Незадолго до того, как Ужас унес в своих объятиях тысячи подданных Конана, это чудовищное проклятие обрушилось и на жителей Аргоса. Придворные маги и ясновидцы Ариостро пророчили его предзнаменование по звездам. Они поведали королю, что в полузабытых фолиантах магических знаний, которых уже давно никто не касался, сказано о Красных Тенях, прилетающих за своими жертвами из каких-то неведомых земель за Западным Океаном. Умный и проницательный король Аргоса стал посылать в Западные моря корабль за кораблем, но ни один из них не вернулся назад и не принес ключа к разгадке этой тайны. В конце концов даже в командах военных кораблей начинались волнения при одном лишь намеке на рискованное плавание на неизведанный Запад. Но Красные Тени все атаковали и убивали людей, и все королевство висело на краю пропасти, и уже невдалеке маячило пламя мятежа.
Тогда король Ариостро стал скрытно отправляться один в небезопасные прогулки по улицам Мессантии в поисках бесшабашных моряков, которых он смог бы убедить пуститься в это приключение. И вот, предприняв последнюю, уже, казалось, совершенно безнадежную попытку, он неожиданно наткнулся на тех, кого искал. Конана из Киммерии он почти тотчас узнал, хотя тот и старался быть крайне осторожным, чтобы не выдать себя, и Сигурда Рыжебородого, грубоватого, открытого, благодушного морского бродягу из далекого Ванахейма. На королевские драгоценные камни друзья купили мощный галеон и теперь пришли в порт, чтобы набрать команду необузданных сорвиголов из числа барахских пиратов.
Кое-кого из толпы Конан знавал с тех времен своего пиратского прошлого, и он смело взывал к ним. Его взгляд упал на гигантскую мрачную фигуру человека, выходца из джунглей юга, из далекого Куша. Конан выбросил руку по направлению к огромному кушиту, чьи голые руки тускло отсвечивали в оранжевых всплесках пламени факелов, словно полированное черное дерево, а в плотной массе жестких курчавых черных волос мелькала серебряными молниями седина.
- Ты знаешь меня, Ясунга! - прогремел голос Конана. - Ты был еще парнишкой, когда много, много лет назад я скитался вдоль Черного Берега вместе с твоей отчаянной госпожой Белит. Что сделаешь ты? Присоединишься ли ты ко мне в этом рискованном деле?
Ясунга поднял вверх свои длинные черные руки с радостным возгласом.
- Да, Амра! Амра! - закричал он, опьяненный воспоминаниями прошлого.
- Назад ты, черная собака! - с холодной звериной злобой прорычал какой-то голос, и гибкая, словно змея, фигура, от которой веяло самой смертью, неожиданно возникнув перед чернокожим, оттеснила его в самую гущу толпы. Человек повернулся и окинул Конана холодным жалящим взглядом.
Конан посмотрел вниз на незнакомца, и глаза его начали медленно сужаться по мере того, как пристальный взгляд киммерийца скользил по вытянутому болезненно-желтому лицу с черными штрихами бровей и тонкими губами, по стройному жилистому торсу, облаченному в черный бархат с отполированными стальными пластинками на груди, покрытыми золотой гравировкой. Бриллианты сверкали в мочке уха и на запястье. Из пенного кружева манжета виднелась сильная рука, нежно поигрывавшая эфесом длинной и натруженной рапиры, которой можно было как рассечь, так и проткнуть противника насквозь.
Спокойным голосом, слегка шипящим акцентом выдавая свое зингарское происхождение, человек, одетый в черное, обратился к толпе:
- Назад, в свои конуры, собаки! Что развесили уши на дикие бредни этого старого дурака! Он возник неизвестно откуда, чтобы соблазнить вас безумными обещаниями и безрассудными призывами броситься неизвестно куда! Может статься, что это именно тот Амра, о чьих подвигах мы наслышаны, а может, и нет. Да и какая разница? Амра он или нет, но этот лживый старый волк проник сюда, чтобы разрушить Братство. Какое нам дело до приключений и славы? Мы деловые люди, добывающие себе пропитание в море, и пусть он катится ко всем чертям со своими безумными героическими мечтаниями!
Он свирепо, с вызовом посмотрел на Конана:
- И не пытайся увлечь бредовыми замыслами моего шкипера Ясунгу, старый пес! Я научил его понимать законы движения солнца и звезд, и, во имя Митры, он останется со мной - Черным Альваро с "Зингарского Ястреба"! Так что подымай якоря и уводи свой прогнивший карак назад, в тот порт мечты, из которого ты притащился сюда!
Альваро развернулся вполоборота и отступил на шаг от глухо переговаривающейся толпы. Но тут громоподобный взрыв смеха Конана заставил его замереть в злобном напряжении. Слова Конана гулкими ударами падали вниз:
- Старый седой пес, не так ли, ты - смазливый, жалкий, щеголеватый щенок от грязной безродной кордавской потаскухи. Я был хозяином всего побережья, когда тебя еще рвало от тощего прокисшего молока твоей матери. Я выбрасывал на улицы Тортажа половину всех сокровищ дюжины городов, пока тебя, ребенка, еще ласкали на задворках зингарского публичного дома. Если твои кишки слишком тонки для отважного предприятия, то ползи назад в свою протухшую конуру. Здесь есть другие, у которых в одном мизинце больше мужества, чем во всем твоем желтопузом теле. Я говорю с ними, а не с тобой. И хотя я стар, но еще знаю пару трюков, которые буду рад тебе показать, если ты того захочешь!
С проклятиями Черный Альваро взвился смерчем, и его рапира со свистом вылетела из ножен, сверкая в неровном свете факелов, словно огненная игла. Толпа с гиканьем образовала круг.
Конан отбросил в сторону трепетавший на ветру черный плащ и потянул свой тяжелый и широкий аквилонский меч. Но еще до того, как клинок вышел из ножен и киммериец сделал шаг вниз со скамьи, на которой стоял, Альваро с грацией танцора сделал стремительный выпад. Стальная игла со свистом пронзила воздух, целясь в незащищенное лицо Конана, но тот отвел лезвие одним пинком тяжелого сапога и упруго соскочил со скамьи. Его меч с резким металлическим воем вылетел из потертых кожаных ножен и колоколом зазвенел, столкнувшись с зингаранским клинком. Стальная музыка звучала в тишине, и два противника кружили на месте, бросались вперед, быстро отступали, секли, парировали, делали неожиданные выпады. Неровные тени от факелов причудливо скользили по стенам близлежащих домов.
Люди вокруг затаили дыхание в нетерпеливом ожидании исхода схватки, так как рапира Альваро с "Ястреба" почиталась одной из самых смертоносных на островах, а Амра, поседевший с годами, был теперь неизвестным противником. Они сравнивали его играющую гору мышц и могучие руки с гибкой скользящей грацией зингарца и заключали пари, ставя на обоих бойцов бешеные суммы.
Альваро скоро обнаружил, что у его поющего острия нет никаких шансов пробиться сквозь надежную защиту Конана. Огромный меч, созданный для того, чтобы крошить железные доспехи, казался неудачным выбором для фехтовального поединка с легким клинком. Он должен был быть медлителен и неповоротлив. Но в мозолистых руках Конана он летал, как дирижерская палочка. К тому же суровая ухмылка, застывшая на устах неистового киммерийца, говорила о том, что он совсем не устал, оружие ничуть не отягощает его руки, которая легко носилась в воздухе и в то же время была тверда, как стальной брусок.
Пот выступил на лбу Альваро, смочив разметавшиеся пряди его черных, слегка вьющихся волос. Капельки пота блестели у тонких губ и скатывались вниз по впалым щекам. Он знал, что если случится их клинкам встретиться в полную силу, то его рапира разлетится в куски.
Но киммериец даже не пытался обрушить на противника всю тяжесть своего длинного меча. Вместо этого Конан с невероятной легкостью создавал вокруг себя сверкающую стену поющей в воздухе стали, в которой вспыхивающее острие зингарца никак не могло найти себе лазейку для атаки. Время от времени кривая улыбка Конана становилась шире, и он разражался глубоким громоподобным смехом. Он играл с опытным, но уже уставшим противником, и Альваро неожиданно обдало холодом при мысли, что в любой момент киммериец может выбить его рапиру из рук и рассечь его пополам.
Казалось, толпа потеряла дар речи и, затаив дыхание, не отрывала зачарованных глаз от звенящей игры тускло мерцающей стали. Постепенно в их сознание проникла та же самая мысль. Ясунга, огромный кушит, который знал Амру уже давно, первый начал выкрикивать его имя, и скоро сотни глоток подхватили его, так что тяжело дышащему, обливающемуся потом Альваро стало казаться, что вся площадь дрожит от оглушительного грома голосов:
- Ам-ра! Ам-ра! Ам-ра!
Пульсирующий рев все нарастал и нарастал, пока не загудел, подобно мерному грохоту морского прибоя. Гнетущий ритм заставил затрепетать даже стальные нервы зингарца. Одна рука Альваро скрылась за спиной в складках короткого плаща из черного бархата. Там, продетый в кольцо, таился волнистый шемитский кинжал, специально припасенный для подобных случаев. Нож легко скользнул меж пальцев зингарца так, что рукоятка легла на ладонь, а волнистое лезвие слилось с рукой. Альваро улучил мгновение и отскочил на несколько шагов. Он стоял растрепанный, тяжело дыша. Сверкающий меч Конана застыл в вышине.
- С тебя довольно, черная зингаранская свинья? - прорычал старый волк.
Кортик молнией вспыхнул в свете факелов, устремляясь сквозь мрак к незащищенному горлу Конана. Безо всякой видимой поспешности левая рука гиганта взмыла вверх, и Конан поймал кинжал за рукоятку, выдернув его из воздуха в том положении, в каком он и летел. Эта поразительная ловкость вырвала из толпы вопль восхищения. Они слышали, что горцы из легендарных восточных земель играли в смертельные игры, ловя в воздухе летящие ножи, но никогда не видели этого собственными глазами. Никто не знал, что Конан провел долгие годы в иссушенных зноем степях Гиркании и на берегах и островах моря Вилайет, среди величественных Химелийских гор. Он был предводителем кочевых племен, пиратом на этом море в глубине континента и безжалостным воином. Там он овладел искусством пользоваться смертоносным гирканийским луком, подвижной зуагирской кривой саблей, ильбарским ножом, способным рассечь человека на части, и многими другими видами восточного оружия.
Изумление и ужас отразились в глазах Альваро. Казалось, даже воздух душит его. Резким движением он разорвал кружевной воротник над кирасой и застыл на месте в нерешительности, не зная, что делать дальше. Напряжение росло, словно тетива натягиваемого лука.
Затем Конан одним броском возвратил нож зингарцу. Клинок сверкнул в неподвижном воздухе и глубоко вошел в неприкрытое горло Альваро. Мгновение тот покачивался на нетвердых ногах, его лицо стало бледным, как полотно, и кровь тонкой струйкой потекла вниз по тускло отсвечивающей кирасе. Затем он рухнул, лязгнув доспехами о булыжник мостовой.
Конан подбросил вверх свой огромный меч, поймал его на лету и задвинул в ножны. Толпа зашлась в громоподобном крике:
- Ам-ра! Ам-ра! Ам-ра!
Глава V
ЧЕРНЫЙ КРАКЕН
Кракен не сгинул, он, древний, встает
В первородной бурлящей грязи.
Из глубин погруженной в забвенье земли
Под серым драконовым морем.
Видения Эпимитреуса
Прошло уже три дня с тех пор, как "Красный Лев" покинул Барахские острова. Ранним утром, на заре третьего дня, команда Конана заметила в море зеленое судно. Раздетый до пояса, с тяжелым палашом у бедра, Конан стоял на юте, глубоко вдыхая свежий морской ветер. Его шевелюра и борода стали жесткими от соленых брызг. Золотое пламя восходящего солнца слегка окрасило небо на востоке и подожгло края тонких слоистых облаков. Резкий северо-восточный пассат пел в снастях галеона и гудел в широких тугих парусах.
- Хо, Амра! Поднялся с рассветом, а? - раздался звучный голос.
Конан повернулся и увидел Сигурда, который стоял около релинга и весь так и светился от довольства. Ветер трепал его огненную мохнатую бороду и обжигал красные, как спелые яблоки, щеки, которые от этого горели еще ярче. Ветер рвал полы его алого плаща, когда-то украшавшего плечи какого-то надменного зингарского адмирала, и казалось, что под тканью перекатываются упругие морские валы.
Конан усмехнулся при виде наряда этого грубовато-добродушного старого северянина. Золотое шитье, украшающее его плащ кружевными причудливыми узорами, уже потускнело и истерлось, и несколько фигурных пуговиц из слоновой кости, видимо, потерялись на массивном животе Сигурда, перетянутом пестрыми лентами ярких, не гармонирующих цветов. На поясе, как обычно, ощетинившемся полудюжиной кинжалов, висели тяжелая дубинка и абордажная сабля с зазубренным лезвием. Под широким плащом ванира была надета белая блуза в дырах и заплатах, заляпанная пятнами от вина и соуса. Она была расстегнута на груди, и между ее отворотами топорщился мех густых рыжих волос, уже кое-где отливающих серебром. Ярко-алая головная повязка была обмотана вокруг его лысой головы, и в каждом ухе болталось по золотой серьге.
- Ха! Во имя рога Хеймдаля и вуали Танит, утро ну прямо для самих богов, а, Лев? - произнес он. - Снова выйти в море с командой бродяг и головорезов, готовых по первому же зову наполнить кровью все девять морей, снова почувствовать крепкую палубу под ногами - это как доброе вино для моих ссохшихся от жажды внутренностей.
- Да, - проронил Конан. - Это действительно прочный корабль, доставшийся нам в обмен на драгоценные камни короля Аргоса, и даже в былые годы мне не доводилось иметь более преданной команды морских бродяг.
Он бросил быстрый взгляд вниз на шкафут, где его матросы скребли палубу и занимались другой нелегкой морской работой. Легенды, освещавшие зловещим светом имя Амры-Льва, собрали в его экипаж бесстрашных, рожденных в морских просторах разбойников, жаждущих разделить с ним славу и добычу в опасном путешествии на туманный Запад. Это было пестрое сборище загорелых, голых по пояс людей. От них исходил терпкий запах дегтя и кислого вина, - но это были еще самые сливки Барахского Братства.
Больше всего там было аргосцев - среднего роста, крепко сложенных, с каштановыми или золотисто-желтыми волосами. Рядом с ними трудились зингарцы - чернобровые, с оливковым цветом кожи. Здесь были люди из Офира и Кофа, а также несколько смуглых шемитов с орлиными носами и иссиня-черными бородами и такими же шапками волос, и даже один или два огромных бронзовых стигийца с ястребиными лицами. Был здесь и коренастый с редкой шевелюрой запорожец Яков - кормчий, и черный гигант из тропических джунглей Куша - штурман Ясунга, на глянцевой коже которого тускло отсвечивало солнце, и могучий загорелый человек с буйно вьющейся черной бородой - Горан Сингх из Вендии, земли, лежащей так далеко на востоке и столь малоизвестной, что большинство западных народов считало ее мифической страной. Но белые, бронзовые, черные - все они были очень опытными моряками.
Сигурд с любопытством смотрел на Конана своими умными голубыми глазами.
- Ну, каковы твои планы, кэп? Красивые слова и звучные обещания сверкающих сокровищ и сказочно богатой добычи… но что же мы все-таки ищем в Западном Океане? Что заставило ринуться нас сюда? Пока мы не видели ничего, кроме пары китов.
Конан пожал плечами.
- Кром знает это, не я! Но я слышал, что люди говорили о потерянных континентах и сказочных островах, лежащих далеко, там, где заходит солнце. Из намеков, которые сорвались с уст тени Эпимитреуса, а также следуя советам своры сладкоречивых звездочетов короля Ариостро, я думаю, что нам следует просто держать курс на запад и внимательно следить за тем, не появится ли что-либо необычное и странное. Забери меня дьявол, северянин, но я ручаюсь, что мы скоро найдем тот гнойник, откуда расползается Ужас! Этот привкус морских просторов возбуждает во мне жажду действий, так и подмывает сделать хоть что-нибудь. Мирная жизнь прекрасна, но…
Легко, словно пушинку, Конан выдернул свой палаш из ножен и со свистом, слышным сквозь шум ветра, рассек воздух. Рыжебородый расхохотался низким грудным смехом, от которого его живот заколыхался. Он хитро приподнял мохнатую бровь и окинул взором горячего киммерийца.
- Хо-хо, кэп! - рассмеялся он. - Так вот откуда дует ветер? Ты все тот же хитрый серый мошенник, которого я знаю уже столько лет. Когда мы расправимся с призрачными врагами, как мы и обещали, неужели мы не позволим себе немного заняться честным грабежом? В гавани Мессантии на якоре стояло много жирных купеческих кораблей, и разве не здорово было бы выгрузить сокровища с аргосских кораблей при помощи того самого судна, которым снабдил нас их король?
Конан цинично усмехнулся и хлопнул Сигурда по плечу.
- А ты все тот же вор, старый морж! Нет, это мне не по душе.
- Только не говори мне, что за все эти годы ты стал честным человеком!
Конан раскатисто захохотал:
- Только не я! Но когда человек побыл королем, это портит его вкус и он перестает заниматься мелкопробным воровством. Кроме того, с Ариостро у меня никогда не было неприятностей, почему же я буду доставлять их ему сейчас? Да и у Конна будет еще достаточно проблем с защитой своих границ от соседей, и не хватало еще мне вызывать их возмущение своими выходками.
- Тогда ты что же, собираешься направить наш курс на Стигию, как я, собственно, и собирался сделать, когда мы встретились в Мессантии? Это кровавая и нелегкая добыча, но с этой командой мы запросто могли бы…
Конан покачал головой.
- Нет, даже не это. В конце концов я уже не раз был капитаном пиратского судна, и к тому же мне чертовски везло. Зачем снова карабкаться на ту же лестницу?
- Ну, пусть так, - нетерпеливо перебил Сигурд, - но что же, во имя всего пламени Ада, ты хочешь сказать? Брось это, приятель!
Конан вскинул длинную руку, и его узловатый палец проткнул воздух.
- Дальше на запад, дружище, там есть что-то такое, чего мы совсем не знаем. Красные Тени лишь часть этого. В старинных манускриптах есть какие-то намеки, которые, может быть, тоже связаны с этой историей. - Смех заклокотал в груди Конана. - Тебе бы и в голову не пришло увидеть во мне книжника, а?
- Куда легче было бы поверить, что одна из прелестных маленьких танцовщиц Ариостро занимается морским разбоем.