Роман "На соседней планете" (1903) относится к космической фантастике. Это своеобразная космическая утопия об идеальном государстве на Марсе, куда случайно попадает главный герой-землянин. Впрочем, идеальное общество по Крыжановской - довольно своеобразно - это по сути та же монархия, кастовое общество, книга также наполнена сусальными рассуждениями о всеобщем братстве.
Крыжановская Вера Ивановна (Рочестер)
На Сосѣдней планетѣ
I
Заходившее солнце освѣщало снѣжныя вершины Гималаевъ, одѣвая ихъ въ золото и пурпуръ. Послѣднiе лучи царственнаго свѣтила, согрѣвающаго и животворящаго мipъ, озаряли небольшую долину, затерянную въ горахъ и, точно стѣной, обнесенную высокимъ лѣсомъ и остроконечными скалами. Среди окружающей величавой и суровой природы долина казалась радостнымъ оазисомъ; здѣсь была собрана растительность всѣхъ поясовъ, и среди яркихъ цвѣтовъ роскошной тропической флоры проглядывала темная зелень сосенъ.
У подножiя крутой скалы громадной высоты стоялъ небольшой дворецъ индiйской архитектуры, ослѣпительная бѣлизна котораго еще рѣзче выделялась на темномъ фоне окутывавшихъ его садовъ.
Аркады, поддерживаемыя тонкими колонками, были вылѣплены подобно кружеву, такъ же какъ балконы и колоннады, окружавшiе всѣ три этажа этого чисто волшебнаго зданiя.
Кругомъ царила глубокая тишина. На большомъ дворѣ безшумно сновали слуги съ бронзовыми лицами и въ бѣлыхъ одѣянiяхъ, да разгуливали на свободѣ два слона, въ широкихъ золотыхъ ошейникахъ.
Съ другой стороны дома была терраса, выходившая въ садъ. Тѣнистыя деревья обрамляли ее, а передъ ней, вокругъ большого бассейна, въ которомъ билъ фонтанъ, раскинулись пестрые цвѣтники. Въ большихъ эмальированныхъ вазахъ посажены были рѣдкія растенія, въ ароматной тѣни которыхъ стоялъ столъ, а около него, на плетеныхъ изъ тростника креслахъ, сидѣло двое мужчинъ.
Одинъ изъ нихъ былъ индусъ, самаго чистаго типа, и на видъ ему можно было дать лѣтъ тридцать пять или сорокъ. Отъ него вѣяло чѣмъ-то страннымъ и чарующимъ. Сложенія онъ былъ удивительно стройнаго и нѣжнаго, а бронзовое лицо его подернуто было матовой блѣдностью; но ни въ этой блѣдности, ни въ худобѣ не было ничего болѣзненнаго. Напротивъ, въ каждомъ движеніи его гибкаго тѣла чувствовалась мощная сила, а въ большихъ черныхъ глазахъ свѣтилось столько жизни, воли и могущества, что даже трудно было вынести ихъ фосфоресцирующій взглядъ, который пронизывалъ и, казалось, читалъ въ самой глубинѣ души. На правильныхъ и рѣдко красивыхъ чертахъ его лица, обрамленнаго изсиня-черной, слегка курчавой бородкой, разлито было ясное спокойствіе.
Одѣтъ онъ былъ во все бѣлое, а голову его покрывалъ легкій бѣлоснѣжный тюрбанъ. Въ противоположность своимъ соотечественникамъ, любящимъ увѣшивать себя разными украшеніями, на немъ не было никакой драгоцѣнности, и только на длинномъ указательномъ пальцѣ его правой руки было надѣто золотое съ большимъ камнемъ кольцо; камень этотъ ослѣпительно сверкалъ и безпрестанно мѣнялъ цвѣта отъ синяго, какъ сапфиръ, до блѣдно-розового.
Противъ индуса сидѣлъ молодой человѣкъ, по внѣшности и костюму - европеецъ. На немъ были надѣты широкія брюки и шелковая куртка. Бѣлая рубашка изъ тонкаго полотна, отложной воротникъ которой открывалъ шею, была стянута у пояса краснымъ шелковымъ шарфомъ. Соломенная съ широкими полями шляпа лежала рядомъ, на табуретѣ.
Это былъ высокій, красивый юноша, худощавый и хорошо сложенный; его откровенный взглядъ и умная, добрая улыбка сразу располагали къ нему. Большіе глаза, съ длинными и густыми рѣсницами, были сѣро-голубоватаго цвѣта, а волоса на головѣ и бородѣ-свѣтло каштановые. Онъ былъ уроженцемъ сѣвера, судя по ослѣпительной бѣлизнѣ кожи всюду, гдѣ загаръ ея не коснулся.
Собесѣдники заканчивали завтракъ, состоявшій изъ риса, овощей, меда, фруктовъ и пирожковъ; собственно говоря, должную честь всему, находившемуся на столѣ, отдавалъ молодой европеецъ, запивая кушанье старымъ виномъ, тогда какъ его собесѣдникъ довольствовался кубкомъ молока, которое прихлебывалъ маленькими глотками, да небольшой горсточкой риса и нѣсколькими вѣточками винограда.
Въ данную минуту оба молчали. Индусъ не спускалъ блестящаго взора съ подвижнаго лица своего гостя, который глубоко задумался. Улыбка мелькнула на бронзовомъ лицѣ индуса, и онъ спросилъ, поставивъ кубокъ на столъ:
- Отчего, ученикъ мой и другъ, не задашь ты мнѣ вопроса, который такъ сильно занимаетъ тебя?
- Я боюсь показаться вамъ, учитель, слишкомъ любопытнымъ и нескромнымъ. Кромѣ того, я не знаю, позволено ли будетъ вамъ отвѣтить на мой вопросъ?
- Я вижу, что ты дѣлаешь успѣхи въ искусствѣ владѣть своимъ любопытствомъ и нетерпѣніемъ. Это прекрасное предзнаменованіе! Удержишь ли ты его, когда вернешься въ Европу, получивъ первую степень посвященія? Хватитъ ли у тебя мужества хранить свое знаніе для себя, и не ослѣплять окружающихъ опытами твоего могущества? - замѣтилъ съ улыбкой индусъ.
- Надѣюсь, что да! Изъ того немногаго, что я до сихъ поръ узналъ по программѣ начальнаго посвященія, я понялъ, что тщеславіе, - первый недостатокъ, отъ котораго слѣдуетъ избавиться, а скромность - первая добродѣтель, которую слѣдуетъ пріобрѣсть, если хочешь идти впередъ, - отвѣтилъ, краснѣя, молодой человѣкъ.
- Все это такъ! Но я не стану дольше мучить тебя и прямо скажу, что не считаю нескромнымъ твое желаніе знать, что дѣлается на другихъ планетахъ, хотя бы на Марсѣ, напримѣръ, о которомъ такъ много говорятъ у васъ въ данное время.
- Атарва! Вы хотите лишній разъ доказать, что читаете мои мысли, какъ открытую книгу, отвѣчаяна мой вопросъ, когда я не успѣлъ еще даже открыть рта? - взволновался молодой человѣкъ.
- Читать человѣческія мысли вовсе не такъ трудно, какъ ты предполагаешь, а въ данномъ случаѣ моя заслуга еще того меньше. Ты уже не разъ говорилъ мнѣ объ этомъ, и еще сегодня утромъ я видѣлъ какъ ты читалъ статьи по этому вопросу. Какъ видишь, немудрено было догадаться, что озабочиваетъ тебя. Я вотъ сейчасъ накормлю своихъ птицъ, а потомъ мы на свободѣ побесѣдуемъ о нашихъ сосѣдяхъ въ пространствѣ, - отвѣтилъ Атарва и, взявъ со стола блюдо съ зернами, направился на противоположный конецъ террасы.
Молодого иностранца, съ которымъ мы познакомили читателя, звали княземъ Андреемъ Шелонскимъ. Покойная мать его была въ свое время очень дружна съ Е. П. Блаватской, извѣстной основательницей теософическаго общества, и раздѣляла всецѣло убѣжденія своей знаменитой соотечественницы: сдѣлалась горячей теософкой и даже въ своемъ единственномъ сынѣ взрастила мистическое міровоззрѣніе; въ этомъ помѣхи ей не было. Овдовѣла она еще очень молодой и затѣмъ почти безвыѣздно жила за границей. Громадное состояніе матери дѣлало молодого князя вполнѣ независимымъ, и онъ, не избирая служебной карьеры, сдѣлался страстнымъ оріенталистомъ, а затѣмъ отдался изученію оккультизма и археологіи.
Благодаря выдающимся способностямъ и рѣдкой настойчивости, князь Андрей скоро сталъ настоящимъ ученымъ. Съ присущей русскимъ способностью усваивать чужіе языки, онъ легко изучилъ языки древняго востока, и такъ же свободно говорилъ на санскритскомъ, еврейскомъ и коптскомъ, какъ и на французскомъ, нѣмецкомъ и англійскомъ.
Смерть матери порвала связь его съ Европой, и онъ отправился путешествовать. Побывалъ онъ въ Египтѣ, Греціи и Ассиріи, а потомъ уѣхалъ въ Индію, гдѣ при помощи своихъ связей съ теософическимъ обществомъ, вошелъ въ сношенія со старымъ, ученымъ браминомъ и сдѣлался его ученикомъ. Индусъ заинтересовался пылкимъ, трудолюбивымъ и богато одареннымъ юношей, и однажды предложилъ князю познакомить его съ однимъ изъ таинственныхъ мудрецовъ, называемыхъ Махатмами, которые занимаются тайными науками и изъ глубины своихъ недоступныхъ убѣжищъ управляютъ, какъ говорятъ, судьбами всего міра. Вѣка протекаютъ надъ ними, не касаясь ихъ безконечно длящагося существованія.
Князь Андрей съ благодарностью принялъ это предложеніе и покорно подчинился всѣмъ мѣрамъ предосторожности, какъ потребовалъ браминъ.
Оба они уѣхали въ Сѣверный Индостанъ и нѣсколько дней странствовали по Гималаямъ. Затѣмъ, однажды вечеромъ, браминъ завязалъ князю глаза и повелъ въ подземелье, входъ въ которое такъ и остался неизвѣстнымъ Андрею.
Долгіе часы шли они по высѣченнымъ въ скалахъ коридорамъ, развѣтвлявшимся во всѣ стороны. Браминъ снова закрылъ ему голову шелковымъ капюшономъ, и они стали подниматься по узкой лѣстницѣ; когда же, наконецъ, князь почувствовалъ, что чистый, свѣжій воздухъ пахнулъ ему въ лицо и съ него сняли капюшонъ, то онъ увидѣлъ, что стоитъ въ саду, передъ дворцомъ Атарвы, а самъ ученый улыбаясь его привѣтствовалъ.
Три мѣсяца прошло съ тѣхъ поръ, какъ Андрей Шелонскій сдѣлался ученикомъ Атарвы, назначившаго шестимѣсячный срокъ на испытаніе, чтобы убѣдиться, обладаетъ ли онъ качествами, необходимыми для усвоенія дальнѣйшаго посвященія.
Отношенія между учителемъ и ученикомъ скоро потеряли натянутость, и магъ сталъ дружески обращаться съ Андреемъ, который сумѣлъ завоевать его довѣріе. Жадность Андрея къ ученію его забавляла, и Атарва шутя, называлъ его "научнымъ лакомкой".
- Итакъ, мой молодой другъ, что хочешь ты знать о сосѣдней съ нами планетѣ, которая такъ живо интересуетъ тебя? - спросилъ индусъ, садясь къ столу, съ котораго двое слугъ успѣли убрать посуду, пока онъ кормилъ птицъ.
- Все! Возможна ли на Марсѣ жизнь, живутъ ли дѣйствительно на немъ люди, и возможно ли войти въ прямыя съ ними сношенія?
- А какъ ваша офиціальная наука отвѣчаетъ на эти вопросы? - спросилъ магъ.
- Отвѣчаетъ предположеніями, основанными на наблюденіяхъ, какія удалось сдѣлать, но столь противорѣчивыми, что, въ сущности, наша наука знаетъ очень мало. Что же касается интересующаго меня вопроса, а именно, - существуетъ ли человѣчество, подобное нашему, - то онъ и донынѣ остается неразрѣшимой загадкой, и большинство ученыхъ отрицаютъ всякую возможность, чтобы на другихъ планетахъ жили мыслящія существа.
- Но если самые ученые астрономы рѣшили, что вселенная - пуста, то почему ты думаешь, что я знаю объ этомъ больше?
- Потому, что считаю вашу науку высшей. Я убѣжденъ, что вы, маги, не ограничивающіеся изученіемъ одной только матеріи, располагаете средствами и методами для изученія окружающей природы, неизвѣстными нашей юной европейской наукѣ.
Атарва улыбнулся.
- Спасибо за хорошее о насъ мнѣніе! Чтобы оправдать его, я предлагаю тебѣ провести часть твоего посвященія не у меня, а на томъ самомъ Марсѣ, который такъ тебя интересуетъ. Это будетъ очень поучительно и подвергнетъ тебя серьезному испытанію, какъ физическому, такъ и духовному. Желаешь ты этого?
Пораженный князь вскочилъ съ кресла.
- Учитель! Если бы кто другой, а не вы, для котораго не существуетъ невозможнаго, предложилъ мнѣ такую невѣроятную вещь, я бы подумалъ, что онъ смѣется надо мной. Что же касается до того, чтобы побывать на Марсѣ, то, конечно, я этого хочу! Но какъ сдѣлать это? Путь не близкій, я полагаю, и на всѣ фантазіи романистовъ, расписывающихъ путешествія на воздушныхъ шарахъ и проч., - я смотрю, какъ на болтовню. Но я вижу, Атарва, что вы говорите серьезно, и стараюсь понять вашу мысль. Не хотите ли вы сомнамбулически, силой вашей воли, или какъ-нибудь иначе, показать мнѣ планету, относительно которой существуетъ много предположеній, но точно описать которую никто не могъ? Правда, видѣнія сомнамбулъ вполнѣ сходятся насчетъ существованія человѣчества, весьма похожаго на наше, но всѣ разсказы ихъ такъ туманны и спутаны, что истиннаго понятія не даютъ.
- Знаю! Потому-то, мой другъ, мнѣ и хотѣлось бы показать тебѣ эту планету не какъ хаотическій миражъ, а какъ осязательную дѣйствительность.
Андрей сжалъ голову обѣими руками.
- И это будетъ не сонъ? Значитъ, возможно добраться до другой планеты? - пробормоталъ онъ.
- Нѣтъ ничего невозможнаго, когда умѣешь примѣнять законы, приводящіе въ движеніе космическія силы. Въ данномъ же случаѣ, я обращаю твое вниманіе на то, что вся наша солнечная система управляется аналогичными законами. Спектральный анализъ доказалъ, что повсюду находятся одни и тѣ же вещества. .
- Да, но въ различныхъ химическихъ комбинаціяхъ, - перебилъ его Андрей.
- Совершенно вѣрно, такъ какъ на каждой планетѣ и даже въ группахъ планетъ преобладаетъ та или другая субстанція, и существа, тамъ обитающія, подчинены этой преобладающей субстанціи; но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы нельзя было приспособить свой организмъ для иныхъ атмосферныхъ условій. Относительно же Марса, даже ваши наблюденія доказываютъ совершенное подобіе его нашей землѣ: наклонъ оси, дни и ночи, времена года тамъ почти такіе же, какъ ч на землѣ; тамъ есть даже вода, - эта необходимая для насъ стихія. Почему же наши тѣла и чувства не могутъ дѣйствовать тамъ такъ же, какъ и здѣсь? Доказательствомъ можетъ служить зрѣніе. Если бы существовали непреодолимыя препятствія, то нашъ взглядъ не могъ бы ничего различить на этихъ отдаленныхъ тѣлахъ, а такъ какъ ничего подобнаго нѣтъ, то никто и не доказываетъ, будто слухъ, осязаніе и проч. не могутъ также работать.
Рыба у насъ не можетъ жить безъ воды, но если бы изобрѣсти такой газъ, который могъ бы замѣнять для нея воду, то она, можетъ быть, жила бы такъ же хорошо и безъ воды. При посредствѣ науки магъ пріобрѣтаетъ умѣнье пользоваться стихіями: ходить по водѣ, безъ ожоговъ держаться на раскаленныхъ угольяхъ, подниматься на воздухъ и т. д. Итакъ, разъ магъ владѣетъ силами природы своей планетной системы, то, въ предѣлахъ космическихъ законовъ, онъ можетъ такъ же перелетать пространство. Есть масса доказательствъ и примѣровъ тому, что я говорю. Аполлоній Д'іанскій, какъ и Симонъ Волхвъ, поднимались на воздухъ до самыхъ облаковъ; святые, въ состояніи экстаза, отдѣлялись отъ земли; тѣла преподобныхъ, сумѣвшихъ одухотворить плоть свѣтомъ души своей, остаются нетлѣнными.
- Все это, учитель, - справедливо для васъ и людей, равныхъ вамъ по могуществу; но я и мнѣ подобные, представляющіе изъ себя одну лишь грубую матерію, какъ мы можемъ слѣдовать за вами? - съ отчаяніемъ въ голосѣ замѣтилъ Андрей.
- Для такихъ, - смѣясь, отвѣтилъ Атарва, - существуетъ несправедливый, но прекрасно дѣйствующій законъ: "протекція". Она дѣлаетъ возможнымъ невозможное, и благодаря ей, я предполагаю на извѣстное время помѣстить тебя у моихъ друзей марсіанъ. А пока - до свиданія!
Атарва сдѣлалъ знакъ рукой и въ ту же минуту сталъ отдѣляться отъ земли. Тихо покачиваясь, онъ плылъ по воздуху, поднимался все выше и выше и, наконецъ, исчезъ въ окутывающемъ сумракѣ ночи.
Пораженный Шелонскій откинулся въ креслѣ и думалъ:
- Этотъ человѣкъ не шутитъ! Я увижу Марсъ! Нога моя ступитъ на землю этого далекаго міра, который представляется отсюда глазу человѣческому лишь въ видѣ свѣтящейся точки!
Прошло три мѣсяца. Мы находимъ Атарву и его ученика въ лабораторіи мага. Спустилась ночь, и Атарва, при свѣтѣ электрической лампы, сидѣлъ за столомъ, сливая въ большой хрустальный флаконъ различныя эссенціи, острый и удушливый ароматъ которыхъ наполнялъ комнату. Князь Андрей съ задумчивымъ и озабоченнымъ видомъ наблюдалъ за нимъ.
Онъ поблѣднѣлъ и очень похудѣлъ съ того дня, когда мы видѣли его съ аппетитомъ ужинающимъ на террасѣ, гдѣ рѣшено было путешествіе на планету Марсъ. Но протекшее время для молодого человѣка было временемъ испытанія его терпѣнія и умѣнья владѣть самимъ собою.
Князь Андрей долженъ былъ подвергнуть себя исключительному режиму: особой пищѣ, ваннамъ, окуриванію и вдыханію различныхъ ароматовъ, которое погружало его иногда въ очень болѣзненное состояніе. Но онъ переносилъ все съ непоколебимой стойкостью, точно исполняя всѣ предписанія своего учителя и съ любопытствомъ слѣдя за перемѣнами, происходившими въ его организмѣ. Онъ сдѣлался тоньше и легче; дыхательные органы его правильно работали въ иной, необычной атмосферѣ, которую искусственно создавалъ для него Атарва въ своей лабораторіи. Наканунѣ вечеромъ ученый объявилъ, наконецъ, что подготовительное испытаніе окончено, и что онъ назначаетъ отъѣздъ на слѣдующую ночь.
- Итакъ, это не сонъ, что мы сегодня ночью отправляемся на Марсъ? - прервалъ молчаніе Андрей.
- Несмотря на мою слѣпую вѣру въ ваше могущество, учитель, мой умъ отказывается понять, что человѣческое тѣло можетъ переноситься черезъ милліоны верстъ и не погибнуть въ этомъ пустомъ и ледяномъ пространствѣ, какъ междупланетное.
- Абсолютной пустоты нѣтъ, - ты это знаешь. Вибраціи же, которыя несутъ намъ лучи самыхъ отдаленныхъ звѣздъ, связываютъ всѣ міры. Волны вибрацій - это наилучшій путь для того, кто умѣетъ ими пользоваться. Кромѣ того, теперь самое благопріятное время для путешествія на Марсъ, такъ какъ планета въ данную минуту отстоитъ отъ насъ всего на пятьдесятъ шесть милліоновъ километровъ, что случается только разъ въ пятнадцать лѣтъ.
Видя, что князь вздрогнулъ, услышавъ такую цыфру, Атарва улыбнулся.
- Пространство, мой другъ, какъ и время, - понятія относительныя. Солнечный свѣтъ доходитъ до насъ въ нѣсколько минутъ; одно и то же время можетъ показаться человѣку и секундой, и цѣлой вѣчностью. Однако, если опытъ, къ которому я хочу приступить, внушаетъ тебѣ опасеніе, то говори смѣло: мы можемъ еще отказаться отъ нашего предпріятія, а я не осужу тебя за такое естественное чувство.
Андрей покраснѣлъ и покачалъ головой.
- Нѣтъ, учитель, если это зависитъ отъ меня, то я никогда не откажусь. Я готовъ. Дѣлайте со мной, что хотите, и извините меня за непростительную слабость.
- Мнѣ нечего прощать, я могу только похвалить тебя за твое рвеніе и энергію, - дружески сказалъ магъ. - Черезъ часъ мы пройдемъ въ другую лабораторію для послѣднихъ приготовленій; тамъ ты заснешь и проснешься уже въ иномъ мірѣ, о которомъ мечталъ. Кстати, скажи, сколько же времени ты желалъ бы пробыть на Марсѣ? Я могу устроить тебя тамъ на срокъ около года, или семи съ половиной лѣтъ. Предоставлю это твоему выбору. Год, конечно, будетъ считаться такъ, какъ онъ считается на Марсѣ; въ виду же того, что тамъ онъ почти вдвое продолжительнѣе нашего, то, слѣдовательно, твое отсутствіе продолжится приблизительно два года, или пятнадцать земныхъ лѣтъ. Итакъ - рѣшай!
- О! Я думаю, что двухъ лѣтъ будетъ вполнѣ достаточно. Какъ ни плохо на землѣ, а все же она наша родина, и я не хотѣлъ бы отлучаться на болѣе долгій срокъ, - послѣ минутнаго молчанія, нерѣшительно сказалъ Шелонскій. - Съ другой стороны, какъ бы ни были любезны марсіане, благодаря вашей протекціи, учитель, - я, конечно, буду чувствовать себя среди нихъ одинокимъ и боюсь, что мной овладѣетъ тоска по родинѣ. Но одного вопроса мы еще никогда не касались, это - вопроса о женщинахъ на Марсѣ.
Атарва расхохотался, а потомъ отвѣтилъ, качая головой:
- Я вижу, сынъ мой, что, если бы тебѣ довелось проходить седьмое посвященіе, т. е. побѣждать слабость къ женскому полу, то ты навѣрно спасовалъ бы. Къ счастью, на этотъ разъ дѣло идетъ о простомъ посѣщеніи Марса, а не объ испытаніи въ покореніи своихъ чувствъ. Итакъ, успокойся! Исконный законъ о раздѣленіи половъ - единъ для всѣхъ подобныхъ міровъ. На Марсѣ есть женщины, и если онѣ понравятся тебѣ, то ты даже можешь жениться на время твоего тамъ пребыванія.
Князь весело разсмѣялся.