* * *
Четыре года спустя Брайс оказался в Египте, в Бауити, где должен был возглавить раскопки. И вдруг в толпе местных жителей, явившихся предложить свои услуги, он заметил мужчинуи женщину одного роста в скромном голубом одеянии феллахов. Мужчина стоял к нему спиной, а женщина пристально смотрела на хранителя. Брайса поразила ее красота. Он с удовольствием бы продолжал любоваться ею, если бы взгляд ее не наполнил его душу смятением, близким к ужасу.
Когда он отводил глаза от женщины, мужчина повернулся к нему лицом. Брайс с трудом удержался от вопля удивления - он узнал Мак Карти, и тут же вспомнил о нечеловечески прекрасном лице мумии. Через мгновение Джон и таинственная женщина растворились в толпе.
Раскопки, предпринятые Брайсом в последующие недели, дали достаточно доказательств тому, что древние египтяне играли в гольф, но им занимались только люди высокого положения, принадлежащие к касте, которая наводила страх на всех, к касте магов и некромантов. Он не упомянул об этом ни в докладе в галерее Форстер, ни в каком другом месте…
Украденный мячик
"Уайт Гольф Уикли", великолепный журнал, которым руководил бедняга Брэм Уайт, перестал издаваться, и я сожалею об этом, поскольку только в нем печаталась самая удивительная статистика. Уайт публиковал ее под названием: "Поля, которые убивают", и вначале я думал, что речь идет о детективной истории.
Но это было не так. Приводились только имена, даты, места и цифры:
1. Гольфисты и кэдди, убитые первым разыгранным мячиком.
2. Неосторожные люди, оказавшиеся на смертельной траектории свинга.
3. Игроки, пораженные молнией.
4. Гольфисты, получившие смертельную рану мячиком, отскочившим от скалистого препятствия.
5. Игроки, умершие на поле от неизвестной причины.
Неизвестные причины! Эти слова были полны тайны! Мне хотелось поговорить с Уайтом на эту тему, и я отправился в Симбурн, где Уайт был президентом Олд Джермин гольф-клуба. Но я прибыл слишком поздно.
Труп Уайта лежал под простыней в школьной прачечной, временно превращенной в морг, и коронер только что вынес заключение: случайная смерть. Судебный эксперт, потребовавший присутствия двух собратьев, сказал мне, покачивая лысой головой:
- Разрази меня Господь, если я что-нибудь понимаю, несмотря на сорок лет практики! У этого парня было железное сердце, а артерии могли выдержать любой гидравлический удар. В его желудке были только безвредные вещества, а на теле ни единой царапины. Однако, его нашли бездыханным на поле, он лежал лицом кверху.
Один из кэдди, нашедших труп, был заслушан в качестве свидетеля, и заявил:
- Судя по выражению лица мистера Уайта, он был словно в ярости…
- Что вы думаете об этом, доктор? - спросил коронер.
Судебный эксперт пожал плечами.
- Вероятно, реакция "post mortem", которая вскоре исчезла, поскольку я ничего не заметил.
Между тем я узнал, что мой приятель Сидней Триггс из Скотленд-Ярда проводил отпуск в Севен Клингс, что в шести милях от Симбурна. Мой "линкольн" покрыл это расстояние в мгновение ока, и я нашел детектива ловящим форель в реке.
Триггс был хорошим игроком в гольф. Он был подписан на "Уайт Гольф Уикли" и уважал покойного президента Олд Джермин гольф-клуба, которого давно знал.
- Стоило бы оценить этот несчастный случай с точки зрения гольфиста, - сказал он вместо преамбулы.
Я попросил его уточнить свою мысль, но он был в затруднении.
- Игрок в гольф, - сказал он после некоторого размышления, - не обычный человек или, по крайней мере, отличается от всех остальных. Его реакция иная, чем у простых смертных. Он сильно зависит от непредвиденных обстоятельств.
Я знаю гольфистов, которые проигрывают партию, когда над полем возникает радуга. Другие, держа паттер в руке, дрожат в метре от лунки и проигрывают от чьего-то присутствия на поле, даже если этот кто-то находится вдали. Этим еще легко отыскать оправдание своим промахам. Но что сказать о тех, кто вдруг теряется в разгар выигрышной партии, а потому терпит ужасное поражение… И без всяких видимых причин.
Один юморист утверждал, что все гольфисты люди околдованные. Он хотел вызвать смех, а на самом деле высказал ужаснейшую из истин.
- Тогда… случай Брэма Уайта?
- Случай… Справедливое слово, хотя оно ничего нам не открывает - любой гольфист - "особый случай". Однако по-пробуем разобраться с Уайтом. Я помню об одной его статье в "Уикли", где он говорил о "Заклятии Гольфа".
- Я тоже помню о ней. Кажется, ее плохо приняли. Шотландцы не любят, чтобы им напоминали о драмах, очернивших память первых лет гольфа, об игроках, повешенных за то, что они играли в воскресенье, сожженных заживо за использование "заговоренных" мячиков, брошенных в тюрьму или сосланных на галеры за привлечение нечистых духов на поле для гольфа.
- Брэм Уайт почти верил в то, что оккультные и злокозненные влияния сохранились до сегодняшнего дня, что есть упрямые тени бывших гольфистов, которые населяют поля, как призраки дома… Однако, поедем разберемся на месте…
Триггс осмотрел место происшествия и поле Олд Джермина. Прекрасный газон. Восемнадцать лунок, многочисленные препятствия ничего не дали полицейскому. Он опросил членов клуба и кздди, но ничего нового не узнал. Однако, кое-что он все же нащупал. Уайт часто тренировался рано утром; обычно в одиночку и даже без кэдди, а потому терял много мячиков.
Когда один из членов сказал ему об этом, он возразил:
- Потеряны? Нет, украдены!
Триггс записал в свой блокнот:
"Уайт играл один на открытом пространстве, где легко следить за траекторией полета. Играл рано утром. Кто мог в таком случае красть у него мячики?"
Несколько дней подряд Триггс являлся на поле с восходом солнца и играл там один. Он вооружился биноклем и после каждого удара отмечал место падения мячика. Но ему никогда не удавалось отыскать мячик позади препятствия рядом с первой лункой. Это был заросший травой холмик высотой в десять футов рядом с рощей высоких деревьев.
- Бой, - сказал мне однажды вечером Триггс, - завтра на заре вы явитесь на поле и пошлете мячик хорошим драйвером не к первой лунке, а к соседнему препятствию. Повторяйте этот удар до тех пор, пока не перебьете мячик через холм.
Я согласился. Мой третий мячик улетел за холм, и через некоторое время я увидел на вершине Тригтса.
- Думаю, нашел, - сказал он.
- Правда?
- Да… Брэм Уайт умер не от ярости, как свидетельствовал кэдди и как поняли все. Он умер от страха.
* * *
В клуб-хаузе Триггс выпил один за другим две больших порции виски.
- Как вы думаете, что за визитеры посещают поля с первыми лучами солнца? - спросил он.
- Посетители? - удивился я.
- Утренние посетители, и вы их тоже должны были заметить.
Я подумал, потом рассмеялся.
- Я видел только ворон, Сид!
- Вот именно!
Он встал и снял с полки древний "Справочник гольфиста".
- Прочтите заголовок этой маленькой статьи.
Я прочел:
"Птицы, играющие с мячиками для гольфа…"
- Ну и что? - спросил я.
- Как что? Прочтите дальше и узнаете, что некоторые птицы, особенно вороны, являются ворами мячиков. Но поскольку они хитры, как дьяволы, то воровство они вершат только тогда, когда за ними не наблюдают. И утром огромный ворон немедленно украл мячик, который вы так ловко послали за зеленый холм.
- Допустим, - сказал я, - что Уайт не заметил этого и разозлился до такой степени, что умер на месте. Значит он умер не от страха.
Лицо детектива помрачнело, и он несколько минут молчал.
- Вы знали Элиху Равена? - вдруг спросил он.
- Равена, который был президентом клуба до Брэма Уайта?
- Его самого… Уайт наследовал ему после… Ведь Равен также умер "случайной смертью" по мнению жюри, хотя…
Он еще помолчал и закончил:
- …Всегда поговаривали, что Равен был убит неким удивительно… утонченным способом. Такое преступление мог совершить лишь очень умный преступник, а главное знающий. Речь шла о разрыве сердца… Скотленд-Ярд не был приглашен для разбора дела, а жаль - с точки зрения восстановления справедливости и истины.
Триггс скорчил ужасную гримасу.
- Вы достаточно хорошо знали Уайта - он ведь был очень умен?
- Еще бы!
- Наверно, вам известно, что он закончил Кембридж со степенью доктора естественных наук?
- Не знал, но все же…
- Подождите! Его статья о "Заклятии Гольфа", наверно, убедила вас в том, что он полностью верил в оккультные происшествия, и поверхностные умы вполне могли обвинить его в суевериях.
- Да…
- Уайт завидовал Равену, который лучше его играл в гольф, был богаче, а кроме того состоял президентом клуба. А Равен означает… ворон.
Ужасная истина приоткрылась мне, когда Триггс внезапно закончил свою мысль:
- Когда Уайт узнал, что его мячики крадет огромный ворон, он поверил в тайных и могущественных духов, а также в мстительное перевоплощение человека, которого он устранил со своего пути. И он умер от страха.
Роща чинар
Спалдинг вдруг окликнул американского гостя, облокотившегося на стойку бара клуб-хауза.
- Хелло, Грант, вы все еще живете в Монтрее? А что случилось с Бакстон-клубом? На поле еще не пробурили нефтяные скважины?
Грант выдавил улыбку, но промолчал.
- Я никогда не играл на вашем поле, - продолжил Спалдинг, - но в Монтрее был, когда там разыгрывался Кубок Калифорнии между Ридингом и Колтером.
Грант допил стакан и глухо сказал:
- Поле Бакстона было перенесено на тридцать миль к востоку.
- Как… - удивился Спалдинг.
Но тут на его плечо легла рука, и ему прошептали на ухо:
- Заткнитесь, Спал!.. Вы же видите, у янки что-то неладно.
У Спалдинга не нашлось возможности снова задать вопрос, поскольку Грант, попрощавшись, покинул клуб-хауз.
- Спросите лучше у Билла Сорна, - сказал ему Сайке. - Он вам расскажет больше. Он провел в Монтрее много лет и даже немного играл в гольф…
- А главное заработал целое состояние с помощью разных дьявольских штучек, - усмехнулся Спалдинг, немного перебравший в этот вечер.
Но случай помог ему. Старый Билл Сорн, редко приходивший в клуб, заявился в бар час спустя. Сайкс не сумел удержать Спалдинга, когда тот буквально вцепился в Сорна с криком:
- А вот и Билл, он нам разъяснит тайну!
Второй случайностью было то, что Билл Сорн был в превосходном настроении.
- Ребята, - сказал он, - я с удовольствием это сделаю, поскольку это вам будет стоить нескольких ночных кошмаров.
Поле Бакстона было покинуто и останется таковым, ибо по соседству произрастает большая роща чинар, и прошу вас поверить, это причина достаточно уважительная.
* * *
- Откройте словарь на слове "мимикрия" и прочтите "Один из видов покровительственной окраски и формы, при котором животное похоже на предметы окружающей среды". Там же вы узнаете, что существует так называемая "агрессивная мимикрия", когда хищники принимают вид своих жертв или вид других неопасных предметов. Но успокойтесь. Это - единственные ученые слова, которые вы услышите от меня…
Это было как-то вечером в Монтрее, а если точнее, то недалеко от этого проклятого старого городка. Мы вместе с Сэмом Митром наблюдали, как солнце садится в Тихий океан. Нам следовало дождаться ночи перед тем, как отправиться на заброшенное ранчо, где нас ждал Уилл Грик с двумя сумками отличного, но опасного товара.
Я не любил Сэма Митру, носившего с Нового года по день Святого Сильвестра жилет из зеленой шерсти, шапку из нутрии и сапоги из кожи ламантина, ибо ненавидел эти три предмета. Но дело есть дело, не так ли? Мне пришлось преодолеть отвращение и смириться с компанией Сэма Митры и его нарядом.
Мы пошли по опасным проселочным дорогам, но где и духу не было лесников, жандармов, конной полиции и прочих людишек, с которыми нам с Сэмом встречаться не хотелось. Лунный серп давал достаточно света, чтобы не окончить дни в пропасти или болоте.
Разговоры Сэма Митры были скучны, ибо сводились лишь к перечислению цифр и куч долларов, которые нам принесет это дело. Наконец, он сиплым голосом заявил:
- А вот и ранчо!.. Но света нет.
- Грик - человек осторожный, - сказал я.
Нам надо было пройти мимо рощи чинар, и я с отвращением сплюнул, вспомнив об отвратительной форме этих деревьев.
- Они напоминают… - заикнулся Митр.
Но поскольку глупость его не имела границ, он не смог сказать, что они напоминают, а потому я закончил за него.
- Нечто гнусное… К примеру тебя.
- Скорее Уилла Грика, - запротестовал Митр, - ведь он по-настоящему отвратителен.
Я замолчал в легком удивлении: впервые я услышал от своего компаньона справедливое и разумное суждение. Мы проникли в ранчо с криком:
- Хелло, Уилл, сукин сын, мы пришли!
Ответа не последовало, только хрипло проскрипела потревоженная жаба. Сэм зажег электрический фонарик и повел лучом по сторонам, словно был маяком Санта-Люс.
- А вот и сумки с тем, что мы хорошо знаем, - сказал он. - А где же Уилл?
- Он тоже носит жилет из зеленой шерсти и шапку из нутрии? - спросил я.
- Да, - ответил Митр. - Уилл Грик любит одеваться, как джентльмен.
- В таком случае вот он, - сказал я, указывая на красную осклизлую кучу.
- Действительно, - согласился мой компаньон, - интересно, кто его так отделал. Впрочем, неважно. Главное, что сумки на месте.
Еще никогда Сэм Митр не проявлял столько ума и, чтобы не остаться в дураках, я добавил:
- И нет смысла отдавать доллары этой грязной куче.
- Смотри-ка, я не подумал об этом, - с наивностью произнес Митр. - Дело действительно доброе…
Мы повесили сумки себе на плечи; они были очень тяжелы… И снова пустились в путь. Сэм был покрепче, он обогнал меня, и я быстро потерял его из виду. Когда я подошел к роще чинар, то вдруг услышал дикий вопль, потом топот бегущего человека и треск ломающихся веток. Следов Сэма Митры нигде не было.
"И зачем он поперся в эту треклятую рощу чинар? - спросил я себя. - Быть может, он хотел присвоить сумку, поскольку унес самое тяжелое и самое драгоценное".
Я несколько раз позвал его, но ответа не получил. Мне было наплевать на Сэма Митру, но не хотелось, чтобы меня обокрали; я включил фонарик и двинулся в рощу.
Я заметил следы и сломанные ветки, но пришлось бродить долго по кругу среди этих отвратительных растений. Вдруг луч света осветил кучу, похожую на ту, что я видел на ранчо - жилет из зеленой шерсти, шапку из нутрии и даже сапоги из кожи ламантина, и все это было испачкано свежей кровью.
Я машинально повторил слова Митры:
- Интересно, кто…
В то же мгновение заметил, что одна из чинар очень странно шевелилась. Я застыл на месте, всмотрелся - ошибки не было, дерево кралось в мою сторону.
Моим шансом в ту ночь оказалось то, что я был страстным читателем энциклопедии и вспомнил термин "мимикрия".
Чинара выглядела чинарой, но было в ней что-то подозрительное и не очень растительное, если так можно сказать. Я выхватил револьвер и всадил две пули в ее ствол. Какую джигу сплясало дерево! Это уже было не дерево, а отвратительное создание, смесь человека, змеи, крокодила!..
Оно издавало чудовищные вопли и блевало кровью, мясом и костями. Я истратил на него все пули, и оно наконец рухнуло на землю. Поскольку я по природе вовсе не любопытен от природы, то не стал рассматривать отвратительное чудо.
Я схватил сумку Сэма Митры и, сгибаясь под дьявольской тяжестью, потея, стеная, ругаясь, как язычник, выбрался на монтрейскую дорогу.
* * *
Вот почему, Спалдинг, - сказал Билл Сорн, хватая бутылку хлебной водки, - вот почему, как мне кажется, Бакстон-клуб перенес свое поле. Быть может, чинары сыграли с ними такую же подлую штуку? Кто знает? Но там живут люди, умеющие держать язык за зубами, чего не делают здесь, в доброй старой Англии…
Геката
Гоуфф, родившийся во времена гримуаров, потерял своих колдунов, но сохранил околдованных.
Бассетт
Остров был частью Манил и лежал к югу от Миндоро в сказочных малайских водах.
Однажды утром Галлахер высадился на берегу острова, усыпанного останками каракатиц и панцирями мечехвостов.
Его встретил старый европеец в белом фланелевом костюме и сказал с четким шотландским акцентом:
- Я - глава дистрикта.
Галлахер поклонился. Он только что купил плантацию гевей на востоке острова и знал, ему придется считаться с этим чиновником. А тот продолжил:
- Мое имя Барнстепл. Это не шотландское имя, но если вы тот самый Джим Галлахер, оно вам кое-что должно сказать.
- Стюарт Барнстепл, го… го?..
Он пронзительно рассмеялся.
- Го… го… конечно. Князь Гоуффа тридцать лет тому назад, а теперь глава дистрикта на ужасном островке с тремя деревеньками, изъеденными лишаями, и с таким же количеством загнивающих плантаций! Какое падение, юноша! Какое падение, не так ли?
Итак, этот старый грязнуля, от которого несло чесноком и дрянным виски, был знаменитым Стюартом Барнстеплом, бывшей славой британского гольфа, которому шотландцы присвоили престижное звание "Князя Гоуффа".
Джим пробормотал привычное "Рад с вами встретиться", и чиновник осклабился.
- Вы произнесли эти слова, Джим Галлахер, чтобы выкинуть все из головы… Вы высадились в красивейшем месте побережья. Белый дымок, что вы видите в глубине бухты - вулкан, а свободное пространство, открывшееся прямо перед вами, называется "паданг", другими словами спортивная площадка. - Барнстепл расхохотался. - Теперь здесь играют в "сепак рага", используя плетеный из волокон мяч. Какое падение, не так ли?.. Джим Галлахер из Сент-Данстен-клуба!
Джим покраснел. Его имя в "Справочнике гольфа" было окружено ореолом славы. Теперь, желая забыться, он решил окончить жизнь на затерянном в малайских морях островке.
…Два великих гольфиста, которые подвели черту под своим прошлым, встретились на противоположном конце земли, у странной спортивной площадки едко зеленого цвета, которая до удивления напоминала поле для настоящего гольфа…