– Все это ты еще увидишь, – отвечал Воронвэ. – Это лишь подступ. Дорогой я назвал его; но никто не ходил по ней более трех сотен лет, кроме вестников, немногих и тайных, и всей искусностью Нолдора скрывалась она с тех пор, как Сокрытый Народ прошел ею. Разве открыто начало ее? Нашел бы ты его, не будь у тебя провожатого из Сокрытого Королевства? Разве не принял бы ты его всего лишь за работу непогоды и воды в глухомани? И разве не видел ты Орлов? Они из племени Торондора {Thorondor}, что жило некогда на самом Тангородриме, пока Моргот не стал так силен, и племя это гнездится в горах Тургона со времени гибели Финголфина. Кроме Нолдора, они одни знают Сокрытое Королевство и охраняют небо над ним, хотя до сих пор ни один из прислужников Врага не осмеливался появляться в небе; и они приносят Королю вести обо всем, что происходит в других землях. Будь мы орками, наверняка были бы мы уже схвачены и сброшены с огромной высоты на беспощадные скалы.
– В этом не сомневаюсь я, – сказал Туор. – Но пришло мне в голову: не дойдут ли до Тургона вести о нашем подходе быстрее, чем мы сами? А к добру ли это будет, или к худу, лишь ты один можешь сказать.
– Ни к добру, ни к худу, – отвечал Воронвэ. – Ибо не пройти нам через Врата Стражи незамеченными, будут ли ожидать нас или нет; а когда придем мы туда, Стражам не нужно будет донесения, чтобы увидеть, что мы не орки. Но одного этого нам будет мало, чтобы пройти. Ведь не знаешь ты, Туор, перед какой опасностью встанем мы тогда. Не вини же тогда меня, что я не предупреждал о том, что тебя постигнет; да будет тогда и впрямь явлена воля Владыки Вод! Ибо лишь на это в надежде согласился я вести тебя, а если не случится этого, то погибнем мы много вернее, чем от тягот глуши и зимы.
Туор же сказал:
– Не пророчь более. Гибель в глуши верна; гибель же у Врат пока неведома мне, что бы ни говорил ты. Веди меня дальше!
Многие мили пробирались они по камням Сухой Реки, пока не могли больше идти вперед, и ввечеру совсем стемнело в глубоком ущелье; они выбрались тогда на восточный его край и вышли в бездорожные предгорья у подножия Окружных гор. И, взглянув вверх, увидел Туор, что высились эти горы не так, как те, что видел он до сих пор; ибо склоны их, отвесные, словно стены, подступали и подпирали друг друга, как стены крепости с многоярусными укреплениями. Но день угас, вся земля была темна и туманна, и Долина Сириона укрылась тенями. Тогда Воронвэ привел Туора в узкую пещеру в горе, выходившую на унылые склоны Димбара, и они забрались внутрь и там укрылись; и доели они последние крохи пищи, и замерзли и устали, но заснуть долго не могли. Так, на закате восемнадцатого дня хúсимэ, тридцать седьмого дня их путешествия, Туор и Воронвэ пришли к стенам и башням Эхориата и к порогу Тургона, и волею Ульмо спаслись и от Рока, и от Злодейства.
Едва лишь первый проблеск дня разбавил сумрак туманов Димбара, путники вновь спустились в Сухую Реку, и вскоре русло ее свернуло на восток, подойдя к самым стенам гор; и дорогу им перегородил обрыв, крутой и поросший колючими кустами. Под этот обрыв уходило каменное русло, и было там темно, как ночью; и они остановились, ибо заросло все русло, и ветви кустарников сомкнулись над дном его так, что часто приходилось Туору и Воронвэ ползти под ними по земле, словно зверь, крадущийся в свое логово.
И, наконец, с большим трудом добравшись до самого подножия утеса, перегородившего русло, нашли они в нем отверстие, походившее на устье пещеры, пробитой в твердой скале водами, текущими из сердца горы. Они вошли в пещеру, и внутри было темно, но Воронвэ уверенно шел вперед, а Туор шел за ним, положив руку на плечо его, чуть пригнувшись, ибо потолок был низок. Так шли они вслепую некоторое время, шаг за шагом, пока не почувствовали, что пол под ногами стал ровнее, и перестали попадаться на нем камни. Там они остановились и перевели дух, стоя и вслушиваясь. Воздух казался свежим и чистым, и поняли они, что стоят в просторном и высоком зале; но все было тихо, и даже падения капель не было слышно. Показалось Туору, что Воронвэ полон тревоги и сомнения, и он спросил его шепотом:
– Где же тогда Врата Стражи? Или мы и впрямь уже прошли их?
– Нет, – ответил Воронвэ. – Но странно мне, что любой пришелец мог бы пробраться беспрепятственно так далеко. Я опасаюсь удара в темноте.
И шепот их разбудил спавшее эхо, и слова их усилились и умножились, отражаясь от потолка и невидимых стен, шепча и нашептывая сотней голосов. И едва отзвуки улеглись в камнях, как услышал Туор из самой сердцевины тьмы голос, заговоривший по-эльфийски: сперва на Высоком Наречии Нолдора, которого Туор не знал, а потом на языке Белерианда, только выговор был непривычен уху Туора, словно бы говорящие давно уже были разделены с сородичами своими.
– Стойте! – велел голос. – Не шевелитесь, не то умрете, будь вы враги или друзья!
– Мы – друзья. – сказал Воронвэ.
– Тогда делайте, что велено, – приказал голос.
Эхо голосов укатилось в тишину. Воронвэ и Туор стояли неподвижно, и казалось Туору, что так прошло немало времени, и в его сердце был страх, какого не было за всю их дорогу. Затем послышались шаги, приблизившиеся и зазвучавшие громко, словно топот троллей. Вдруг раскрылся эльфийский светильник, и яркий луч его упал на Воронвэ, но Туор ничего не увидел, кроме ослепительной звезды во мраке; и знал он, что пока свет этот падает на него, не сможет он ни двинуться, ни бежать ни вперед, ни назад.
На миг высветил их светильник, а потом голос раздался вновь, приказав:
– Откройте лица!
Воронвэ откинул свой капюшон; и лицо его в лучах светильника было чистым и спокойным, словно вырезанным из камня; и Туор поразился его красоте. И Воронвэ заговорил гордо, сказав:
– Не узнаете вы, кого видите? Я – Воронвэ сын Аранвэ из Дома Финголфина. Или за эти немногие годы меня забыли уже в моей стране? Далеко от помыслов Средиземья странствовал я, но я помню твой голос, Элеммакил!
– Тогда должен Воронвэ также помнить законы своей страны, – отвечал голос. – Посланный по приказу, он имеет право вернуться. Но не приводить сюда чужестранцев! За это он лишается права и должен быть задержан и под стражей доставлен на суд Короля. А что до чужестранца, то он должен быть казнен или захвачен в плен по решению Стражи. Подведи его ко мне, чтобы я рассудил, что делать с ним.
И Воронвэ вывел Туора к свету, и многие воины в латах и оружии вышли из мрака и окружили их с мечами наголо. А Элеммакил, начальник Стражи, державший светильник, пристально вгляделся в путников.
– Не узнаю я тебя, Воронвэ, – сказал он. – Долго были мы друзьями. Зачем же так жестоко заставляешь ты меня выбирать между законом и дружбой? Если бы ты привел сюда без дозволения кого-либо из других домов Нолдора, то и это было бы слишком. Ты же провел тайным Путем смертного человека – ибо по глазам его я узнаю его род. Не может он отныне уйти по своей воле, зная нашу тайну; а как чужака, осмелившегося проникнуть к нам, должен я убить его – хоть он и друг твой, и дорог тебе.
– В просторных землях вокруг нас, Элеммакил, многое может случиться со странником, и могут выпасть ему жребии, каких он не искал, – ответил Воронвэ. – И посланный не вернется так же, как был послан. То, что сделал я, сделано по воле, которая сильнее уставов Стражи. Лишь Король должен судить меня и того, что идет со мной.
И заговорил Туор, и не было в нем больше страха:
– Пришел я с Воронвэ сыном Аранвэ, ибо он был указан мне в провожатые Владыкой Вод. Для этого он был спасен из власти Моря и Рока Валаров. Ибо дело у меня от Ульмо к сыну Финголфина, и лишь с ним самим я буду говорить об этом.
Тут Элеммакил посмотрел на Туора с удивлением:
– Кто ты? – спросил он. – И откуда идешь ты?
– Я – Туор, сын Хуора из Дома Хадора и родич Хýрина, чьи имена, как говорили мне, не безвестны в Сокрытом Королевстве. Из Нэвраста, многое преодолев, пришел я в поисках его.
– Из Нэвраста? – переспросил Элеммакил. – Говорят, что никто не живет там с тех пор, как ушел оттуда наш народ.
– Правду это говорят, – ответил Туор. – Пусты и холодны стоят чертоги Виньямара. Но я пришел оттуда. Отведите же меня к тому, кто выстроил те дворцы.
– В таких больших делах не мне принадлежит суд, – сказал тогда Элеммакил. – Потому я выведу тебя на свет, где многое может открыться, и доставлю тебя к Хранителю Великих Врат.
Затем он отдал приказ, и рослые стражи окружили Туора и Воронвэ, двое спереди и трое сзади; и начальник повел их из пещеры Внешней Стражи, и долго, как казалось им, шли они по прямому коридору и по ровному полу, пока вдали не забрезжил слабый свет. Так вышли они вскоре под широкий свод с высокими колоннами, вырубленными прямо из скалы, по обе руки, и проход меж теми колоннами-скалами был перегорожен подъемной решеткой из бревен, украшенных превосходной резьбой и скрепленных стальными гвоздями.
Элеммакил коснулся решетки, и она беззвучно поднялась, и они прошли под ней; и увидел Туор, что они – в конце глубокого ущелья, которому подобных не видел он до того, и не воображал даже, хоть и долго бродил он в диких горах Севера; ибо против Орфалха Эхор {Orfalch Echor} Кирит Нинниах был просто расселиной в скале. Здесь руки самих Валаров в древних войнах на заре мира свели великие горы вместе, и склоны ущелья были круты, словно прорублены топором, и высились они до высот, недоступных уму. Там, в вышине, светилась полоска неба, и темную синеву ее закрывали черные пики и зубчатые стены, далекие, но крепкие и грозные, словно копья. Слишком высоки были эти мощные стены, чтобы зимнее солнце заглянуло меж них, и хотя утро уже было в разгаре, бледные звездочки мерцали над вершинами гор, а внизу сумрак рассеивался лишь слабым светом светильников, установленных вдоль поднимающейся дороги. Ибо ущелье круто уходило вверх к востоку, и по левую руку от Туора была широкая дорога вдоль русла Сухой Реки, убитая и вымощенная камнем, и дорога та поднималась вверх и исчезала в дымке.
– Вы миновали Первые Врата, Деревянные, – сказал Элеммакил. – Вот наша дорога. Надо нам поспешать.
Не мог Туор знать, далеко ли протянулась эта дорога, а когда глядел он вперед, великая усталость нисходила на него, словно туча. Холодный ветер свистел над скалами и поддувал плащ Туора.
– Холоден же ветер, что дует из Сокрытого Королевства! – сказал Туор.
– Воистину, – согласился Воронвэ, – может чужестранцу показаться, что гордыня сделала слуг Тургона бессердечными. Долгими и тяжелыми покажутся лиги Семи Врат голодному и утомленному дорогой.
– Будь закон наш не столь строг, давно бы уже вероломство и ненависть пробрались сюда и погубили нас. Это ты хорошо знаешь, – отвечал Элеммакил. – Но мы не бессердечны. Здесь пищи нет, а чужестранцу нельзя пройти обратно через врата, в которые он вошел. Потерпите немного, и у Вторых Врат будет вам отдых.
– Это хорошо, – сказал Туор и зашагал вперед, куда вели их.
Спустя немного обернулся он и увидел, что лишь Элеммакил и Воронвэ идут за ним.
– Здесь не нужны более стражи, – сказал Элеммакил, прочитав его мысль. – Из Орфалха не уйти ни эльфу, ни человеку, и не вернуться назад.
Так шли они тенистым ущельем, поднимаясь вверх то по долгим лестницам, то по извилистой дороге, пока в полулиге от Деревянных Врат не увидал Туор, что путь перегорожен высокой стеной, выстроенной поперек ущелья от края до края его, и стройные башни стоят на той стене по обе руки. Против дороги сделан был в ней проход, но, казалось, каменщики перегородили его единым мощным камнем. Когда подошли они ближе, черный гладкий камень заблестел в свете белого светильника, что висел над ним посреди свода.
– Вот и Вторые Врата, Каменные, – сказал Элеммакил; и, подойдя к камню, легко толкнул он его. Камень повернулся на невидимых шкворнях и открыл дорогу по обе стороны себя; и они прошли во двор, где стояло множество вооруженных стражей в сером. Не было сказано ни слова, но Элеммакил провел порученных ему в комнату под северной башней; и им дали еды и вина, и позволили немного отдохнуть.
– Скудной может показаться тебе эта трапеза, – сказал Элеммакил Туору. - Но если дело твое – верное, то тем более будешь ты вознагражден за труды и лишения.
– Достаточно мне и этого, – ответил Туор. – Слабо то сердце, которому требуется большее исцеление.
И впрямь, такие силы дало ему питье и пища нолдоров, что вскоре захотелось ему идти дальше.
Спустя немного подошли они к стене еще выше и крепче предыдущей, и в ней были Третьи, Бронзовые Врата: огромные створы их были увешаны бронзовыми щитами и листами, на которых вычеканены были картины и незнакомые знаки. На стене над перемычкою ворот высились три прямоугольные башни, одетые и крытые медью, которую искусные кузнецы заставили гореть и сверкать, как пламя, в свете красных светильников, расставленных в ряд по стене. Снова молча прошли они в ворота и увидели во дворе за ними еще большее число стражей в доспехах, отсвечивавших огнем; и лезвия их топоров были красны. Из синдаров Нэвраста по большей части были те, кто защищал эти врата.
Теперь вышли они на самую трудную дорогу, ибо посреди Орфалха уклон был самым крутым, и, поднимаясь, оглядывал Туор мощнейшие стены, нависшие над ним. Так, наконец, подошли они к Четвертым Вратам, Чугунным. Высока и черна была стена, и светильников не было на ней. На стене стояло четыре железных башни, и между двух средних башен был выкован из железа огромный орел, схожий с самим Королем Торондором, слетающим на горный пик с высоких небес. А когда стоял Туор перед Вратами, показалось ему, будто смотрит он сквозь ветви и стволы могучих деревьев на полную луну. Ибо через ажурные решетки ворот проходил свет, а решетки были выкованы наподобие деревьев с переплетенными корнями и перевитыми ветвями, несущими листья и цветы. И, пройдя во Врата, увидел Туор, как это может быть: Врата были глубоки, и не одна решетка была в них, а множество, так прилаженных, что для того, кто подходил по середине дороги, все решетки были одной картиной; а свет за воротами был светом дня.
Ибо поднялись они теперь на самую высоту над низиной, откуда начали они свой путь, и за Чугунными Вратами шла дорога почти полого. Более того, миновали они венец и сердце Эхориата, и горные башни расходились теперь впереди них по внутренней стороне гор, ущелье раскрывалось все шире, и свет небесный, отраженный снегом, ложился сквозь светлый туман, наполнявший воздух, словно лунный свет.
Теперь прошли они сквозь ряды Чугунной Стражи, стоявшие за Вратами; черными были их плащи, доспехи и длинные щиты, а лица их были закрыты забралами, и на каждом забрале был орлиный клюв. Затем Элеммакил пошел впереди путников, а они пошли за ним в дымку; и Туор увидел вдоль дороги полоску травы, а на ней, точно звезды, цвели белые цветы уйлоса, Вечной Памяти, что не знают вре-мен года и не увядают никогда; и, воодушевившись, в радостном удивлении, подошел Туор к Серебряным Вратам.
Стена Пятых Врат была выстроена из белого мрамора, и была низкой и широкой, а навершием ее была серебряная решетка меж пяти огромных мраморных шаров; и на ней стояло множество лучников в белом. Ворота же были в виде трех дуг, и отделаны серебром и жемчугами Нэвраста в подобие луны; а над воротами на среднем мраморном шаре стоял образ Белого Древа Телпериона из мрамора и малахита, цветы же его были из крупных баларских жемчужин. И за Вратами в широком дворе, мощеном мрамором, стояли лучники в серебряных доспехах и шлемах с белыми украшениями, по сотне с каждой стороны. Элеммакил провел Туора и Воронвэ через их молчаливые ряды, и путники вступили на длинную белую дорогу, что шла прямо к Шестым Вратам; и как шли они, полосы травы по краям дороги становилось шире, а меж белых звезд уйлоса попадалось теперь множество небольших цветочков, похожих на золотые глазки.
Так подошли они к Золотым Вратам, последним из древних Врат Тургона, что выстроены были до Нирнаэта; и были они похожи на Серебряные Врата, только стена была из желтого мрамора, а шары и навершие – из червонного золота; и было на стене шесть шаров, а посредине на золотой пирамиде поставлен был образ Лаурелина, Древа Солнца, с длинными плетями топазовых цветов на золотых цепях. И сами Врата были украшены золотыми многолучевыми кругами в подобие солнца, окруженными украшениями из граната, топаза и золотистых алмазов. Во дворе за Вратами стояли три сотни лучников с длинными луками, и доспехи их были позолочены, и высокие золотые украшения были на шлемах их; и большие круглые щиты их горели, как огонь.
И дальше дорога была освещена солнцем, ибо стены ущелья по обе стороны стали низкими и покрытыми зеленью, и лишь на самых вершинах лежал снег; и Элеммакил заторопился вперед, ибо недолог был уже путь до Седьмых Врат, названных Великими, Врат Стальных, что выковал Маэглин поперек широкого выхода из Орфалха Эхор по возвращении с Нирнаэта.