Я свистнула своим помощникам, и гестаповцы минут за пять доску отодрали. И нашли. Тайник мы нашли. Во-первых, деньги. Много. Больше ста двадцати тысяч рейхсмарок. Настоящие, не фальшивые. В моей группе эксперт был, он это точно определил. Во-вторых, законсервированный радиопередатчик. Но самое главное – несколько десятков рукописных и машинописных листов с какой-то нечитаемой абракадаброй. И вот эти-то листы Москву-2028 как раз и заинтересовали. По-моему, я именно их-то и искала.
Я снова вытолкала всех из комнаты, передала пачку листов в окно, а потом минут десять ковырялась в своём носу, дожидаясь, пока в будущем не сделают копии. Когда мне вернули оригиналы, я запустила сподвижников обратно и спросила у старшего, что это мы такое нашли. В ответ получила утверждение, что нашли мы, в сущности, совершенно бесполезную вещь. То есть, там, безусловно, что-то важное. Но прочесть это, увы и ах, невозможно. Этот шифр вскрыть нереально.
Нереально? Посмотрим-посмотрим. Это вам тут нереально. А товарищи из КГБ-2028 очень даже могут попытаться. С их-то опытом и вычислительными мощностями. Потом я два часа, как дура набитая, сидела на стуле и пила кофе без сахара. Четыре чашки успела выдуть. Чтобы не заснуть. Нельзя спать. Наконец, на меня свалилась очередная инструкция. По-видимому, таинственные листы в будущем расшифровали. Иначе я свои дальнейшие действия объяснить не могу.
Мы вернулись в Берлин. Для начала, по моему указанию проехали по улице Тирпицуфер. Когда проезжали мимо штаб-квартиры Абвера, я открыла окошко своей машины и выбросила на тротуар недоеденный кусочек булочки. Некрасиво, конечно. Но такую я инструкцию получила из Москвы. Булочка была местная, не из будущего. А вот тех трёх тараканов, что на том куске булочки сидели, скинули мне через окно. Разумеется, тараканы не настоящие. Живые организмы в окно не проходят, это мы давно выяснили. Но внешне это чудо шпионской техники от настоящих рыжих тараканов отличить было невозможно. Они даже усами шевелить могли!
Проехав с пол квартала, командую остановиться. Водителя я уже заранее проинструктировала. У моей машины колесо прокололось. Какое? Да неважно какое. Сам выбери и замени. Неторопливо. Надо отдать водителю должное, мой странный приказ он воспринял совершенно без удивления. С истинно тевтонской невозмутимостью вылез и принялся менять правое переднее колесо. Причём делал всё очень основательно и неспешно, как я его и просила. Охрана оцепила мою машину, направляя немногочисленных прохожих в обход, моя свита из гестапо помогала работающему водителю ценными советами, а я сидела внутри машины и читала томик стихов Гёте.
Минут пятнадцать спустя переплёт моей книжки тихонько пискнул. Это сигнал. Я так понимаю, шпионские тараканы слишком мелкие, потому нормальные мозги в них всунуть не получилось. Ими управлять нужно. Вот моя книжка ими и управляла. То-то она какой-то тяжёлой мне показалась. Что-то ей в переплёт вмонтировали. Загадочную книжку я вернула обратно в будущее и сказала водителю, что нефига там копаться, поехали уже. Тот за пару минут ремонт завершил, вытер руки грязной тряпкой и мы покатили дальше.
А потом был самый удивительный допрос. Я к тому времени уже полтора десятка допросов провела. Но такого ещё не было. По-видимому, следователи в Москве-2028 застряли. Мне пришлось целый спектакль разыграть.
Сценарий этого спектакля мне, понятно, в будущем сочинили. Чтобы не терять времени, прямо из машины позвонила Гитлеру. Да, забыла сказать, у меня теперь есть своя собственная связь с Гитлером. После начала этого кризиса мне из будущего скинули две эээ… такие хреновины. Вроде недоделанной считалки. Думаю, это такие рации. Потому что они могли связываться друг с другом. Сотовой связи тут нет, спутников нет, но хреновины отлично устанавливали связь и сами по себе. Мне обещали, что связь они могут уверенно держать на расстоянии до 50 километров. А при благоприятных условиях даже и до 80. И совершенно безопасно. Подслушать их с технологиями 41-года невозможно.
Обе хреновины были именными. Одну я привязала к себе, а вторую настроила на Гитлера. Кроме нас с ним никто воспользоваться ими не мог. Всё-таки наши из будущего фашистам не доверяют и не хотят отдавать им такую полезную вещь. Сами же немцы по образцу их, понятно, повторить не сумеют никак. Даже если и разберут. Кстати, именно поэтому зарядные устройства для этих связных хреновин передали мне такие странные. Вероятно, что-то из блока питания можно было воспроизвести и в 41 году. Поэтому штатные мне не дали, а сделали явно специально, с использованием технологий первой половины XX века. Как я догадалась? Очень просто. Ну не может быть в 2028 году блоков питания такого небольшого прибора, выполненных в виде деревянного ящика с железными ручками и весом около семи килограмм. Мне два таких ящика дали. Первый я чуть не уронила, не ожидала, что он такой тяжёлый. Хорошо хоть, возить с собой эти ящики не нужно. В спящем режиме хреновины три недели должны заряд держать.
Извините, я отвлеклась. Значит, позвонила я Гитлеру из машины и попросила помочь. А то мне самой некогда телефон искать. Гитлер пообещал приказать. Так что к тому времени, как мой кортеж прибыл к зданию гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, несколько отобранных кандидатов уже меня ждали.
Нужного мне персонажа я выбрала быстро. Это был здоровенный, ростом за два метра, штурмбаннфюрер с совершенно зверской рожей. У него ещё и шрам через всё лицо тянулся. Видимо, когда-то его здорово ножом приложили. Непонятно, как у него глаз-то уцелел.
Я быстренько обрисовала своему зверовидному помощнику задачу, и мы поехали домой к намеченной жертве. А пока ехали, по дороге я с Клаусом (так этого штурмбаннфюрера звали) зубрила роль. Мне очень подробно описали, что именно и как я должна делать. Будем разыгрывать сценку про "доброго" и "злого" следователя.
Конечно, приём старый и заезженный. Даже для 41-года старый. К тому же, наш подозреваемый имел чин майора и работал в Абвере, занимая там совсем не маленькую должность. Он не мог не знать про этот приём. Но у нас в Москве следствие вёл какой-то очень талантливый следователь. Он решил рискнуть. Правда, внёс в спектакль с допросом некоторые неожиданные штрихи. "Злым" следователем буду я.
Именно поэтому на роль "доброго" следователя я выбрала такое чудовище, как Клаус. На его фоне я буду смотреться очень колоритно. Допрос происходил следующим образом.
Жертва сидела привязанной к стулу в собственном кабинете. Клаус, изображая из себя "доброго" следователя, сидел за столом, рычал, корчил рожи и зверским голосом задавал по заранее заготовленному вопроснику вопросы. Я же молча стояла у окна, рассматривала через стекло дождь на улице, и иногда бросалась короткими фразами типа "Подробнее!" или "Кто ещё?".
На мне было надето чёрное кожаное офицерское пальто, которое я не только не сняла, но даже и не расстегнула в помещении. На голове – офицерская фуражка. На боку кобура с "Вальтером". Обычно я так не одеваюсь. Да и пистолет я не ношу, так как пользоваться им не умею совершенно. Но сейчас надела кобуру. Это всё психолог из Москвы придумал. Всё моё поведение во время допроса было заранее расписано. Так я и стояла, засунув свою левую руку в карман пальто, а в правой у меня была сигарета.
Необходимость курить целых сорок минут без перерыва напрягала меня сильнее всего. Но это было непременным условием. Москва настаивала на том, что так надо. Ну, надо – значит надо. И я одну за другой курила сигареты, пуская дым в открытую форточку. Конечно, я не затягивалась, просто набирала дым в рот и выпускала его. Но всё равно ощущения очень мерзкие. Такой гадкий дым у этих сигарет!
Майор-жертва смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он, несомненно, знал обо мне. Не мог он не знать о дочери Гитлера, пусть и непризнанной. Но видел он меня впервые. И я ему тут сразу такую кучу своих странностей продемонстрировала. Во-первых, штурбаннфюрер, который откровенно лебезит перед роттенфюрером. Во-вторых, фуражка. Роттенфюреру не положено, а мне наплевать, я ношу. В-третьих, кобура с пистолетом. На невысокой четырнадцатилетней девчонке выглядит странно. Ну и, самое главное, сигареты!
Мало того, что офицерам СС в рабочее время курить строго воспрещалось, так я же ещё и девчонка! Я едва-едва достигла того возраста, когда тебя перестают считать подростком и начинают считать девушкой. И курю! Никого не стесняясь и наплевав на все запреты. Хотя в Рейхе с подачи Гитлера борьба с курением ведётся весьма активно.
Майор много чего рассказал нам. Только всё не по делу. Москва осталась недовольна. Когда вопросы в вопроснике закончились, я вышла в соседнюю комнату и мне там сбросили новые инструкции. Прочитав, что именно меня просят сделать, сначала не поверила собственным глазам. Вот это? Гадость какая. Разумеется, я отказалась. То есть, попыталась отказаться. Но мне это не удалось.
В ответ меня обозвали слюнтяйкой и чистоплюйкой. На кону тысячи, если не миллионы, жизней и, возможно, судьба всего мира. А я тут строю из себя неизвестно что. Нда. Действительно, хороший психолог сидит там у окна. Нечего мне ему возразить. Испытывая отвращение к самой себе, я вернулась в кабинет майора.
Дальше была вторая серия допроса. Клаус задавал вопросы по новому вопроснику, я опять курила у окна, а привязанный к стулу майор врал. То, что он врёт, чувствовала даже я. В указанном мне месте допроса я остановила Клауса, подошла к майору и нежно сказала ему, что не верю. Потом достала из внутреннего кармана своего пальто небольшой кожаный чехольчик, расстегнула его и вынула крохотные маникюрные ножницы. А затем, ласково улыбнувшись, тихим спокойным голосом попросила Клауса снять с майора штаны. И вот тут того проняло!
По-моему, профессиональный палач с набором инструментов не смог бы так сильно испугать этого майора, как ласковая девочка с маникюрными ножницами в руках. Фантазия у майора была явно богатая. Я ведь ни слова не сказала о том, что именно собираюсь сделать своими ножницами. Майор сам всё придумал. И заговорил даже раньше, чем Клаус успел расстегнуть у него на штанах ремень…
Перевернулась в постели на шестой бок. Блин, да что ж такое-то? Так спать хотела, думала, упаду в кровать и сразу засну. А вот и нифига. Не спится. Запах ещё этот. Чёрт, нужно было помыться. Воняет от меня совершенно гнусно. Встать, что ли? Не, кочегар всё равно уже погасил свою печку. Нормальной горячей воды нет. Хотя такой грязнуле, как я, и чуть тёплая подойдёт. Всё лучше, чем так, как сейчас. Но вставать всё равно лениво.
Завтра с утра помоюсь и поеду к Гитлеру. Гейдрих тоже обещал быть. Расследование завершено. Не знаю только, чем оно там завершилось. Ага, вот так вот. Следователь, который вёл расследование, сам не знает, кого он разоблачил.
Нет, конкретного исполнителя я знаю. Его-то мы быстро нашли. Он уже арестован. Это работник с той самой фермы, откуда девчонкам молоко привезли. С первого взгляда всё выглядит так, будто это было бытовое преступление. Работник что-то там не поделил с хозяином, вот и отравил ему молоко крысиным ядом. Предполагалось, что кувшин с этим молоком употребит семья хозяина фермы. Дурость несусветная. Ведь всё равно разоблачили бы его. Но этот работник был, мягко говоря, не вполне адекватен. А если своими именами вещи называть, так он, вообще-то, просто слабоумным был. Вот и не просчитал последствия. А то, что молоко досталось нашим девчонкам – чистая случайность. Во всяком случае, так это выглядело. Однако, ни в гестапо, ни в КГБ-2028 в такую случайность ни разу не поверили. И всё равно стали копать.
Когда я сегодня, то есть, уже вчера, вечером привезла Гейдриху результаты своих изысканий, у него как раз был на приёме Мюллер. Мы все любезно поздоровались, Мюллер одарил меня милой и приветливой улыбкой людоеда, а Гейдрих сказал, что я опоздала. Гестапо всех разоблачило раньше меня.
Не, чего, я зря старалась, что ли? Трое суток не спала. Так что я всё равно сдала Гейдриху все три пухлые папки и обе катушки магнитофонной плёнки. Вот честно, не знаю я, что там в этих папках. Это же в Москве-2028 всё собирали и печатали. А я это даже и не читала. И что на катушках с плёнкой записано, я тоже не знаю. Предполагаю только, что на плёнке записано что-то, имеющее отношение к Абверу. Так как мне из Москвы ещё раз приказали проехать мимо их штаб-квартиры с книгой Гёте в руках. Не иначе, тараканы собранную информацию сливали. На этот раз, правда, останавливаться мне было не нужно. Просто мимо проехали – и всё. Книга пискнула.
А Мюллер весь такой довольный-довольный сидит. В лужу он меня посадил. Раньше справился. Да ну тебя в баню! Ты сам, небось, дрых ночами, а я по всяким чердакам да подвалам лазила. И вообще, я устала, провоняла и хочу спать. Быстро попрощалась и свалила. Спать хочу. Голова вообще не соображает ничего.
А теперь чего не сплю? Сейчас-то можно. И кровать есть и одеяло. Даже подушка есть, роскошь немыслимая. Помыться бы ещё. Тьфу! Утром помоюсь. Спи уже! Ладно. Хорошо. Поворачиваюсь на седьмой бок и засыпаю… Сплю…
Да чтоб ты заржавел! Ну дадут мне поспать или нет? Вот только, казалось бы, заснула – телефонный звонок. Опять. Зараза. Включила ночник. Гитлер, что ли, снова? Не, нифига. Звонит телефон начальника охраны. А у этого-то что случилось? На часах половина пятого. Снимаю трубку:
– Штирлиц.
– Фройляйн Штирлиц, по берлинскому радио передают срочное сообщение.
– Ну и что?
– Думаю, Вам лучше послушать это самой.
– Что там случилось.
– Фройляйн Штирлиц, Вы лучше сами послушайте, а то можете не поверить.
– Это настолько срочно? До утра не терпит?
– Боюсь, что не терпит.
– Хорошо, спасибо.
Твою ж мать! Опять у них что-то произошло. Вскочив с кровати, я, как была, в одной ночной рубашке бегу в кабинет, а там включаю радиоприёмник. И слышу оттуда голос Мартина Бормана:
…теснее сплотить свои ряды. Германия понесла невосполнимую утрату. Немецкая нация никогда не забудет своего великого фюрера, столь много сделавшего на благо собственного народа. Великий вождь нации, предательски убитый трусливым выстрелом в спину, навсегда останется в наших сердцах…
Чего? Гитлера убили? Ой. Мама.
Хватаю трубку телефона прямой связи с Гитлером. Тишина. Нет связи. Гиммлеру позвонить? Не, лучше Геббельсу. Но и телефон спецсвязи тоже молчит. Обычный городской телефон? Тишина в трубке. Мне перерезали связь?
Тут электрический свет у меня над головой мигнул и пропал. Опп. И электричество кончилось.
На фоне всего этого я как-то совершенно не удивилась, когда услышала за окном звуки пары отдалённых взрывов…
Глава 19.
– Алёшка, отвернись!
– Эээ… А куда? Тут очень тесно.
– Тьфу. Осёл. Тогда глаза закрой. И не подсматривай! Пообещай, что не станешь подсматривать. Мне переодеться нужно.
– Честное пионерское, не буду подсматривать.
– Ладно. Верю. Вы тоже все глаза закройте! – последняя моя фраза адресована охранникам и потому её я произношу по-немецки.
Ну, вроде, глаза все закрыли. В Алёшке-то я уверена. За то время, что он гостит у меня, я достаточно хорошо узнала его. При всех его недостатках, мальчишка обладал невероятной, прямо-таки болезненной честностью. "Пусть рухнет весь мир, но восторжествует справедливость" – это как раз про него сказано. А вот в том, что за мной через прикрытые веки не станет наблюдать моя охрана, вот в этом я как раз и не уверена.
Впрочем, какая разница! Они все мужики здоровые и наверняка женатые. Девчонок, что ли, голых не видели? Пусть это на их совести останется, если подглядывать станут. А переодеться срочно нужно. У нас тут как бы октябрь месяц уже. И сидеть в одной ночной рубашке на голое тело и в тапочках на босу ногу ну совсем неуютно. Тем более, крыши нет. В дыру на потолке ветер так и задувает. Не понимаю, почему крышу не сделали. Вес, что ли, снизить хотели?
Я быстро снимаю через голову свою ночнушку, натягиваю бельё, чулки, блузку, юбку. А потом и пальто осеннее. Шапку. Во, совсем другое дело! Сейчас согреюсь. Всё, ребята, можно открывать глаза. Я готова. Мы так быстро сваливали из моего домика, что одеться там я не успела. Вот и пришлось это на ходу делать, во время движения. Хорошо хоть, успела схватить в охапку свою форму Союза девушек и пальто. А то так и ехала бы в ночной рубашке. Кстати, а куда мы едем? Хороший вопрос. Хотя погони, вроде бы, нет. Что радует.
А теперь, обо всём по порядку. Когда я установила, что связи ни с кем, кроме начальника охраны, у меня нет, то сначала растерялась. Гитлер убит. Связи нет. А со стороны КПП слышны явные звуки боя. Пулемётные очереди и взрывы. Блин, а ведь это за мной. И меня сейчас в лучшем случае возьмут в плен. Причём, неизвестно кто. Чего делать?
Где-то в подвале затарахтел мотор, и свет в комнате снова загорелся. По-видимому, кто-то из охраны запустил аварийный генератор. Точно знаю, что генератор в подвале стоит. Просто на всякий случай. Вот и пригодился. А как только электропитание восстановилось, связная хреновина из будущего, которая заряжалась в углу на своём уродливом зарядном устройстве, тихонько пискнула, показывая, что зарядка её аккумуляторов продолжается.
Так. Телефонной связи нет. А эта хреновина работает? Может, Борман всё врёт и Гитлер не совсем убит? Ну-ка я попробую. Быстро хватаю хреновину, даю ей опознать мой палец, а затем жму на кнопку вызова. Ну! НУ!!!
Нифига. Не отвечает. Похоже, правда убит. Не врёт Борман. Прождав две минуты и так и не получив ответа, даю отбой. А бой на КПП не стихает. И взрывы, вроде, стали чаще. И какие-то другие. Относительно редко случаются тяжёлые солидные "БУБУХ" и гораздо чаще – несерьёзные на их фоне жидкие "бабац!!". Да ещё и пулемёты стреляют. Причём явно не один.
И тут связная хреновина в моей руке дёрнулась и заверещала сигналом вызова. Неужели жив? Отвечаю и подношу к уху. Живой! Живой, курилка!! Чёрт, кто бы мог подумать, что я так обрадуюсь тому, что Гитлера НЕ убили! Что там случилось? Почему не отвечал мне?
Так. Гитлер – осёл. Нет, не так. Он не осёл. Это я ослица. Сначала он долго не мог найти на хреновине место, куда нужно прикладывать для опознания палец. Наконец, нашёл. Но забыл, что нужно сделать для приёма входящего вызова. Вот и не мог мне ответить. К счастью, Гитлер смог вспомнить, как можно вызвать меня со своей стороны. И это я во всём виновата. Человек же уже в возрасте. Тем более, никогда ранее со считалками дела не имел. Он ведь даже старинных мобильников не видел ни разу. А я ему объяснила всё тяп-ляп, быстро-быстро. Это у нас, в 2028 году, считалками даже старенькие бабушки пользоваться умеют. Им моего объяснения было бы достаточно. А здесь нужно было мне получше объяснить. Кое-как я повторила Гитлеру процедуру приёма входящего звонка. Вроде, понял. В крайнем случае, будет сам мне перезванивать. Это он теперь умеет. Так что там произошло-то у него? В него стреляли?
Оказывается, да. Стреляли. И не раз. Один телохранитель убит, ещё один ранен. Но охрана сработала чётко, собственно сам Гитлер не пострадал. Пока не пострадал, потому что его всё ещё пытаются убить. Оно и понятно. Сейчас у покушавшихся на него нет иного выхода кроме, как только добить.