- Господин барон велел передать вам, что к нему по государственному делу приехал королевский советник, - ответил парень, - и барону пришлось уехать. Он также сказал, что вы вольны оставаться в замке до его возвращения или покинуть по своему усмотрению. В то же время, господин барон отметил, что заинтересовался вашей историей и хотел бы услышать ее в более рабочей обстановке, поэтому, коли вы не останетесь до его возвращения, надеется на скорую встречу. На случай, если вы все-таки выразите желание откланяться, барон предоставил вам коня для более быстрого передвижения.
Я выслушал спич со странным ощущением "дежа вю", причем неоднократного. Впрочем, с моим глобальным заскоком что могут значить несколько мелких? Поразмыслив с минуту, я решил, что понял все идеи, вложенные в произнесенную речь, хотя уверенности в этом не чувствовал. Что-то определенно упустил.
- Ты не знаешь, куда уехал барон?
- Не, сэр. Утром приехал советник с каким-то жуть секретным посланием. Его светлость собрал всю челядь и через час сгинул. Кого-то ищуть, а кого - не знаю.
- Челяди-то много было?
- Да человек эдак двадцать.
- Ха! Барон же вроде сказал, что у него всего два человека служат!
- Придуривается, сэр. Хозяин-то наш с заскоками. Пока вы вдвоем пили, мы все сидели в задней комнате и не смели пикнуть. Ежли б мы пикнули, вы б поняли, что нас много. А барон любит прибедняться. Только не говорите ему, он меня уволит.
- Заметано. Не скажу.
Слуга помолчал.
- Так вы остаетесь, сэр?
- Пожалуй, нет. Неизвестно ведь, когда барон вернется. Так? Чего ж я буду терять время? Где там мой конь? - вспомнил я.
Харис Кахтугейнис оказался щедрым малым, предоставил мне великолепного вороного коня. Шкура так и лоснилась. Когда я предстал пред красавцем, он хитро посмотрел мне в лицо и подмигнул. Я поперхнулся.
- Ты что, тоже умеешь говорить?
Конь навострил уши, но ничего не сказал, только фыркнул. Я неуверенно протянул руку и погладил ему нос. Для лошадей ведь это нормально - фыркать, не правда ли?
Когда я убирал ладонь, конь щелкнул зубами там, где мгновением раньше были мои пальцы, я едва успел отдернуть кисть. Конь заржал. Слуга, который сопровождал меня, укоризненно пошлепал его по носу и успокоил.
- Пахтан у нас шутник, воспитали так. Но вы не волнуйтесь, он хороший. Выносливый и быстрый. Барон, мож скать, одного из лучших скакунов вам дает. Только привыкнуть надобно. Вы умеете ездить? Нет?! Тогда сейчас научу, без ентого не обойтись.
Слуга научил меня седлать коня. Потом с его помощью я забрался в седло и поехал. Через пять метров дикой скачки парень помог мне подняться и наставил в искусстве падения. В следующий раз я упал мягче. Дальше - еще мягче. В десятый раз я проехал уже десять метров. А спустя три часа слуга отнес избитые кости в постель, подал еды и питья, спел колыбельную и заставил заснуть.
После пробуждения я с удивлением и восторгом заметил, что научился ездить на лошадях - не падая продержался в седле целых три минуты! Умение быстро прогрессировало, и после обеда следующего дня я сердечно поблагодарил слугу, крепко пожал ему мужественную, обветренную руку, сунул в седельную сумку куртку, пищу, воду, пару одеял, книжку - почитать на досуге - и уехал из замка. Барон так и не вернулся.
Ни одного слова от Пахтана я еще не услышал и начал надеяться, что кони в этом безумном мире - бессловесные существа. С другой стороны, некоторые выходки вороного наводили на мысль, что он очень тонко надо мной издевается. Например, когда я недвусмысленно давал понять, что собираюсь ехать по дороге, и направлял Пахтана в нужную сторону, он упрямо сворачивал вбок, начиная трястись по кочкам, то и дело наступая в мелкие лужицы после недавно прошедшего дождя, причем так, что брызги обязательно летели в меня. В общем, это была исключительная проверка для моего только зародившегося искусства наездника. И несмотря на то, что я быстро учился, ехали мы в основном туда, куда хотел Пахтан. А хотел он обычно самые неровные, темные и непредсказуемые места.
На развилке трех дорог упрямец свернул влево и даже не стал останавливаться на постоялом дворе, хотя я понуждал его к этому. В принципе, будь у меня побольше умения и поменьше синяков, я бы просто соскочил с несносного животного, предоставив ему полную свободу действий и особо не жалея об этом - пусть указывает дорогу только себе. Но после полутора дней усиленной тренировки я не мог найти на теле розового места - сплошь синева. Болело все соответственно. Уже не раз пришлось сожалеть, что так поспешно покинул гостеприимные стены Кахту, но было поздно. Пахтан не воспринимал никаких указаний к возвращению. Вперед - и только вперед! Маньяк…
Ввечеру мы въехали в густой темный лес. Дорога медленно сужалась, и в конце концов осталась лишь узкая тропка, которая змейкой вилась между вековыми деревьями, грозно нависающими над нею. Лес был похож на тот, в котором я проснулся на первый день сумасшествия, но и отличался, причем разница заключалась не в структуре строения деревьев или планировке местности, а в атмосфере. Там, где я проснулся, было светло и радостно. Здесь лес угнетал, в темные уголки души вползал и вил гнездо страх, испуг, опасение чего-то недоброго и враждебного. С другой стороны, сейчас были сумерки, а это стандартное время для пробуждения злых сил. Возможно, и в том лесу ночь была временем шабаша, а утро и день - порой очищения и причащения.
Когда Пахтан наконец остановился, у меня не было сил нормально спуститься на землю. Я просто сполз и повалился в хворост. Спустя некоторое время, цепляясь за седло, я приподнялся, вытащил из седельной сумки одеяло, второе, оттащил все это к ближайшему дереву, кое-как разложил и повалился на живот, ибо седалищная часть была в сквернейшем состоянии. Последняя мысль, помнится, была о том, что в таком лесу, помимо нечисти, могут водиться голодные дикие звери. Но мне было уже глубоко плевать на волков, вампиров, рысей, тигров и прочих вурдалаков.
Глава 2. Беглые знакомства
Бесы поражают так же часто безгрешных, невинных и праведных, как Иова, и многих невинных детей, которых видят околдованными, и многих других праведников, хотя и не настолько, как грешников, потому что первые поражаются не до погибели их душ, а лишь до потери жизненных благ.
Я. Шпренгер, Г. Инститорис. "Молот ведьм"
Пробуждение было поганым. Ощущение сырой шеи, липнущей к телу рубахи и усугубляющегося мокрого пятна между лопаток дали повод думать, что это неспроста. С трудом перевернувшись на спину, я разлепил зенки и увидел карлика. Он сидел рядом на корточках, держал в руке большую кружку и с правильной периодичностью склонял ее так, что жидкость выливалась аккурат на меня. При этом мерзавец задумчиво морщил брови и что-то бормотал про себя.
Застонав от возмущения, я резко вытянул руку, при этом боль отдалась во всем теле, и выбил кружку из его руки. Карлик вскочил и удивленно воззрился на меня, будто увидел впервые. Потом уста разверзлись, и оттуда понесся самый отборный мат, какой я когда-либо слышал. Мои уши повяли.
Заметив это, карлик замолк, удовлетворенно кивнул и исчез. Просто растворился в воздухе. С негромким хлопком через минуту он снова появился на том же самом месте с новой кружкой.
- На, - сунул он мне ее в руки, пока я пытался опомниться.
Это было что-то вроде телепортации, или как? Сколько я еще буду себя потрясать?
Я машинально поднес кружку ко рту, и в пересохшую глотку полилось крепкое пиво. Вообще-то я пиво терпеть не могу, и никогда не мог. Но я его пью в больших количествах, именно потому, что не могу терпеть. Характер борю. Хоть в чем-то же надо себя пересиливать.
Слегка захмелев, я вернул кружку и с интересом стал изучать незнакомца. Росточком он был с половину меня, одет преимущественно в зеленое, бородат, причем тоже зелено, на лысеющей голове шляпа аналогичного цвета. Мелкие глазки и зубки блестят настолько хитро, что ему не поверит даже самый последний простак. Ручки маленькие, пальчики короткие и толстые, кожа с изумрудным оттенком. Немного одурев, я понял, что передо мной самый настоящий персонаж художественного произведения, представляющего собой длинную последовательность нарисованных картинок, - вот только гном или эльф?
- Ты гном или эльф? - спросил я как можно вежливее, насколько позволило мне раздражение.
- Ни тот, ни другой. - Молчание.
Меня это начинало потихоньку раздражать. Впрочем, что там потихоньку! Я уже был в ярости. И рявкнул:
- Кто ж тогда?!
- Дварф! - завопил он в ответ, вскочив и замахав руками.
Мне заложило уши, и они повяли вторично. С ближайшего дерева словно ураганом сорвало все листья, немало пострадали и другие. Встал на дыбы, взбрыкнул, дико заржал и куда-то умчался Пахтан. После этого минут на пять наступила жуткая тишина, в течение которой я думал, что оглох. Потом слух вернулся.
- Дварф я, - повторил карлик, успокаиваясь.
- Чего ж так орать-то?
- Сам первый начал.
- Я-то ладно, весь больной. Ты же здоровый.
- Какая разница? Как ты ко мне, так и я к тебе. Такой жизненный принцип дварфов.
- Прямо уж, - усомнился я. Глядя на хитрую физиономию карлика, подобного никак нельзя было предположить.
- Так прямо!
- Упрямый, блин, - проворчал я.
- Чего?
- Так, ничего. Че тут делаешь?
- Опыты провожу.
- Что за опыты?
- Практическое исследование материала к диссертации "Влияние количества вылитого пива на степень пробуждения человека". Теория полностью завершена, - гордо сообщил он, - осталось экспериментально доказать все те выводы, к которым я пришел.
- Странная тема у тебя.
- И ничего не странная! Если хочешь знать, это самый интересный предмет после изучения полета астропаркварианских зонтиков с крыши королевского дворца. И гораздо более безопасный.
Я тут же потерял интерес к диссертации. Немало этому поспособствовало ощущение окончательно прилипшей к телу рубахи. Чтобы ее снять, придется лезть в реку.
- Как звать-то тебя, кандидат?
- Мамбарагранадрахарванипримсансадрананду из Второго Солнечного Пояса.
- Ух ты! Здорово. А покороче можно?
- Гран, - неохотно сообщил он. - А я надеялся, что хоть кто-нибудь, кроме меня, запомнит мое полное имя.
- Не беспокойся, будут и такие, - успокоил я его. - Меня Хорсом звать.
- Очень приятно, Хорсом.
- Да не Хорсомом, а Хорсом.
- А я что сказал?
Тьфу, болван.
- Мое имя - Хорс Потерявший Память, - четко и раздельно произнес я. Понял?
- Ну понял, понял, чего ж тут не понять. Так бы сразу и сказал. А то говорит загадками, сам же потом и обижается. Хорс, значить?
- Значить, так.
Помолчали.
- Куды направляешься, Хорс?
- Откель я знаю? Куды конь понесет, окаянный, туды и еду.
- А куды конь несет?
- Туды, - я махнул рукой в темную пасть леса, в которой исчезала вчерашняя тропинка, совершенно теряясь за деревьями уже через двадцать шагов.
- Ого, - карлик прищелкнул языком и уважительно посмотрел на меня. - И не страшно тебе?
Я обдумал его вопрос.
- Ну, во-первых, меня везет конь. Как я ни пытался им управлять, он едет сам. Во-вторых, я не знаю, чего там бояться. В-третьих, а чего или кого вообще можно и нужно бояться?
Застучали копыта. Только черта помянешь - вот он. Пахтан, грациозно передвигая ноги, приблизился, лукаво глянул на меня и затряс гривой: поехали, мол. Я махнул рукой: подождешь.
- Ты лучше не туда езжай, - деловито распорядился Гран. - Возвращайся к развилке и едь вправо. Там самый безопасный путь.
- А откуда ты знаешь, - подозрительно спросил я. - Я же не сказал, куда еду, ибо и сам не знаю.
- Туда, - он повторил мой взмах в сторону тропки, - ведут три пути. Все они заканчиваются в Габдуе. Но первый из них - поокруг Махна-Шуй, хоть и долог, зато безопасен…
- Ладно, ладно, хватит. Я уже слышал подобное. Так вот оно что. Значит, то и была развилка на три пути. Направо пойдешь - богатым станешь. Прямо пойдешь - несчастным станешь. Налево пойдешь - мертвым станешь. Верно?
- Угу. Поентому возвращайся-ка ты лучше, хлопец, к развилке и повороти направо, там хоть и долго, зато - безопасно.
- Я ж говорю, никак не могу. Пешком не пойду, - я снял башмаки и продемонстрировал громадные, налившиеся соком мозоли, - а конь меня слушается не всегда.
- А если я твоего коня заговорю?
- Что я буду должен за это?
- Да просто так!
Я не поверил. Но притворился, что согласен. Карлик вскочил - у него не получалось просто вставать, он обязательно вскакивал - и подбежал к Пахтану. Ухватившись за морду коня, он рывком притянул ее к себе и уставился в глаза, что-то бормоча. Пахтан от неожиданности поддался, но потом резко вскинул голову, подбрасывая карлика в воздух, потом развернулся и лягнул его копытом, отправляя в кусты. Я зашелся в хохоте пополам со стонами боли.
Гран, матерясь, выбрался из кустов и направился к коню, засучивая рукава. Пахтан заржал, встал на дыбы и встретился взглядом с дварфом. Гран внезапно побледнел, оборвал поток брани и даже отшатнулся. Потом попятился, тихонько повернулся и засеменил прочь.
- Эй, ты куда? - окликнул я его.
- Так, знаешь, дела, - голос карлика дрожал.
Интересно.
- Что случилось-то?
Гран остановился, повернулся, опасливо глянул на коня, поманил меня пальцем. Я последовал за ним. Отойдя на двадцать шагов, он прислушался, подпрыгнул, схватил меня за ворот и жарко задышал в лицо.
- Это не конь, это демон! Избавься от него, иначе он убьет тебя!
- Да ну уж, - я почувствовал неуверенность. Хотя и был очень близок к тому, чтоб поверить - уж очень сильно меня измучил вчера Пахтан - но надеялся, что сумасшествие еще не зашло так далеко.
- Точно тебе говорю! Демон третьего уровня Краа-Кандрапахтархан, имеет обыкновение являться своим жертвам в виде коня или лошади. Чаще - коня… Этот демон не очень умен и плохо говорит, но обожает злые шутки!
- Я тоже…
- Не о тебе речь! Когда он убивает, он забирает душу убитого себе и становится сильнее. А потом отправляется за тем, кто встречался с его предыдущей жертвой! Если он убьет тебя, я буду следующим!
- И ты хочешь вместе со мной сразиться с ним, - догадался я.
- Очумел?! Что я, больной? Я побыстрее скроюсь в своем дворце под землей, там найдется немало способов отразить атаки любого демона. Если ты не справишься с ним, что ж, придется лет двести посидеть взаперти, пока не выйдет срок давности.
Я отодрал карлика от себя.
- Да ты, братец, гнилой!
- Не гнилой, а благоразумный, - заверещал он, извиваясь и пиная меня в живот. - Отпусти, идиот, хочешь, чтобы нас обоих слопали?
Где-то справа раздалось фырканье. Я повернул голову и увидел морду Пахтана, высунувшуюся из-за кустов и насмешливо глядящую на нас. Карлик, заметив, что я отвлекся, размахнулся, особо сильно пнул меня, я чуть не заорал от боли и выпустил паршивца. Он тут же метнулся в кусты и исчез.
Пока я извергал из себя выпитое недавно пиво и в промежутках материл дварфа, демон-конь заливисто ржал над ухом. Когда к ругательствам я прибавил мнение обо всех лошадях и демонах в придачу, Пахтан прекратил ржать и начал прислушиваться, а затем заржал снова, но теперь в его веселье явственно послышались нотки негодования.
Прекратив травить окрестности, я оттащил себя к месту ночлега и лег на спину. Пахтан как послушная собачка шел следом. Сейчас он остановился, умно посмотрел по сторонам и принялся объедать оставшиеся на дереве листья, аппетитно чавкая при этом. Крохи с его стола - то бишь обрывки листьев - конечно же, падали на меня. Сначала я стряхивал их, но потом надоело, я лежал и кротко наблюдал за питающимся конем. Все болело, жрать не хотелось, пить тоже, естественные потребности не ощущались. Было худо, тошно и отвратительно, да еще эта ехидная тварь надо мной…
С такими грустными мыслями я и не заметил, как заснул. Проснулся уже на следующее утро, проспав почти сутки. Зато боли утихли, мозоли частично рассосались, можно было заняться деятельностью.
Откопав себя из-под кучи обгрызенных листьев, я огляделся. Ощущение, что попал в другой лес - на десять шагов вокруг только голые ветки, где-то шагах в пятнадцати Пахтан меланхолично дожевывает очередное дерево. Я порылся в куче, разбросал листья по округе - добрый будет перегной, - откопал одеяла и крадучись двинулся к коню. Подкравшись как можно незаметнее, я схватил поводья и повернул его к себе мордой.
- Может быть, ты и демон, - заявил я, потрясая пальцем перед его носом, - но и я не лыком шит. Слыхал такое слово - "демиург"? Вот его ты и видишь пред собой. Весь этот стукнутый мир является плодом моего больного воображения, в том числе и ты. Поэтому никто - и нечисть в первую очередь - не смеет причинить мне вред, потому что сгинет вместе со мной. Понял?
Конь не мигая смотрел на меня. Глаза его съехались к середине, но что-то вроде понимания, кажется, промелькнуло во взгляде. Я отпустил поводья.
- Ты, как тебя там… Кар-кар-дыр-пыр… не, не так… А, ладно. Будешь меня слушаться, все прощу. Не будешь - пеняй на себя. Когда разберусь во всем, в первую очередь вспомню о тебе, а потом накажу куда попало.
Пахтан внимательно слушал, забавно шевеля ушами и поворачиваясь вокруг своей оси, пока я ходил кругами. Глаза демона то съезжались, то разъезжались, но я почему-то не обращал никакого внимания на это забавное зрелище.
- Ты думаешь, ты вредный? Все вредные? Щас! Такого вредного, как я, здесь еще не появлялось, и не появится никогда. Я всех превзойду по вредности, и меня будут вспоминать как исключительного буку. Понял, тварь?
Конь покивал, зрачки при этом по инерции тряслись вверх-вниз. Я продолжил.
- Станешь фиговины выкидывать, долго не протянешь. Уж я-то найду способ справиться с тобой. Это сейчас я больной, слабый и бодунчатый. Обычно же белый и пушистый, сияю силой и красотой. Чтоб никаких мне фортелей!
Я немного подумал. Стоит ли так ограничивать свободу? В истории, помнится, многие тираны плохо кончали.
- Ну ладно, можешь иногда шутить. Но только в пределах дозволенного! Ясно? Отвечай!
Конь снова закивал, как китайский болванчик. Я взлелеял надежду, что все станет так, как описал. Честно говоря, совсем не хотелось расставаться с Пахтаном - уж очень симпатичный коняшка, да и глазками владеет хорошо, будет меня развлекать на досуге. Пусть даже демон, что еще вовсе не доказано. Бредни какого-то коротышки не в счет.
Я вытащил из-под мышки одеяла, подошел к седлу, сунул их в седельную сумку. Нащупал тощий сверток с обедом, отделил часть, пожевал и проглотил высохшие мясо и хлеб. Запил все это чуть прокисшим вином из фляги. Постоял, послушал робкие протесты желудка. Потом, кряхтя и напрягаясь, стал взбираться на коня. Пахтан стоял смирно, еле прядая ушами. Неужто дошло?!
Устроившись в седле поудобней, я тронул поводья.
- Поехали.
И тут он рванул… Я едва успел прижаться к гриве, как толстые ветки засвистели там, где только что была моя голова.
- Эй, я же пре-хе-хе-ду-ду-пре-ди-ди-и-ил!