Тут даже и к сознанию страдалицы незачем прислушиваться, чтоб увидеть, насколько моей девочке плохо. И страдает она искренне, по-настоящему. Живого в ней, надо сказать, оставалось довольно много. При обработке сознания создатель аин оставил в ней всё, что только мог оставить. Естественные реакции на мир, на происходящее никакая, самая совершенная программа заменить не в состоянии, природа всё равно оказывается сильнее, чем фантазии её произведений. Поэтому-то демоница по-прежнему могла ненавидеть и увлекаться, наслаждаться, восторгаться, веселиться и бояться. А потом страдать и даже умирать, только умереть окончательно была не в состоянии.
Сейчас я ей искренне, даже болезненно сочувствовал, хотел защитить - и знал, что не смогу. Конечно, с её страданиями как-то проще смириться, чем видеть муки любого из моих друзей, учеников, родственников, и уж тем более возлюбленной. Но всё равно жалко. Она ведь тоже живое существо. Относительно живое.
- Как? Что я, по-твоему, должен сделать?
- Впервые я не злюсь на тебя за случившееся, но сколько ещё смогу выдержать? Это уже хуже, чем консервация. Я могу перейти в состояние стабильной комы, и она может продлиться не одно столетие. Разве это будет тебе выгодно?
- Тиль…
- Ты должен избавить меня от этой муки.
- Что предлагаешь делать?
- Уступить.
- Кхм? Прости?
- Они ведь не знают о моей идее ровным счётом ничего. В чём проблема изображать активную деятельность? Они всё равно не смогут проверить. Тяни время.
- И? Какой именно выход ты надеешься найти?
- Откуда мне знать. В таких условиях я вообще ничего искать не смогу. И сама скоро перестану существовать. На весьма продолжительное время.
- Достаточно будет всего один раз уступить, и требования этих перцев будут только расти. Ты всерьёз считаешь, что нам позволят спокойно чиркать бумагу в своё удовольствие? Чёрта с два. Нас будут трясти и подгонять, и каждый раз задавать нам порцию экзорцизма, просто для профилактики, чтоб помнили о своём положении и бодрее скакали. Чтоб не забывались. И чем дальше, тем увереннее станут запугивать и воздействовать силой.
- Я так больше не могу. Ты и представить себе не способен, что это такое! За что мне такая мука, скажи?!
- "За что" в твоих устах звучит своеобразно. За что тебя монильцы не любят? Думаешь, они тебя обожать должны?
- Они просто боятся. В ужасе от того, что не способны понять.
- Чушь! Ты причинила Монилю столько вреда, что теперь и я вынужден отвечать за тебя!
- Теперь на меня хочешь перевалить вину? Что за хрень вообще такая?! Ведь это ты довёл до заключения! Это только твоя вина - ты должен был всё предвидеть и избегнуть ловушки!
- Прекрасно. Теперь мы в одной лодке, детка. И говорим на одном языке. Хочешь прекратить взаимные оскорбления и обвинения и перейти к нормальному продуктивному общению?
- Что ты называешь нормальным общением? Когда ты отдаёшь приказы, а я выполняю?
- Так тоже хорошо. Но ты должна признать, что человеческую натуру я знаю лучше. И если говорю, что с ходу поддаться на шантаж - значит утопить себя, то ты должна верить.
- Я ничего тебе не должна. А вот ты задолжал, помни об этом!
- Как можно задолжать части себя? На роль совести ты не тянешь, а печени, почкам и аин я заранее все свои долги прощаю. Хочешь поговорить о моей морали и нравственности? Стоит ли тратить время? Мы в одной лодке, дурочка. Давай выгребать.
- Слушаю твои предложения.
- Нужно изображать неприступность. Терпеть…
- С-сука…
- Подожди! - Я с удовлетворением чувствовал, как она поддаётся, уступает. Неужели остались в прошлом мои долгие поединки с нею, на которые приходилось тратить безумное количество сил, времени, и результат всегда был хуже, чем хотелось бы? Или я рано обрадовался? Нет, всё по-прежнему, просто она устала. Ей страшно, почти как обыкновенной земной женщине, и в отчаянии демоница вполне способна на немыслимое - поверить в меня. - Послушай. Да, трудно. Очень трудно. Я тебе сочувствую. Но мне придётся показать, что они скорее убьют меня, чем заставят им угождать.
- Это чисто человеческое идиотство. Живым ты хоть на что-то можешь надеяться. А мёртвым?
- Я не стремлюсь стать мёртвым. Я хочу ставить условия. Но такое возможно лишь в ситуации, когда они сдадутся. Или хотя бы слегка уступят позиции.
- Зачем им это делать? У них все карты в руках.
- У них мало времени. Очень мало. Ты думаешь, им действительно наплевать на родной мир? Ну что ты…
- Твой собеседник был совершенно искренен!
- Так ты всё-таки слушала? Они просто блефуют…
- Просто тебе хочется в это верить!
- …Впрочем, может быть, конкретно тому парню действительно на Мониль насрать. Но его боссам - сомневаюсь. Те, кто всё это затеял, находятся сейчас на вершинах власти. Знаешь, что будет, когда рухнет Мониль, и придётся заново устраиваться в Терре? Передел сфер влияния. Знаешь, что такое передел? О да, ты, демоница, абсолютно точно в курсе. Тем, кто уже всё имеет, завоёвывать своё положение заново не захочется. Поэтому они сейчас так стараются меня заставить.
- Ладно. Это, по крайней мере, аргумент.
- Так ты готова попробовать?
- Ни за что!
- Ладно. Придётся мне самому.
Я не знал, сколько дней прошло. Чаще всего просто лежал, отходя после очередных экзорцизмов, не думая и не ощущая, потому что во время отходняка мир переставал быть для меня источником раздражителей. Счастьем было просто пребывать в покое, в полном и абсолютном покое, потому что даже аин себя не обозначала. Почти никак. Может быть, она хотела бы вообще обойтись без знаков, но трепет выдавал её. Малышка в сознании, не в коме, просто ей очень плохо, и демоница пытается донести это до меня.
Её можно понять. Мне самому было жутко. В какой-то из моментов ощущения показались настолько чудовищными, что мановение небытия я встретил с восторгом. Но это оказалась не смерть. И не обморок. Просто вдруг облегчение и лёгкость накрыли, как облако, и я увидел рядом с собой другое сознание, которое прежде в такой близости от себя не ощущал. Кстати, аин-то тоже была рядом. Постольку-поскольку, бледной бессильной тенью. Новоприбывшее сознание ощущается намного лучше, ближе и яснее.
И молчаливее. Соприкоснуться с ним мыслями так и не удалось.
Именно потому, что подобные практики были мне в новинку, я Сашу узнал далеко не сразу. Но всё же узнал - ведь мы с ним дружили многие годы, знали и чувствовали друг друга как никого иного. Дальше ощущения дело не пошло, как с моей, так и с его стороны, но сам факт такого контакта уже о многом говорил. Они меня ищут, так, значит, получается. Да… Разве они могли обо мне забыть?
Надежда оказалась чем-то вроде глотка свежего воздуха посреди смертельно накалённой пустыни. Я сосредоточился и долго пытался повторить исчезнувшее ощущение. Это, конечно, не магия в полном смысле слова, потому что магия сюда бы не пробилась. Думаю, именно потому попытка контакта и провалилась, что Сашка, естественно, пытался действовать магией. Но магия затормозила на пороге моей камеры. Осталось то, что было выше чародейства - метамагическая возможность воспринимать друг друга. По-дружески.
Но ведь так я могу и сам. Могу, правильно же? В обратную сторону тоже должно действовать, верно, детка? Не молчи, я знаю, что ты здесь. Почему такая возможность не пришла тебе в голову, почему не подсказала?.. Знаю, почему. Ты и сама, наверное, удивлена, что нам с Сашей удалось сделать такое… Надмагическое действие. Правда, детка? Я его смогу повторить. И, может быть, сумею связаться с друзьями.
Именно сейчас, когда мне уже не очень-то этого и хотелось, в моей камере появился Каддалем. В задумчивости, усугублённой плохим самочувствием и изнеможением - решение задачки упорствовало и не давалось - я как-то с запозданием осознал, что нас в помещении стало трое.
- Занятное у вас гостеприимство, господин куриал.
- Будь вы на моём месте, Лексей, тоже предпочли бы действовать наверняка. Верно? Вам придётся принять наши условия, если вы хотите сохранить право на кресло в Курии. А вы ведь хотите, так? Если не ради себя, то ради родного мира.
- А вы, как понимаю, хотите, чтоб я быстренько принёс вам систему на блюдце и исчез. Испарился. Желательно без следа. Знаете, кого губит жадность?
- Она погубит тебя, Лексей. - Каддалем уселся прямо на пол, у ног истукана, который за всё прошедшее время так и не произнёс ни слова. Интересно, он вообще способен говорить? Может, немой? - Это твоя жадность. Ты мог рассчитывать на щедрую оплату, уважение, многое другое, но возмечтал о мировом господстве. И что в результате?
- Откуда такие выводы? Может, объяснишь, с чего вы вообще взяли, что мне нужно мировое господство? Я об этом говорил? Намекал? Просил себе какой-то новый пост? Хотя бы на положение главы Курии претендовал?
- На что ещё ты собирался претендовать, если с ходу отказался передать будущую монильскую систему в ведение Мониля же?
- Может быть, на банальное уважение? - Я помолчал, разглядывая собеседника. Каддалем, впрочем, не спешил. Определённо, ему нужно не задавить меня аргументами, не ярость свою продемонстрировать, к чему упорно стремился его предшественник. Всё правильно - пленника поток обвинений вряд ли убедит в чём-либо ещё, кроме как в бессмысленности любых разговоров. Но куриалу нужно вывести меня на диалог. Только в диалоге он сможет победить или хотя бы отыскать в моей обороне слабое место. - На то, чтоб меня выслушали и попытались понять? Хотя бы сделали допущение, что я могу говорить правду?
- Твои аргументы уж больно смахивают на отговорки.
- Потому что вам хочется верить, что это отговорки.
- Но если ты был абсолютно искренен, что тебе мешает сейчас пойти нам навстречу?
- Попробуй догадаться. Мысль о том, что на подобное обращение я мог банально обидеться, твою светлую голову не посещала?
- А ты собираешься приравнивать личную обиду к благополучию целого мира?
- Мониль - ваш мир. Вот пусть у вас за него и болит голова. А мне обидно.
- Мониль и Терра связаны. Но дело даже не в этом. Мониль - мой мир, да. И мне придётся добиться того, чтоб ты стал действовать на благо Монилю, а не как тебе в голову взбредёт. Мы давно уже сидим в Курии. Мы лучше тебя знаем, что нужно нашему миру. И в какой форме.
- Вы. Значит, это операция Курии против меня. Замечательно. Вы встаёте на одну доску с Гильдией. Неудивительно, что так долго сожительствовали вместе. Уж не вмешался ли я во вполне счастливое супружество?
- Взаимоотношения Курии с Гильдией - внутреннее дело Мониля. Тебя не касается. А ты, я вижу, считаешь, будто лучше всех знаешь, как нам жить.
- Пожалуй, тут я не прав. Верно. Прости, что вмешался. Прости, что тогда закрыл зев в Яворе, что потом гасил нестабильные области, что искал выход для нас всех. Был не прав. Живите как хотите, а я подаю в отставку.
- Болтать-то мы все умеем. Да. Но ты ведь должен понимать, что один раз сотворённое благодеяние не даёт права в будущем поступать со спасённым миром, как тебе заблагорассудится.
- Брось. Очень мне надо монильского господа бога из себя корчить! Ты отлично Знаешь, что я просто пытался выжить. И пытаюсь. Гильдия хочет уничтожить меня, потому что я перехватил их законно украденную аин. Курия желает мне сдохнуть, поскольку я кейтах и инорождённый, но сперва желает мои знания и навыки в своё полное и безраздельное пользование. А я даже сопротивляться не моги? Здорово!
- Кто тебе сказал, что мы собирались тебя уничтожить? Чушь. Зачем?
- Это только слова.
- Твои заверения, что ты не можешь передать плоды своих трудов в наши руки - тоже только слова.
- Да? Ты лучше меня знаешь, на что я способен, а на что нет? Так и мне, наверное, можно знать, как вам, монильцам, следует жить! Знать лучше вас!
- Я уверен, что ты мог бы хотя бы начать работу. Например, перевести на человеческий язык вот эти бумаги. - Каддалем покрутил кистью, и истукан откуда-то, словно бы из-за спины, вытащил стопку бумаг. Узнаваемые бумаги. Конечно, это взятые в Ишнифе неточные копии, которые я отдал Дьюргаму "на посмотреть". Да-да, само собой. Я и без того всё понял. - К сожалению, ни один из наших демонологов не смог с уверенностью гарантировать, что расшифрует систему условных обозначений. Может быть, потому, что они устаревшие?
- Может быть, потому. Может, ещё по какой-то причине.
- Уверен, твоя демоница согласится помочь. И ты, когда здраво всё обдумаешь и взвесишь, тоже.
- Думаешь, я поверю, что потом, когда получите желаемое, вы резко станете мне доверять? И прямо-таки согласитесь оставить в живых, на куриальном месте, при положении и привилегиях? Ага-ага.
- Политика есть политика. Оставим, если это будет нам выгодно. А выгода будет, верно? Ты ведь постараешься нас убедить в своей полезности, как тебе уже не раз удавалось…
- Я же сказал - сотрудничества не будет. Шантажируйте кого-нибудь другого.
- Подумай. Очень хочу, чтоб ты сделал правильный выбор. И ешь получше. Тебе нужны силы.
- Ты сделал неправильный выбор, Каддалем. Думаю, в моём лице Курия уже приобрела врага.
- Спасибо за предупреждение. Жаль. Я думаю, ты будешь сожалеть об этих словах. Но, возможно, Курия тебя простит. А ты скоро пересмотришь свою позицию.
Он вышел, оставив бумаги на столе, рядом со стопкой свежей бумаги и отличным письменным прибором. Под ладонью бумага показалась восхитительно шелковистой. Наверное, на ней приятно писать.
- Ты ведь именно этого и хотела, верно? - мысленно проговорил я. - Так займись.
- Значит, согласен?
- Подумаю. Но пока можно поработать с бумагами. Безотносительно того, как это может воспринять Курия. Давай, объясняй мне, что тут у нас за условные обозначения. А я буду выбирать, что из этого излагать в письменной форме.
- Значит дай им понять, что ты уже работаешь с этими бумагами! - завопила аин, собираясь в комок. - Я больше ни одного раза не выдержу! Больше ни за что!!
- Успокойся… Утихни! Я скажу, скажу… Эй, дубина! Передай тем, в соседней комнате, что я начинаю работать с бумагами. Пусть не мешают.
Охранник посмотрел на меня без выражения, зато явно неприязненно, но в стенку стукнул. В проёме почему-то появился поднос всё на той же тонкой руке - меня уже начинало интересовать: женская она, или просто парень в прислуге подобрался субтильный?
То есть, видимо, возвращается интерес к окружающему миру. Уже хорошо. Оживаю.
Я не столько всматривался в первый попавшийся листок с копией Тилькиных черновиков, сколько продолжал искать путь к сознанию друга, который, видимо, тоже меня искал. Снова вокруг была молчаливая пустота, но через время и в ней появилось пространство для манёвра… Всё правильно, надо было, чтоб мы одновременно потянулись друг к другу. И возникшая связь не является надёжной, потому что мой помощник меня не ощущает. То есть банально не в курсе, что добился результата.
Так, и что это я начал воспринимать?
- Ты ведь не ждать предлагаешь. - Арсений возмущённо стукнул кулаком по столу. Да, это определённо Арс.
- Нет. Не ждать. Но как мы будем искать его в Мониле? Даже если найдём, в процессе выдадим себя с головой, его сто раз успеют убить.
- Лёня, ты как-то странно относишься к проблеме…
- Подожди, Кирилл. Подожди. Я ведь не предлагаю его бросить без помощи. Тем более что на нём, если верно понимаю, держится вся наша компания.
- Наша?!
- Пока выкручиваться вынуждены мы. Отнесёмся к хозяйству по-хозяйски. - В какой-то момент я даже увидел Леонида - он был бледноват, с зелёными подглазьями, но очень сосредоточённый. Видимо, Саша смотрел на него в упор, и, конечно, бывший военный принял этот взгляд как вызов. Вопросительно поднял бровь, но мой друг только рукой помахал, мол, не обращай внимание… То есть он чувствует! Супер! Просто супер! - Будем действовать последовательно, продумав каждый шаг. Без лишней спешки. Спешку оставим насекомым, нам она не к лицу. Сейчас все присутствующие по очереди выскажутся. Уверен, у каждого есть идеи. Каждую обсудим. Так обычно и ищут идеальный выход - все вместе.
- Я одно могу предложить: мы должны использовать пиар-оружие. - Рита, словно пародируя Арсения, хлопнула по столу, да так, что тот едва не затрещал. Мощная женщина. - Они нас магией, а мы их - ковровым говнометанием.
- Прости?
- Чем не вариант - поставить на уши монильское общество? Я читала их последние новости - две какие-то местечковые катастрофы на повестке дня, да? Народ паникует, да? Самое время расшевелить их окончательно… Нет, а что ты на меня так смотришь?! - возмущённо гаркнула она на Огогойника. - На войне как на войне! Какие у нас варианты?
- У них нет Интернета.
- Тоже мне, проблема. У большевиков тоже не было Интернета. Но ведь намотали, извиняюсь, полмира на одно место! А мы что, не справимся? У меня есть на примете один отличный парень, знаток таких вещей. Подключим его, и он за пару дней нам такие тексты накатает, что Мониль стонать будет! Просто биться в истерике…
- Ты о чём, прости? - вмешалась Саягуль. Растрёпанная она какая-то, на носу сажа. Печку, что ли, чистила?
- Как о чём? Они Лёшу привлекли к делу для того, чтоб он что делал? Правильно, катастроф не допускал! А тут катастрофы на повестке дня, и Лёши нет, причём виноваты в этом куриалы. Он же пропал из особняка одного из куриалов, и никто даже не отпирается.
- Ты спрашивала?
- Очень смешно. Кто бы мне ответил? Но отрицали бы в прессе, прости, порядки везде одинаковые! Извините, куриал пропал, а не какой-нибудь хрен с горы. Пропал из куриального особняка. Где опровержения? Все молчат! Где расследования? Они просто заранее признались во всём, ещё до следствия. Тут опытному пиарщику будет на что опереться. Такого говна можно насыпать - захлебнутся нахрен…
- Зачем такие сложности? - вмешался Кирилл, шурша папкой. - Я ведь говорил, что протокол заседания есть. А там предостаточно информации о том, как героический Лёша хочет всех спасти, а куриалы хотят всё поделить.
- Я так понимаю, возражений против этого плана нет ни у кого? - усмехнулся Леонид, разглядывая меня… Вернее, Сашу. Но откуда ему знать.
- А что, у тебя появились? - очень вежливо уточнил Дмитрий. Он благостно улыбался, прямо как довольный проповедью католический священник.
- Отнюдь. Идея мне нравится. Рита права. Тем более, раз имеется протокол заседания, и его содержание играет на нас. Только хорошо бы найти способ воздействовать на монильскую аудиторию по-монильски. А этого ни один наш местный пиарщик сделать не сможет.
- Есть господин Кербал, - подсказала Жилан. - Он ведь тамошний чин. Знает, что у монильцев заменяет Интернет. А я знаю, как с ним связаться. И Арсений тоже в курсе.
- Да, именно с ним. О нём мне говорил Алексей. Я сам займусь… Саша, ты уверен, что с тобой всё в порядке?
- В полном, - всхрапнул я. С большим трудом. - Потом… Объясню. - Ого, какой прогресс! Уже и разговаривать в чужом теле начал!
- Саш, я должен быть уверен, что…
Видимо, мой друг сделал слишком большое усилие над собой, и наш контакт прервался. Я чуть не упал лицом вперёд, на бумаги, чернильницу и горячий чайник. Оказывается, мне есть хочется. Хорошо, что есть и чайник, и закуска, и даже тарелка супа. Суп уже подостыл. Аин терпеливо дремала во мне, излучая умеренное недовольство.