* * *
Силы постепенно возвращались к Сулису, хотя теперь он реже отлучался из дома и нанял несколько дополнительных работников, чтобы те вели переговоры с покупателями вместо него. Масардери видела, как изменило мужа последнее путешествие в Вендию. Сулис явно подумывал о том, чтобы отойти от дел и уйти на покой. Разве у них недостаточно денег, чтобы провести остаток дней в праздности? Коль скоро детей у них нет, не для кого и беречь достояние, так что они могут позволить себе растратить большую часть имущества на собственные удовольствия.
Приняв такое похвальное решение, Сулис начал воплощать его в жизнь. Масардери поддерживала мужа во всем.
Однако продолжалась их идиллия недолго. Спустя пару лун после возвращения Сулиса, в дом к нему пожаловал некий человек, который представился торговцем древностями. Он не желал и слушать о том, что хозяин не принимает, уверял, что не задержит надолго, и сулил приятную и любопытную беседу, ничего более. В конце концов Сулис согласился принять его.
Торговец назвал свое имя - Друэль. Это был сухощавый человек лет пятидесяти, с крупными чертами лица, как будто иссушенными солнцем и ветрами. "Такое впечатление, будто его вялили вместе с рыбой", - подумала Масардери, увидев Друэля впервые.
Друэль некоторое время восхищался всем, что видел. Он восторгался напитками и фруктами, хотя в них не было ничего особенного. Он созерцал интерьер комнаты, где его разместили хозяева, и радостно цокал языком. Он вертел головой, ахал, охал, прикасался ко всем драгоценным безделушкам, какие только попадались ему на глаза…
Словом, держался как человек, впервые очутившийся посреди настоящей роскоши, о которой прежде мог только слышать.
Супругам его поведение показалось наигранным. Впрочем, зная, что человек, внешне выглядящий фальшиво, может на самом деле быть вполне искренним, Сулис не спешил с выводами.
Друэль заговорил о Вендии. По его словам, Вендия была страной его мечты. О да, ни о чем другом Друэль так не мечтал, как только о Вендии. Вот бы там очутиться! Вот бы краешком глаза посмотреть на ее хваленые сокровища!
- Вы напрасно считаете, друг мой, будто Вендия полонится сокровищами, - пытался возражать ему Сулис. - Это очень интересная, несомненно, богатая страна, но россказни о том, будто сокровища можно обрести там просто на дороге, подняв то, что лежит у вас под ногами, - несколько преувеличены.
- Все, что я слышал о Вендии, говорит об обратном, - не хотел верить Друэль. - Болтают, в джунглях можно наткнуться на заброшенный дворец или храм, где уже тысячи лет не ступала нога человека. Там, если хорошенько поискать, легко обнаружить драгоценности и великолепные статуи, к которым никто не прикасался на протяжении бесконечно долгого времени. Нет наследников! Нет никого, кто предъявил бы свои права на эти сокровища! Вот где человек может стать богатым…
- Или потерять все, включая и самую свою жизнь, - перебил его Сулис. - Как вам хорошо известно, я недавно вернулся из Вендии. Если говорить честно, то я едва унес оттуда ноги. Благодарю покорно! Никогда больше не отправлюсь я в подобное путешествие. И если вы хотели получить от меня добрый совет, так вот он: никогда не предпринимайте подобной поездки без надежных проводников, без опытного советчика и, по возможности, запаситесь каким-нибудь благосклонным магом… Не верьте тому, что слышите на рынках. Люди легковерны и распускают самые глупые слухи…
Он вздохнул.
- С тех пор, как я вернулся оттуда, я чувствую постоянную усталость. Она не проходит после отдыха в постели, она не отпускает меня никогда.
Глаза Друэля блеснули.
- Но, говорят, вы привезли из Вендии неоценимое сокровище!
- Вы о статуэтке? - Сулис махнул рукой. - Да, это очень красивая вещица. Мне хотелось порадовать жену необычным подарком… Но даже радость моей жены не окупила тех жертв, которые я принес ради того, чтобы завладеть статуэткой.
- Говорят, вы провели в том заброшенном храме полгода и даже не заметили, как прошло время, - быстро проговорил Друэль и вдруг краска залила его бледное лицо.
Сулис нахмурился.
- Кто это говорит? - спросил он.
Друэль отвел глаза и смущенно произнес:
- Ну… Это же очевидно. Вы и сами не понимаете, как вышло, что потеряли весь товар и носильщиков… и вернулись пешком… такие вещи случаются в джунглях… я слыхал… Быть может, не от вас, но…
Сулис смотрел на гостя все более мрачно.
Ему вдруг начало казаться, что Друэль знает куда больше, чем говорит.
- Кто вы такой? - резко спросил Сулис.
Друэль поежился в кресле.
- Я не вполне понял ваш вопрос, - отозвался он, рассматривая бокал, который держал в руке. - Кажется, я называл свое имя и род занятий. Меня зовут Друэль, я торговец редкостями и диковинами. Не стану скрывать, ваша история меня очень интересует, господин Сулис. Более того, я желал бы купить ту золотую статуэтку, которую вы привезли из Вендии. Это необходимо, - добавил он странным тоном.
Сулис рассмеялся. Смех его прозвучал деревянно, как бы надломленно.
<- О чем вы говорите? Я претерпел столько "лишений ради того, чтобы доставить эту вещь домой! Неужели все это только чтобы, даже не насладившись как следует обладанием, тотчас отдать ее в чужие руки? Ни за что! К тому же я преподнес ее в дар моей жене, так что она принадлежит, в общем и целом, не мне, а госпоже Масардери. Можете спросить у нее. Возможно, она окажется более сговорчивой.
Он усмехнулся, заранее зная, каким будет ответ жены.
Однако Друэль отнесся к совету совершенно серьезно и повернулся к Масардери.
- Что скажете, госпожа? Не согласитесь ли продать мне статуэтку? Я дал бы хорошие деньги.
- Это подарок мужа, - возмутилась Масардери. - Я не имею права расстаться с ним!
- Что ж, - не скрывая своего разочарования, Друэль поднялся с кресла, - не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Было приятно побеседовать. Доброго вечера!
Он раскланялся и вышел.
Едва за ним закрылась дверь, как Сулис устало кивнул своей супруге.
- Ты была великолепна, дорогая!
- Ты уверен, что мы правильно поступили, не согласившись на предложение?
- О чем ты говоришь! - воскликнул Сулис. - Мы ведь уже все обсудили. Эта статуэтка останется в доме - и точка. Я слишком многое пережил ради нее.
- Может быть, даже чересчур многое… - вздохнула Масардери. - Ты дурно выглядишь. Пойдем, я уложу тебя в постель.
Он оперся на ее руку и вдруг пошатнулся. Масардери почувствовала, что рука его горит, как в огне. Сулис провел ладонью по лбу.
- Испарина, - он улыбнулся жене чуть виновато. - В последнее время все чаще. И перед глазами какие-то неприятные круги…
- Должно быть, лихорадка, - предположила Масардери. - Я разбужу служанку, чтобы она приготовила целебные отвары. И посижу рядом с тобой.
- Был бы признателен.
Он не лег, а, скорее, рухнул в постель. Перепуганная служанка вскипятила воды и заварила целебных трав, купленных па рынке и, по заверениям торговца, помогающих победить жар и лихорадку. Масардери действительно устроилась возле постели мужа и всю ночь меняла холодные компрессы на его пылающем лбу. Под утро она ненадолго забылась сном, а когда проснулась, Сулис был уже мертв.
Отчаянию Масардери не было конца. Она рыдала, упав на тело мужа, и служанке с трудом удалось оттащить ее от трупа.
Едва придя в себя, Масардери послала за городской стражей.
Капитану она объявила, что муж ее был отравлен и указала на вероятного виновника.
Капитан выслушал даму с большим вниманием. Сулис был известным и уважаемым в городе лицом, его супруга, как известно, - аристократка. Смерть такого человека не могла не произвести волнения во всем Акифе.
- Вчера этот Друэль настойчиво желал купить у нас редкую вещь, которую мой муж нашел в одном из заброшенных вендийских храмов и привез сюда. Он был назойлив, этот Друэль, и почти требовал, чтобы мы отдали ему статуэтку. Разумеется, мы решительно отказали. Тогда он почти угрожающе сказал, что ему "очень жаль" и сразу же удалился. Едва он вышел за дверь, как моему мужу стало худо. Я провела ночь возле его постели, но ничего не помогало, ни лекарства, ни компрессы, ни даже моя любовь - к утру он скончался.
- Это очень похоже на отравление, - кивнул капитан. - Друэль, вы говорите? Весьма странно, госпожа Масардери.
- Что именно вы находите странным? - осведомилась вдова.
- Дело в том, что Друэль хорошо известен в определенных кругах. Он назвался торговцем, собирателем диковинок? Какая наглая ложь! Это был жулик и проходимец. Время от времени ему удавалось какое-нибудь ловкое мошенничество. Нам еще ни разу не пришлось схватить его за руку, так хитро он все устраивал. Тем не менее его истинное лицо для нас не загадка. Несколько лет я пытался схватить его с поличным. Впрочем, до сих пор он никогда еще никого не убивал. Пару раз он вступал в браки, раза три продавал свободных женщин… Все это догадки, доказательств нет. Но одно я могу сказать точно уже сейчас: денег па покупку по-настоящему дорогой и ценной вещи у него не имелось. Он жил в дешевой гостинице на окраине города. Мы следили за ним.
- Возможно, деньги у него были, просто он хорошо их прятал, - предположила Масардери.
Тщательно скрывая раздражение от того, что богатая дамочка пытается изображать из себя блюстителя порядка и даже имеет какое-то мнение касательно хода расследования, капитан возразил:
- Видите ли, человек может прятать деньги. Человек может скрывать свое богатство. Ради этого он может носить лохмотья, жить в трущобах. Но он не станет голодать и питаться требухой.
- Возможно, - кивнула Масардери.
- Нет, денег у него не было. Он даже брал в долг. Здесь какая-то другая игра…
- Давайте навестим его и спросим, - предложила Масардери. - Вряд ли мы что-нибудь потеряем!
Капитан поразмыслил немного, а затем махнул рукой.
- В данной ситуации это единственный выход, - сказал он. - Я арестую его по подозрению в убийстве, а если он будет молчать или отпираться, подвергну пыткам. Это быстро развяжет ему язык. Как все обманщики, он боится боли.
- А кто ее не боится?
- Очень немногие. Самые большие трусы, впрочем, - убийцы, особенно жестокие. Жулики настолько трусливы, сколько благоразумны. На эта благоразумие я и рассчитываю.
* * *
Комната, которую снимал Друэль, действительно была весьма убогой.
Масардери плотно закуталась в вуаль и закрыла рот и нос, опасаясь, как бы царящее здесь зловоние, не убило ее. Капитан, привыкший к жутким зрелищам и неприятным запахам, отнесся к увиденному куда спокойнее, но и он был потрясен, когда они вошли в помещение.
Это была крохотная каморка на верхнем этаже полуразвалившейся гостиницы, где обитали по преимуществу дешевые проститутки и неудачливые воры. Капитан был прав: даже если человек хочет скрыть, что у него есть деньги, он не станет по доброй воле селиться в подобной дыре. Всегда можно отыскать логово поприличнее. Хотя бы почище.
- Друэль? - удивленно переспросил хозяин, когда капитан обратился к нему с вопросом о постояльце. - Да, есть такой… А зачем он вам?
Капитан показал ему оружие.
- Лучше бы тебе, дружок, не задавать лишних вопросов. Я - капитан городской стражи, и у меня есть дело к этому Друэлю, так что показывай, где его комната.
- Я провожу господ, - пробормотал хозяин, поспешно вытирая о фартук грязные руки. - Разумеется, не все мои постояльцы честные люди, и я об этом догадываюсь, но я бедный человек и не лезу в то, что меня не касается…
- Довольно, - оборвал капитан. - Просто показывай его комнату. Когда он вчера вернулся домой?
- Незадолго до полуночи, - охотно ответил хозяин. - Это может подтвердить и моя служанка.
- Хорошо, хорошо…
Капитан остановился перед дверью, которая, судя по всему, даже не была заперта.
- Здесь.
Хозяин поспешно отошел в сторону. Ударом сапога капитан распахнул дверь. Жуткое зловоние вырвалось из комнаты, точно злой дух. Масардери побледнела под своим покрывалом.
Капитан бесстрашно вошел в помещение. Стены комнаты были покрыты какой-то зеленой склизкой плесенью, которая медленно сползала на пол. Вещей здесь не было, если не считать разбросанной по полу одежды. Масардери с содроганием узнала полосатый халат, в который Друэль был облачен вчера. Странно, что в роскошной гостиной дома Сулиса не бросались в глаза прорехи этого халата. А ведь это не столько одежда, сколько грязная тряпка, не годная даже для того, чтобы протирать ею пол! Как же вчера они с мужем не заметили этого столь очевидного обстоятельства? Наверняка здесь действовала какая-то злая магия, решила Масардери.
Она не сразу поняла, что именно лежит на кровати посреди комнаты, а когда поняла, то вскрикнула и выбежала вон.
Потому что бесформенная куча тряпья и какого-то гнилого мяса была трупом Друэля. "Торговец редкостями" выглядел так, словно пролежал здесь мертвым уже несколько дней.
Глава третья
Нападение
После того, как Друэль был найден мертвым, рассказ Масардери стал вызывать сомнение у всех, начиная с капитана городской стражи. Масардери поняла, что отношение капитана к ней изменилось, тотчас же после того, как они покинули злополучную гостиницу. Теперь он посматривал на вдову с подозрением и подолгу молчал прежде чем ответить на какой-либо ее вопрос.
Наконец она не выдержала:
- Скажите же наконец, что происходит?
- Вам видней, госпожа, что здесь происходит, - был многозначительный ответ.
Она не произнесла больше ни слова. Было слишком очевидно, что во всем случившемся теперь подозревают ее саму.
Впрочем, никаких оснований обвинять Масардери в том, что она отравила своего мужа, а затем для чего-то расправилась с жуликом по имени Друэль, не было. Поэтому история постепенно заглохла.
Масардери догадывалась о том, что городская стража время от времени присматривается к ней. Капитан при встречах с ней раскланивался, но по его лицу она видела: он только и ждет, чтобы она выдала себя каким-нибудь неосмотрительным поступком.
Однажды она даже получила письмо, в котором "некий неизвестный друг" предупреждал ее: "Весьма вероятно, Друэль знал некую тайну, связанную с Вами, госпожа. Берегитесь, как бы еще кто-нибудь не узнал эту тайну! Равно как и тайну смерти самого Друэля. Будьте осмотрительны".
Она бросила это письмо в огонь. Какие глупости! Какую бы тайну ни выведал Друэль, это не нарушило бы отношений Масардери с супругом, так что он мог говорить обо всем совершенно свободно. Что касается других "друзей"… Какая ей разница, что о ней станут говорить? Она потеряла самое дорогое, что было в ее жизни. Ничего худшего случиться уже не может.
Но Масардери ошибалась. Она слишком любила жизнь, чтобы оставаться безразличной к чьим-то попыткам отнять ее.
А покушения начались вскоре после гибели Сулиса - через день или два после того, как вдова получила таинственное письмо.
Был вечер. Масардери попросила старого слугу принести хрустальные фигурки, изображавшие воинов, дам, осадные орудия и крепости, а также игральную доску. Они расставили фигурки на доске и принялись играть.
Масардери любила эту игру, которая напоминала ей о муже. Он купил эти фигурки в Аграпуре. Там его и научили играть. Он весело смеялся, когда Масардери, увидев подарок, принялась гадать - для чего бы могли предназначаться столь странные предметы.
- Неужели это какие-то магические приспособления? - удивлялась она. - Но для чего? Наверное, для любовных заклинаний! Вот эта дама - я, воин - ты. А крепость - это моя неприступность, что до осадного орудия, то это…
- Тс-с, - с улыбкой он положил ладонь ей на губы. - Ты почти угадала. Это игра. В Аграпуре говорят, что это игра полководцев и королей, а шепотом прибавляют: "И любовников", ибо в ней действительно речь идет о крепостях и осадах, о битвах и наградах.
И вот теперь Сулиса нет, а его подарок - игра королей и любовников - остался…
Старый слуга хорошо умел распоряжаться этими фигурками. Когда Масардери была на прогулке или занималась каким-нибудь важным делом со своей портнихой, Сулис играл со слугой.
- Тебе, кажется, непривычно сидеть за доской со мной? - грустно обратилась к слуге Масардери.
Он кивнул.
- Нам всем не хватает господина, но с этим ничего не поделаешь. Надеюсь, боги хорошо приняли его в своих чертогах, потому что сам он всегда почитал богов.
- Особенно Дэркето, - добавила Масардери, делая первый ход.
Небольшая гостиная, где они устроились, была обставлена изящно и удобно. Мягкие низкие кресла с подлокотниками помогали расслабиться и настроиться на отдых, столик из черного дерева, инкрустированный перламутром, разместился между креслами, и на нем стояли кувшин с разбавленным вином и блюдо с фруктами и сладостями. Свечи потрескивали в серебряных подсвечниках.
Неожиданно странный низкий звук прокатился но дому. Масардери замерла с хрустальной фигуркой дамы в руке.
- Что это?
Слуга пожал плечами. Он выглядел обеспокоенным.
- Не знаю. Впервые слышу. Прежде такого не было.
- Может быть, ветер завывает в трубе? - предположила хозяйка.
- Труба на кухне, и когда сильный ветер, звук все равно сюда не доносится, - возразил слуга, прислушиваясь.
Стало тихо. Масардери вздохнула:
- Должно быть, нам почудилось.
Она сделала ход, слуга ответил. Игра началась.
Спустя полтерции звук повторился. Низкое горловое рычание, в котором слышались угроза и лютый голод, приблизилось. Женщина побледнела.
- Что это может быть?
Слуге не понадобилось отвечать. Дверь в гостиную распахнулась, как от толчка, и в комнату ворвался огромный леопард. Точнее, это был настоящий монстр, в полтора, если не в два раза больше обыкновенного хищника.
В Вендии, да и в Иранистане богатые и знатные люди иногда держат у себя гепардов и леопардов. Эти животные, если вырастить их среди людей с раннего детства, привыкают к своим хозяевам и ведут себя почти как собаки. Их используют и для охраны, и во время охоты. Исключительно красивые и страшные, ручные хищники, находясь рядом с человеком, как бы подчеркивают его мужество, отвагу, его власть над всеми, даже над дикой природой.
Но эта тварь не была похожа на обычного домашнего леопарда, по какой-либо причине вырвавшегося на свободу.
Нет, то было нечто ужасное, только имевшее облик леопарда. И самым жутким показался в тот миг обоим жертвам именно его огромный размер.
Животное присело на пороге, хлеща себя по бокам длинным хвостом. Оно прижало уши к голове и оскалило желтоватые клыки. Масардери как завороженная глядела на эти клыки: левый был чуть обломан, зато правый мог поспорить с длинным острым кинжалом.
В самом чреве зверя зародился рык. Мощные лапы согнулись, гибкое тело вытянулось - хищник приготовился к прыжку.
Старый слуга схватился за саблю, висевшую на стене в качестве украшения, а Масардери выдернула из ножен кинжал. Оба приготовились дорого продать свою жизнь.
Леопард прыгнул. Масардери видела, как пестрое сверкающее тело пролетает у нее над головой. Ей казалось, что конца этому прыжку не будет - зверь как будто застыл в воздухе.
Затем хищник приземлился на мягкие пружинящие лапы. Он оказался точнехонько перед старым слугой.