- Я разговаривал с Киреной, - сказал он. - Несколько дней назад.
- Да, я слышал. Я и сам собираюсь с ней повидаться. Ты не заметил, что ее общество действует успокаивающе?
- Она видит слишком много.
- Какая ирония.
- Я говорю вполне серьезно, - настаивал капитан. - Она спросила, не злюсь ли я на Императора. И что я должен был на это ответить?
Взгляд Торгала охватил тренировочный зал Седьмой роты. Боевые братья, пришедшие поупражняться, понимали, что настроение капитана оставляет желать лучшего, и потому предпочитали держаться от него на почтительном расстоянии. Деревянные шесты с треском ударяли друг о друга; кулачные бойцы награждали своих противников звучными ударами; силовые щиты приглушали звон сталкивающихся клинков. Затем Торгал снова повернулся к капитану:
- Ты мог бы сказать правду.
Аргел Тал покачал головой:
- Правда оставляет на языке противный привкус. Я не хочу ее произносить.
- Другие произнесут, брат.
- Другие? Такие, как ты?
Торгал пожал обнаженными плечами:
- Я не стыжусь своей злости, Аргел Тал. Мы были обмануты и шли ложной тропой.
Аргел Тал потянулся, расправляя затекшие плечи. Он воспользовался этим моментом, чтобы обдумать ответ. Торгал слыл болтуном, и капитан понимал, что все сказанное им будет известно всей роте, а может, и всему братству Зубчатого Солнца.
- Здесь дело не только в том, ошибается Император или нет. Для нашего легиона вера всегда была главной опорой, и вдруг мы ее лишились. Злость естественна, но это не выход. Я дождусь, пока к нам не выйдет примарх, услышу его мудрые слова и только тогда определю свой путь.
Торгал не смог удержаться от улыбки:
- Послушай, что ты говоришь. Ты уверен, что не хочешь носить крозиус? Я думаю, Эреб не откажется вновь стать твоим наставником. Я не раз слышал, как он говорит Ксафену о своем сожалении.
- Ты коварный искуситель, брат.
Привлекательное лицо капитана омрачилось. Его глаза были синими, как летнее небо Колхиды, а лицо - не изуродованное шрамами, как у многих собратьев, - до сих пор хранило черты того человека, которым он мог бы стать.
- Корабль странствует уже давно, - сказал капитан. - Я сделал свой выбор, а Первый капеллан сделал свой.
- Но…
- Довольно, Торгал. Старые раны тоже могут причинять боль. Нет ли известий о возвращении примарха?
Торгал пристально вгляделся в лицо Аргел Тала, словно отыскивая в его глазах какие-то тайны.
- Нет, я ничего об этом не знаю. А почему ты спрашиваешь?
- Ты и сам знаешь. Ты не слышал, о чем говорят на своих собраниях капелланы?
Торгал покачал головой.
- Они связаны обетами молчания, которые не могут нарушить несколько невинных вопросов. А ты не разговаривал с Ксафеном?
- Не один раз, но и он рассказывает немного. Эреб пользуется вниманием примарха, и он доносит слова Аврелиана до воинов-жрецов. Ксафен обещал, что нас скоро просветят. Уединение примарха продлится недели, а не месяцы.
- Ты в это веришь? - спросил Торгал.
Аргел Тал коротко и мрачно рассмеялся:
- Решить, во что верить, - это для нас самое трудное.
Следующий заслуживающий внимания гость пришел к Кирене, когда она спала. Звук открывающейся двери поднял ее из глубины сновидений, но не разбудил окончательно.
- Уходи, Кейл. Я не голодна.
Она перевернулась и накрыла голову тонкой подушкой. Похоже, что по-монашески скромный образ жизни воинов легиона распространялся и на слуг тоже.
- Кейл? - переспросил глубокий звучный голос.
Кирена сбросила подушку. Под языком собралась отдающая медью слюна, и сердце забилось быстрее.
- Привет, - откликнулась она.
- Кто такой Кейл? - спросил тот же голос.
Кирена села в кровати, ее невидящие глаза инстинктивно, хотя и тщетно, забегали по сторонам.
- Это сервитор, который приносит мне еду.
- Ты дала имя сервитору?
- Так звали уличного торговца с площади Тофет. Его уличили в том, что под видом баранины он продавал собачатину, и за это приговорили к искуплению.
- Понимаю. Вполне логично.
Легкий шорох одежды подсказал ей, что посетитель прошелся по комнате. Несмотря на слепоту, Кирена по движению воздуха определила, что посетитель обладает величественной и массивной фигурой.
- Кто ты? - спросила она.
- Я думал, ты узнаешь меня по голосу. Я Ксафен.
- А-а. Голоса ангелов для меня звучат одинаково, все очень низкие. Здравствуй, капеллан.
- Здравствуй и ты, шул-аша.
Она едва не поморщилась. Даже это уважительное обозначение ее профессии в устах ангелов вызывало ощущение стыда.
- А где Аргел Тал?
Послышалось ворчание, похожее на рык загнанного в угол шакала. Только через несколько секунд Кирена поняла, что так звучал смех Астартес.
- Капитан на собрании командиров легиона.
- А почему ты не с ним?
- Потому что я не командир и у меня свои обязанности. Например, участие в конклаве капелланов братства на борту "Неоскверненной святости".
- Аргел Тал говорил мне об этом.
Улыбка Ксафена затронула и его голос, так что следующие слова прозвучали почти добродушно:
- Вот как? А о чем еще он тебе рассказывал?
- О том, что примарх общается с кем-то по имени Эреб и этот Эреб передает его слова воинам-жрецам.
- Все верно, шул-аша. Мне сказали, что пока нет никаких признаков восстановления твоего зрения. Адепты рассматривают вопрос об аутентической замене.
- Заменить мои глаза? - У нее по коже поползли мурашки. - Я… Я хотела бы подождать, может, они еще исцелятся.
- Решение за тобой. Аугментика таких деликатных органов дело редкое и тонкое. Если ты решишься, придется ждать несколько недель, пока все будет готово для имплантации.
Его беспристрастный тон почему-то нервировал Кирену, а понятные и доброжелательные фразы звучали с обходительностью бьющего по голове молота.
- А почему они занялись этой проблемой? - спросила Кирена.
- Потому что их попросил об этом Аргел Тал. На тот случай, если потребуется помощь ценному члену экипажа, в апотекарионе на борту "Де Профундис" имеется все необходимое для аугментации человека.
- Но я не представляю никакой ценности. - Она сказала так не из жалости к самой себе, просто слова вырвались от смущения. - Я не представляю, чем могу быть полезна легиону.
- Разве?
Ксафен на некоторое время замолчал. Возможно, он осматривал ее безликую комнату. Когда его голос раздался снова, он звучал еще мягче:
- Прости мою небрежность, шул-аша. Я мог бы посещать тебя чаще, но последние дни выдались довольно тяжелыми. Позволь мне пролить свет на твое положение.
- Я рабыня?
- Что? Нет.
- Слуга?
Ангел усмехнулся:
- Дай мне закончить.
- Извини, капеллан.
- На руинах Монархии обнаружено еще несколько потерянных душ, так что ты не единственная уроженка Кхура, которая присоединилась к легиону, когда мы улетали. Но все они оказались в других орденах, и лишь ты попала в братство Зубчатого Солнца. Ты говоришь, что не знаешь, как можешь принести пользу легиону. Но ты уже оказалась нам полезной. Аргел Тал - мой брат, и мне известен ход его мыслей. Он взял тебя с собой как напоминание, как символ прошлого. Ты живое свидетельство величайшего краха нашего легиона.
- Идеальный город не был пристанищем греха. - Она постаралась, чтобы ее слова нельзя было счесть за оскорбление. - Почему вы все время о нем так говорите?
Последовало долгое молчание. Потом глубокий вздох.
- Сам город не содержал в себе греха. Дело в том, что он собой олицетворял. Я уже говорил тебе, что приказал в тот день Бог-Император. У тебя острый ум, девочка. Не задавай вопросов, ответы на которые можешь найти сама. А теперь о твоем желании служить легиону. Скажи, что это для тебя означает?
Она никогда об этом не задумывалась. Это казалось единственно правильным решением после того, как ее привели на корабль. Но была еще и более глубокая причина, необъяснимое желание, которое возникло в бесконечные часы, проведенные в тишине.
- Я обязана легиону жизнью, - сказала Кирена, - и считаю, что это правильное решение. Это было бы справедливо.
- И это все?
Она покачала головой, хоть и не знала, смотрит ли Ксафен в ее сторону.
- Нет. Должна признаться, что чувствую себя очень одинокой и мне скучно.
Ксафен опять усмехнулся:
- Тогда мы решим эту проблему. Скажи, на Кхуре ты была верующей?
Кирена в нерешительности провела языком по пересохшим губам.
- Я слушала проповеди на площадях и ежедневные молитвы, транслируемые по всему городу. Но они не проникали в мою душу. Я верила и знала писание, но все это меня не…
- Не затрагивало.
Кирена кивнула и тяжело вздохнула.
- Да, - призналась она.
А когда тяжелая рука Ксафена опустилась на ее плечо, девушка не смогла удержаться и вздрогнула.
- Мне жаль, - сказала она, - что моя вера не слишком сильна.
- Не жалей. Ты была права, Кирена.
- Я… Что?
- Ты проявила проницательность и силу духа, позволившие усомниться в традиционной вере. Во имя веры человечество за многие столетия достигло небывалых высот. Вера есть топливо для странствия души. Без веры в великие идеи мы несовершенны, лишь единство тела и духа поднимает нас над животными и нелюдями. Но ошибочное поклонение? Почитание недостойного идола? Это грех величайшего невежества. И в этом грехе тебя нельзя обвинить. Гордись этим, женщина.
Подобная похвала из уст ангела наполнила все ее тело теплом, и в ее голосе, впервые после гибели города, прозвучала страсть:
- Как может кто-то почитать недостойного идола?
Снова возникла пауза. Задумчивый вздох, а затем ответ:
- Возможно, люди были обмануты. А возможно, они лицезрели божественность и поклонялись ей, считая достойной поклонения.
- Я не понимаю. - Ее брови в смятении сошлись над невидящими глазами. - Поклоняться можно только божеству, и нет других богов, кроме Императора.
Она услышала еще один вздох Ксафена. Капеллан снова заговорил, и теперь его слова звучали почти вкрадчиво:
- Ты в этом уверена, Кирена?
Глава 7
СОГЛАСИЕ
МЕЧИ ИЗ КРАСНОГО ЖЕЛЕЗА
КАРФАГЕН
Мир имел два названия, но значение имело только одно из них. Первое было в ходу у местного населения - этому имени было суждено в скором времени затеряться на страницах истории. Второе имя было присвоено завоевателями, и оно должно было сохраниться на века, словно выжженное клеймо, означавшее принадлежность мертвой планеты Империуму.
Шар вращался по орбите с медлительной грацией, напоминавшей о далекой Терре, и его голубовато-зеленая поверхность тоже могла принадлежать младшему собрату самого известного мира. Но океаны Терры высохли до дна за долгие столетия войн и тектонических сдвигов, а океаны Сорок семь - шестнадцать кишели организмами, приспособленными к жизни в соленой воде, и были так глубоки, что могли поразить даже воображение поэта. Возможно, в будущем этот мир был бы востребован, чтобы стать бастионом-метрополией вроде Терры, где земли уже не было видно под дворцами, замками и многолюдными башнями-ульями. Но сейчас его материки были окрашены в зелено-коричневый цвет девственных лесов и серо-белые краски горных хребтов. На континентах точками виднелись города из хрусталя и серебра со шпилями, пронзающими небо и опирающимися на смехотворно хрупкие фундаменты. Города соединялись между собой старинными торговыми путями - пульсирующими венами, по которым вместо крови перемещались грузы.
Таким был Сорок семь - шестнадцать, шестнадцатый мир, который была готова привести к Согласию Сорок седьмая экспедиционная флотилия.
Спустя четыре недели после того, как флотилия Несущих Слово покинула руины Кхура, корабли вошли в эту систему и рыскали вокруг Сорок семь - шестнадцать с угрожающей неторопливостью древних морских разбойников.
Серые боевые корабли восемь часов провели на орбите, не включая двигателей и ничего не предпринимая.
На девятый час все корабли охватило оживление. На капитанском мостике "Фиделитас Лекс", сопровождаемый Эребом и Кор Фаэроном, появился примарх. Оба Астартес вышли в боевом облачении: один в серой броне легиона, второй в грозных доспехах терминатора.
Пикт-трансляция в режиме реального времени передавала изображение на мостики всех остальных кораблей, и за возвращением своего примарха могли наблюдать тысячи и тысячи воинов.
В гранитно-серых блестящих доспехах, лишенных каких-либо украшений, Лоргар выглядел еще более величественно, а его кривая улыбка предвещала какие-то приятные известия, которыми примарху не терпелось поделиться со своими сыновьями.
- Я надеюсь, что вы простите мне столь долгое отсутствие. - Фраза закончилась сдержанным смешком. - И уверен, что вы с пользой провели время - в веселье и размышлениях.
Стоявшие вокруг него Астартес разразились смехом. Кор Фаэрон опустил взгляд ввалившихся глаз и мрачно усмехнулся. И даже Эреб слегка улыбнулся.
- Сыны мои, прошлое осталось в прошлом, и сейчас мы смотрим в будущее. - Серый кулак Лоргара сжимал рукоять крозиуса, непринужденно заброшенного на плечо. - Те воины, которые приписаны к другим экспедиционным флотилиям, вскоре получат возможность туда вернуться, но сначала мы обновим узы братства единого легиона.
Новый вал радостных возгласов пронесся по палубам сотни кораблей.
- Перед вами Сорок семь - шестнадцать. - Задумчивая улыбка Лоргара не исчезла, но выражение меланхолии лишило ее некоторой доли убедительности. - Мир чрезвычайной красоты.
Свободной рукой он провел по короткой каштановой бородке, еще почти щетине.
- Я не верю, что люди этого мира безнадежно заражены скверной, но, как мы все недавно видели, мои суждения подвергаются критике.
Снова смех. Кор Фаэрон и Эреб переглянулись, и их усмешки потонули в веселье легиона. Такое легкомыслие могло быть вызвано только желанием избавиться от воспоминаний об отвратительном унижении, и оба воина это прекрасно понимали.
- Все вы ознакомились с планом боевых действий, - продолжал примарх. - Первый капеллан и Первый капитан доложили мне, что лидеры орденов встречались сегодня утром, чтобы обсудить поставленные задачи и зоны высадки, так что я не стану тратить на это ваше драгоценное время. - Его сдержанная улыбка еще держалась на лице, но радости в ней не осталось. - Император пожелал, чтобы завоевания Семнадцатого легиона проводились более энергично. Если мир не удается быстро привести к Согласию, значит, он должен быть очищен до самого основания. Вот этим мы и займемся.
Эреб поднял крозиус, и в тот же миг между когтями перчаток Кор Фаэрона проскочила молния.
- Сыны мои, - улыбка повелителя легиона исчезла так быстро, словно ее и не было вовсе, - простите меня за слова, которые мне повелевает произнести долг.
Лоргар вскинул черную железную булаву и показал на планету, медленно вращающуюся на обзорном экране. На глазах легиона сильнейшие бури закружились по поверхности в медленном метеорологическом балете - флотилия перешла на низкую орбиту и нарушила движение потоков в слоях атмосферы.
- Несущие Слово, - сказал примарх, - убейте всех мужчин, женщин и детей этого погрязшего в ереси мира.
Кирена ждала, пока не поняла, что Аргел Тал не собирается продолжать рассказ. Только тогда она заговорила сама.
- И что дальше? - спросила она. - Вы так и сделали?
- Разве ты не почувствовала, как задрожал корабль, когда начался обстрел?
Капитан прошелся по комнате, и Кирене стало любопытно, шагает ли он просто так, чтобы отвлечься, или рассматривает те немногие личные вещи, которые у нее имелись.
- Я ни за что не поверю, что ты проспала все двенадцать часов, пока продолжалась орбитальная бомбардировка.
Кирена вообще не спала. Когда два дня назад взвыли сирены и комната содрогнулась, она поняла, что происходит. Боевые корабли Несущих Слово начали вторжение с артиллерийского обстрела, длившегося целый день. Иногда, когда мириады механических процессов совпадали по времени, главные батареи флагмана извергали зажигательные снаряды единым залпом. После этого у нее в ушах в течение полуминуты гремел гром, и это было мучительно: она стала не только слепой, но и глухой. Кирена, оказавшись в плену собственного воображения, падала на свою неудобную кровать и молилась, чтобы не ощутить на лице прикосновения незнакомых пальцев.
- Я не это имела в виду, - сказала она. - После обстрела с небес вы спускались на поверхность?
- Да. Мы высадились поблизости от единственного уцелевшего города. Его следовало уничтожить с земли, поскольку корабельные орудия были не в состоянии пробить оборонительный барьер.
- И вы… уничтожили целый мир за один день?
- Мы Легио Астартес, Кирена. Мы исполняем свой долг.
- Сколько же людей погибло?
Аргел Тал видел сводки авгуров. Они полагали, что в тот день было принесено в жертву около двухсот миллионов душ.
- Погибли все, - сказал капитан. - Все люди, обитавшие в этом мире.
- Я не понимаю, - сказала она, прикрыв невидящие глаза. - Все люди. Почему они должны были умереть?
- Некоторые культуры не желают меняться, Кирена. Если цивилизация основана на неверных принципах, бесполезно надеяться на спасение. Пусть лучше они сгорят, чем живут в нечестивости.
- Но почему они должны умереть? Какие грехи они совершили?
- Потому что так повелел Император. Все остальное не имеет значения. Эти люди отвергли наши предложения о мире, посмеялись над нашим намерением ввести их в состав Империума и открыто продемонстрировали тяжкий грех невежества, создав целые группы из искусственных структур. Производство фальшивой жизни, имитирующей человеческую, - это осквернение нашего рода, и такое нельзя оставлять безнаказанным.
- Но почему?
Эти два слова в последние дни стали для Кирены почти мантрой.
Аргел Тал вздохнул:
- Тебе известна старая пословица: "Суди человека по его вопросам, а не по ответам"?
- Я ее слышала. Нечто подобное говорили и на Кхуре.
- В той или иной форме она в ходу по всей Вселенной. Это древнее изречение с Терры. А есть и колхидский эквивалент: "Благословен разум, в котором нет места сомнениям".
- Но почему? - повторила Кирена.
Аргел Тал удержался, чтобы не вздохнуть снова. Ему было трудно: девушка невероятно наивна, а он не может считать себя учителем. Но просвещение должно с чего-то начинаться. Если утаивать истину, ничего хорошего не получится.