Эпоха Воюющих провинций - Алексей Вязовский 17 стр.


Пишу дайме Такахисе пространное письмо, где описываю свое видение ситуации, мягко зондирую почву на предмет династического брака. Брат Хайра еще не женат - можно прокрутить варианты.

Третье послание было от посла Китая при японском императорском дворе - Чжоу Ли. Иностранный дипломат восхищается моим призывом вернуть власть Го-Наре, готов всячески способствовать победе сил добра, спрашивает, какую помощь может оказать династия Мин в деле установления божественного порядка на японских островах. Ага, так я и поверю этим слащавым заверениям. Китайцы явно гнут свою линию. Если в Японии свергнут сёгуна и регентов, а Го-Нара станет единственным владыкой страны, то можно будет опять потребовать признать вассалитет династии Мин и платить Поднебесной дань. Такие заходы послы Китая делают уже не в первый раз, регулярно получая отлуп, но продолжая гнуть свою линию (например, в официальной переписке императора Японии продолжают называть всего лишь королем государства Ва).

В ответном письме осторожно зондирую почву относительно если не отмены, то хотя бы смягчения политики "хайцзин", то есть указа о запрете на морскую торговлю с иностранцами. Мягко намекаю, что если китайский император сделает первый шаг и, например, разрешит заход в порты кораблей самых лояльных к династии представителей японской аристократии, то в случае победы этих самых представителей в междоусобной драке дайме благодарность победителей будет безграничной. Как лично к Чжоу Ли, так и к Китаю в целом. В качестве примера вкладываю в письмо рапорт моего брата о разгроме пиратской базы в Аве. Дескать, глядите - клан Сатоми уже делом доказывает свою приверженность правилам, установленным императором Чжу Хоуцуном (а скорее всего, его дворцовыми евнухами, из которых, по сути, состоит правительство и секретные службы). Поколебавшись минуту, добавляю к письму и рапорту вексель ямада хагаки (синтоистского храма в Исэ) на десять тысяч коку. Если уж играть по-крупному, надо ходить с козырей. Подкуп чиновников - обычное дело в Китае, а после захвата Эдо и казны Норикаты я стал обладателем запасов золота почти на двести тысяч коку. И хотя мне в ближайшее время предстоят огромные расходы по найму новой армии, вооружению и экипировке самураев, я вполне мог себе позволить дать взятку китайскому дипломату. Ведь если удастся получить разрешение на заход моих кораблей в порты Поднебесной, я в десятки и сотни раз окуплю затраты. Во-первых, большие доходы принесут закупки шелка, фарфора, пороха - всего того, что в Японии либо не умеют делать, либо по каким-то причинам не могут. Во-вторых, я планировал начать сманивать искусных мастеров, которые скоро массово побегут из страны из-за нашествия маньчжуров. Опасность от монголов такова, что правительство Поднебесной возобновит брошенное несколько сот лет назад строительство Великой Китайской стены.

Последнее письмо было самым важным. Я это понял сразу, как только взял послание в руки. Начнем с того, что оно было запечатано с помощью стилизованного изображения шестнадцатилепестковой хризантемы - символа императорского дома Японии. С обратной стороны на бумаге была нарисована цапля танко, держащая в клюве и лапах три королевские ценности, принесенные на землю богом Ниниги-нох-Микото и лично переданные своему внуку Дзимму Тенно - меч, зеркало и бриллиант. Первый земной император в свою очередь передал их сыну, тот - внуку, и так они дошли до нынешнего монарха Го-Нары. Собственно, это и было его письмо. Начиналось оно пафосно: "От имени 105-го Императора Японии Го-Нары, Сына Неба и Земли, Морей и Гор, Мы приветствуем нашего верного вассала Сатоми Ёшихиро, сына дайме Сатоми Ёшитаки…" Томохито писал о себе в третьем лице, используя самые патетичные иероглифы из всех возможных, но общий смысл послания я понял. Во-первых, я замечен, мои лозунги взяты на вооружение. Во-вторых, Го-Нара завуалированно дал понять, что по всей стране у нашего движения есть сторонники. В-третьих, скоро стоит ожидать больших перемен. В-четвертых, наши главные враги - северные и южные регенты, которые пойдут на все, чтобы удержать власть. И последнее. Я должен оказывать любую помощь лицам, предъявившим перстень Го-Нары с изображением хризантемы.

Последнее требование мне показалось несколько наивным. Кто же такие вещи открытым текстом пишет в письме, которое может перехватить кто угодно? У всех более-менее продвинутых дайме есть специальные службы сокольничих, которые занимаются перехватом чужих почтовых голубей. Впрочем, видимо, ситуация у Го-Нары была пиковая, раз он решил организовать заговор таким образом. В том, что меня втягивают в мятеж против пока еще законной власти сёгуна, которому, кстати, дед Томохито выдал мандат на правление Японией, - не было никаких сомнений.

Все, что я тут делал до сих пор, пока укладывалось в пограничные войны. Ну да, эксцентричный дайме, носится с идеей реставрации власти императора, поднял его флаг над Эдо. На деле пока лишь замечен в мести за отца (имеет полное право!) да захвате провинции Мусаси (а кто не захватывал чужих провинций?). Но внимание к моей пока еще скромной персоне самого Го-Нары все меняет. Это уже не выскочка - прихлопнуть и забыть. Тут на кону стоит вся страна. Ставки очень высоки. Что же мне ответить Томохито? Разумеется, начать с верноподданнических заверений, намекнуть, что все указания государя я выполню неукоснительно. Что же еще? Надо попросить какую-нибудь должность при дворе! Это придаст мне легитимности в глазах сотен японских дайме, и они уже не смогут так легко отмахиваться от моих посланий.

Уфф. Заканчиваю с корреспонденцией, запечатываю последнее письмо и отдаю его Сабуро. День начинается тяжело и тяжело продолжается. Не успеваю закруглиться с каллиграфией, как тут же на меня обрушивается такое количество дел и посетителей, что диву даешься, как вообще дайме тут имеют свободное время. Или они делегируют полномочия нижестоящим чиновникам? И вопросы-то все какие-то с подковыркой. Ну, допустим, военных я отпускаю быстро. Произвожу глав семей, а также капитанов Мотосуги, Ямаду, Цурумаки в генералы, Хиро - в фельдмаршала, рёкугун генсуи по-японски. Приказываю начать мобилизацию в провинции, найм ронинов в новые полки. Решаем, что численность армии должна достигнуть тридцати тысяч человек. Выделяю на все это средства, доспехи (благо добыча позволяет вооружить почти всех новобранцев). Обещаю обоим Абэ - молодому и старому - новые фитильные ружья для экипировки еще тысячи теппо. Согласовываем срок обучения новых аркебузиров (должны быть готовы к августу), места дислокации подразделений, вопросы снабжения. Военные уходят, входят штатские. Это главы семи кабунаками - объединений торговцев, руководители десяти дза - союзов ремесленников и четыре новых коор-бугё - сити-менеджеров Эдо, назначенных мной вчера. Справа занимает свое место казначей Сабуро Хейко, который все больше выполняет функции главы правительства.

Пока вся эта толпа рассаживается, отдуваясь пьет чай, поданный слугами, - я мысленно вытираю пот. Сейчас они врежут по моей некомпетентности. Надо их чем-то опередить. Объявляю о двукратном снижении налогов. Для всех - крестьян, торговцев, ремесленников всех трех провинций. Бурные аплодисменты. Нет, это я шучу, хлопать тут не принято, но низкого благодарственного поклона я заслужил. Жду минуту, пока все вернут свое тело в вертикальное положение, сотрут восторженное выражение с лиц, и добавляю ложку дёгтя в эту бочку. В обмен на снижение налогов требую новых методов ведения хозяйствования. Для каждой касты я напишу свои установления - что и как крестьяне, торговцы и ремесленники должны делать по-новому. А пока прошу меня простить: дела! Быстро сваливаю из приемного зала. Надо срочно изучить тему и проехаться по Эдо. Посмотреть, чем живет народ да и что за провинция мне досталась от Норикаты.

Однако тут же возникает новая проблема. Глава моей охраны Эмуро Ясино рапортует, что у ворот замка собралась большая толпа жителей. Кто-то вывесил рядом со стенами текст моей Клятвы, и теперь там аж целый митинг образовался. Люди бурно обсуждают прокламацию, спорят, и пару раз дело чуть до потасовки не дошло. Около тысячи человек закрывают проезд. Эмуро интересуется, надо ли разогнать этих бездельников или пускай читают дальше мои обещания? Разгонять запрещаю, интересуюсь - можно ли выехать из крепости другим путем? Оказывается, есть боковые ворота, и через них мой кортеж отправляется на инспекцию Эдо.

Глава 5
ГЕЙШИ, СУШИ, ЯКУДЗА

Если ты уразумеешь одно дело, тебе откроются также восемь других.

Хагакурэ

Первым делом я захотел составить общее представление о городе. Для этого наш кортеж взобрался на взгорок, откуда открывался хороший вид на Эдо. Охрана, а в этот раз, помня тибовские приключения, я взял с собой кроме Эмуро Ясино еще пятьдесят гвардейцев, уже ничему не удивляется. Хочет дайме посмотреть на город - кто же ему может запретить? А Ясино так еще со спокойной физиономией взялся меня просвещать, благо он уже был не раз в Эдо. Оказывается, начальника моей охраны здорово помотало по Японии. Был он и на Кюсю, и на острове Сикоку, и даже в столице Киото. Эмуро оказался бывшим ронином, которого приютил мой отец. Интересуюсь его плечом.

- Все зажило, господин, беспокоиться не о чем, - благодарно смотрит на меня Ясино. - Акитори - очень хороший врач, я надеюсь, что скоро он сможет присоединиться к нам.

- Некоторые раненые не могли двигаться с армией, поэтому я приказал им оставаться в Хиросиме. Почему некоторые кварталы Эдо отделены стенами друг от друга? - меняю я тему разговора.

- Так распорядился Нориката, - пожал плечами начальник охраны. - У него была странность, что касты - самураи, монахи, крестьяне, ремесленники, торговцы - не должны смешиваться. Каждая дза и кабунаками имеют свой квартал. Самураи живут слева от замка, торговцы - вон те две центральные улицы, ремесленники - сразу за торговцами и так далее.

Наверное, такое компактное расселение помогает собирать налоги, контролировать лояльность горожан, подумал я про себя.

В городе путем умножения я насчитал порядка тысячи домов, принадлежащих воинскому сословию (интересно, где теперь их хозяева?), и примерно пять тысяч построек обыкновенных жителей. Десять кварталов, или мати, - по одному на каменщиков и строителей, кузнецов и оружейников, красильщиков (на отшибе - оно и понятно: запахи), ткачей, варщиков сакэ (их оказалось около ста семей!), купцов и менял. Были свои участки в городе у гейш, рыбаков (на берегу моря) и одно гетто (по-другому не назовешь) у париев - эта.

Ну что ж. Картина ясна. Эдо - город ремесленников и торговцев. Тысяч пятьдесят человек. И как только мы его пятью тайданами взяли? Ведь он в шесть-семь раз больше Тибы!

Осмотр начинаем справа налево. Въезжаем в первый квартал. Он отделен рвом и стеной. Через ров перекинут аккуратный мостик. Тут живут и работают строители. К ним в Японии относят все сопутствующие профессии - плотников, штукатуров, гончаров (стены делают из глины и соломы), циновщиков и даже специалистов по производству бумаги. Ее, кстати, производят из волокон внутреннего слоя дерева под названием "шелковица", а вовсе не из тряпок, как это сейчас происходит в России и Европе. Бумаги требуется очень много, и в основном не для писем, стихов и книг, а как элемент дизайна домов. Климат тут жаркий, и в домах внутренние перегородки сёдзи делаются из бамбука и бумаги. Едем по главной улице. Прямо на нее выходят мастерские камнетесов. Мастера вырезают из камня то ли собак, то ли, если судить по гриве, львов. Подъезжаю, интересуюсь. Все валятся ниц, но я уже привыкший к местным нравам и просто жду. Люди встают, окружают наш отряд, и начинается беседа. Вперед протискивается глава местного дза, жилистый старик по имени Лю. Он оказывается корейцем, сбежавшим в Японию после начала междоусобной войны.

Беру его на заметку, выясняю, чем занимается дза. Резчики выполняют заказ синтоистского святилища - священникам срочно потребовались на вход статуи полубогов, охраняющих храм. Недавно в Эдо банда гокудо, больше известная в народе как якудза, ограбила молельню, и вместо того чтобы нанять охрану, попы решили защититься с помощью потусторонних сил. А что! На набожных воров, может, и подействует. С любопытством расспрашиваю корейца о якудза. Оказывается, да, в Эдо есть организованная преступность. Очень напоминает российскую действительность начала девяностых годов. Во главе стоит местный "вор в законе" - оябун. Ему подчиняются "центровые" и "смотрящие" - кумитё. Дальше идут бригадиры - сятэй. В бригадах состоят рядовые якудза и молодежь (вакасю). Причем последняя - самая опасная категория. Отморозки. Не соблюдают никаких правил, могут убить просто так, и главное - не режут фаланг пальцев при "залете". А это, оказывается, важно! Если преступник нарушил воровской закон - а в Японии все, включая уголовников, соблюдают определенные правила и ритуалы, - то он при своих товарищах отрезает себе фалангу. Сначала на мизинцах, потом на других пальцах. И, таким образом, постепенно исключается из профессии! Ведь чем меньше у тебя фаланг, тем хуже ты можешь держать в руках мечи, ножи и прочий воровской инструмент. Такое вот самоочищение касты.

Стоило начать корейцу рассказывать про местных якудза, как сразу посыпались жалобы от всех остальных. Кого-то ограбили на улице, кого-то обчистили шулеры… Выясняется, что у банд есть четкая специализация. Есть разновидность банд под названием тэкия. Занимаются скупкой и торговлей краденым, вымогательством, рэкетом, крышеванием торговцев и ремесленников. Именно тэкия - главная головная боль Эдо. Те же строители платят оябуну за каждый полученный заказ. По-русски выражаясь, откатывают процент.

Другая разновидность банд - бакуто, или игроки. Все притоны, весь игорный бизнес - под их контролем. Последний писк моды городской преступности - в Эдо появилась первая опиумная курильня. Опиум контрабандой возят из Китая. Кореец с хмурым видом сообщает, что уже несколько достойных глав семейств подсели на эту заразу. Наконец, третий вид якудза - гурэнтай, или "силовые" группировки. Налеты, разбой, заказные убийства - вот чем занимаются представители этой банды.

Делаю себе в памяти пометку заняться преступным миром. Ликвидировать его не получится - ни одной стране мира не удалось решить проблему уголовников, - но вот отморозки мне в городе и провинции точно не нужны! Аккуратно перевожу разговор на проблемы строителей. Все уже знают о снижении налогов и опять начинают кланяться, благодарят. Однако мое обещание о "новых установлениях" - пугает. Жизнь тут медленная, методы работы давно сложились, и никто не горит желанием встать в авангарде прогресса. И действительно, представьте, что вы мастер-камнетес. В раннем возрасте родители фактически продали вас в рабство мастеру. Вы стали подмастерьем. Десять лет овладевали всеми навыками, доводили их до автоматизма. Жили в доме мастера и были в сыновнем (то есть неоплатном) долгу перед ним. После окончания обучения работали еще лет десять на своего патрона, учили тайный язык, обрастали заказчиками. Наконец решили открыть свое дело. Получили рекомендацию двух мастеров, вступили в дза. Оплатили входной взнос (немаленький), авансировали налоговый платеж (дайме плевать, пойдут у вас дела или нет, - свои деньги он хочет получить вперед). Еще несколько лет пахали на себя. Много не скопили, ибо налоги велики, свободного ценообразования нет (цены диктует дза). И вот теперь вам предлагают рискнуть и внедрить новые методы работы. Вы пойдете на это? Сомневаюсь.

Вот именно это сомнение я вижу на лицах строителей. Что же делать? Начнем с малого.

- Мастер Лю, - обращаюсь я к корейцу, - замок Норикаты ваши бригады строили?

- Да, господин.

- Сколько времени ушло на земляные работы?

- Где-то полгода рыли фундамент, - чешет в затылке Лю.

- Смотрите, вот с таким устройством, - быстро рисую на песке простенькую тачку в разрезе, - скорость земляных работ увеличилась бы вдвое.

Вытаращенные глаза, скептическое переглядывание. Строители явно сомневаются, но кое у кого из молодых на лицах появляется интерес. Договариваемся с Лю о тестировании моего нововведения на постройке усадьбы одного из городских коор-бугё. Уже выезжая из квартала, сталкиваемся с бригадой строителей, возвращающихся домой. Человек двести - у всех растрепанные волосы, грязная одежда, рукава кимоно закатаны на локтях. Большинство идут сгорбившись, засунув руки за пазуху. Позади бредут ученики и подмастерья, несут бамбуковые лестницы, стройматериалы, включая обрезки бревен, стружку. Охрана слегка напряглась, но все прошло спокойно. Строители поклонились и продолжили свой путь.

Следующая остановка - квартал красных фонарей. На самом деле он называется Ёсивара, и свернул я к нему вполне сознательно. Во-первых, это было ближайшее место, где можно познакомиться с силами правопорядка. Если в Эдо такая беда с преступностью, то я хочу знать, кто и как с ней борется. Во-вторых, путешествуя по городу, я заметил, что жители усердно готовятся к празднику - развешивают цветные фонарики, украшают улицы и дома связками цветов. Оказывается, сегодня вечером начинаются гуляния, посвященные празднику О Бон. Три дня, когда японцы и все буддисты поминают усопших. Именно для них вешают фонарики, чтобы души родственников могли найти дорогу домой. Эмуро именно поэтому посоветовал мне заглянуть в Ёсивару - там, как ни странно, был центр всех торжеств. И действительно, кроме чайных домиков, на верандах которых, зазывая клиентов, сидели нарядные гейши с отбеленными лицами, в квартале была сконцентрирована, так сказать, культурная жизнь Эдо. Тут и танцовщики с веерами, глотатели мечей, несколько театральных помостов, где давали спектакли из жизни дайме. К своему удивлению, в одной из постановок я узнал если не себя, то что-то очень близкое. Тихонько подобравшись к выступавшим, мы с Ясино с изумлением следили за ходом действия, где молодой актер, играющий самурая с символами клана Сатоми, под хохот зрителей гоняет деревянным мечом толстого дайме с моном клана Огигаяцу. При этом декламируя мои клятвы покончить с властью князей. Затем на сцену выходит процессия, которую возглавляет, очевидно, император Японии (в руках бутафорское зеркало и "бриллиант"), и начинает награждать героя. Когда же только успели?! Только сегодня тезисы вывешены кем-то на стене замка, а уже в обед комедианты дают представление с элементами Клятвы.

Кстати, об обеде. Пора перекусить. Глаза разбегаются от количества харчевен и забегаловок. Выбираю одну, заходим. Охрана начинает выдавливать из местной ресторации посетителей, которые и сами рады, кланяясь, сбежать, но я останавливаю порыв самураев. Поиграем немного в демократию. Сажусь за стол. Прибегают все служанки и сам хозяин заведения. Заказываю на всех соевый суп-пасту мисо, тофу (соевый сыр), бобовую похлебку, лапшу удон. Пятьдесят человек охраны рассаживаются по столам, в корчме становится тесно. Хозяин мечется, пытаясь угодить всем.

Назад Дальше