В процессе блуждания по информационному флеру я обнаруживала крупинки информации, которую, так или иначе, можно было назвать реальной. Я выяснила, что во время конфликта Семецкий оказался очень удачливым контрабандистом. И если его и видели на баррикадах, то только затем, чтобы "загнать" что-либо одной из воюющих сторон. На момент пожара в телебашне он действительно был в аварийном лифте, но не канул в огненную бездну, потому что никакой огненной бездны не было. Башня горела сверху, и детей он не спасал и не выбрасывал, так как в лифте был в одиночестве и покинул его через нижний люк, ибо обладал грацией бывалого павиана.
Миф же о гениталиях, показавшийся мне нереальным с самого начала, напоролся на более логичную историю о том, что Семецкий был гомосексуалистом со стажем и не нашлось на просторах Незалежной такого мальчика-зайчика, который бы не желал Жоржа всеми фибрами своей души.
Чем глубже я копала, тем больше во мне крепло убеждение, что все эти байки склепаны одной рукой, с четким расчетом и целью. Старый принцип: говори больше, чтобы не сболтнуть лишнего, работал и на этот раз.
В Харькове я сидела уже около восьми месяцев. За спиной было три года, когда я пыталась забыть все, что только можно было забыть. Я пробовала абсолютно все, до чего могла дотянуться. Я ныряла на дно андеграунда, наркотического угара и устраивала такие оргии, что небесам становилось жарко. Затем без перехода я кидалась в другую крайность, и монашки, давшие обет молчания, могли бы только рыдать от зависти, глядя на меня. Я нашла работу, бросила ее. Едва не выскочила замуж, но вовремя опомнилась. Работала даже проституткой. Не из-за денег или удовольствия. Просто так захотелось.
Где-то на середине этого бардака меня нагнало через третьи руки сообщение Лорда о тех странных парнях, учинивших бойню в наркобаре. Я пропустила это сообщение мимо ушей, сделав закладку на будущее. Не более.
Наконец, во время одного из таких "нырков" я поняла, что от собственных ошибок убежать невозможно.
После этого я провела два года в клинике, где избавилась от наркотической зависимости и приобрела иммунитет к большинству наркотиков и алкоголя, а также заменила поврежденные внутренние органы. Потом еще три года, самых долгих, я восстанавливала все то, что так усиленно стремилась разрушить. Агентурную сеть, навыки, умения, рефлексы. Ту расчетливую ярость, которую я называла боевым режимом. Новое оружие, новые средства связи, новые средства передвижения. Мир двигался вперед без меня. Медленно, но все-таки двигался. Пришлось догонять.
- Привет! - в открытую дверь улыбался коридорный.
Новенький, я его не видела раньше. Немолодой, слегка лысоватый. Если в такие годы работаешь коридорным, то либо ты большой оригинал, либо в твоей жизни что-то сбоит.
- Вам пришло письмо.
- Привет! - недовольно ответила я, расслабляясь.
В дверь принято стучать. Особенно если ты коридорный.
- Оставь на столе.
Коридорный вошел, положил на стол конверт и остановился.
- Чаевых не будет, - сказала я, глядя в окно.
- Мне не нужны чаевые. Человек, передавший письмо, сказал, чтобы я сразу принес ему ответ.
Это интересно… Бумага, сложенная вдвое, содержала только одну строчку - адрес. Лихо… Я взяла ручку и нацарапала: "Завтра. 16.00". Коридорный подхватил бумажку и растворился.
- Попался, - сказала я в закрытую дверь.
Такое активное внимание к своей персоне Семецкий пропустить не мог. Последние несколько месяцев я старательно рассылала по всем возможным каналам сообщения. Есть множество способов, чтобы дать понять человеку, что ты им интересуешься. Можно спрашивать его в разных злачных местах, можно нанимать кучу рассыльных, чтобы они опрашивали все отели, пансионы и тому подобные заведения. Можно действовать через полицию, частных детективов, газеты, электронные доски объявлений. Когда в одном и том же форуме день ото дня появляется одно и то же сообщение, это наводит на размышления.
Я действовала по всем фронтам. Успешно.
По адресу, указанному в записке, располагалась забегаловка "Лакомка" с какими-то полуфабрикатными котлетами. Что-то среднестатистическое булькало под крышками котлов, два повара в темных передниках бегали от одной плиты к другой. Кухня располагалась посреди зала, отделенная от посетителей невысокими стенами из стеклопластика. В углу на скамейке скалился обшарпанный клоун, наличие которого указывало на сертификацию этого заведения в Международном центре "Дональд и Дональд", что было неудивительно, так как все забегаловки такого класса должны были в обязательном порядке проходить регистрацию. Этот Международный центр был общественной организацией, некогда основанной корпорацией Макдоналдс именно с целью создания общей системы стандартов для заведений типа "Fast Food". Таким образом, все продукты, которые использовались для приготовления блюд в "Лакомке", ничем не отличались от продуктов, используемых в Макдоналдсе. По меньшей мере, эти продукты не хуже определенного минимума, который выставлялся в Международном центре. Мясо, если его можно так назвать, выращено в производственных цехах биологических лабораторий, булка выпечена там же из каких-нибудь особенно похотливых бактерий, время размножения которых составляет едва ли не сотую долю секунды. Такое заведение можно найти где угодно. В любом уголке света вы можете обнаружить что-то подобное. С одинаковыми ценами, со стандартными продуктами, одинаковым вкусом, точнее, его отсутствием. Ирония заключалась в том, что заведения, вроде "Лакомки", росли и множились, как грибы после дождя или как те бактерии, которые шли на производство булок. Содержать такие забегаловки было выгодно, ввиду дешевизны сырья и льгот, которыми окружались эти безвкусные кормилки.
Система работала до тупого просто. Льготы распространялись на заведения пищевой отрасли, которые прошли обязательную в таком случае сертификацию у "Дональд и Дональд". Те, в свою очередь, выставляли соответствующие требования к соискателям сертификата, таким образом низводя конкурентов ниже опасной для своего основателя планки. Так что лучшим в этой нише все равно оставался Макдоналдс, при внешнем наличии большого количества конкурентов.
Я зашла внутрь. Ко мне кинулась официантка с усталым лицом, но я остановила ее жестом. Села за столик у стены так, чтобы видеть одновременно оба входа в помещение.
Большие белые часы на противоположной полке показывали без пяти минут четыре. Я поправила кобуру под плащом. Если встречу назначил Семецкий, то стрельбы быть не должно. У Жоржа не такой имидж. Другое дело, если я случайно выцепила кого-то другого.
Ровно в четыре часа двери распахнулись, и внутрь забегаловки залетела толпа подростков. Они оккупировали прилавок, официантка оживилась, забегала. Кто-то кричал, толкался. Пальцы указывали на картинки с гамбургерами и картошкой. Наконец, наиболее активные получили свои заказы и отвалились от кормушки, держа в руках подносы. Я оказалась окруженной стайкой ребят, и один из них нахально подсел за мой столик.
- Эй, малый, я тебя не приглашала, - проворчала я.
- Неужели? - парнишка скосил на меня серые глаза.
Он был одет в мешковатую матерчатую куртку нелепой расцветки, какие-то особенно широкие брюки, заправленные в высокие, со шнуровкой ботинки военного образца, популярные в этом сезоне. Всем своим обликом он как бы подчеркивал собственную независимость, что традиционно для подростков.
- Именно так.
- А мне показалось, что это адресовалось мне, - он кинул через стол бумажку и вгрызся в гамбургер.
Я развернула смятую бумажонку и с удивлением обнаружила на ней то самое послание, которое приносил мне в номер странный портье. Моей рукой было написано "Завтра. 16.00".
Паренек пожирал гамбургер с невероятной скоростью.
- Ты что, сутки не ел?
Он ухмыльнулся с набитым ртом и что-то промычал.
- Прожуй, потом объяснишь…
Парнишка снова что-то промычал. Сглотнул и забулькал какой-то химией из стаканчика. Жидкость вскоре кончилась.
- Закажи еще, двойную, - сказал он, ткнув подносом в сторону сидящего за соседним столиком парня.
Тот бросил недоеденную картошку и, дожевывая на ходу, ломанулся через толпу к прилавку.
- Что тебе объяснить?
- Как к тебе… Впрочем, кажется, понимаю…
Я наклонилась вперед и присмотрелась к его коже. Мягкая и молодая, на первый взгляд, она была чем-то неестественной. Слишком упругой? Слишком ровно розовой? Искусственность внешности паренька таилась где-то на границе понимания.
- Ты сядь, сядь, - он отодвинулся. - Нечего зря внимание привлекать. Тут ведь есть и нормальные дети. Так чего тебе надо было?
- Сперва ответь, как мне тебя называть? Я ожидала чего-то необычного, но не подростка… Пусть даже такого.
- Какого такого? - паренек развеселился. - Чем же это я необычен?
- Есть что-то…
Я откровенно его разглядывала. Вытянутое лицо, ровный нос, веснушки, вроде бы слишком симметричные, светлые волосы, слишком светлые, кажется.
- Неестественное…
- Уши, наверное? - он слегка огорчился. - Да, уши - это проблема.
- По-моему, не в них дело. - Уши были совершенно нормальные, чуть оттопыренные. - Кожа слишком… слишком…
- Слишком хорошая! - закончил он за меня. - Тоже есть такая беда. Ладно. Давай не будем играть в детские игры, хотя эта игра мне нравится. Я Жорж Семецкий. Я знаю, что ты искала меня. И делала это с такой настойчивостью, что не откликнуться было невозможно. Сразу скажу, чтобы не было лишних недоразумений, что в этой тошниловке я в таком виде не один. Так что лишних телодвижений не делай.
- Я уже поняла.
От прилавка вернулся подросток, которого Семецкий посылал за гамбургерами. Он поставил поднос перед Жоржем и снова уткнулся в свою картошку.
- Ты знаешь, я обычно не хожу на встречи, - Жорж снова начал хрустеть пережаренной булкой.
- Почему же пришел?
- Ты! - Жорж ткнул пальцем в меня.
Ребята за соседним столиком дернулись, я тоже, но Семецкий жестом их усадил. Сглотнул булку и прокомментировал:
- Надо быть осторожнее. Пару раз так вот было: ткнул пальцем в одного парня, а эти орлы его шлеп! Договорить не дали. Идиоты! Хотя я их не виню.
- Ничего себе… Что ж ты их не выучишь, как следует?
- Да я выучил… - он досадливо пожал плечами. - Они все запрограммированы. Неужели ты думаешь, что я доверю собственную безопасность людям со свободной волей? Я что, зажился на свете?
- Так они… - я обвела сидящих и сосредоточенно жующих вокруг подростков пальцем. - Все…
- Угу, - Семецкий радостно зажурчал чем-то в бумажном стакане. - Все. Их нервная система перестроена таким образом, чтобы обеспечить максимальную скорость реакции и железное повиновение хозяину.
- Это имеет и отрицательные стороны…
- Да знаю я! - Жорж снова досадливо пожал плечами. - Легкий дебилизм наблюдается. Прогрессирующий к тому же. Они скоро два плюс два не смогут сложить. Но при этом скорость рефлексов не уменьшится, можешь мне поверить.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- Ну, видишь ли…
Семецкий снова ткнул опустевшим подносом в сторону соседнего столика. Паренек подхватился и бодрой рысью рванул к прилавку. Повара забегаловки явно просекли, что к чему, и гамбургеры с картошкой появились перед заказчиком моментально.
- То, что я тебе рассказал, напрямую связано с причиной, по которой я сюда прибыл.
- Не понимаю.
- Очень просто. Как я уже говорил, ходить на встречи я не склонен. Но в твоем случае…Молодец! - последнее относилось к прибежавшему с провиантом парнишке. - Я решил отойти от этого правила. Почему?
Он на некоторое время замолчал, погрузившись в гамбургер. Меня затошнило.
- Так вот, - Семецкий вынырнул из пакетика. Его лицо было перепачкано майонезом и кетчупом. - Обнаружив такую активность в отношении моей скромной персоны, я, естественно, стал собирать информацию о том, кто же меня таки разыскивает. И то, что я нашел, меня очень заинтересовало.
- Что ты нашел?
- Ничего!
Семецкий торжествующе откинулся на спинку стула. На его лице отразились некоторые размышления, он протянул руку и взял со столика пакет с жареной картошкой.
- Ничего не нашел! Точнее, какие-то данные, безусловно, имеют место быть. Но они поставили меня в неловкое положение. Я собираю информацию, я горжусь своими агентами и связями… Но ты будто вынырнула из ниоткуда несколько лет назад. До этого проскакивали какие-то слухи. Похожих людей видели то там, то тут… Но фактически достоверной информации о тебе нет. И самое главное: тебя видели, а может быть, и не тебя вовсе, в таких ситуациях, что волосы встают дыбом.
Он слегка рыгнул, деликатно прикрывшись ладонью.
- Вытри… - посоветовала я.
- Что?
- Лицо вытри. Кетчуп…
- А, спасибо, - Жорж подхватил салфетку. - Так что ты интересная личность, о которой ничего неизвестно. Естественно, мириться с подобным положением дел я не мог. И вот, - Семецкий сделал жест, который должен был означать что-то вроде "Вот он я!" - Вопросы? Кстати, почему ты ничего не ешь?
Я сглотнула.
- Меня мучает другое: почему ты так много ешь? Да еще тут…
- А что такого? - Жорж посмотрел на остатки гамбургера и картошки. Протянул руку, взял стаканчик и забулькал. - Хорошо… Чем тебе не нравится здешняя продукция?
- Полуфабрикатная каша. Ни вкуса, ни пользы, ни содержания.
- Угу. Совершенно с тобой согласен, - Семецкий радостно запрыгал на стуле. - Именно, что полуфабрикаты. Резина, можно сказать. Но дело еще в том, что это символ эпохи. Мы живем в этом мире, мы играем по его правилам. Эти закусочные, где слабопитательной массе для забивки желудков придают соблазнительную форму котлеты, - символ нашего времени, всеобщей унификации, о которой так много говорили.
- Кто?
- Все говорили. И вот, наконец, она наступила.
- Ты вроде доволен?
- А чего мне расстраиваться? Я себя чувствую очень хорошо. К тому же после операции мне требуется большое количество пищи. А эта вот котлетная замазка как раз подходит лучше всего. Вот и все. А все эти разносолы и прочее… Не по мне. Пищевые добавки и белковая масса. Вот, что ждет нас всех. Кстати, не слышала про новые разработки из области пищевых таблеток?
- Нет.
- Ну, так вот, - Семецкий дожурчал стаканом, скомкал его, бросил на поднос и щелкнул пальцами. - Эй, мороженое принеси! Недавно в одной из лабораторий был успешно опробован новый препарат, не требующий дополнительного растворения в воде или чего-нибудь подобного. Но содержит все необходимые вещества для успешного функционирования организма. Просто таблетка. Глотнул - и порядок. Фактически энергии, выделяемой этим препаратом, достаточно, чтобы не есть целый день. Пить, кстати, тоже не обязательно. Будет активно проверяться на заключенных. Последствия представляешь?
И он покрутил пальцами над головой. В исполнении подростка это выглядело слегка комично, но я уловила, о чем идет речь.
Таблетки как универсальный способ кормления заключенных и космонавтов. Или заключенных-космонавтов. Постройке огромных заатмосферных тюрем мешало лишь одно: зэков надо кормить и поить. А это лишние затраты. Иначе получалась несостыковка с разного рода общечеловеческими ценностями. Кидать же в пространство еду слишком дорого. Один заключенный обходился обществу не в одну сотню тысяч единиц свободно конвертируемой валюты. Теперь же проблема перенаселенности наземных тюрем решалась достаточно просто. К тому же подобные таблетки - традиционный армейский "сух-пай", и так далее. Корпорация, которая испекла подобный пирожок, будет купаться в деньгах, сколько бы ее продукция ни стоила.
Конечно, поначалу будут различные скандалы. Споры. Общественные протесты. Тем более что у таблеток в обязательном порядке обнаружатся побочные эффекты. Но пройдет немного времени, и то тут, то там начнут открываться фабрики по производству чудесного средства. Снадобье будет удешевляться. Эдак и гамбургер покажется деликате сом.
- А ты говоришь… - словно прочитав мои мысли, сказал Семецкий. - Ешь, пока есть что.
Он увлеченно облизывал принесенное мороженое. Сейчас он выглядел совсем мальчишкой, ограбившим своего папашу и теперь просаживающим все деньги на удовольствия. Может быть, этот свой облик он выбрал не случайно, а в соответствии со своим устройством сознания.
- Ну да ладно, это все мелочи, - Жорж покончил с мороженым. - Я человек деловой. Давай выясним, что мы можем сделать друг для друга. Итак: ты меня искала. Зачем, я спрашивать не буду, поскольку мне все понятно. Тебе нужна информация. В то, что меня кто-то захочет убить, я не верю, потому как я слишком ценный предмет для того, чтобы выбрасывать на свалку. Повторяю: тебе нужна информация. Какая, тоже не спрашиваю. Меня интересует больше всего другое.
Он сделал паузу, я вопросительно подняла брови.
- Что ты можешь сделать для меня? Обмен должен быть взаимовыгодным, сама понимаешь.
Я вздохнула. Делать было нечего. Тем более что мне было сразу ясно: такая личность, как Семецкий, захочет оплаты.
- Я, конечно, знаю, что это нелепо, но все-таки хотела бы спросить… Мало ли что, вдруг… Деньгами не возьмешь? - на всякий случай спросила я. - Мальчишка напротив откинул голову и громко рассмеялся словно бы удачному анекдоту.
- Потешила!! Деньгами! С тебя? Хух… Ты даже не представляешь, сколько может стоить информация из этой головы! У тебя не хватит денег даже на то, чтобы спросить у меня об одной улице!
- Я так и думала. Тогда скажи мне, тебя устроит обмен "информация за информацию"?
- Не только устроит, но в твоем случае это вообще единственно возможный вариант. Конечно, если то, что ты скажешь, меня заинтересует.
- Заинтересует.
Семецкий замолчал, сосредоточенно хмуря брови.
- Знаешь, что самое трудное в обмене информацией? Не оказаться в проигрыше. Обмануть меня ты вряд ли сможешь. Но твоя информация может оказаться неинтересной. А я привык играть честно. То есть если ты попытаешься меня обмануть и улизнуть, не расплатившись, мои ребята тебя убьют. Это грубо, конечно, особенно когда разговариваешь с женщиной. Но зато позволяет избежать ненужных сложностей и рассеять иллюзии. Так что было бы лучше, если бы ты начала первой. Я кивнула.
- Хорошо, но ты тоже должен учесть, что твоя бесценная голова не представляет для меня никакого интереса и ценности без той информации, которую она содержит. Поэтому, если, в свою очередь, ты попытаешься меня кинуть, я убью тебя. Твои молодцы, конечно, бравые парни. Но и я не так проста, как тебе кажется. К тому же у охранников с перестроенной нервной системой есть несколько недостатков. И дебилизм не самый страшный из них. Хотя об этом знают немногие.
Семецкий выслушал меня, не моргнув глазом. Видно, понимал, что до этого он бряцал оружием, и теперь у меня есть такое же право. Если я настолько глупа, чтобы говорить то, что не могу подтвердить делом, то это уже моя проблема.
- Это я в качестве комментария к развеиванию иллюзий. Но начну действительно я. С аванса. Помнишь ли ты судьбу Научно-исследовательского института Нового Человека? Его еще иногда называли НИИ Евгеники.