Василий, голодный и злой, присел на краешек так и не приподнятой глыбы и, тоскливо прищурившись, запрокинул голову. В высоте, где сходились пучком, согласно законам перспективы, гигантские опоры, кусочком пасмурного неба проглядывал светлый дымчатый потолок. Мягкий ровный свет играл, разливаясь, на бесчисленных выступах и вдавлинах золотистых громад.
– Ну а если логически! – сердито заговорил Василий. – Что она нам может сделать? Рта – нет, ручонки – слабые…
Не услышав ответа, обернулся. Ромка стоял у противоположной оконечности глыбы и смотрел на него, как на идиота.
– Так, а вдруг там, в доме, еще что-нибудь!
Василий крякнул, задумался, взялся было по привычке за козырек и выругался – негромко, но с чувством. Козырька, сами понимаете, не было.
– Ну хорошо… – нечеловеческим усилием подавив раздражение, проговорил он сквозь зубы. – Надпись была где? На опоре, так? Значит, мужик тот из пятиэтажки тоже выбрался. Если он, конечно, туда вообще заглядывал… А потом?
– С голоду помер, – злобно ответил Ромка, заметно осунувшийся и вроде бы ставший от этого еще более лопоухим.
Василий засопел.
– Да нет, – сказал он наконец, – С голоду такое не пишут. С голоду он бы чего-нибудь жалостное написал…
Веснушчатое Ромкино лицо зверски исказилось.
– Козлы! – с ненавистью выговорил он. – Завезли фиг знает куда, жрать не дают… – Не договорив,
Он взмахнул своей зеркальной кувалдочкой и в сердцах обрушил ее на округлую оконечность глыбы.
Результат был ошеломителен. Молочно-белая глыба издала звук пушечного выстрела и буквально взорвалась – разлетелась на тысячу разнокалиберных осколков. Не успевший вскочить Василий с маху повалился в них спиной, чудом не сломав себе позвоночник.
– Ты что делаешь, придурок?! – заорал он.
Ромка, выронив железяку, отлетел к стене и обмер, с ужасом глядя, как Василий, рыча, ворочается в обломках.
– Вася, не хотел! Честное слово, не хотел! Веришь, нет?..
Василий наконец поднялся, ринулся было к Ромке, но, наступив босой ногой на мелкий осколок, охнул, захромал и остановился, сдавленно матерясь.
– Вась, ну я же не знал, что она такая хрупкая! – крикнул Ромка.
– Руки тебе повырвать, недоумку! – с пеной у рта проскрежетал Василий, наклоняясь за оброненной кобурой. Сунул табельное оружие под мышку и, страшно, по-звериному сопя, принялся ощупывать многочисленные ушибы и вдавлины.
– Вася… – дрогнувшим голосом позвал Ромка.
Василий покосился раздраженно и вдруг понял, что Ромка смотрит вовсе не на него, а куда-то в сторону. Почуяв неладное, он повернул голову и тоже замер. Возле крайней глыбы, уставя на них выпуклые и круглые, как линзы полевого бинокля, глаза, стояло некое вполне человекоподобное существо ростом не выше метра. Оно было покрыто нежным серебристым мехом и слегка сутулилось, свесив слабые шестипалые лапки до розовых пролысинок на коленях.
Василий выпрямился и осторожно прочистил кашлем вконец пересохшую глотку, заставив существо встревоженно отодвинуться.
– Здравствуйте, – сказал он, и Ромка с трудом подавил истерический смешок: показалось, что Василий сейчас козырнет.
Существо (глаза – с пятак, зрачки – с трехкопеечную монету) пронзительно чирикнуло и, ухватив обеими лапками обломок покрупнее, попыталось его шевельнуть.
– Это случайно, – торопливо сказал Василий. – Товарищ просто не знал, что они у вас такие хрупкие…
Существо напряглось и поволокло обломок куда-то прочь.
– Не понял… – охрипнув, сказал Василий и оглянулся на Ромку. Тот тоже ничего не понимал.
Существо оттащило обломок метров на пять и вприпрыжку вернулось за вторым – поменьше.
– Может, пойдем поможем… – неуверенно предложил Василий, по-видимому, вообразив, что хлипкий представитель иного разума пытается убрать мусор с проезжей части. Однако действительность быстро развеяла его милицейские фантазии. Добравшись до места, существо, задрожав всем тельцем, подняло ношу на уровень выпуклых глаз и что было силенок грянуло вторым обломком по первому.
– Чего это он? – испуганно понизив голос, спросил Василий.
– Доламывает, – пояснил не менее озадаченный Ромка.
С четвертого удара нижний обломок распался надвое, и, видя, что существо успокоиться на этом не собирается, Ромка решительно выступил вперед.
– Эу! – окликнул он. – Оу! Ты! Козел! Жрать хотим, понимаешь?
В ответ существо заверещало, замахало ручонками, то ли указывая куда-то, то ли кого-то подзывая. Путники оглянулись, но никого пока не увидели.
– Вась, давай смоемся! – взволнованно предложил Ромка. – Вдруг это опять она!
– Стой где стоишь! – отрывисто приказал Василий, и туг из-за ближайшей опоры проворно выкатилось нечто, не имеющее аналогов в мировой практике.
Черное, лоснящееся, слегка напоминающее огромную мокрицу, оно то ли ползло, то ли как-то там перетекало по гладкому дымчатому полу. Заурчав, наехало на первую груду обломков и, оставив за собой чистое пространство, направилось к главной россыпи.
– А, так это мусорка… – с облегчением сказал Ромка.
– Похоже… – проворчал Василий.
Устройство играючи расправлялось с завалами. Вовсе не черное, как показалось вначале, а скорее густо-чернильного цвета, оно было как бы облито жидким стеклом, под которым, если всмотреться, вскоре начинали мерещиться проскакивающие искорки и сложные металлические детали.
Внезапно Ромка сорвался с места и кинулся наперерез.
– Стой! – рявкнул Василий, но тот уже выхватил из-под слепой округлой морды механизма свою зеркальную кувалдочку.
– Чуть не зажевала… – объяснил он, возвратясь. Глаза у него от страха и восторга были совершенно круглые.
– Ш-шалопай! – сказал как шаркнул по наждаку Василий.
Устройство тем временем слизнуло последние молочно-белые осколки, съело сброшенную Василием обувь и, укатившись в нишу, вплотную занялось Ром-киными кроссовками. Затем выставило наружу слепое глянцевое рыло, замерло, как бы принюхиваясь, и вдруг двинулось полным ходом к оголодавшим путникам.
– Э! Э! – сказал Василий, на всякий случай расстегивая кобуру. Но тут он обратил внимание, что стоят они уже втроем. Третьим был мохнатый ино-планетянчик. Собственно, он даже не стоял, а суетился, забегая то справа, то слева, но все равно у Василия сразу отлегло от сердца.
Устройство осадило в метре от них. Затем последовала легкая вспышка, как будто стеклянный корпус наполнился на миг молочным туманом, и "мусорка" деловито поползла (потекла? покатила?) прочь.
Путники ошалело глянули под ноги. На полу лежали, лоснясь, каплевидные пластиковые капсулы граммов по сто пятьдесят каждая. Две оранжевые, одна фиолетовая, остальные салатные.
Василий и Ромка вопросительно уставились на пушистого аборигена. Тот ухватил одну из капсул и, почему-то отбежав, с урчанием впился в нее мелкими зубками.
Переглянулись с сумасшедшей надеждой и быстро подобрали по капсуле. Надкусили, Содержимое напоминало густой бульон – пряный и несколько сладковатый.
– Спасибо… – растерянно сказал Василий. И, видя, что абориген непонимающе таращит глазищи, на всякий случай перевел:
– Данке…
Когда-то в школе Василий учил немецкий.
Глава 6
"Куда ты завел нас?" – лях старый вскричал.
Кондратий Рылеев
Поскольку единственный пригодный для сидения валун был уничтожен, устроились прямо на полу, под самой большой и самой устойчивой глыбой – той, что напоминала тазобедренный мосол.
– А ведь так, глядишь, и выкрутимся… – задумчиво говорил Василий, выжимая капсулу досуха. – Другие нас за эту каменюку знаешь бы как взгрели! А они – ничего… Пожрать вот дали…
– Ничего! – язвительно фыркнул Ромка. – А вчера?
– Ну, вчера… – уверенно начал Василий, но уверенности его хватило как раз на два слова. Он смял в кулаке пустую оболочку и тяжко задумался.
– Ладно, – буркнул он наконец. – Пожрем – у хозяина спросим…
– Да он куда-то делся… – сказал Ромка.
Тут, как бы в ответ на его слова, поблизости раздалось гневное чириканье, и из-за глыбы вылетел давешний знакомец с сильно похудевшей капсулой в левой лапке. Нежная серебристая шерстка стояла на нем дыбом, и он возбужденно указывал на что-то, располагающееся неподалеку от Ромки.
Тот взглянул и, вздрогнув, отпрянул. На расстоянии вытянутой руки к полу припало еще одно точно такое же лупоглазое и пушистое существо. На глазах у Ромки оно испуганно отдернуло шестипалую розовую лапку, с помощью которой явно собиралось приделать ножки отложенной про запас капсуле.
– Брысь! – заорал Ромка, и мохнатый серебристый жулик мгновенно юркнул за глыбу.
– Вась, – растерянно сказал Ромка. – Он у нас жратву стащить хотел…
Привскочивший Василий стоял теперь на коленях (в левой руке – кобура с пистолетом, в правой – початая капсула) и, приоткрыв рот, смотрел на закругление глыбы. Затем перевел взгляд на первого аборигена. Тот пронзительно верещал вслед воришке что-то обидное и вообще ликовал.
– А этот его вроде как заложил… – ошарашенно пояснил Ромка.
Так ничего и не сказав, Василий снова привалился спиной к глыбе и машинально поднес капсулу ко рту. Лицо у него было мрачное, глаза – напряженные, размышляющие.
– Нет, – проговорил он наконец. – Это не хозяева…
– А кто? – жадно спросил Ромка.
– А я откуда знаю! Зверьки какие-нибудь… Ну, вроде как у нас кошки…
– А хозяева?
– Слушай, отвяжись! – вспылил Василий. – Хозяев ему!… Ты вон лучше консерву эту поближе положи, а то в самом деле уведут.
Ромка отдал капсулу Василию, и некоторое время оба сидели с лицами одинаково недоуменными и встревоженными, видимо, пытаясь представить, как выглядят хозяева.
– А вдруг они все уже вымерли? – упавшим голосом предположил Ромка.
Василий посмотрел на него с удивлением.
– Как же вымерли? – возразил он. – Мусорки-то ездят…
– Мало ли что… – сдавленно сказал Ромка и, встав, подобрал свою кувалдочку, чем сильно напугал лупоглазого доносчика, с писком шарахнувшегося от греха подальше.
– Да нужен ты мне… – горестно пробормотал Ромка и, волоча ноги, пошел к причудливо изогнутой стене. Остановился, ссутулился. Стена состояла из множества крохотных вертикальных стерженьков соломенного цвета. Машинально подковырнул одну из таких соломинок и убедился, что ломаются они на удивление легко.
– Вася, какое сегодня число? – шмыгнув носом, спросил он.
– Ты что там опять делаешь? – всполошился тот. – А ну отойди от стены!
– Так я же не матом, – сказал Ромка. – Число только и фамилии.
Тяжело ступая, Василий подошел к Ромке и уставился в стену, из которой было уже выковырнуто стерженьков десять.
– А чего? – с вызовом сказал Ромка. – Хоть память останется!
Василий крякнул и нахмурился.
– Ладно, – сказал он после тяжелейшей внутренней борьбы. – Только ты это… Фамилий не надо. Василий, Роман… ну и число. И все.
Закончив надпись, отступили на шаг и с минуту молчали.
– Ну что? – вздохнув, сказал Василий. – Я так думаю, что днем нам бояться нечего… Пойдем-ка, Ромк, на площадь… Давай только порядок наведем сначала…
Он присел на корточки и принялся собирать в горсть выломанные стерженьки.
– Да сами уберут! – попробовал урезонить его Ромка. – Что ты им, дворник? Василий насупился и не ответил.
– На вот, – сказал он, поднявшись, и высыпал мусор Ромке в ладонь. – Пойди запихни куда-нибудь, чтобы видно не было… И пакеты по дороге собери…
Чувствуя, что Василий от него не отвяжется, Ромка не стал спорить и, недовольный, пошел к глыбам.
– Ну и что тут собирать?
Они оглядели пустое покрытие. Брошенные под глыбой скомканные оболочки от капсул куда-то исчезли, не иначе – растворенные и усвоенные стеклистым полом,
– Н-ну, понятно… – озадаченно вымолвил Василий. – А я думаю: что это у них везде чистота такая?..
Ромка презрительно скривил рот и, не скрываясь, сыпанул стерженьки на пол.
* * *
Странное дело: когда вчера ночью плутали в поисках ночлега меж фосфоресцирующих небоскребов, молочно-белые валуны встречались куда реже и все больше поодиночке. Теперь же, в какой проулок ни сверни – везде нежно сияли целые россыпи причудливых округлых разнокалиберных глыб.
– Да что они здесь, как грибы растут? – не выдержал наконец Василий, обогнув очередную опору.
Сказано было метко. Скопление действительно напоминало выводок гигантских шампиньонов.
– Интересно, они все такие хрупкие? – пробормотал Ромка, озабоченно оглядывая ближайший экземпляр.
– Ты у меня дождешься! – пригрозил Василий. – Нет, ну что за народ такой! Стоит куда прилететь – так либо сломает что-нибудь, либо похабщину на стенке вырежет…
– Как будто они знают, где похабщина, где нет! – возразил Ромка, надо полагать, имея в виду хозяев.
– А то не видно, что ли? – сказал Василий. – Ты вон лучше под ноги смотри: тут тоже капканов полно…
Действительно, под одной из глыб разлегся, подстерегая, зловещий овал неизвестно откуда падающей тени. Ромка прицелился и плюнул. Плевок с легким треском исчез на лету.
– Работает, – с невинной физиономией сообщил Ромка нахмурившемуся Василию.
Они обогнули уже опор десять, а площадь впереди все не показывалась и не показывалась. И это было тем более обидно, что вчера они пытались запомнить дорогу именно по глыбам, не предполагая, естественно, что наутро этих глыб будет кругом – как собак нерезаных… Но в конце концов просвет между опорами все же замаячил, правда, не впереди, как ожидалось, а справа…
– По краю, короче, плутали… – с облегчением подытожил Василий.
Они повернули вправо и вскоре вышли на блистающую, как ледяное озеро, площадь.
– Э! – сказал вдруг Ромка. – А где же?.. Пятиэтажки на площади не было. Василий в считанные секунды постарел лицом лет на десять.
– Чего я и боялся, – угрюмо проговорил он.
– Куда они ее дели? – поражение спросил Ромка,
– Никуда не дели, – буркнул Василий. – Площадь не та. Другая… Ну, вышли, вышли мы не туда, понимаешь?
Ромка огляделся.
– Как же не туда? – возразил он. – Были мы здесь вчера! И надпись – вот она…
Что правда, то правда: на выпуклой стене ближайшей опоры похабно растопырилось глубоко вырубленное матерное слово. Озадаченный Василий подошел и внимательнейшим образом изучил его.
– И надпись тоже другая, – сообщил он. – У той "У" прямая была, а у этой, видишь, с загогулиной…
Осмотрел покрытие и, не обнаружив на нем и следа от выломанных стерженьков, вынужден был прийти к мысли об относительной давности преступного деяния.
– Руки пообломать! – проворчал он, глядя исподлобья на обезображенную стену.
Ромка за спиной тихонько охнул, и Василий обернулся, встревоженный. Его лопоухий стриженый спутник стоял, запрокинув голову, и, зачарованно глядя ввысь, беззвучно шевелил губами.
Василий взглянул – и обмер. С невероятно удаленного льдистого потолка, обращенная теперь к странникам крышей, свешивалась искомая пятиэтажка. Верх и низ в сознании Василия поменялись местами, и ему показалось вдруг, что он летит стремглав с чудовищной высоты. Присел, словно желая ухватиться за гладкий пол, и довольно долго не решался выпрямиться.
А тут еще к Ромке вернулся дар речи!
– Вась! – дрогнувшим голосом позвал он. – Слушай, Вась! А ведь это мы на потолок вышли…
* * *
Всякое бывало в жизни Василия, но такого… Мало того что опрокинутое в зените здание само по себе являло весьма жутковатую картину – нужно было еще хорошо знать Василия, его простые, ясные взгляды на жизнь и неистребимую любовь к порядку, чтобы оценить в полной мере всю глубину его потрясения. Василий был смят, испуган, растерян…
Ромка же, напротив, восхитился увиденным безобразием до такой степени, что вообще перестал чего-либо бояться.
– Не, по потолку я еще ни разу не ходил! – нервно смеясь, говорил он. – Пацанам рассказать – заторчат!
Они сидели, прислонясь спинами к испохабленной ругательством бледно-золотистой стене, и, подняв лица, с содроганием смотрели на прилипшую к потолку громаду пятиэтажки.
– Почему она не падает? – хрипло спросил Василий.
– Мы же не падаем! – пояснил Ромка, и Василия тут же омыло изнутри жутким чувством падения, даже за стену взялся на всякий случай. – Почему в Америке никто вниз не падает?..
Василий переждал неприятное чувство и отнял ладонь от стены.
– Не в Америке, а в Австралии, – сердито поправил он, – В Америке-то чего падать? Америка-то – она сбоку, а не снизу…
Ромка, не слушая, пялился на пятиэтажку.
– Не, тут интересно! – раскатав рот от уха до уха, повторял он. – Бал-де-ож!
На медном лице Василия набухли скулы. Поведение спутника раздражало его, пожалуй, не меньше, чем перевернутый вверх тормашками мир.
– Мы вот тут сидим, – веско молвил он, – а туда, может быть, сейчас тарелка прилетит…
– Ну и флаг ей в руки! – беззаботно отозвался Ромка.
– Дел, что ли, дома нету? – злобно спросил Василий.
– А какие дела?
Василий отнял взгляд от опрокинутого в вышине здания и с неприязнью посмотрел на стриженого Ромку.
– Ты ж дома не ночевал! Родители, поди, с ума сходят!
– Ага! Сходят! – сказал Ромка. – Им сейчас – хоть ночуй, хоть нет…
Василий вспомнил о семейном положении задержанного и крякнул.
– Ну все равно… Тебе вон, наверное, в армию идти! Ромка заморгал и вдруг во все глаза уставился на Василия.
– Идти, – упавшим голосом подтвердил он. – В мае.
– В этом?
– В следующем…
Василий скривился и чуть не сплюнул.
– Защитнички…
Его мрачный взгляд упал на крадущегося по краю площади пушистого лупоглазого зверька и несколько смягчился.
– Эй, Чита! – позвал Василий. – Иди сюда! Иди, не бойся! – Он чмокнул и призывно похлопал по коленке.
Существо уставилось на Василия, как рыба-телескоп, и, издав сердитую трель, поспешно скрылось за соломенно-поблескивающей опорой.
– А чо? Ништяк! – в озарении промолвил вдруг Ромка. – Спать можно на полу, пожрать – дадут…
– Бредишь, что ли? – недовольно спросил Василий. Ромка смотрел на него, приоткрыв рот.
– Пока призыв – здесь пере кантоваться! – выпалил он. – А через полгода армия профессиональной станет!
Василий сначала оторопел, потом потемнел лицом и, упершись ладонью в пол, повернулся всем корпусом к Ромке.
– Ах ты паразит! – выговорил он. – Да я тебя под конвоем на призывной пункт приведу, понял?
Ромка надулся и демонстративно принялся изучать пятиэтажку. Зардевшиеся уши торчали как-то по-особенному обиженно.
– И чего вы все так армии боитесь? – подивился Василий. – Она ж из вас людей делает! Вот посмотри на меня… Ведь таким же, как ты, был обормотом! А отслужил – человеком стал…
– Ментом ты стал, а не человеком! – не подумав о последствиях, буркнул Ромка.
Последовала страшная предынфарктная пауза.
– Как ты сказал? – сдавленно переспросил Василий, и Ромку, внезапно оказавшегося на ногах, отнесло шагов на десять в сторону. – А ну повтори!