Сани разогнались. Пора. Я запрыгнул на место рулевого.
– Сонъер, пора!
– Сейчас! – отозвался охотник.
– Прыгай, говорю! Провалишься!
По льду пошла трещина. Сонъер не стал дальше рисковать и запрыгнул на второе сидение, позволяющее управлять парусом.
Сани набрали ход, но и гвардейцы приближались.
– Сонъер, держи парус! Поворачиваем ближе к середине реки!
Я повернул руль, охотник помог повороту, поймав парусом ветер. Буер мчался почти поперек течения. На середине лед тонок, приближаться к ней опасно.
"Когда?" – этот вопрос я задавал себе ежесекундно.
– Есть! Вик, есть! – восторженно вскричал Сонъер. – Провалились!
Я оглянулся. Гвардейцы барахтались в воде. Все как положено – полозья саней давили на лед меньше, чем подошвы бегущих людей.
– Утонут? – спросил охотник.
– Не должны. До берега не так далеко. Намокнут, замерзнут, но и только. Сегодня для гвардии выдался день купания.
Но гвардейцы преследования не прекратили. Они верхом пустились вдоль берега, сопровождая нас. Несколько выпущенных стрел заставили меня пересечь реку и прижаться к противоположному берегу. Ничего, берег не везде удобен для проезда. Километров через пять придется гвардейцам отъехать от реки, заросли ивы на том берегу, по которому они скачут, тянутся на несколько километров.
– Мастер Вик, а куда мы едем? – задал законный вопрос Сонъер.
Куда мы едем? Я не мог об этом не подумать заранее.
– Мы едем в Занту.
– Так он же в другой стороне! – Сонъер от удивления дернул парус, и буер опасно вильнул в сторону.
– Ты там поосторожнее, а то мы вообще никуда не доедем.
– Виноват, мастер, – отозвался охотник. – Но Занту ниже по течению, а мы едем вверх по реке. Почему?
– Гхм! На это есть две причины. Первая – мы запутываем следы.
– А вторая? – переспросил Сонъер потому что я замолчал.
– Ветер дует в эту сторону.
Сонъер рассмеялся:
– Вы правы, мастер, это причина очень веская. Но долго мы еще будем ехать в этом направлении?
– Долго не получится. Если ты помнишь, в тридцати километрах выше по реке есть мост. Почти наверняка он перекрыт.
Скачущие по берегу гвардейцы отстали, и я стал думать, где нам лучше пристать к берегу. Километров через пятнадцать справа от нас появилось село Верта. То что надо. Село достаточно крупное, но не это самое главное. Важнее то, что там есть почта. Но о ней чуть позже.
– Сонъер, убирай понемногу парус, – крикнул я и направил сани к помосту, выступающему в реку метров на десять. Таких помостов здесь наблюдалось немало – летом к ним швартуются лодки. Зимой я решил пришвартовать к ним сани.
Ха! Три раза ха-ха! Вот что значит решить, что все продумал. Судьба любит пошутить. Стоит посчитать себя самым умным, и она спешит доказать, что это не так. Что случилось на этот раз?
Мы въехали в прорубь! Помост длинный, прорубь невелика. Как мы могли въехать именно в нее?! Иначе, как шутками судьбы, это объяснить невозможно! Прорубь чуть примерзла, ее припорошило снегом. Заметить ее заранее было невозможно.
Как я понимаю гвардейцев! Нам с Сонъером довелось испытать примерно такие же эмоции. Когда неожиданно оказываешься в ледяной воде, впечатления получаешь просто потрясающие. Холодная вода очень бодрит. С ней не сравнится никакой кофе. Кто не верит, может испытать на себе, нырнув в холодную реку, или хотя бы опрокинуть на себя ведро холодной воды. Незабываемые впечатления. А когда к этому прибавляется еще и удивление от того, что лед вдруг уходит из-под ног… Выброс адреналина просто гигантский. Наверное, именно в таком состоянии люди перепрыгивают трехметровые заборы. Я не успел заметить, как очутился на помосте. Будто гигантская пружина подкинула меня и достала из воды! И это при том, что на мне был панцирь и меч в ножнах на боку. Самое интересное, когда я обернулся, обнаружил Сонъера, стоящего рядом. Видимо, его пружина была не менее сильной.
Как ни быстро мы выскочили на помост, а все же успели промокнуть до нитки. Глубина реки в том месте, где мы провалились, была около полутора метров, но то, что мы окунулись в воду всего лишь по грудь, а не с головой, было малым утешением.
Секунд через пять нам удалось в полной мере осознать произошедшее, да и холод уже начал давать себя знать. Мороз невелик, но одежда и сапоги могут примерзнуть к телу очень быстро.
– Бежим!
Мы бежали изо всех сил. Куда? К первому попавшемуся жилью. Тому, которое оказалось ближе всего к берегу. Ближайший дом был неказист, но имел одно преимущество, которое перекрывало все его недостатки – бежать до него было недалеко.
Не знаю, что подумали жители, когда увидели двух человек в полном доспехе, вбежавших на полном ходу в их дом. Старуха уронила ухват, старик вскочил на лавку и ударился головой о притолоку.
Мы начали стаскивать с себя одежду, которая уже покрылась корочкой льда. Еще бы десять минут и не миновать обморожения.
– Простите нашу бесцеремонность. Мы провалились под лед, – объяснил я хозяевам причину нашего появления.
Старик перевел дух, старуха подхватила с пола ухват и поставила его в угол.
– Сюда. Поближе к огню, – предложил хозяин хижины. – Разве ж я не понимаю? У реки живем. Старая, неси скорее сухую одежду. Уж не побрезгуйте. Что есть.
– Спасибо.
Сейчас любая сухая холстина воспринималась сейчас как манна небесная.
Через полчаса мы уютно сидели у топящейся печи в сухой домотканой одежде с чашками травяного чая в руках. О, какое это было блаженство! Нашу одежду старуха заботливо развесила на просушку. Скрипнула дверь – это вернулся старик с берега от проруби, в которой застрял наш буер.
– Ну как, уважаемый, Вы все сделали, как я просил?
Старик махнул рукой, расстраиваясь, и бросил парусину в угол.
– Такая штука чудесная. Не жалко?
– Жалко, но ничего не поделаешь.
– Затопил я вашу повозку, – старик еще раз махнул рукой. Парус вот снял. Хорошая материя в хозяйстве пригодится.
– Дед, хочешь, я тебе такие же сани подарю? Будешь удивлять односельчан, по льду кататься.
Старик на минуту задумался.
– Нет, не надо. Не по мне такая повозка. Эх, лет тридцать назад я бы прокатился! Годы берут свое. Повозку хорошо протопил, камней не пожалел. Чем еще могу помочь, милсдарь?
– Спасибо, вы и так нам помогли. Обсохнем, согреемся и пойдем. Кстати, почему, ты не стал ничего спрашивать?
– А что спрашивать? Хорошему человеку надо помочь.
– А ты почем знаешь, что хорошему?
Я был удивлен.
– Как не знать. У нас летом на волоке почитай треть села работает. Многие с того семьи кормят, и кормят неплохо. Во всей округе нигде так хорошо не платят. Милсдарь здесь в любой дом может войти – примут, накормят и помогут. Мы добро помним. А что испугались поначалу, так оттого, что не признали сразу.
– Кто ж знал, что так получится, – я развел руками.
– Милсдарь, а вот ента штукенция не сгодится? В санях лежала, вот я и прихватил.
Дед держал в руках мой лук.
– А вот за это спасибо. Вещь сделана по заказу, в лавке такую не купишь. Потерять ее было бы жаль.
Лук и в самом деле был особенный. Для кого-то бесполезная вещь, для меня очень удобное оружие. Стрелять их него легко, но только тому, кто не привык к стандартному луку. На самом деле из стандартного лука стрелять гораздо сложнее, но тот, кто привык учитывать отклонение стрелы при выстреле, делает это автоматически. Кроме того лук был складным и в собранном состоянии длиной был сантиметров сорок. Благодаря своей конфигурации он имел изначально меньшее натяжение тетивы, чем стандартный лук и мог долго оставаться в собранном состоянии без опасения потери упругости. Замечательная вещь.
– Я сразу смекнул, что вещица непростая, – довольно сказал старик.
Золотая монета легла на стол, но старик нахмурился.
– Убери. Убери, милсдарь, не обижай старого человека. Разве ж я для того помогал? Уваженье-то за монеты не купишь.
– Спасибо! Тогда у меня будет еще одна просьба. Есть здесь лавка?
– Есть, как не быть.
– Нам бы пару плащей попроще. Здесь и золотой пригодится.
– За те, что попроще, лучше серебром платить.
– Совсем простые не обязательно. Главное, чтобы не слишком в глаза бросались.
– Сейчас схожу до лавки, а лучше до портняшки. Там подешевле, да и товар получше взять можно.
Дед исчез за дверью и через полчаса появился с двумя плотными плащами из шерсти. Одежда наша высохла и мы попрощались с гостеприимными хозяевами, пожелав им удачи.
– Куда теперь? – спросил Сонъер когда мы вышли на улицу.
– На почту. Пора браться за дело серьезно.
3.
История почты насчитывает несколько тысячелетий. Общество росло, организовывалось, и людям требовалось обмениваться информацией. Причем, делать это надо было быстро. Так появился прототип телеграфа. Для обмена сигналами использовалось все, что возможно:
Африканские тамтамы были слышны на несколько десятков километров. Отбивая заранее обусловленные сигналы, жители континента передавали то или иное сообщение по цепочке, порой, на сотни километров. Американские индейцы передавали сообщения при помощи дыма сигнальных костров. Австралийские аборигены тоже применяли звуковую сигнализацию. Но все эти методы позволяли передавать лишь ограниченное количество заранее оговоренных сигналов. Использование почтовых голубей давало несколько большие возможности. Но использование птиц хорошо для разовых сообщений. Кроме того птицу требовалось доставить к месту отправления в клетке – то есть отвезти.
Естественным было использование гонцов. Гонцов отправляли практически все народы. Но до того, чтобы систематизировать доставку сообщений, доходили не все.
Хороша организованная почта была у римлян. Они построили отличные дороги, по которым пешие или конные гонцы по очереди везли сообщение, передавая его как эстафету. В Европе до чего-то похожего додумались лишь в средние века. Разумеется, почта там существовала и раньше. Например – монастырская. Она работала исправно, но со скоростью почты римской империи сравниться не могла. Существовала и так называемая купеческая почта. Ведение обширной торговли требовало обмена информацией.
Наша почта была чем-то сродни купеческой, поскольку организована была не государственными структурами. Или не совсем государственными. Если долину гномов еще можно принять за государство, то ваш покорный слуга занимался организацией почты на добровольных начинаниях.
Началось все с организации постов наблюдения на южном направлении. Об этом я говорил с Нимли еще до битвы за долину гномов.
С той поры минул год, и Нимли вернулся к этой мысли. Гномы начали открывать небольшие лавки или мастерские в селах, расположенных к югу от долины. Порой управлял делом гном, но чаще к этому подключали кого-то из местных жителей. Выбрав кандидата, с ним заключали соглашение: человеку давались деньги на открытие небольшого дела или поставлялись товары (если это была лавка). Требование к почтарю было одно – содержать небольшую конюшню, в которой наготове должны стоять три-четыре лошади. В случае появления кочевников почтарь должен был немедленно отправить гонца в долину или к следующей станции, если до долины было далеко.
Постепенно почта взяла на себя еще одну функцию. В том случае, если наш гонец путешествовал в нужном направлении, почтовые станции обеспечивали сменных коней. Гонца всегда могли накормить и предоставить ему ночлег. А поскольку путешествовали с поручениями не только гномы, но и люди (и не всегда почтари знали их в лицо), пришлось ввести опознавательный знак – чеканный жетон, по предъявлении которого почтарь должен был предоставить гонцу любую возможную помощь.
Со временем у почты появилась еще одна функция. Увидев, что у определенного человека иногда останавливаются приезжие, местные жители стали просить привезти им что-то чего не могли купить у себя в поселке. Так появилась доставка товаров почтой.
Но если в южном направлении гонцы ездили не часто, то по империи и Абудагу движение караванов гномов было оживленным. В некоторых крупных городах Абудага и империи гномы открыли свои торговые представительства. Случалось гномам или мне отправлять и гонцов. Постепенно мы пришли к необходимости устройства почтовых станций и на всех основных маршрутах движения. На оживленных дорогах почтовые станции обычно совмещались с небольшими постоялыми дворами или кабачками. О том, что эти заведения кроме всего выполняют функции еще и почты, знали не все. Специально это не скрывали. Просто не спешили афишировать
Изначально устройство почтовых станций было затратным, но постепенно затраты окупались. Окупались еще и потому, что путешествующие купцы особенно охотно останавливались на этих постоялых дворах. Путешествуя, они вдруг с удивлением узнавали, что именно здесь можно узнать последние новости, а новости для купца – это первое дело.
Чуть позже случилось событие, подвигнувшее меня к тому, чтобы еще больше увеличить сеть почтовых станций, но об этом отдельный разговор.
– Скажи, Сонъер, у тебя жетон с собой? – поинтересовался я у охотника, когда мы шли по улице, направляясь к нашей почте. Село Ветра находилось в стороне от крупных дорог, и почтовая станция была здесь небольшой. Находилась она в кабачке, расположенном в центре села.
– Жетон с собой, – удивился Сонъер, – но зачем он?
– Не хочу доставать свой жетон.
Мой жетон несколько отличался от стандартного. А все Нимли! Просил же его, сделать мне такой жетон, как у всех, так нет, заладил "Мастеру по обороне положен особенный жетон". Ох уж эти упрямые гномы. Теперь предъявить свой жетон для меня все равно, что предъявить документы. Почтари, конечно, работают на нас, а только иногда лучше не афишировать свои передвижения и среди своих.
– Гхм, – ответил охотник. – Жетон у меня с собой, но почтарь, наверняка, Вас и так в лицо знает, мастер.
– Думаешь, знает?
– Ну, если старый рыбак узнал, то почтарю и подавно положено. Мы слишком близко от волока.
– Наверное, ты прав. И все же жетон предъявим твой. И сейчас и далее.
– Как скажете, мастер.
Мы подошли к небольшому но крепкому зданию и заглянули внутрь.
Посетителей было немного. Услужливый хозяин с перекинутым через руку полотенцем обратился к вошедшим вежливо и почтительно.
– Что желаете?
Сонъер бросил на меня взгляд и поспешил к стойке.
– Обед на двоих, – охотник положил на стойку серебряную монету и рядом с ней жетон курьера.
Хозяин бросил на него быстрый взгляд и подвинул монету от себя.
– За все заплачено. Не желаете ли пройти в отдельную комнату?
– Это было бы неплохо.
– Прошу сюда.
Мы прошли в кабинет, находящийся в дальней части здания, хозяин появился через десять секунд.
– Обед сейчас принесут. Рад принимать Вас у себя, милсдарь, – почтарь поклонился в мою сторону. – Могли бы жетон и не предъявлять. Неужто я виконта не знаю!
Я улыбнулся – Сонъер оказался прав.
– Присаживайтесь, любезный хозяин.
– Сей момент.
В дверь постучали, и кабатчик принял поднос с едой. Поставив его на стол, он сел напротив и приготовился слушать.
– Как дела, любезный? Заведение процветает?
– Мы не на центральной дороге, посетителей немного, но дела понемногу идут, не жалуюсь.
– Это хорошо. Что нового слышно? Курьеры давно останавливались?
– Так новости милсдарь, думаю, лучше меня знает. Последний курьер был три недели назад. Много всего рассказывал. Милсдарь, а правда, что в столице на товары гномов введен дополнительный налог?
– Правда, – я вздохнул. Организация торгового представительства в столице империи стоила нам больших трудов. Наконец нам удалось организовать это дело через одного из купцов. Какое-то время все шло неплохо, но полгода назад купца начали теснить: попытались выжить с рынка, городские власти пытались отобрать помещение. Наконец, увеличили в два раза налог. Не то чтобы трудностей не было раньше, они были постоянно. Но в последнее время их количество увеличилось.
Все эти проделки никак не тянули на действия императора. Но они были первым звонком, сигнализирующим о том, что кто-то работает против нас. Кто-то имеющий влияние, но вынужденный действовать с оглядкой. То там, то здесь ощущалось явное противодействие: то наш караван пытались задержать на границе, то препятствовали въеду в город под тем или иным предлогом. Все это выглядело недоразумениями. Точнее – каждый такой случай по отдельности. А вот все они вместе наводили на тревожные мысли. Наконец дошло до открытого нападения.
– У нас в глубинке пока все спокойно, – сказал почтарь.
– Это радует. Гвардейцы в ближайшее время в селе не появлялись?
– Нет, у нас нет. А вот около моста выше по течению стоит сотня королевских гвардейцев.
– Откуда такие сведения? – удивился я.
– Посетители рассказывали. Кум двоюродной свояченицы проезжал через мост. Заходил сегодня с утра, кружечку пива выпить, вот и поведал.
Как я и предполагал, мост был перекрыт. Значит, взялись за нас достаточно серьезно.
– Хорошо. Спасибо за обед.
– Чем еще я могу помочь Вам, милсдарь? Подменные кони? Припасы в дорогу? Или останетесь? Могу приготовить комнату для ночлега.
– Остаться не можем, – я покачал головой. – Кони – это хорошо, но в нашей ситуации лучше не привлекать к себе внимания. Организуй лучше телегу с лошадью и пару комплектов одежды, что подошла бы небогатым мастеровым. Сможешь?
Кабатчик смутился, но ненадолго. Видимо, такой просьбы он не ожидал. Но ответил он почти сразу.
– Зачем искать. Телега у меня есть, лошадь тоже. Что касается одежды, – почтарь окинул нас взглядом, – через полчаса будет нужного размера. Надо что-то еще?
– Это все. Мы уедем сразу, как только все будет готово.
– Позволите заметить, милсдарь?
– Слушаю.
– Ваши доспехи и оружие… Мастеровые не ездят с мечом на поясе.
– Я это понимаю.
Максимум, что может быть у мастерового это дубина или кистень. Ну и, конечно, нож на поясе, но здесь это за оружие не считается.
– Тогда мне больше нечего сказать.
– Есть у тебя сундук побольше?
– Как ни быть.
– Сложим доспехи и оружие на дно, а сверху положим инструменты. Вряд ли кто станет рыться в сундуке.
Гвардейцы – это все-таки не сыщики. Не станут они останавливать каждую крестьянскую подводу. А если станут? Тогда наш нехитрый маскарад все равно не поможет.
Через полчаса мы с Сонъером выехали из ворот подворья, примыкающего к кабачку. Панцири нам пришлось снять – под одеждой они были слишком заметны. Я проводил тоскливым взглядом сделанный гномами и идеально подогнанный доспех и их же работы полуторный меч, когда Сонъер укладывал их в сундук. Туда же он положил и свое оружие. Чтобы не оставаться совсем без защиты, мы одели под куртки короткие кольчуги. Защита неравноценная, мой панцирь выдерживает выстрел в упор из лучшего лука, от кольчуги при использовании бронебойных стрел такого сложно ожидать. Но от удара меча среднего качества она защитит.