Я, никем не замеченный, поднялся в отведенную мне спальню, присел на край кровати и задумался. Нельзя допустить, чтобы Лайонел потащил людей невесть куда, толком не подготовившись. Однако я не могу заявить вслух, что разработанный им план экспедиции никуда не годится – меня, "бумажного путешественника" (по его словам), просто поднимут на смех. Дескать, легко критиковать, сидя в городе! А рассказать о том случае… Нет, это никак не возможно. Палмер всегда может парировать, что я клевещу на него, и еще неизвестно, кому поверят первому. История-то была темная, даже моим относительно близким знакомым известно только то, что вернулись мы с Лайонелом порознь, Ларри погиб при невыясненных обстоятельствах, тело его так и не было найдено, а я ослеп на один глаз. Многие пытались расспросить, что же произошло, но я отмалчивался. Палмер, думаю, тоже: понимал, что у него есть только слово против моего слова. Но то, что путешествовать я прекратил, само по себе убеждало многих – дело нечисто…
Оставалось только одно – поговорить с каждым из "завербованных" отдельно и постараться переубедить их с помощью логических построений и серьезных аргументов. Этим я и собирался заняться завтра с утра, но мне нужен был план действий. Вернее, подсказка – в каком направлении действовать… Что ж, все необходимое у меня всегда под рукой!
Вынутая из мешочка руна будто сердито кольнула пальцы. Я взглянул на знак, воинственно выставивший острые уголки – эйваз, – и неторопливо убрал ее на место.
"Так вот почему при прошлой нашей встрече выпала иса, – осенило меня вдруг. – Тогда было не место и не время. А теперь, выходит, подошел час…"
Выходило, теперь мне вполне по силам найти верное решение, однако следовало проявить терпение и стойкость, а также избегать сомнительных ситуаций. Вот это-то будет самым сложным, полагаю, но я надеялся справиться.
"В конце концов, попытаться я обязан, – подумал я, зайдя в умывальную перед сном. В зеркале отражалась моя мрачная, но решительная физиономия. – Если Палмер угробит еще кого-нибудь, я себе этого не прощу!"
Тут мне показалось, будто за плечом у меня маячит какая-то тень, но, обернувшись, я ничего и никого не заметил. Должно быть, сквозняк колыхнул портьеру, а я увидел отражение сквозь открытую дверь… Или освещение выделывало шутки, такое бывает.
Уснуть мне удалось не сразу: внизу было шумно, вдобавок одолевали скверные мысли. Как прикажете отговаривать воодушевленных людей, жизни не мыслящих без путешествий? Тем более финансирование – вопрос скользкий, далеко не каждый может позволить себе такие поездки за свой счет, и каждый спонсор в обществе буквально на вес золота! Никто себе не простит, если упустит такой шанс!
Да, Палмер знал, чем зацепить людей… И еще я был уверен – он сумеет повернуть дело так, что экипироваться каждый будет самостоятельно, да еще, чего доброго, оплатит дорогу. Ну, скажем, Болдуин поставил условием какие-то конкретные результаты данной экспедиции: нахождение редких пород дерева, руды, чего угодно. Он же все-таки человек, более всего ценящий прибыль, а потому не станет бросать деньги на ветер только ради того, чтобы несколько пылающих энтузиазмом молодых людей прогулялись на другой конец света! Ведь не спросишь у него напрямую? Вполне вероятно, Болдуин уже вручил Палмеру некую сумму, но только разве же он сознается, какую именно? Ну а по возвращении (и неизвестно, сколько из участников предприятия действительно вернутся целыми и невредимыми) Палмер получит остальное. А прочие могут и не возместить затраты, если, скажем, не обнаружат ничего, имеющего практическую ценность, либо же обнаружат, но это что-то окажется в настолько труднодоступных и опасных местах, что и смысла нет затевать добычу…
В конце концов мне удалось задремать (признаюсь, для этого пришлось глотнуть еще немного верной кактусовки), но я то и дело просыпался – мерещилась какая-то дрянь. Никогда мне не снились кошмары в этих стенах, а сейчас не помогал ни прохладный ночной воздух (я не выдержал и приоткрыл окно), ни едва заметный приятный запах, исходящий от старой мебели красного дерева, ни попытки мысленно пересчитывать моих питомцев.
Стоило ненадолго забыться сном, как я проваливался в прошлое, снова чувствовал боль в безжалостно заломленных за спину и туго связанных руках, ощущал, как в колени впиваются камешки, чуял запах дыма, от которого шла кругом голова и двоилось в глазах: я не мог наверняка сказать, которая из фигур передо мной – настоящая. Понял я это только тогда, когда узловатая, сморщенная, напоминающая высохшую птичью лапу, но еще очень твердая рука взяла меня за подбородок и запрокинула мне голову. Каркнул что-то на неизвестном наречии старческий голос, и сзади в меня вцепились в несколько рук, не давая пошевелиться, хотя я, одурманенный, и так не сумел бы сдвинуться с места. И неотрывно смотрел, как из клубов дыма выплывает морщинистый лик, какие бывают у языческих идолов, а потом вдруг увидел у самого своего лица острие кинжала… Вот тогда я попытался дернуться, но не смог. Старый шаман кинжалом чертил у меня на щеках и на лбу какие-то узоры (а может быть, выводил письмена?), но боли я не чувствовал – он не нанес мне ни единого пореза. Я пытался понять, что у него на уме, пробовал заговорить, но с губ моих не срывалось ни звука. А может быть, я просто оглох? Но нет, я слышал сиплое дыхание шамана и его бормотание, треск костра… "Должно быть, колдовство", – подумал я безучастно, и ничто не дрогнуло во мне при этой мысли. Ну колдовство, подумаешь? Ну принесут меня сейчас в жертву какому-то языческому божеству, как до того – несчастного Ларри…
Только при мысли о нем дурман в голове немного рассеивался – возвращались горечь, боль и еще острая ненависть к предателю Палмеру. Жаль, дикари его не убили. Жаль, никто никогда не узнает, что произошло на самом деле, а он не получит по заслугам… Если бы я только сумел вырваться отсюда!
Захваченный этой мыслью, я не сразу осознал, что шаман умолк и теперь сверлит меня взглядом непроницаемых черных глаз. Потом он усмехнулся – морщины на его лице образовали странный рисунок, – перевернул кинжал рукоятью ко мне и кивнул своим подручным. Те ухватили меня еще крепче, хотя какой в этом был смысл? Шаман же, наклонившись ко мне, поводил корявым пальцем у меня перед лицом, потом удовлетворенно кивнул, решив что-то для себя, и с неожиданной силой и сноровкой вдруг оттянул веки моего левого глаза. Я увидел приближающуюся рукоять кинжала со странной выемкой, и с невероятной ясностью осознал – это не крепление, из которого выпал камень, это…
Нет, я не потерял сознание. И не сказал бы, что боль была вовсе уж нестерпимой, хотя, если бы я мог, то, наверно, закричал бы. Но что толку? Глаз мой, целехонек, покоился на ладони шамана, что-то теплое текло у меня по щеке, а я лишь обреченно подумал, что сейчас он ослепит меня окончательно, а потом… Не знаю, не хотелось даже думать. Может быть, вырвет сердце и съест его, еще трепещущее, или проделает еще что-нибудь в этом роде!
Но шаман лишь ухмыльнулся и кивнул своим прислужникам. Меня вздернули на ноги – колени подгибались, и идти самостоятельно я не мог, – и потащили куда-то. По всему выходило, что пока меня оставят в живых, но зачем?.. А раз так, включился вдруг мозг, пробужденный пульсирующей болью в пустой глазнице, у меня будет крохотный шанс сбежать. Если, конечно, я раньше не умру от заражения крови. Но, право, в моем положении беспокоиться об этом было даже как-то и нелепо! "Я должен выжить любой ценой, – решил я в ту минуту, – выжить, пришибить ненормального садиста, отомстить за Ларри и поквитаться с Палмером!" Я не знал тогда, что будет дальше, не то моя решимость могла бы изрядно поблекнуть…
Тут я в очередной раз проснулся и с облегчением осознал, что уже утро, а внизу снова шумят. Там опять причитал Оллсоп, и, кажется, по тому же поводу.
Быстро одевшись и приведя себя в порядок, я сбежал вниз по лестнице. Несмотря на тяжелую ночь, настроение у меня было самым что ни на есть боевым. Я преисполнился решимости сделать все от меня зависящее, но не дать Палмеру претворить его планы в жизнь!
– Сэр! – стонал Оллсоп. – Но некуда, некуда ставить это чучело!
– Ничего, поставьте его в пару к той красотке в холле, – отвечал вновь прибывший. – Кто придумал ее туда пристроить? Я в потемках чуть было не перепугался!
– Это идея мистера Кина…
– Я так и знал, что без его буйной фантазии не обошлось! – засмеялся тот. – Погодите, а он здесь?
– Я стою у тебя за спиной, – сообщил я. – Рад тебя видеть, Фрэнк!
– Вик, дружище! – воскликнул он, разворачиваясь и распахивая медвежьи объятия. Я невольно крякнул, когда Дигори меня обнял и похлопал по спине: в отличие от столичных утонченных литераторов, сложением и силой он здорово напоминал злополучную гориллу Стивена. – Сто лет тебя не видел! А ты ничуть не изменился…
– Ты тоже, – кивнул я. – Хотя вот эти залысины… стареешь, Фрэнк!
– Нет у меня никаких залысин, – оскорбился он. – У тебя вообще виски седые!
– Ничего подобного, в нашей семье до глубокой старости ни у кого не бывает седины!
Тут мы переглянулись и рассмеялись. Не помню, с чего это повелось, но выискивать друг у друга признаки преждевременного старения мы начали очень давно.
– Кого ты привез, Фрэнк? – спросил я, с интересом разглядывая чучело. Больше всего оно походило на… да, на очень крупную обезьяну с густым свалявшимся белым мехом. И, если честно, до неприятного смахивало на человека.
– Сам не знаю, – развел он руками. – Местные называют его как-то так, что я выговорить не могу, а прочие прозвали снежной обезьяной. А в Академии наук мне заявили, что это вообще фальсификация, таких зверей не существует, меня обманули, и вообще, шкура из овчины сделана… Ясное дело, из овчины, выделали из рук вон плохо, местами латать пришлось. Ну да ничего, там, сзади, не очень заметно, если в уголок приткнуть…
– Хм… – Я еще раз посмотрел на чучело. – Я и впрямь никогда не слыхал о подобном.
– Так и я не слыхал! Но, знаешь, сложно усомниться в существовании чего-либо, если сам это существо и подстрелил! Правда, – заметил Фрэнк, – местные после этого отказались вести меня дальше. Дескать, я разгневал духов гор… В общем, пришлось возвращаться, но я все равно доволен!
– Сперва стрелять, а потом думать, узнаю Дигори, – вздохнул я. – За что ж ты так несчастную зверюгу?
– А она у нас сгущенку воровала, – пояснил он. – Я вообще-то просто пугнуть хотел, но так удобно было целиться… Я не мог упустить шанс! Оллсоп, что вы стоите? Поставьте моего красавца напротив той гориллы, они будут отлично смотреться в паре! А ты, Вик, уже завтракал?
– Пока нет, и надеюсь, что ты составишь мне компанию, – сказал я.
– Непременно, – обрадовался Фрэнк. – Я только что с дороги и просто умираю с голоду! А ты пока расскажи, давно ты здесь? Что новенького?
– Я тут со вчерашнего дня, а новенькое… Думаю, ты сейчас об этом услышишь, – криво усмехнулся я, входя в столовую. – Правда, не знаю, как отнесешься к такому известию…
– Интригуешь… Ну да ладно, сперва – хороший завтрак!
Завтрак и впрямь был бы выше всяких похвал, если бы не Лайонел. Разумеется, он торчал в столовой, сверкая улыбкой и раздавая авансы. Почитателей у него со вчерашнего дня явно прибавилось, а что хуже всего, среди них я заметил Стивена.
– Так-так… – сказал Фрэнк, утолив первый голод. – Я пойду послушаю, ты не возражаешь?
– Нет, конечно, – ответил я, кроша тост. Решимость моя медленно испарялась. Что, что я могу доказать? Да ничего… Сейчас и Дигори вкусит ядовитых речей, а потом… Потом мне уже не переубедить его. Я не настолько красноречив, и мне нечего предложить взамен! Но если еще и Фрэнк…
– Вы что-то загрустили, Кин! – Кто-то хлопнул меня по плечу, и я выпрямился. Ну конечно же это был Лайонел. – Вам скучно? Может быть, желаете присоединиться к нашей теплой компании?
– Благодарю, – сухо ответил я, сбрасывая его руку. – Я не нуждаюсь… в компании.
– То-то вас тянет сюда, будто магнитом!
Я хотел встать, чтобы уйти, но чья-то тяжелая рука пригвоздила меня к стулу.
– Вик, не надо, – сказал мне на ухо Фрэнк.
– Ах, не удерживайте его, – продолжал глумиться Лайонел, – Кину нужно встряхнуться, побывать там, где не ступала нога белого человека!
– Палмер! – рявкнул Дигори. – Закройте рот или я пересчитаю вам зубы!
– Это следует считать официальным вызовом? – вскинул тот бровь.
– Да считайте чем хотите, – грубо ответил Фрэнк, – но, если вы не умолкнете, я сперва заткну вам пасть, а потом спущу с лестницы!
– Вы совсем одичали в этих ваших горах, – дернул плечом Лайонел и отвернулся. – Право, господа, не будем терять времени! Мы еще не обсудили маршрута, так что идемте в гостиную, карты в нашем распоряжении…
– Не надо было так, – сказал я негромко. И куда только подевалась моя решимость? Сейчас внутри у меня было пусто, холодно и… да, безнадежно. Не знал, что умею испытывать такие эмоции, а вот поди ж ты…
– А как иначе? – огрызнулся Фрэнк. – Ч-черт, приехал отдохнуть!.. Вик, ты…
– Скверно, – предвосхитил я вопрос, и вдруг меня словно кто-то подтолкнул сказать: – Пойдем наверх, поговорим?
– Не вопрос, – ответил он. – Я только захвачу закуску…
Запасался Дигори основательно: давали о себе знать многие месяцы житья впроголодь. А я с горечью подметил, насколько уже отличаюсь от него: былая сухость фигуры пропала, огонь во взгляде угас, порывистость движений сменилась ленивой вальяжностью… Я не жалел о том, что отказался путешествовать. Скорее, я правил тризну по тому юноше, каким был когда-то, а еще по мужчине, который мог из него вырасти. Такому, каким был Фрэнк.
– Рассказывай, что случилось, – сказал он, едва усевшись в кресло. Мы заняли один из приватных кабинетов, и вряд ли кто-то мог нас побеспокоить: всех занимали планы Палмера. – Я приехал, смотрю – шумят. А тут ты, бледный, как привидение, злой, как тысяча чертей, ну и Лайонел вдобавок. Чего вы не поделили?
– Он предлагает всем желающим присоединиться к экспедиции в Новую Гвинею, – ответил я. – Мистер Болдуин спонсирует…
– Ну! – неопределенно произнес Фрэнк. – И что?
– То, что почти все кинулись к нему, едва ли не локтями друг друга отпихивают… Даже Стивен… – Я скривился. – Кстати, а ты?..
– А что я? – удивился он. – На кой мне сдалась эта Новая Гвинея? Ты же знаешь, мне нравится, где похолоднее! Передохну, снова пойду на Памир. Или в Гренландию. Не решил пока, там видно будет… Но это-то ладно! Вик, я не пойму, что тебя так тревожит? Ну набирает Палмер партию искателей приключений, так в этом нет ничего дурного! Я ведь тоже искал попутчиков, да никто не согласился…
Я помолчал. С одной стороны, говорить не хотелось. С другой – Фрэнк был единственным моим… союзником? Хотя нет, просто он сохранял возможность мыслить здраво, поскольку его не интересовала инициатива Палмера. А еще – он владел художественным словом и, если что, смог бы убедить сэра Келли в нецелесообразности экспедиции или в чем-то еще… Я, увы, был далеко не красноречив и теперь уже не имел веса в этом обществе.
– Ты видел план Палмера? – спросил я.
– Так, краем уха кое-что слышал, но подробностей не знаю, – ответил Фрэнк настороженно. – Он совсем плох?
– По мне, так он вообще никуда не годится, – устало сказал я, – но доказать это кому-либо я не в состоянии. Сам понимаешь…
– Не тебе судить о работе "в поле"? – сощурился он.
– Именно. Куда уж мне. Я калека, я который год не покидаю Англии…
– Но до того ты любого из нас за пояс бы заткнул!
– А кто помнит те времена, Фрэнк? – негромко спросил я. – Ну кто, скажи? Ты, допустим, помнишь, мы с тобой бывали… кое-где. Стивен – и то немного… Остальные – кто в пути, кто еще где, а молодежь меня совсем не знает. Я ведь вроде достопримечательности: старый пыльный глобус в библиотеке, тот, на котором пустые области помечены рисунками с надписью "здесь водятся чудовища"… Забавный, но бесполезный.
– Вик, ты слишком рано себя похоронил, – упрямо мотнул он нестриженой пегой головой. В самом деле пегой: где-то волосы были русыми, где-то мелькнула седина, где-то… Нет, откуда там взяться рыжине!
– А что прикажешь делать?
– Борись, раз решил!
– Как, Фрэнк?! – воскликнул я. – Я разобью его с цифрами в руках, но никто не хочет этого слышать! Может быть, сэр Келли поймет, но…
– Но он, похоже, тоже на их стороне… – пробормотал Дигори, машинально отправляя в рот крекер. – Логика в этом есть, Общество все же должно показывать результаты, а не просто притаскивать шкуры неизвестных науке зверей… Убедить его можно, но это долго.
– Именно. А Палмер привык действовать очень быстро.
– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – спросил Фрэнк, прищурившись. У него были очень темные глаза: при такой светлой коже, которую даже загар не брал, при непонятного цвета волосах… Словом, выглядело это странно.
Я помолчал, потом все-таки решился.
– Ты помнишь Ларри Веста?
– Конечно, – с удивлением ответил он. – Славный был парнишка, но… Погоди, вы же вместе тогда уезжали, ты, Вест, Уоррингтон и Стальски…
– Те двое от нас отстали, – неохотно сказал я. – Зато пристал Палмер.
– И?.. – Дигори нахмурился.
– Ну и все… – Я мрачно смотрел в стол. – Не знаю, что именно ты слышал, но… Ларри погиб только потому, что не сумел отговорить меня двигаться дальше. Знаешь, наверно, я бы послушал его, если бы к нам не присоединился Палмер. А так даже Вест согласился – третий член команды лишним не будет, так спокойнее! Как же он ошибся…
– Это оттуда ты вернулся… – Фрэнк выразительно коснулся левого глаза.
– Оттуда. Мне еще повезло… – Я передернулся от воспоминания об этом "везении". – Бедному Ларри просто перерезали глотку. А Палмер…
– Что – Палмер?
– А ничего! Я ничего не могу доказать, свидетелей нет, лишь он да я! Только ты видишь – он здоров и успешен, а я…
– Вик, заткнись, – попросил Фрэнк, положив мне руку на плечо. – Я помню, ты был очень дружен с Ларри, но уже столько лет прошло…
– Прошлое всегда здесь, за спиной, – сказал я зачем-то. – И захочешь позабыть, а не сможешь. И, Фрэнк, раз уж Ларри тогда умер потому, что не смог переубедить меня, я не хочу, чтобы на моей совести оказались жизни еще и тех, кого не смог уговорить я!
– Палмер вас бросил? – прямо спросил он.
Я неопределенно пожал плечами. Пусть думает как хочет.
– Ну, во всяком случае, он целехонек… – Дигори воинственно расправил плечи. – Давай свои выкладки, Вик, я этот план целиком не видел, а надо бы знать, где слабые места, что к чему…