принялись выбираться из автомобиля. Тем временем, открыв багажник, Алексей извлек оттуда две большие плетеные корзины.
– Разбирайте, – бросил он, ставя их на траву. – Только две. Знал бы – взял больше. Цвета снимайте – пойдете на шифре. Если кто докопается – скажете, за земляникой пошли. Сочтут, конечно, за идиотов… И в общем-то, не сильно ошибутся, – добавил он вполголоса. – Идите строго на запад – так, чтобы солнце у вас все время было слева. Километров через пять, если все будет нормально, выйдете на бетонку. Это уже будет незалежная. Пойдете по ней направо – там я вас встречу.
– "Шинник" Ярославль навсегда! – крикнул в ответ фан Хохол-младший.
Алексей только рукой махнул.
Маша и Глеб взяли по корзинке, и все пятеро двинулись в указанном Алексеем направлении. Сначала шли полем вдоль края леса, потом вынуждены были углубиться в рощу. Лера и Маша попытались было и правда собирать землянику, но спелых ягод почти не попадалось – видно, рано еще было.
Путь до обещанной Алексеем бетонки занял часа полтора. Еще минут через пятнадцать впереди, наконец, показалась старая знакомая "Нива".
– Добро пожаловать на Украину! – пробурчал Алексей, распахивая обе дверцы.
Харьков, Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь, Симферополь и, наконец, Севастополь.
Шесть электричек, две ночевки-"бомжовки" на вокзалах, причем последняя – уже в столице Крыма, менее чем в сотне километров от цели. Лера даже предлагала не заморачиваться еще с одной "собакой" и доехать на "тачке", но, подумав, они все же решили сэкономить – понабравшись наглости у ярославских фанатов, билеты в электричках они теперь не брали. Не прокатило это только однажды – в Запорожье. "Контра" была сурова и непреклонна и грозилась вызвать полицию – или что там у них на Украине, милиция, вроде? Встреча со стражами порядка в планы друзей совершенно не входила, и, махнув рукой, они в конце концов согласились заплатить. Правда, тут же выяснилось, что обилечивать незалежные ревизоры никого не вправе – могут лишь выписать штраф. И тут что-то вдруг на "контру" нашло: внезапно сжалившись, она согласилась взыскать минимальную сумму – как за безбилетный провоз животных. Так и ехали дальше до самого Мелитополя – собаками на "собаке".
"Собака", "контра", "бомжовка"… С младоярославцами расстались еще в Харькове, незаметно потерявшись во время "выдвижения на эстадио", но меткие фанатские словечки впечатались в речь накрепко.
Но вот, наконец, и Севастополь – украинский город русской славы. Маршрутным автобусом – здесь их называют "топиками" – доехали до местечка, именуемого "Пятый километр" – похоже, где-то за городом. Здесь предстояла пересадка на другой "топик" – до Балаклавы.
Глеб настоял на том, чтобы "пробить"… опять этот слэнг! – в общем, чтобы посетить местный рынок. Попросив Ивана с Лерой подождать его на остановке "топика", Соколов исчез в недрах торговых рядов. Вернулся он почти через час – с большой сумкой в руках и страшно довольный. В сумке оказались три мощных фонарика и небольшая картонная коробка. Отозвав друзей в сторонку, Глеб торжественно поднял ее крышку…
– Пистолет! – ахнула Лера.
– "ТТ", – со знанием дела добавил Голицын. – Настоящий?
– Почти, – не переставая улыбаться, проговорил Соколов. – Травматический, стреляет резиновыми пулями. Но сделан из настоящего "ТТ", видите, год выпуска, – он вынул пистолет из коробки и перевернул, демонстрируя выдавленные на стволе цифры: "1940". Говорят, те, что изготовлены до войны – самые лучшие, потом, начиная с сорок первого года, один хлам пошел. В обойме семь патронов, в каждом патроне по две резиновых пули. Мы с пацанами пробовали – бьет не по-детски. Не слишком, правда, кучно, но зато мощно.
– Так на него, наверное, лицензия требуется, – заметил Иван.
– Конечно, требуется. Но если тебя с ним поймают – просто отберут, и все. В тюрьму за него не сядешь – это тебе все-таки не огнестрельное оружие. Тем и хорош, – Глеб засунул пистолет за пояс и прикрыл сверху рубашкой.
– Смотри, не отстрели себе чего-нибудь, – предупредил Голицын. – У "ТТ", кажется, предохранителя нет.