- На меня свалить решение хочешь. Ты хороший, а я гад. Ладно. Дадим им выбор. Или пойдут добровольно, или будут дожидаться решения из Владимира. Не думаю, что пожалеют. Монархисты сейчас хуже крыс. Где увидят, там прихлопнут. Уголовников защитить не желаешь?
- Хм, - пожал печами Ян. - Неужели не доложили? Всех рецидивистов, проходящих по полицейским учетам и пойманных с оружием в результате облав в количестве восьмидесяти трех голов, я согласно законам военного времени того… На встречу с Аллахом препроводил. Наверняка на небесах это запланировано было. Кому срок не подошел, тот не попался.
- Опасный ты человек, - без всякой шутливости констатировал Радогор. - Раз - и решил вопрос бандитизма. Уцелевшие ведь еще опаснее будут, зная, что их ждет.
- Нет полного счастья на Руси. И кормить убийц в тюрьме годами не вижу необходимости.
- Да! - крикнул Радогор на стук в дверь. - Заходите.
- Извините, что мешаю, - сказала Айша, внимательно разглядывая лица. Поняла, что не ругаются, и уже увереннее продолжила: - Там подкатил к воротам грузовик. Приехали твои ребята, и настроены они не очень приятно. А твои, - сказала уже брату, - пропускать не хотят. Мужики все от рождения дебилы…
- Куда мама смотрит, - возмутился Радогор. - Такой лексикон у девушки!
- …И норовят посоревноваться в размере кулаков и количестве стволов. Как бы чего не произошло. Вы разберитесь. Стрельбы нам еще не хватает.
Они вышли на крыльцо и обнаружили занимательную картину. Айша не преувеличивала по женской привычке. Из кузова грузовика, вставшего на улице, недвусмысленно смотрело рыльце станкового "максима". С десяток вооруженных людей деловито готовились при малейшем движении открыть огонь по торчащим во дворе охранникам. Вид у тех был героический, но Ян обоих слишком давно знал, чтобы заблуждаться. Чувствовали они себя не слишком уютно. Обе стороны правильно оценивали результат столкновения.
Прямо в воротах шла оживленная дискуссия. Младший лейтенант Зибров требовал немедленно подать ему прямого начальника, на что торчащий в воротах другой младший лейтенант не менее ответственно заявлял, что нечего тут орать. Речи были длинны и красочны. Все это произносилось на правильном русском языке, где не было ни одного печатного слова, кроме "и", "в" и прочих предлогов. Еще фамилия звучала в оригинальном виде.
- Топалов, - спускаясь по ступенькам, сказал Ян, - убери ружо. Все в порядке. Все свои. Полное благолепие.
- Так это, старшина, то есть лейтенант, ты бы заткнул своего скандалиста. Че он взбесился? Нервный, понимаешь.
- А вы че дурью маетесь? Пропустили бы - и все дела. Мы ж с тобой два часа назад здоровались. Надо было сразу в глаз дать. Мало я тебя на фронте гонял. Ума так и не нажил.
- Так это не я! Это он, - показывая на незнакомого Яну лейтенанта, шепотом доложил старый знакомый. - Бдительный. Мы ж с Одиннадцатой армии, а это контрразведка.
- Рукоприкладство - это не наш метод, - заявил Радогор. Он так и вышел в одной гимнастерке без ремня, являя народу демократичность и домашность. - Сразу расстрелять. Совсем оборзели солдаты. Разговаривают с офицерами как у себя в деревне на завалинке. Че-че. Через плечо. - Демонстративно пожал Яну руку и громко сказал: - Завтра в восемь жду.
Тот раскланялся по дороге с незнакомым лейтенантом и, схватив Зиброва за плечо, потащил его на улицу.
"Набрал контингент довольно удачно, безжалостно изгоняя неспособных и поддерживая дисциплину. Ходят слухи, что за закрытыми дверями всерьез лупил бравших даже мелкие взятки и изгонял из отряда. Впрочем, никто не жаловался. Своих добровольцев держит крепко, и они ему доверяют. Полезно продвигать по службе", - вспомнил Радогор еще один абзац из характеристики.
Усмехнулся, вспоминая лично свой разбитый нос два года назад. Этот может, невзирая на чины. Для воспитания. И только дурак обидится - за дело. Повернулся и, тяжко вздохнув, пошел в дом. Предстояло продолжение семейной встречи. И не сбежишь. Зачем расстраивать. Лучше бы выпил как следует со старым товарищем - так нельзя. Еще не хватает завтра дышать перегаром на Морозова.
- Вы чего устроили? - прошипел Ян.
- Да я вернулся, Гусь говорит - ты к Нуялису пошел. Мало ли, с врачом корешишься, а сынок-то у него каратель. В Саратове устроил - не слышал? Вот так заявился и кучу народу к стенке поставил. Отсюда не видно, за дело или просто так. Чего вдруг такая любовь?
К грузовику подходили люди. Все старые знакомые. Всех он сам отбирал и назначал. Даже Варенко и Клычков со своей близорукостью. Это они меня спасать примчались, понял Ян. Невольно хотелось всех долго благодарить за самоотверженность и преданность, но как-то не по-товарищески. Они просто сделали то, что считали правильным. Остальное, даже последствия, побоку. Сами пришли, юнкеров поднимать не стали. Правильно сделали - мальчишки тут ни при чем.
- Я служил у него в роте старшиной, - сказал Ян для всех. - А Багратидзе у нас прямой начальник был. Надеюсь, в газетах имечко видели? Нерусское, хорошо запоминается. Грузин меня вряд ли помнит - старшин в армии много, - а собственный капитан не забыл. Предложение мне занятное поступило.
Он вкратце пересказал затею с КОПом.
- Хорошо иметь таких знакомых, - сообщил Колобов. - А мне что обломится?
- И в чем разница с тем, чем мы сейчас занимаемся? - с недоумением спросил Гусев.
- В том, что он теперь будет второй человек в Ярославле и подчиняться напрямую столичному управлению. А мы, - Зибров хихикнул довольно, - начальниками отделов. Ты, Гусь, большой командир на железке будешь. А я? Хочу в финансовый, начальником! Секретарши, уважение - и в сейфе деньги. Уж я без жалованья не останусь.
- Все, - сказал Ян. - В машину и домой. Там серьезно обсудим. Кто, куда и зачем. Халиль прав. Это ведь еще и должности. Не жандармом в сельской местности служить. В большие начальники выйдем. Если не споткнемся. На хрена мне незнакомые люди, если я точно знаю - Зиброва к материальным ценностям подпускать нельзя? И не потому что вор, а не может спокойно смотреть на плохо лежащее. Болезнь у него прикарманивать все подряд. Лучше уж начальником "летучего" отряда назначить. Вполне на месте будет.
- Я исключительно на съестное падкий, - ничуть не смущаясь, заверил тот. - И собственная рота - тоже неплохо. Я уже в звании расту и превращаюсь в большого начальника. Смотреть почтительно!
- Поехали на вокзал. В тепле обговорим.
1935 год
Мы прибыли вовремя. Двадцать минут опоздания - не срок. Я, честно говоря, ожидал худшего. Хоть Китай с Японией и не воюют официально, а всего-навсего сводят отношения, но кататься по оккупированным районам, а потом практически без досмотра выезжать в свободную зону еще не приходилось. Шлепнули свои таинственные иероглифические штампики, и не подумав заглянуть в купе, хотя бы для приличия.
Интересно живут восточные люди. Война сама по себе, а поезда по расписанию. Даже гайки на рельсах не отвинчивают. Хотя это как раз понятно. Охраны вдоль дороги было полным-полно. И не все военные. Болтались на станциях гражданские люди с подозрительными взглядами. Видать, из тайной полиции.
Я вручил денежку проводнику, вытащившему на перрон последний чемодан. Получил вежливый поклон и с интересом посмотрел на обстановку. С прошлого раза прошло полтора десятка лет, но изменений незаметно. Вокзал как вокзал. Точно не китайский архитектор строил. Все очень знакомо и по-европейски. И часы огромадные присутствуют на стенке. Не украли. А вот толпы набегающих китайцев, что-то мяукающих на своем языке и всех подряд ломаных иностранных, очень даже колоритны. Такое впечатление, что сюда завезли обноски со всего мира, а на ткань для заплаток поскупились.
Пассажиров окружают и натурально навязываются с услугами. Хорошо привычному к подобным зрелищам. Любка вон встала насмерть, скоро матом посылать начнет. Явно опасается, что чемоданы уплывут не в ближайшее такси, а в неизвестном направлении. Кто их знает, этих типов, да и на морду все одинаковые. Через пару месяцев научится различать, а пока сплошь плосколицые. Ну мы для них длинноносые. Ничего странного. А чемоданы жалко. Там вещи весьма ценные и интересные. Никогда не подозревал, сколько их требуется женщине. Всегда обходился одним небольшим чемоданчиком.
Любка оглянулась с беспомощным выражением лица и, обнаружив меня рядом, радостно воспрянула.
- По-русски кто-то говорит? - спросила грозным тоном.
- Я, мадам, - небрежно отодвигая в сторону китайцев и нависая над ней, сообщил странный тип в форме без знаков различия. Лицо загорелое - точно не в кабинетах штаны просиживал. На боку кобура хорошо знакомая. Вечный КР, в девичестве "кольт" образца одна тысяча девятьсот десятого года. В иных вещах военные страшно консервативны. За спиной у него торчали еще двое в военной форме, но вполне себе местные. - Аллах Акбар, - сказал он мне, широко ухмыляясь.
- Спасибо, мне уже доложили, - отвечаю, пытаясь сообразить, послан ли он мне в ответ на молитвы, которых я не произносил, или случайно мимо проходил. В последнее слабо верится. Очень уж удачно.
Китаец из-под его локтя недовольно взвизгнул. Тульчинский посмотрел на него изумленным взором и что-то выдал на местном диалекте. Мгновенно вокруг стало пусто. Добровольные носильщики и таксисты срочно вспомнили про крайне важные дела и быстренько рассосались.
- Ты знаешь китайский?
- Так, - отмахнулся он, - мало-мало северный диалект, бэйфан хуа.
- В присутствии моей жены попрошу не выражаться!
- Простите, - сказал он, шаркая ножкой и указывая подскочившим солдатам на чемоданы. - Разрешите представиться: Гражин Джон.
Я невольно открыл рот, оторопев.
- Любка. Темирова, - протягивая руку, созналась моя жена.
- Очень приятно, - пожав ладонь, сообщил Тульчинский. - С Бериславом мы знакомы давно. Но жены у него тогда не было.
Солдатики бодро потащили багаж к выходу. Мы послушно двинулись за неожиданно переименованным поляком.
- У меня там машина, - обаятельно улыбаясь, объяснял он. - Довезем, все покажем и подскажем.
- Вы тут давно? - опять оглядываясь на меня, поинтересовалась Любка. Она что-то почувствовала. - А чем занимаетесь?
- Это смотря как смотреть. В Шанхае не очень - всего пару лет. В Китае очень давно. Практически всю жизнь.
Вопрос о способе зарабатывания он пропустил мимо ушей. Зато всю дорогу до машины разливался соловьем, повествуя о чудесах окружающего мира. Отпустил солдатиков и самолично уселся за руль. Давно у меня за водителя подозрительные типы не трудились.
- Город состоит из просторной и благоустроенной территории, - вещал он. - Международного сеттльмента и тесного, скученного до предела китайского города. Еще в одна тысяча восемьсот сорок первом году Шанхай был маленькой рыбацкой деревушкой. Сейчас здесь проживает не меньше тридцати тысяч иностранцев и под два с лишним миллиона китайцев. Точно никто не знает. Куча беженцев с севера и приезжих. Из деревень многие перебираются.
И дальше трещит о прочих достопримечательностях, бла-бла, прямо туристический справочник цитирует. Опа! Он с ходу сообщил про возможность устроиться в больницу сеттльмента и имя назвал, с кем говорить. Любка так обрадовалась, что не въехала. Она ведь не сказала про свою профессию ничего. Ой, неслучайно добрый молодец нарисовался. А не буду спрашивать. Сам все скажет, что ему требуется.
- Вот это Шанхай? - с глубоким подозрением спросила Любка, изучая проплывающие мимо дворцы и виллы, выстроенные вдоль широкого бульвара. Кругом зелень, деревья и сады. Даже газоны тщательно подстрижены. Массивные застекленные фасады общественных зданий и компаний так и мелькали. На фоне Китая, промелькнувшего мимо нас из окон поезда, с полуголыми людьми, работающими на полях, и садящимися где попало справить нужду детьми, с очень занимательным специально сделанным вырезом сзади на штанах, удивительно смотрится.
- Шанхай - город контрастов, - уверенно заявил я. - Жемчужина Востока, Париж Азии. Попутно клоака со множеством полуголых узкоглазых аборигенов, распевающих непонятные песни, и регулярно бегающим по утрам золотарем, собирающим отходы жизнедеятельности в большую бочку. Ну еще страшное количество баров, нищих и проституток. А что, - ответил на взгляд Любки, - я не имею права употреблять журналистские штампы? Каждый второй обязательно распишет про эксплуатацию злобными англичанами трудолюбивых туземцев, а мне запрещено?
- Это сеттльмент, - невозмутимо сказал англизированный Ян, уверенно ведя "бьюик". - Здесь Китай полностью отсутствует, за исключением прислуги. Полиция - и та состоит из индусов и всевозможных туркестанцев.
- И отборные рослые индусы в чалмах, - радостно подхватываю, - преданно служат интересам понаехавших нагло-саксонских подлецов, строго сохраняя их интересы.
- Офицеры в полиции сеттльмента - англичане, русские и немцы, - старательно не замечая моего вмешательства, обстоятельно докладывает Ян. - Других не держат. Немцев много набежало в последнее время, а русские все больше из эмигрантов времен свержения Кагана. Монархисты.
Сказано было странным тоном. С ехидцей. Я для подобных намеков оснований не давал.
- Начальство регулярно стравливает их для соперничества и чтобы выслуживались, но позиции свои Великобритания серьезно потеряла за последние десятилетия. И наши товары, и английские, и японские в ходу. Последних больше всего. Впрочем, общая политика иностранных держав особо не изменилась. В трамваях сеттльмента кондукторами и вагоновожатыми служат китайцы, а инспекторами и контролерами билетов - корейцы. Чем больше друг друга ненавидят - тем лучше. В настоящий Шанхай лучше не соваться. Свернул за угол и угодил в страшно вонючий, извилистый и мрачный переулок. Заблудиться запросто. А уж белого ограбят непременно. Если куда-то необходимо - лучше брать такси или, на худой конец, рикшу. Оно и дешевле.
- А куда необходимо? - заинтересовалась моя жена.
Как я ее понимаю! Заехать к шайтану на рога и не насладиться экзотикой? Противоречит ее деятельной натуре.
- Да в магазин. Для начала лучше с уже знакомым с местными порядками. Китайца для помощи ни в коем случае не брать. Только белого. Во-первых, какой смысл ему за вас торговаться. Проще перемигнуться с продавцом и потом зайти за своей долей. Во-вторых, прекрасно понимают, что, получив хорошую скидку, непременно порекомендуете знакомым заходить именно к нему. Здесь много чего любопытного продают, и не только антиквариат. Как раз его хватать не стоит. Китайцы прекрасно умеют старить и подделывать вещи. А уж для лаовая - без сомнений. Заранее узнайте реальные цены на товары. Обычно вам называют цену, завышенную в три-четыре раза, а то и больше. Приезжему задерут еще выше. Не возмущайтесь, назовите свою цену, раза в два ниже реальной, а затем постепенно повышайте до реального уровня. Правильно демонстративно развернуться и уходить. Непременно догонят и попытаются всучить необходимый вам предмет. Китайцы все, что угодно продадут, вплоть до собственной мамы или дочки. Все дело в сумме. На рынках вообще можно купить любой товар, хоть из Африки, но правильнее в магазинах. У них репутация. С ценой все равно попытаются надуть, но с качеством - нет. Есть целые династии торговцев, существующие уже лет триста. Юйтан, занимающаяся производством и продажей продуктов питания, возникла в одна тысяча семьсот семьдесят шестом году, а Жуйфусян владеет десятками магазинов штучных товаров и скобяными лавками. Надо просто знать правильные места.
- Мы здесь жить будем? - заинтересовалась Любка, обнаружив, что машина остановилась.
- Это лучше, чем в гостинице, - открывая дверь, поставил ее в известность проводник в таинственный мир Востока. - И дешевле, и удобнее.
- Он знает, что говорит, - успокоил я Любку.
Я в сказанное верю. Ну какой смысл встречать, чтобы засунуть в клоповник. Я ведь непременно припомню при случае. Если уж обретается не первый год в здешних условиях, наверное, разбирается в обстановке. Хотя сама ситуация мне все более занимательна. С чего это такая замечательная забота? Общие знакомые - еще не причина срочно кидаться устраивать чужие дела, а друзьями мы никогда не были. Пара совместных пьянок не в счет. Все было очень культурно и на праздник. Не любили никогда коповцы представителей газетной братии, да, собственно, как и любые работники спецслужб.
- Моя семья тоже здесь проживает, - сознался Ян.
Вопрос снят, признал, рассматривая двухэтажное здание с черепичной крышей и закрытый дворик с газоном и местом для стоянки автомобилей. Ничего смотрится. Не дворец, но ухоженное место. А внутри что?
- О! - отвечая на вопрос Любки, сообщил Тульчинский. - Немного. Четверо. Два мальчика и две девочки.
Силен мужик, следуя за ними, признал я. Польска не згинет, пока так стараются. Собственно, легенду о женитьбе я слышал давно и поверил сразу. Вполне в его духе в первый день знакомства устроить драку на танцах. Кавалер защищает даму от происков подвыпивших мужиков. Человек культурно отдыхал в родных местах и был не при параде. Документами и пистолетом не размахивал, а сразу приступил к физическим действиям. Зато и раскрылся на совесть - герой и был закономерно обласкан впечатленным подвигами женским полом. Не прошло и недели, отбыл по месту службы уже с женой. Вот сходили они в церковь в родном поселке или потерпели до Харбина, я уже не помню.
Возле портье наше наступление неожиданно прервалось. Тульчинский что-то возмущенно выговаривал по-китайски закатывающему глаза и постоянно извиняющемуся коротышке в униформе. Не требовалось быть полиглотом, чтобы догадаться: что-то сильно не в порядке.
- Другое дело, - сказал уже на русском, получая ключ. - Восьмой номер.
Прислуга дружно потащила наши чемоданы по коридору дальше. Раньше они стояли с каменными мордами, делая вид, что глухие и немые.
- А в чем была проблема? - спросила Любка.
- Он, гад, пытался всучить ключ от четырнадцатой.
- И что?
- По-китайски "четыре" и "смерть" звучат одинаково, - обрадованно докладываю. - Плохая примета. А вот "восьмерка" - наоборот.
- "Восемь" произносится как "ба", похоже на "фа", - посмотрев на меня одобрительно, объяснил Ян. - "Богатство", "процветание". А восемнадцать в сумме дает девятку. Тоже очень хороший знак. Долгий, или вечный. Символ могущества.
- А нам не все равно?
- Не стоит выглядеть дураками перед местными, - мудро сказал я.
Хорошо, что не зря книжку читал: подготовился. Очень ценные сведения приобрел. Например, следует быть осторожным с сочетанием некоторых цифр. "Три" и "восемь" вместе означают тупицу, а как мне авторитетно утверждали в Харбине, еще нередко используют для крайне негативной характеристики женщины.
- Пусть не держат нас за ничего не соображающих. Что за хамство смеяться за спиной над приезжими, подсовывая им неприятность! Я бы ему вообще в чавку заехал.
- Ну вы устраивайтесь, - страшно доброжелательным тоном воскликнул Ян, собственноручно открыв дверь и делая широкий жест, - а мы с Бериславом прогуляемся.