Я же решил накалять ситуацию до предела. Так, чтобы берега начал путать. А потом… Да, как кривая вывезет потом. Главное, что ехать с кем-то, а трое, если выбросить из уравнения оружие, со мной справиться смогли бы без проблем. Я не Жан Клод Вандам. Тем более парни накачанные, знакомые с железом, уши у всех поломанные, костяшки набитые. И то, что мозгами обиженные, так тут это не минус, а скорее плюс.
- Чеее?! Не, че ты сказал, а? - не обманул моих ожиданий тот.
Че, да че… хрен через плечо! Вот че!
- У тебя совсем со слухом плохо? Я тебе сказал, что здесь место занято, что с пидарами мне за одним столом сидеть западло. Повторить еще раз? Или же возьмешь своих подружек, и вы свалите?
На мелкого пехотинца смотреть было страшно, столько пантомим промелькнуло на его роже, каждая из которых лично для меня ничего хорошего не несла. И вот наконец-то он начал действовать, а я думал, придется еще масла в огонь плеснуть.
Ну, давай же, не тормози!
Тот не обманул моих ожиданий.
Вскочил с каким-то диким матерным полуревом, пытаясь выхватить из под ремня пистолет. Про убийство он вряд ли думал, а вот напугать охреневшего меня - вполне, хотя из ТТ пальнуть в таком состоянии, что высморкаться. Как назло оружие зацепилось, а я ждал, думая про то, что еще чуть-чуть и этот придурок сам себя застрелит.
Краем глаза держал в поле зрения двойку. Те обеспокоенно посматривали в нашу сторону, но пока не дернулись, видимо был у них какой-нибудь план наподобие: "А, если лошара быковать начнет? Волыну в рожу суй, сразу в штаны накидает, и давай, Вася, на выход!". Хозяин бара тоже смотрел в нашу сторону, но опять же лениво-уныло.
Наверное, секунды три придурок потратил, чтобы выхватить пистолет.
А дальше все понеслось вскачь.
Тот только поднимал ствол оружия в моем направлении, держа его плашмя, как любят афронегры в кино, а я до этого уже поймал тот самый, необходимый для перемещения, настрой.
Вдохнул. И возник за спиной этого товарища, выпрямляясь, и одним натренированным движением, извлекая пистолет из наплечной кобуры. Не зря часы и часы проводил в тренировках.
Бритый затылок бармоглота поймал в прорезь прицела и сразу же дважды вдавил спуск.
Грохнуло.
Голова бандита дернулась вперед, а кровь брызнула на стол. Даже не наблюдая, как тот оседает, я перевел оружие на вскочивших друзей убитого. Один только тянулся к кобуре, а второй, тот самый, опасность которого я неверно оценил, уже вытащил револьвер и практически поднял на мой уровень. И его палец уже практически вдавил спусковой крючок.
Успел переместился за барную стойку, попутно роняя открывшего рот усача. Грохнуло один раз и тут же второй, третий.
Сверху звон разбитых бутылок, а меня обдало каким-то вонючим алоголем. Виски, что ли, или местный самогон. В игру вступил еще один пистолет, по звуку похоже на ТТ.
Я же лежа на спине, рванул РГО из кармашка, сетуя, что удобно не разместил светошумовую, досчитал до трех и запустил ее через барную стойку. То ли там были совсем дебилы или еще что-то им помешало рассмотреть тушку гранаты, но они продолжали резво палить, уничтожая запасы спиртного бара, куда тем таможенникам.
Секунда, еще одна… И грохнуло, был бы не готов, оглушило. Огненный цветок разогнал поражающие элементы, которые хлестнули в разные стороны.
Звон разбитых стекол, чей-то визг, еще несколько совсем уж заполошных выстрелов.
Затем ор, мат, скуление.
И дикий визг. Но тот несся откуда-то из подсобного помещения.
Я резко выглянул и тут же спрятался обратно, обернулся на долю секунды, разглядел, что бармен уселся на пятую точку, тряс головой, словно пытаясь вытряхнуть воду из левого уха, в глазах же растерянность и абсолютное непонимание, где он находится.
Мои противники же, оба валялись сейчас на полу.
Не теряя ни секунды, я в одном диком прыжке, перепрыгнул барную стойку, сбивая несколько кружек ногами и с бросился к страдальцам. Удивительно везучие уроды! Катались, матерились, причитали, но были живы.
Я отпнул револьвер и ТТ подальше от уродов, резко перевернул одного, отчего тот взвыл, и, смотря в полные слез глаза, спросил.
- Кто послал?!
- Сука… Пошел ты! - тот видимо неверно оценил обстановку, - Врач, мне нужен врач! Ты понял?
Вот это заявка! Я даже в неком недоумении замешкался, но контроль никто не отменял, да и на второго жути нагоню, сразу поймет, что шутки плохи.
Выстрел.
И зря.
Второй сейчас не смог бы говорить в любом случае. Перевернул, а морда у него - кровавая каша. Да и хрен бы с вами!
Вдавил спуск, пистолет чуть подбросила.
И оба пациента сучат ногами в конвульсиях. А то врача им! Бабу не заказать?
Обернулся. Твою же маму! Мужик, пивший до этого пиво, тоже катался по полу, прижимая к лицу окровавленные ладони. Так и хотелось сказать, извини, мол, парень, накладка вышла. Но ведь сам идиот, стрельба сколько длилась, не меньше двадцати секунд, за это время не убраться подальше… Не знаю, как он в Улье выжил!
Еще краем глаза успел отметить девчонку-официантку, довольно симпатичную деваху, которая вроде бы была абсолютно целой, но орала так, что делалось страшно. Как в мультфильме из детстве, что-то там про бабку или бабу Перепелиху.
- Заткнись, дура! - погрозил я ей, лучше бы этого не делал. Мощность крика увеличилась сразу на несколько децибел, не знаю, как остатки стекол, оставшиеся после взрыва, не попадали.
Вновь повернулся в сторону входа. Не бежит ли кто на помощь убитым?
Нет, никого!
Из-за ора дамочки отдаленный рев сирены казался тихим и безобидным.
Вдруг, как по команде, женщина заткнулась. А я, обернувшись, почти уперся носом в зияющий провалом ствол помпового ружья.
- Бросай оружие! И руки держи, чтобы я видел! Или Ульем клянусь, твои мозги будут соскребать со стен моего бара! - голос Михалыча дрожал от ярости. Бенелли в руках тоже.
Рев сирены приближался, а к бару уже бежали вооруженные люди. С автоматами, винтовками, с миру по нитке…
- Ну, бегом!
- Так бегом или медленно?! - спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал от адреналина.
- Медленно, аккуратно, но быстро! - подытожил тот.
И передернул помпу. В ставшей звенящий тишине, пластиковый патрон, покинув окно выбрасывателя, врящаясь глухо шлепнулся о пол, а потом звякнул донцем, покатился дальше.
Медленно-медленно, не делая ни одного резкого движения, я, удерживая пистолет указательным пальцем, за спусковую скобу, развел руки в стороны, затем поднял.
- На колени, я сказал на колени! Богом клянусь…
Выполнил требуемое. Не я первый начал, и по Законам Острога был в своем праве, чего и добивался.
- А теперь сцепи руки на затылке! И быстро-быстро, я сказал!
А потом мне в лицо прилетел ботинок, это сбоку подскочил забулдыга.
- Я тебя урою, сука! - заголосил он, - Тварь!
Выглядел он пусть и страшно, но по меркам Улья - не особо. Посекло осколками немного рожу, глаза на месте. Ну да, нос на коже висит - херня, до свадьбы заживет. Крови правда много - все заляпал и меня тоже, но раз драться лезет, значит, ничего серьезного - жить будет. Можно было перевести все в партер, и навалять ему еще немного до кучи насрав на Михалыча и его клятвы, но перегорел уже, да и грубияна оттащили, забежавшие в бар вооруженные мужики. Поэтому я только сплюнул кровавую слюну.
- Михалыч, что за у вас тут война?!
- Да хрен его знает. Вон у того надо спрашивать, - стволом ружья указал хозяин заведения в мою сторону.
- Не боись, спросим! - подытожил голос, - Твою мать, это же охранники с точки Люли…
Люля, люля… Что-то знакомое. Точно - это же крестник Цемента.
Вот же мразь, и здесь, сука, нагадил!
* * *
- Это формальность, - убежденно заявил Дохлер, - Ясно же, что ты сидел нормально, никого не трогал, я и запись видел. К тебе полезли эти мудаки, в итоге огребли! Ну лишканул малость… С кем не бывает.
И пронесся из угла в угол. Камера, куда меня поместили до судебного разбирательства, - подвальное помещение без окон, три на два метра, с тусклой лампой под высоким, не меньше четырех, потолком. Выделялась на стене выцарапанная надпись готическим шрифтом: "I am /I can", учитывая, что остальные слова и словосочетания никакой особой смысловой нагрузки не несли, кроме как сугубо описывающей обстановку и отношение к заключению в целом, это был блеск: Я есть, значит, я могу. Надо же, занесло философов-эстетов и в эти края.
- Камера для смертников! У нас тут все быстро, заскучать не успеешь, повесят или башку срубят, - усмехнулся пузатый провожатый, гремя ключами, отпирая массивную стальную дверь.
Окно кормушки, две камеры наблюдения расположены высоко, чтобы слепых зон не было. Вот и вся обстановка. Ах, да, главное - тяжелое металлическое явно кованное железное кольцо, вделанное в стену, на уровне пояса, к которому меня сноровисто приковали наручниками два дородных конвоира, втолкнув в полутемное помещение, после слов тюремщика.
Сбежать отсюда… Не знаю, не знаю. Вряд ли кто-то смог бы даже с Дарами Улья, если только он мог ходить через стены. Мне же отчего-то даже не удавалось переместиться в этом стакане. Умение не откликалось, как я не старался. Да и стальные браслеты на запястьях, стянутые с безумным идиотизмом товарищей знавших толк в садизме, сводили на нет все мысли о свободе. Как и с каждой минутой терялось ощущение рук. Вот же суки! Несколько часов, и поможет только ампутация. Хотя, это же Улей. Но…
Серьезный подход впечатлял, учитывая же надписи на стенах, которые кроме всего прочего рассказывали и о том, что художники и поэты не все разделяли мою участь. Они были свободны в перемещениях по камере, поэтому становилось совсем кисло. Особо опасен? И в голове суматошные мысли: "Допрыгался".
Где-то часа через четыре в камеру ввалился сначала Дохлер, а за ним Третьяк. Недовольно ворча, тюремщик все же ослабил хватку наручников, после моего требования, но скорее соблюдая порядок содержания заключенных на глазах у посетителей. При этом одарил таким взглядом, становилось понятно, отольются мне кошкины слезки.
- Точно, Люгер, прав во всем, - тоном говорящим обратное, заявил Третьяк, - Прямо мочи нет, насколько он прав! Правее не бывает! Вот жил нормально, дернул же черт, тебя своим крестником сделать… Не делай добра, как говорится…
- Третьяк?! - Дохлер возмущенно посмотрел на товарища.
- А что, Третьяк? Ты тоже… Прав, прав. Нихера он не прав! Косяков вагон! Итак, первый! Гранаты негражданам, да и гражданам в обиходе запрещены! Они должны либо храниться в таком месте, доступ к которому затруднен, то есть в гостиничном оружейном сейфе, имеющимся в каждом номере. Без! Повторяю без запальных устройств! Что думаешь, нашим воротилам от отельного бизнеса деньги девать некуда? В каждом номере стальной ящик! Установили строго по регламентам! Второе, он добивал раненых. Эта ведь сука, Люгер, провел контроль прямо на глазах у видеокамер. Пострадавшие со стороны мирных граждан - синяк Бидроль, несмотря на то, что пьянь последняя, он, как говорят в Одессе, таки гражданин! А из упокоенных нашим боевым товарищем, не удостоился столь высокого звания, только первый, кого он приголубил - Утюг! Броулер, по паспорту, а в миру просто Бройлер, а также Голова - это, твою мать, полноценные граждане Острога, которым легко и просто провели контроль прямо в гостевой зоне!
Третьяк глубоко вздохнул, набирая воздух в легкие, и продолжил.
- Контроль! Ты вдумайся, какой резонанс будет?! Контроль гражданину! Гражданство это не просто так! Это не только звездочка в ай-ди! А так-то все нормально… Ну, подумаешь гранату там взорвал, пострелял горожан. Покушать сходил, герой, бля! Завтра еще один явится, тоже в сортир попрется, из граника куда-нибудь залепит. А ты что с собой двадцать шестой не взял? Как так? - посмотрел тот на меня, в глазах злые, но отчего-то веселые бесенята.
Я пожал плечами. Честно говоря, было бы можно - взял бы, и автомат прихватил. Тот же опять принялся почти орать:
- И нахрена тогда бы делить народ на граждан и нет? Чисто все едины перед богом и очередным отморозком?! Не, ну а что, мало ли каких горячих к нам ветер занесет?! А ты знаешь, что по Закону голос гражданина значит больше, чем голос не гражданина? Ты знаешь, что прописанно везде, когда твоей жизни не угрожает опасность, ты должен ждать органы правопорядка в спорных случаях и… и оказать первую помощь пострадавшим! Даже, если это преступники, но граждане, которых виновными может признать только наш суд, самый честный и гуманный? Вот Люгер и оказал помощь, всех подлечил! Чисто в башку каждому залепил по маслине! Лепила от бога, короче! Добил, чтобы не мучались, бедолаги! Неоперабельные, суки!
- Да и хер бы с ними! Одно слово - мудаки! - Дохлер вновь прошелся туда-сюда. Остановился рядом со мной.
- С тем, что эти уроды из себя представляли, я полностью согласен! Вот только именно его сейчас на кол посадят! - ткнул пальцем тот в меня, - Ты это понимаешь, Дохлер? А баба, ее вообще не зацепило, но там речь идет уже и про выкидыш, и про прочее. Письки мужской не видела, у них с этим строго, целка, короче, сам Михалыч хвастал, но мля выкидыш! Ладно, не Земля это! Разобрались. Сейчас всех собак на него будут вешать! А ветер откуда дует? Никто не знает?… Михалыч, сам же знаешь, сука валовая, она тоже телеги строчит, чисто принтер! "Мой бар пострадал"… Ты долбоеб! Твой бар начал страдать, когда ты стал его хозяином! Видно же, что до последнего тянул, вместо того, чтобы остановить резню, он же клок-стопер немного. Как же, Люля ему жрачку поставляет! Люля же говорит, мол, послал ребят, попросить встретиться с ним его…, - и снова указующий перст мне в грудь, - Типа узнать про судьбу крестного Цемента. Нет, ты понял, сыновьи чувства у гандона взыграли?!
- Не посадят, не дрейфь, - Дохлер подмигнул мне и похлопал по плечу, - Был бы олень какой, а так ты наш. Что зря я Шайтана дернул? А тот не какой-нибудь хрен с горы - глава СБ лично. И мужик правильный со всех сторон. Он поможет!
- Ага, поможет! Дело до самого Князя, уверен, дошло, и как он там решит, так и будет, и никто не посмеет возразить! Горбач опять же… А наш идиот к Хельге клинья подбивал, тот же сам знаешь, за ней, что твой пес носится…
- А вот мою собаку попрошу не трогать! - дурашливо возмутился толстяк, - Она охотничья, лайка настоящая, а не какой-то там Горбач.
- Для Князя же, - Третьяк не поддержал шутливого тона, - Шайтан пусть имеет определенный вес, и даже говорить может… Но Князь - это Князь! Как решит, так и будет. Я бы на многое не надеялся.
И так уже почти два часа. Судили так, рядили эдак. Я же молчал, неплохо мне поправили здоровье набежавшие селяне с дрекольем и автоматическим оружием. Били с вдохновением, насилу их служители закона - помощники шерифа уняли.
Уже здесь у меня забрали все. Даже куртку сдернули. Вот тебе и цивилизация.
- Дохлер, подкури, - попросил я толстяка, к которому все больше проникался дружественными чувствами.
Тот выполнил требуемое, вставил мне сигарету в разбитые губы. Я хотел поблагодарить толстяка, но Третьяк, бешено вращая глазами, заорал:
- А ты вообще рот закрой! Пока не спрашивают! Наворотил, мля! И вот что тебе не живется нормально?! Что ни выход - приключения! Я даже подозреваю, что это из-за тебя у нас не обычный рейд получился, а чисто боевик! С нами в главной роли! Чуть все там не остались!
Высокий худой гладоквыбритый мужик неспешно зашел в камеру, перед которым кто-то услужливо открыл дверь. Явно не тюремщик, у того лапы будто лопаты, покрытые густым черным волосом, здесь же мелькнула среднего размера рука. Рейдеры подобрались.
- Ну, что герой…, - хмуро посмотрел тот на меня, поиграл желваками, а потом смачно сплюнул прямо на пол, - Зла, мля, не хватает. Честно… Как хорошо день начинался! И да, Третьяк, я тебе больше ничего не должен! С тобой, Дохлер, мы сами разберемся.
- Что совсем все хреново? - Третьяк энергично растер и без того красную рожу.
- Хреново, конечно, - вполне уже спокойно ответил тот, - Проблема, мужики, тут вот в чем. Ваш Люгер еще отстреляться не успел, а дело уже у Князя на сукне. Горбач этот поганый, тоже тварь. "Судить, садить на кол! Закон!" Ублюдок! Вот, чую гниль за версту от этого дела. Сейчас мои немного еще петуха гамбургского поспрашивают, который тут оборзел от безприсмотра. Как его… Люля? Вот отхватит у меня люлей, а то развели тут бандитизм в духе девяностых. Граждане.
- Шайтан, давай без лирики, нервы…, - вмешался Дохлер.
- А у меня типа, стальные, как яйца? Ладно, без лирики, так без лирики, чем конкретно закончится не знаю, но вышку ему отменили. Тут еще помогло, что он не латышский стрелок с хером да душой, а состоятельный пусть и негражданин. Имущество уже описали и посчитали. Плюс свежак. Это тоже нехило сыграло, точнее я сыграл на этом. Многого не ждите, но башку ему рубить никто не будет, и кол отменяется. Суд - будет. Наказание - будет. Говорю же, Горбач воду мутит. И понятно почему… Там еще что помогло, отчего-то за вашего Люгера Ковбой зарубился, как за родного говорил. При нем вопрос поднимался, а он с Князем пил. Поэтому Глава пока думает.
- Ты его знаешь что ли? - посмотрел на меня подозрительно Третьяк.
- Кого?
- Ковбоя.
- Ни разу не сталкивался. Один мимо нас промчался на мустанге, когда в Острог ехали. Водила рассказал, - вспомнил я откуда мне знакомо это имя.
- Точно?
- Ага, точно.