- Извините, сэр, но связь была не через коммутатор. Мы не можем установить, с кем вы говорили.
Десять минут спустя Гэллегер перестал ругаться, дернул шляпу с железной статуи собаки, некогда украшавшей газон, и направился к двери.
- Я ухожу, - бросил он Нарциссу. - Следи за этой машиной.
- Хорошо, но только одним глазом, - согласился робот. - Второй нужен мне для созерцания собственной красоты. Почему бы тебе не выяснить, кто такой Кафф?
- Кто?
- Кафф. Толстячок упомянул о нем. Сказал, что он усиливает нажим…
- Точно! О чем же он еще болтал? Что не может обойти старой заставы…
- Устава. То есть закона.
- Да знаю я, что такое устав! - рявкнул Гэллегер. - Не полный же я идиот… по крайней мере, пока. Ты говоришь, Кафф? Попробую воспользоваться информатором еще раз.
В списке оказалось шесть человек с этой фамилией. Учитывая пол, Гэллегер вычеркнул половину, затем исключил фирму "Кафф-Линкс Мэньюфэкчуринг Компани" и осталось двое: Макс и Фредерик. Соединившись с Фредериком, он увидел худого пучеглазого парнишку, явно не достигшего совершеннолетия. Гэллегер окинул его убийственным взглядом и разъединился, оставив остолбеневшего Фредерика гадать, кто же это звонил.
Оставался еще Макс Кафф. Вероятно, он и был искомой персоной. Гэллегер убедился в этом, когда камердинер Макса Каффа переключил разговор на городскую контору, где секретарша сообщила, что мистер Кафф проводит время в клубе "Аплифт".
- Вот как? А кто такой этот Кафф?
- Я вас не понимаю.
- Ну, чем он занимается?
- Мистер Кафф ничем не занимается, - ледяным тоном сообщила девушка. - Мистер Кафф - муниципальный советник.
Это было интересно. Гэллегер поискал шляпу, нашел ее у себя на голове и попрощался с роботом, который даже не потрудился ответить.
- Если Толстячок позвонит еще раз, - сказал конструктор, - спроси, как его зовут. Понял? И следи за этой машиной - вдруг она захочет преобразиться или что-нибудь в этом роде.
Позаботившись обо всем, Гэллегер вышел из дома. Дул холодный осенний ветер, обрывая сухие листья с деревьев. Пролетело несколько воздушных аэротакси, но Гэллегер остановил наземное, желая знать, как они поедут. У него было смутное предчувствие, что звонок Максу Каффу даст ему немного. С таким типом нужно держать ухо востро, особенно если он может "усиливать нажим"…
- Куда едем?
- Клуб "Аплифт". Знаете, где это?
- Нет, - ответил водитель, - но сейчас узнаю. - Он нажал клавишу информатора на приборной доске. - В городе, но довольно далеко.
- Вот и хорошо, - сказал Гэллегер и откинулся на сиденье, погрузившись в мрачные мысли.
Почему все клиенты были такими неуловимыми? Как правило призраки не пользовались его услугами, однако Толстячок оставался лицом без фамилии, просто лицом, совершенно не знакомым Гэллегеру. А кто такой Дж. У. вообще неизвестно. Только Делл Хоппер обрел реальную форму, и Гэллегер очень жалел об этом - повестка в суд лежала у него в кармане.
"Мне нужно выпить, - сказал сам себе Гэллегер. - Вот и все дела. Я давненько не был пьян. Во всяком случае, по моим меркам".
Через некоторое время такси остановилось у здания, которое когда-то было особняком из кирпича и стекла. Заброшенное, теперь оно выглядело довольно мрачно. Гэллегер вышел из машины, расплатился с водителем и подошел к дому. Небольшая вывеска извещала, что это и есть клуб "Аплифт". Поскольку звонка не было, Гэллегер просто открыл дверь и вошел.
И тут же ноздри его заходили ходуном, как у боевого коня, почуявшего запах пороха. Здесь пили. Ведомый инстинктом почтового голубя Гэллегер направился прямо к бару, расположенному у стены зала, наполненного стульями, столами и людьми. Какой-то человек с печальным лицом и в шляпе играл в углу на электрическом бильярде. Когда Гэллегер подошел, печальный мужчина посмотрел на него и преградил путь.
- Ищешь кого-то? - буркнул он.
- Ага, - ответил Гэллегер. - Макса Каффа. Мне сказали, будто он здесь.
- Минуточку, - сказал печальный тип. - Что тебе от него нужно?
- Мне нужен Толстячок, - с ходу ляпнул Гэллегер.
Холодные глаза внимательно изучали его.
- Кто?
- Ты его не знаешь. Но Макс знает.
- Макс хочет тебя видеть?
- Конечно.
- Ну ладно, - с сомнением произнес печальный тип. - Макс в "Трех Звездах", у него сегодня обход баров. Если он начнет…
- "Три Звезды"? А где это?
- Брод-авеню, четырнадцать.
- Спасибо, - сказал Гэллегер и вышел, окинув бар тоскливым взглядом. Еще не время. Сначала дела - потом все прочее.
"Три Звезды" оказались обычным притоном, где на стенах демонстрировали веселые фильмы. Были они стереоскопическими и довольно гнусными. Задумчиво посмотрев на экран, Гэллегер обвел взглядом гостей. Их было немного. Внимание его привлек сидящий у одного конца бара мощный тип с гарденией в бутоньерке и крикливым бриллиантом на пальце. Гэллегер подошел к нему.
- Мистер Кафф?
- Да, - ответил мужчина, поворачиваясь на стуле, как Юпитер вокруг своей оси. Слегка покачиваясь, он уставился на Гэллегера.
- А ты кто такой?
- Я…
- Впрочем, неважно, - подмигнул Кафф. - Никогда после работы не говори, как тебя зовут на самом деле. Прячешься, да?
- Что?
- Я это с первого взгляда узнаю. Ты… ты… - Кафф наклонился вперед, принюхиваясь. - Ты пил!
- Пил, - горько ответил Гэллегер.
- Ну так выпей и со мной, - предложил Кафф. - Я уже дошел до "Д" - дайкири. Тим! - заорал он. - Еще один дайкири для моего друга! Одна нога здесь, другая там. И подумай о "Е".
Гэллегер скользнул на стул рядом с Каффом и пригляделся к своему собеседнику. Советник был в немалом подпитии.
- Да, - сказал Кафф, - лучше всего пить по алфавиту. Начинаешь с "А" - абсента, а потом по порядку - бренди, виски, голдвассер, дайкири…
- А потом?
- Разумеется "Е", - с легким удивлением заметил Кафф. - Egri Burgundi. О, вот и дайкири для тебя. Поехали!
Выпили.
- Послушайте, - сказал Гэллегер. - Мне нужно поговорить с вами о Толстячке.
- О ком?
- О Толстячке, - сказал Гэллегер, многозначительно подмигнув. - Ну, вы знаете. Нажим, устав… знаете?
- Ах, о нем! - Кафф вдруг расхохотался. - Толстячок, да? Это хорошо. Это очень хорошо. Это ему подходит.
- А разве его зовут не похоже? - хитро спросил Гэллегер.
- Ничуть! Толстячок, надо же!
- Его фамилия через "е" или "и"?
- И то и другое, - ответил Кафф. - Тим, где эгри? А, уже готов? Ну, вздрогнули, старик!
Гэллегер прикончил дайкири и занялся эгри. Что делать теперь?
- Ну, так что с Толстячком? - рискнул спросить Гэллегер.
- Никогда не отвечаю на вопросы, - ответил Кафф, неожиданно трезвея. Он недоверчиво уставился на Гэллегера - А ты наш? Что-то я тебя не знаю.
- Я из Питсбурга. Мне велели прийти в клуб, когда приеду.
- Что-то тут не так, - заметил Кафф. - Ну, да неважно. Я закончил пару дел и веселюсь.
На "Ж" они выпили "желтый шар", на "3" - "зеленого дьявола".
- Теперь истерн, - довольно сказал Кафф. - Его подают только в этом баре, а потом приходится пропускать буквы. Я не знаю ничего на "К".
- Клойстеркеллер, - заплетающимся языком подсказал Гэллегер.
- Кло… как? Что это такое? Тим! - позвал Кафф бармена. - Есть у тебя клойстеркеллер?
- Нет, сэр, - ответил Тим.
- Тогда поищем, где есть. А ты молодец, старина. Пошли вместе, ты мне нужен.
Гэллегер послушно пошел за ним. Поскольку Кафф не желал говорить о Толстячке, нужно было завоевать его доверие, и лучшим способом было пить вместе с ним. К сожалению, алфавитная попойка оказалась нелегким делом. Гэллегер был уже на грани, а жажда Каффа все еще не была утолена.
- "Л"? Что у нас на "Л"?
- Лакрима Кристи. Или либфраумилх.
- О боже!
Некоторое облегчение доставило возвращение к мартини, но после ореховой у Гэллегера закружилась голова. На "Р" он предложил рислинг, но Кафф не хотел о нем и слышать.
- Тогда рисовую водку.
- Хорошо. Рисовую… эй! Ого, да ведь мы пропустили "Н"! Придется возвращаться к "А"!
С большим трудом Гэллегер уговорил его не делать этого; Каффа явно очаровало экзотическое название: нг га по. Затем они продолжили путешествие по алфавиту: сакэ, текила, "уникум", флип, хеннесси.
- "Ч"?
Сквозь пары алкоголя они посмотрели друг на друга. Гэллегер пожал плечами и огляделся. "Интересно, как мы попали в этот роскошный клубный кабинет? Одно ясно, это не "Аплифт".
- "Ч", - настаивал Кафф. - Ну же, не подведи, старина!
- Пшени-Ч-ная, - осенило Гэллегера.
- Здорово! Осталось совсем немного. "Ш" - шартрез… а что там после "Ш"?
- Толстячок. Помните?
- А, Толстячок Смит, - сказал Кафф, заливаясь неудержимым смехом. По крайней мере, это прозвучало как "Смит". - Толстячок. Это ему здорово подходит.
- А как его зовут? - настаивал Гэллегер.
- Кого?
- Толстячка.
- Никогда о таком не слышал, - сказал Кафф и захохотал. Подошел посыльный и коснулся плеча советника.
- К вам пришли.
- Хорошо. Сейчас вернусь, старина. Все знают, где меня можно найти… в основном здесь. Никуда не уходи. Осталось еще "Ш" и… и все, что после нее.
Он исчез из виду. Гэллегер оставил нетронутый стакан, поднялся и пошатываясь направился к холлу. На глаза ему попался стоявший видеофон. Под влиянием внезапного импульса он вошел в кабину и набрал номер лаборатории.
- Снова накачался, - сказал Нарцисс, едва его лицо появилось на экране.
- Святая истина, - согласился Гэллегер. - Я надрался, как… ик!.. как свинья. Но у меня кое-что есть.
- Лучше позаботиться о личной охране, - сказал робот. - Едва ты ушел, сюда вломились какие-то бандиты. Тебя искали.
- Кто меня искал? Повтори?
- Трое бандюг, - терпеливо повторил Нарцисс. - Главный был худой и высокий, пиджак в клетку, желтые волосы и золотой зуб спереди. Остальные…
- Мне не нужно описание, - рявкнул Гэллегер. - Скажи просто, что случилось.
- Я уже все сказал. Они хотели тебя похитить. Потом решили украсть машину, но я их выставил; для робота я довольно силен.
- С машиной ничего не случилось?
- А со мной? - обиделся Нарцисс. - Я куда важнее какой-то там игрушки. Тебя не волнуют мои раны?
- Нет, - ответил Гэллегер. - А они у тебя есть?
- Конечно, нет. Но ты мог бы и поинтересоваться…
- С машиной все в порядке?!!
- Я не подпустил их к ней, - сказал робот. - Чтоб тебе лопнуть!
- Я еще позвоню, - сказал Гэллегер. - Сейчас мне нужен черный кофе.
Он выбрался из кабины. К нему направлялся Макс Кафф. За советником шли трое мужчин.
Один из них остановился на полпути и удивленно разинул рот.
- Это тот самый тип, шеф. Гэллегер. Это с ним вы пили?
Гэллегер попытался сфокусировать глаза, и изображение стало четче. Перед ним стоял высокий худой мужчина в клетчатом пиджаке, с желтыми волосами и золотым зубом.
- Стукните его, - приказал Кафф. - Быстрее, пока он не закричал, и пока вокруг никого нет. Гэллегер, значит? Ну, хитрюга!
Гэллегер еще заметил, как что-то летит в сторону его головы, и хотел спрятаться в кабину видеофона, как улитка в раковину. Ничего не вышло, а потом перед глазами вспыхнул ослепительный свет.
"Главная проблема с общественной культурой, - сонно думал Гэллегер, - заключается в том, что она одновременно испытывает рост и окостенение внешней оболочки. Цивилизацию можно сравнить с цветочной клумбой - каждое отдельное растение является составной частью культуры. Рост растений - это прогресс. Технология, этот цветок с утраченными иллюзиями, получила некогда солидную инъекцию питательной смеси в виде войн, заставивших ее развиваться по необходимости. Но ни одна цивилизация не может считаться удовлетворительной, если сумма ее частей не равна целому.
Цветок этот глушил другое растение, которое развило в себе способности к паразитированию и перестало пользоваться корнями, обвиваясь вокруг цветка, карабкаясь по его стеблю и листьям. Такими удушающими лианами были религия, политика, экономика, культура - устаревшие формы, которые изменялись слишком медленно, обгоняемые пламенной кометой точных наук, пылающей на необъятном небе новой эры. Когда-то давно писатели считали, что в будущем - в их будущем - социологическая модель будет иной. В эру космических кораблей исчезнут такие нелогичные поступки, как биржевые спекуляции, грязная политика или гангстеризм. Однако этим теоретикам не хватило прозорливости, и эру космических кораблей они отнесли к слишком далекому будущему.
А ведь Ли сел на Луну еще до того, как вышли из употребления автомобили с карбюраторами. Великие войны первой половины двадцатого века придали технике огромное ускорение, которое не исчерпалось и доныне. К сожалению, обычных людей больше интересовали продолжительность рабочего дня и инфляция. Единственный период единодушия пришелся на время великих проектов, вроде Программы Миссисипи и тому подобного. Наконец, это было время хаоса, реорганизации, стремительной замены старых понятий новыми и метаниями от одной крайности к другой. Профессия адвоката, например, стала настолько сложной, что группам экспертов приходилось использовать счетчики Педерсена и электронные мозги Меканистра для того, чтобы делать свои натянутые выводы, тут же воспаряющие в неизведанные пространства символической логики. Убийцу могли оправдать, если он не признавал себя виновным. А даже если признавал, имелись способы опровержения солидных юридических доказательств. Прецеденты утратили свое значение. В этом безумном лабиринте власти обращались к незыблемым историческим фактам, которые зачастую оборачивались против них самих.
Так шло год за годом. Попозже социология догонит развитие техники, но пока до этого далеко. Экономический азарт достиг небывалого в истории уровня. Требовался гений, чтобы разобраться во всеобщей неразберихе. Мутации, вызванные извечной склонностью природы к шуткам, дали наконец таких гениев, но пройдет еще много времени, прежде чем будет найдено удовлетворительное решение. Понятно, что выживет тот, кто имеет большую способность к адаптации, запас всесторонних практических и непрактических знаний, а также опыт во всем. То есть в предметах растительного, животного и минерального происхождения…"
Гэллегер открыл глаза. Видно было немного. Главным образом потому, что его швырнули на стол лицом вниз, он это сразу же определил. Собравшись с силами, он сел. Он не был связан и находился на слабо освещенном чердаке, похожем на склад и переполненном всевозможной рухлядью. С потолка слабо светила лампа. Была здесь и дверь, но перед ней стоял тип с золотым зубом. По другую сторону стола сидел Макс Кафф, он старательно наливал виски в стакан.
- Я тоже хочу, - слабым голосом сообщил Гэллегер.
Кафф взглянул на него.
- А, проснулся. Извини, Блэзер стукнул тебя слишком сильно.
- Да, ничего. Я бы и так потерял сознание. Эта алфавитная выпивка - страшная штука.
- Хоп! - сказал Кафф, придвигая стакан Гэллегеру и наливая себе другой. - Хитро было придумано - держаться меня, то есть единственного места, где парням не пришло бы в голову тебя искать.
- Это у меня врожденное, - скромно заметил Гэллегер. Виски его оживило, но в голове еще не совсем прояснилось.
- Эти ваши… гмм… сообщники пытались меня похитить, верно?
- Угу. Но тебя не было дома. Этот твой робот…
- Он просто чудо.
- Слушай, Блэзер сказал мне о машине, которую ты сделал. Я бы не хотел, чтобы Смит наложил на нее лапу.
Толстячок Смит. Гмм. Мозаика вновь разлетелась. Гэллегер вздохнул. Если он сыграет втемную…
- Смит ее еще не видел.
- Я знаю, - сказал Кафф. - Мы прослушиваем его видеофон. Один из наших агентов узнал, что Смит сказал "Любым Заданиям", будто некий человек работает над проблемой, понял? К сожалению, он не назвал фамилию этого человека. Мы могли только следить за Смитом, прослушивать его разговоры и ждать, когда он с тобой свяжется. А потом… в общем, мы поймали этот звонок, и ты сказал ему, что устройство у тебя есть.
- Ну и что?
- Мы тут же прервали ваш разговор, и Блэзер с парнями отправился к тебе. Я же говорил, что не хочу, чтобы Смит получил этот контракт.
- Вы ничего не говорили о контракте, - сказал Гэллегер.
- Не валяй дурака. Смит сказал "Любым Заданиям", что выложил тебе всю историю.
Может, так оно и было, но Гэллегер был тогда под мухой, и все это выслушивал Гэллегер Бис, следовательно, информация хранилась в подсознании.
Кафф рыгнул и отставил стакан.
- Потом поговорим. Ну и отравился я, даже думать не могу. Но я не хочу, чтобы Смит заполучил эту машину. Твой робот не дает нам к ней подойти. Ты свяжешься с ним по видео и отправишь куда-нибудь, чтобы парни могли принести машину сюда. Отвечай "да" или "нет". Если "нет", я еще вернусь сюда чуть погодя.
- Нет, - сказал Гэллегер. - Вы меня все равно прикончите, чтобы я не сделал Смиту еще одну машину.
Веки Каффа медленно опустились на глаза, и какое-то время он сидел неподвижно, словно заснул. Потом он невидящим взглядом посмотрел на Гэллегера и встал.
- Значит, увидимся позже. - Он энергично потер лоб. - Блэзер, следи за этой глистой.
Человек с золотым зубом выступил вперед.
- С вами все в порядке?
- Конечно. Но думать я не могу… - Кафф скривился. - Турецкая баня - вот что мне нужно.
Он подошел к двери, ведя за собой Блэзера. Гэллегер заметил движения губ советника и прочел несколько слов.
- …упьется… позвонить роботу… попробуйте…
Кафф вышел, а Блэзер вернулся в комнату, сел напротив Гэллегера и подвинул тому бутылку.
- Не бери в голову, - успокоил он. - Глотни вот немного, полегчает.
"Хитрецы, - подумал Гэллегер. - Думают, если я напьюсь, то сделаю все, что им нужно. Гмм…"
У дела имелся еще один аспект. Когда Гэллегер бывал полностью под воздействием алкоголя, управление принимало его подсознание. А Гэллегер Бис был уникальным изобретателем, безумным, но гениальным.
Гэллегер Бис наверняка найдет выход из этого положения.
- Вот и правильно. - сказал Блэзер, видя, как исчезает алкоголь. - Еще одну. Макс отличный парень, он на тебя не в обиде. Вот только он не любит, если кто-то мешает его планам.
- Каким планам?
- Ну, как в случае со Смитом, - объяснил Блэзер.
- Понятно.
Гэллегер содрогнулся. Предстояло так накачаться спиртным, чтобы подсознание смогло выбраться наружу. Он продолжал пить.
Возможно, он просто перестарался. Обычно Гэллегер очень старательно мешал свои напитки, а на этот раз все составляющие уравнения в сумме дали ноль. Он видел, как поверхность стола медленно приближается к его носу, почувствовал мягкий, почти приятный удар и захрапел. Блэзер поднял его и встряхнул.
- И что они т-теперь за водку делают, - прохрипел Гэллегер. - Вино, женщины и песни… вино, вино, вино… К-красное.
- Вина ему захотелось, - буркнул Блэзер. - Этот тип пьет как промокашка.
Он еще раз встряхнул Гэллегера, но без толку. Буркнув что-то еще, Блэзер вышел.