- Эй, притормози-ка, Шумахер! - осадил я отклонившегося от темы эльфа. - Мы еще с допросом не закончили. А если быть точным, то даже толком и не начинали. Технологическая сторона процесса разработки связок - это, конечно, безумно интересно, однако меня больше волнует, почему ты раньше нам об этом не рассказал. До того, как принялся выворачивать мне руки. Решил сюрприз устроить? Тогда поздравляю, тебе удалось. Впечатлений мы получили массу. Лично у меня едва сердце не отказало, а Лисенку после всего увиденного наверняка снова кошмары сниться будут. Но ты ведь этого добивался? Или я ошибаюсь, и таинственность ты развел из-за опасения, что я откажусь от обучения, узнав о предстоящей процедуре? Так я вроде бы не давал повода заподозрить себя в малодушии. А может, ты пытался уберечь мою легкоранимую психику от переживаний? Решил, что я не смогу спокойно смириться с перспективой принять кружку ядреной отравы, а после добровольно отдать конечности тебе на растерзание? В таком случае, спасибо за заботу, братишка! Я оценил. Только чего же ты, сукин кот, анестезию применил уже после работы над моими суставами?! В инквизитора захотелось поиграть?! Поглядеть, как я у твоих ног корчусь, насладиться страданиями и заодно напомнить обнаглевшему ученику, кто в доме хозяин?!
Наверняка я бы еще много чего высказал Ушастику, если бы не почувствовал, что начинаю задыхаться. Гребаная эльфийская алхимия! Мало того, что устроила моей печени веселую жизнь, так еще и по легким ударила! Однако, сделав пару глубоких вдохов, я внезапно обнаружил, что судорожно сжимаю кулаки, готовясь в любой момент пустить их в ход. Тупо оглядев начавшие своевольничать конечности, я постарался расслабиться. Это удалось далеко не сразу. Когда же я худо-бедно вернул контроль над пальцами, то с удивлением обнаружил на ладонях отметины от ногтей и докумекал, что зелье не при чем. Меня душила ярость.
Странно. С чего я вообще завелся? Вроде бы культурно... ну, если так можно выразиться, беседовали, и вдруг Остапа понесло. Наорал на Дара, наговорил кучу гадостей и только чудом не довел дело до рукоприкладства. Определенно, мои нервишки начинают пошаливать. Валерьяночки, что ли, попить, раз с алкоголем голяк? Да, это имеет смысл. А сейчас попробуем взять себя в руки. Как там буддистские монахи рекомендуют? Ом-м-м... Ом-м-м... Спокойствие, только спокойствие... И это я к тебе обращаюсь, Мурка! Умоляю, обуздай свои эмоции, а то у меня от злости крышу рвет!
Большая кошка послушалась. Я почувствовал, как медленно отступает гнев, сделал еще несколько глубоких вдохов и твердо произнес:
- Итак, назови причину всего этого... сумасшествия.
- Так было нужно, - отведя взгляд, заявил эльф.
- Кому нужно?
Ответа я не дождался. Не считать же таковым недовольное сопение? Чувствуя, как в душе опять зарождается буря, я склонился над длинноухим упрямцем:
- За старое взялся? Предлагаешь снова из тебя клещами по словечку вытаскивать, да? Тогда извини, сегодня у меня нет настроения играть в эти игры. Продолжишь артачиться, я просто попрошу Мурку, чтобы простимулировала твое желание поболтать. Уверен, она не откажет.
Марилана с готовностью продемонстрировала клыки и многозначительно зарычала. Ушастик, поглядев в янтарные глаза, зябко передернул плечами и неохотно приступил к рассказу:
- В Академии Лесных Стражей существует единая методика передачи знаний, которой придерживаются уже многие сотни лет. Она определяет цели и задачи обучения, а также описывает наиболее оптимальные и эффективные способы их достижения. И согласно ей, одна из первостепенных задач наставника - выяснение уровня болевого порога своего подопечного. У тех, кто поступил на общий курс, это происходит в ходе полноконтактного спарринга с одним из выпускников, а тем, кто отважился на ускоренное обучение...
Дальше я не услышал - мое сознание начало уплывать в неведомые дали, в уши словно вату засунули, а перед глазами сгустился уже знакомый туман. Только на этот раз вместо неясных теней в нем мелькали картинки. Поначалу блеклые, но быстро насыщавшиеся яркими красками, они налетели на меня стайкой сумасшедших голубей и затеяли веселый хоровод. Дикое мельтешение неимоверно раздражало, но я не представлял, что нужно сделать, чтобы избавиться от этих странных галлюцинаций, а потому просто стоял и ждал, когда же меня 'отпустит'.
Но глюки исчезать не спешили. Наоборот - становились все более причудливыми. Одна из картинок, мелькавшая чаще прочих, внезапно замерла передо мной. С каждой секундой она все больше наполнялась жизнью и обретала объем, демонстрируя пожилого эльфа с десятком косичек на голове и уродливым шрамом под правым глазом. Искривив губы в презрительной усмешке, он что-то говорил, но до меня доносилось только неясное бормотание.
Поразительно, но даже в таком полуобморочном состоянии мое любопытство умудрялось подавать признаки жизни. Именно оно заставило меня напрячь слух в попытке разобрать слова. Правда, толку было мало, речь ушастого громче не становилась. И тогда я пожелал, чтобы картина приблизилась. Причем не просто пожелал, а мысленно потянул галлюцинацию на себя. Та словно этого и дожидалась, послушно подлетела ко мне, рывком увеличилась в размерах и, не давая опомниться, втянула в себя мое тело. Я ощутил мягкий толчок, сменившийся чувством свободного падения, а в следующий миг сознание меня покинуло.
Глава 2. Больно мне, больно...
Небольшое помещение, полутемное и давно не проветривавшееся. В воздухе явственно ощущаются запахи мочи, пота и незнакомой алхимии. Пол деревянный, из плохо оструганных досок, мебели минимум - пара простых табуреток и столь же непритязательный столик в углу. Каких-либо украшений на стенах или наглухо запечатанных ставнями окнах не наблюдается, что не удивительно - в Академии веками поддерживаются традиции аскетизма. Тяжело дыша, я стою на коленях перед мастером, которого мне подобрал Совет наставников. Именно он будет обучать меня всему, что должны уметь лесные стражи, именно он превратит меня, мага-недоучку, в бесстрашного воина...
Если, конечно, я пройду испытание воли. В противном случае мое обучение завершится, даже не начавшись, и будет невероятной удачей, если я не превращусь в беспомощного калеку. Об этом мне только что любезно сообщил сам мастер, подчеркнув, какими ничтожными он считает шансы на успех. После чего вцепился в мою правую кисть заскорузлыми пальцами, словно коршун когтями в добычу, и стал выворачивать ее под неестественным углом. Медленно, стараясь причинить мне как можно больше мучений. Судя по довольству на лице, которое наставник и не думал скрывать, он наслаждался процессом. Вот ведь сумасшедший ублюдок! И как ему могут доверять учеников?
Не выдержав издевательств, запястье хрустнуло. Острая боль кнутом хлестнула по нервам, перехватывая дыхание. Дежурная бесстрастная маска, за все проведенное в Академии время ни на миг не покидавшая мое лицо, пошла трещинами. В груди зародился стон, но я не позволил ему вырваться наружу. Я не должен демонстрировать свою слабость! Только не сейчас, когда на кону мое будущее!
Судорожно втянув спертый воздух, я встретился взглядом с мастером. На его губах играла улыбка, а глаза лучились любопытством. Меня едва не передернуло от отвращения. Именно такое выражение появлялось на лице у моего приятеля и по совместительству собрата по магическому искусству Сакамита в те моменты, когда он испытывал свою очередную 'гениальную разработку' на первом подвернувшемся под руку животном. Как правило, такие испытания заканчивалось мучительной смертью подопытного и глубоким разочарованием экспериментатора. Причем я так и не выяснил, что больше расстраивало практикующего мага - ошибки в рунной вязи или чересчур быстрая смерть жертвы.
Невероятно сильные пальцы наставника крепко, до боли вонзились мне в кожу чуть повыше пострадавшего запястья, прогоняя посторонние мысли. Второй рукой мастер жестко, словно в тисках зафиксировал мой локоть, после чего принялся вытягивать кости из сустава. Медленно и неторопливо, будто имея в запасе все время мира. О, Мать, ответь, за какие грехи ты послала мне этого маньяка? Или в Академии подобное отношение к ученикам - норма? Хм... возможно. Особенно если принять во внимание тот факт, что до того как я заключил контракт, никто из приемной комиссии словечком не обмолвился ни об испытании, ни о том, насколько оно опасно. Любопытно, о чем еще меня забыли предупредить?
Хрусть! Кости покинули суставную сумку. Мне показалось, будто в этот же самый миг какой-то доброхот вонзил в мой затылок раскаленный металлический прут. В голове взорвался огненный шар, породив целый океан боли. Закусив губу в попытке удержать рвущийся на свободу крик, я проклял тот день, когда остановил свой выбор на карьере лесного стража. Говорила же мне матушка - не мой это путь, но я предпочел последовать совету приятелей. Дурак! Вот, теперь приходится сполна расплачиваться за глупость и самонадеянность.
- Сопляк! - вынес мне приговор мастер, глядя на то, как я баюкаю пострадавшую конечность. - Неженка! Ты не знаешь, что такое настоящая боль! Но сейчас я тебя с ней познакомлю!
Хищно оскалившись, наставник ухватил меня за предплечье. В тот момент он выглядел настолько жутко, что я не смог сдержать инстинкты и попытался отшатнуться. Это вызвало ехидный смешок мастера. Видимо, он рассчитывал, что я именно так и отреагирую. Сволочь! Но я все равно не сдамся, я выдержу, моя воля крепкА-А-А!!!
В этот раз мучитель не стал затягивать и одним резким движением вывихнул мне плечо. Новая волна боли захлестнула сознание, заставив мою решимость поджать хвост и забиться в самый темный уголок разума. Я застонал, расписываясь в собственном бессилии, и зажмурился, не желая видеть удовлетворение на лице наставника.
- Ты жалкий трус! Ни на что не годный слизняк! Ты никогда не станешь достойным бойцом!
Слова мастера кузнечным молотом били по сознанию. Но у меня еще осталась гордость, и я терпел. Терпел, все крепче сжимая зубы и пытаясь отрешиться от боли, терпел, тщетно призывая Великую Мать покарать моего мучителя, терпел, ощущая, как цепкие пальцы выворачивают кисть на левой руке. Сердце колотилось, угрожая в любой миг выскочить из груди, глаза заливал едкий пот, а по подбородку текла кровь из прокушенной губы. Мать, дай мне силы пережить это! Я не был ревностным хранителем веры, но сейчас молю... А-А-А!!!
В этот раз боль оказалась поистине невыносимой, она захлестнула меня с головой, смывая мысли, подавляя волю. Скуля, как побитая дворняга, я согнулся пополам, хватая ртом воздух. По моим щекам стекали ручейки горячего пота... или это были слезы? В ушах нарастал гул, стало трудно дышать, перед глазами поплыли разноцветные пятна. Сознание начало угасать, но сильный рывок, сопровождаемый хлесткой пощечиной, привел меня в чувство.
Миг просветления был недолгим. Подождав, пока я выпрямлюсь и взгляну на него, мастер гадливо ухмыльнулся и вывихнул мне второй локоть. Я закричал что есть силы, срывая голос и пытаясь хоть так выплеснуть жгучую боль, терзавшую тело. В штанах сделалось горячо и мокро, но мне было уже все равно. Я не смог пройти испытание. Я - полное ничтожество! Сил не осталось, пропала гордость, воля разбилась на тысячи осколков, и лишь одно желание заполонило все мое естество. Я хотел, чтобы все это закончилось. И всемилостивая Мать ответила на мольбы, послав забвение моему измученному разуму...
Краткий миг абсолютной тьмы - и я снова нахожусь в своем теле, пытаясь собраться с мыслями. Это что сейчас было? Дар решил поделиться воспоминаниями? Но почему без предупреждения и даже не прерывая разговора? Шифруется от Вики? Ор-ригинально. У меня нет слов... цензурных, понятное дело, чтобы выразить радость от получения такого 'подарочка'.
- ...развивать с помощью специальных тренировок, - ворвался в мои уши голос Ушастика, закончившего очередную лекцию. - Теперь ты доволен?
Я поежился, все еще ощущая отголоски чужой боли. Да уж, принимать память Мурки было куда комфортнее. С подругой хоть и присутствовало полное погружение, но сознания я при этом не терял и мог попутно анализировать происходящее, а в случае с Ушастиком меня попросту выключило. Интересно, почему? Надо будет разобраться на досуге с механизмом передачи воспоминаний.
- Что с тобой? - заметив мое пришибленное состояние, поинтересовался эльф.
- Пытаюсь переварить твое объяснение. Чересчур... образно получилось, знаешь ли, - я тряхнул головой в тщетной попытке избавиться от врезавшейся в память ухмылки шрамолицего садиста и подытожил: - Ладно, будем считать, с причиной режима секретности разобрались, но один момент меня все же напрягает. Почему ты вообще не опустил проверку? Знаешь ведь, что я способен бегать даже с дыркой в груди, собственными глазами видел, как я выковыривал из тела арбалетные болты...
- Ник, ты сейчас чем слушал? - перебил меня Ушастик. - Я же упомянул, что в азарте схватки показатели увеличиваются в несколько раз и не могут быть приняты за основу. Практическими исследованиями доказано, что наиболее точно болевой порог можно определить только в одном случае - когда сознание испытуемого ослаблено и не способно на активное противодействие. В твоем случае это было достигнуто благодаря воздействию изменяющего зелья, а новобранцев, поступающих в Академию на обычный курс, перед проверкой-спаррингом поят специальным подавляющим волю настоем. Теперь понял?
- Понял, - недовольно буркнул я.
Как бы мне не хотелось этого признавать, но у действий Дара имелось обоснование. Общеизвестно, что у любого человека, независимо от пола, возраста или воспитания, в экстремальной ситуации, когда адреналин разве что из ушей не течет, болевые ощущения притупляются. С другой стороны, ожидание может их значительно усилить. Это - основы психологии, пренебрегать которыми не следует. И если бы я знал о предстоящей процедуре, то однозначно накрутил бы себя. Я же не мазохист и боли боюсь, как и все нормальные люди. А Ушастику был нужен предельно чистый результат, добыть который помогло 'портяночное' зелье, к моменту операции практически полностью отключившее мои мозги.
Конечно, тут возникает неувязка с воспоминаниями Дара, которого перед началом работы со связками все же удосужились проинформировать о сути теста. Но с ним случай особый. У Совета наставников не было иного выхода, ведь Ушастик - маг, который даже под воздействием зелья мог 'вжарить' так, что мало никому бы не показалось. Вот мастеру и пришлось приоткрыть завесу тайны подопечному, а потом, в процессе работы над связками, компенсировать утрату элемента неожиданности жестким психологическим прессингом. Так что, если разобраться, я еще должен благодарить Ушастика за проявленную деликатность... Хотя нет, обойдется! Меня он мог и не предупреждать, но остальным намекнуть был обязан. В общем, продолжаем разговор! На чем мы остановились? Ах, да - болевой порог.
Пока я уподоблялся Гамлету, размышляя, стоит выяснять все подробности упомянутых Даром 'специальных тренировок' или лучше поберечь свои расшатанные нервы и остаться в блаженном неведении, в струйке эмоций, текущей в мое сознание от мариланы, появилось недовольство. Похоже, Мурка сообразила, что экзекуция отменяется. Положив ладонь на пушистый загривок, я мысленно обратился к подруге:
- Мне жаль, но я не могу тебя поддержать. Сама видишь, Ушастик действовал из лучших побуждений. Он причинил мне боль, но лишь потому, что не видел иного выхода. И я не виню его, поскольку знаю: ничто не дается просто так. А мои утренние мучения - не слишком высокая плата за возможность стать сильнее, и уж точно не причина, чтобы лишать Дара ушей. Ты со мной согласна?
Большая кошка не ответила. В ее чувствах, которые я слышал необычайно отчетливо, изменений не наблюдалось. Вряд ли это означало, что Мурка проигнорировала мои доводы, скорее, ее обида оказалась слишком сильной. И тогда я решил пойти ва-банк:
- Что ж, если хочешь, можешь сама наказать его так, как посчитаешь нужным. Мешать не стану. Только прежде вспомни, какие эмоции испытывал Дарит, выворачивая мне руки? Счастье, радость, удовольствие... или все же сожаление от того, что ему приходится так со мной поступать?
Отступив на шаг, я предоставил подруге право определить будущее нашего семейства. Я понимал, если кошка решит отомстить, назвать его светлым у меня язык не повернется, ведь о дружбе, доверии, взаимовыручке между ней и Даром можно будет забыть. Маловероятно, что эти двое превратятся в заклятых врагов, сомнительно, что будут пакостить обидчику по мелочам - воспитание не то, но вот прикрывать друг друга в бою они точно не станут. Просто не сумеют увидеть друг в друге надежных союзников, ради которых стоит рисковать собственной шкурой.
Марилана не двигалась, хмуро разглядывая лицо эльфа. Пыталась ли она найти в эмоциях Дара нечто, похожее на раскаяние, или размышляла, как нам всем быть дальше - не знаю. Я лишь чувствовал, что в душе Мурки разгорелась нешуточная борьба, и не вмешивался. Нужные ответы получены, правильные слова сказаны. Теперь все в лапах подруги. Вынуждать ее принять правильное, с моей точки зрения, решение или каким-либо образом подталкивать к нему нельзя. Получится только хуже.
Если кошка, потакая моему желанию, отпустит Дара, то она продолжит испытывать в отношении него ненависть, недоверие, раздражение... и далее по списку. А весь этот коктейль негативных эмоций обязательно 'потечет' ко мне и со временем прочно укоренится где-то на уровне подсознания, превратившись в определенного рода условный рефлекс, который заставит меня воспринимать Ушастика как врага. Весело, правда? И блокиратор в данном случае - не выход. Начни я отгораживаться от чувств подруги, гарантированно ее потеряю. Вот и получается, что сейчас мне остается только ждать и надеяться. Надеяться, что нам в очередной раз повезет.
Секунды одна за другой медленно уплывали в вечность, ожидание давило на нервы, натянутые подобно струне. Заметив мое состояние, Вика подошла сзади и молча обняла, обеспечивая такую необходимую моральную поддержку. Умничка! Я не перестаю восхищаться своей супругой! Быстро разобралась в подоплеке ситуации, проявила небывалую тактичность во время разбирательства, воздержавшись от ехидных замечаний и упреков, не пыталась навязать свою помощь, чтобы ненароком не усугубить конфликт. Чудо, а не женщина! Прирожденный дипломат. Надеюсь, она подскажет, как мне наладить отношения с рыжей.
Наконец, Мурка определилась. Громко и, как мне показалось, презрительно фыркнув, она отвернулась от Ушастика, переступила через его распластанную тушку и уселась рядом со мной.
- Что ты решила? - поинтересовался я, боясь поверить в удачу.
- Я не буду обижаться на твоего глупого учителя, - ответила кошка.
С моей души скатился огромный булыжник. Стало так легко и радостно, что захотелось что-нибудь отчебучить. Заорать что есть мочи, пуститься в пляс, расцеловать Мурку или даже озвучить Малый Петровский Загиб, чтобы хоть как-то выразить переполняющие меня эмоции. Разумеется, ничего из вышеперечисленного я делать не стал - слава богам, моя крыша еще не настолько потекла. Обняв большую кошку за шею, я тихонько прошептал ей: 'Спасибо!', нисколько не сомневаясь, что подруга чувствует, что творится у меня в душе.
- Мне уже можно встать? - поинтересовался Ушастик.
Вот гад! Такой момент испортил! Отпустив хвостатую, я смерил ухмылявшегося нахала гневным взглядом, но все же протянул руку, помогая подняться. После чего, не отходя от кассы, попытался приспустить с небес на землю: