- Это еще не все, - хмыкнул Сумкин. - Ты, старик, возможно где-то слышал случайно, что у китайцев была всякая самобытная философия… Не перебивай докладчика. Так вот, не перенапрягая твой хилый мозг несвойственными ему лишними знаниями, тезисно раскрою тебе, старик, что в основе так называемой китайской натурфилософии лежит учение о пяти первоэлементах, или стихиях, а именно - дереве, огне, земле, металле и воде, которые по кругу порождают друг друга и определяют базовые основы мироздания. Стихии эти соответствуют много чему - времени года, суток, сезонам, цветам, в смысле красный, желтый и так далее, звездам, звукам пятичленной гаммы и, помимо прочего, животным и сторонам света. Север соотносится с черепахой и деревом, юг - с огнем и фениксом, центр… а чего ты смеешься? У китайцев есть такая сторона света: центр, и он соотносится с землей и со специальным китайским животным цилинем, которого некоторые по малой образованности зовут единорогом. Западу соответствуют металл и тигр, а востоку - вода и этот вот твой приятель, дракон, - постучал Сумкин по экрану телефона пальцем. - Это если говорить профанно и нефундированно, старик. Усвоил?
- Я тебя боюсь, - сообщил Федору Чижиков. - Ты весь такой фундированный и непрофанный, аж в пот бросает.
- Да, я такой, - приосанился Сумкин. - Посмотри на меня в профиль. Ну как? Правда, я чертовски величественен?
- Ничего, что я сижу в твоем присутствии, о величественный?
- Ничего. Присядьте пока, - прыснул Сумкин.
- Значит, дракон - покровитель востока… А он крупный, этот китайский дракон?
- Ты понимаешь, старик, - продолжал Сумкин, - его давно никто не видел. Ну, типа в живой природе. Или чтобы он вот так запросто прогуливался, этот дракон, как курица какая-нибудь или кошка. Я тебе больше скажу: цилиня тоже давно уже никто не видел, и феникса, а свидетельства о появлениях драконов туманны и крайне неубедительны. Хотя, надо признаться, один китайский ученый…
- Погоди, погоди. То есть его нету, дракона-то?
- Нету, конечно! - кивнул Сумкин. - Ты, старик, про мифологию что-нибудь слышал хоть краем уха? Так это - она. В чистом виде.
- Ладно, - Чижиков отобрал у приятеля телефон и вызвал другую фотографию. - Ну, это уж точно никакая не мифология, а любезные твоему сердцу иероглифы. Что тут написано?
- Тут? - Сумкин задрал очки на лоб и приблизил телефон к глазам. - Ага… Ну и почерк! Сам писал, что ли? Как курочка лапкой. Тьфу. И кто тебя только учил иероглифы писать… Ах да, тебя никто не учил…
- Федор Михайлович!
- Докладываю, старик! - Сумкин снова схватил блокнотик и карандашиком записал на страничке четыре иероглифа. Сунул под нос Чижикову. - Это то, что внизу. Читаю по буквам, то есть знакам: "и ли я тэ".
- И что это?
- "Илиада". Бессмертное произведение великого греческого слепца Гомера. Китайская транскрипция. Ну, знаешь, старик, "я список кораблей прочел до середины…" Впрочем, это не Гомер, а вовсе даже Мандельштам. Как, ты не знал?!
- Так, а сверху что написано? - не обращая внимания на подколки приятеля, спросил Чижиков.
Смутное предчувствие заставило его сердце биться чаще.
- А сверху… - Сумкин перелистнул страничку и изобразил два иероглифа. - "Гу ми"… Гм… Это… м-м-м… Хорошо бы контекст посмотреть, старик, - выжидательно глянул он на Котю.
- Да нет никакого другого контекста. Видишь: это книга, а иероглифы написаны на полях.
- Что за книга-то?
- Да "Илиада" и есть.
- Да? Ты что же, книги читаешь? Ну ладно, ладно!.. Гм… Между нами, должен тебе сообщить, старик, что древнекитайский язык многозначен. Говоря проще, контекст в нем играет решающую роль. Но, переводя по иероглифам… Смотри: первый "гу", то есть "старый", "древний", "древность". Второй - "ми", то есть "скрытый", "секретный", "тайна". Чуешь семантическое поле, старик? И выходит это "гу ми" не иначе как "старый секрет" или "древняя тайна". Или что-то подобное, только тебе на кой это все сплющилось?
- Потом как-нибудь расскажу, - ушел от ответа Чижиков. - То есть это можно понять, как "древняя тайна "Илиады""?
- Запросто! - легко согласился Сумкин. - Черт, сигареты кончились. Дай твоих, старик.
И отобрал пачку у Чижикова.
- Тогда последний вопрос, - Чижиков предъявил Федору очередной снимок. - А тут что написано?
- Тут? "Сталин и Мао слушают нас…" - пропел Сумкин лишенным приятности голосом. - Шучу-шучу. Ха-ха. Перевожу дословно и однозначно: "В председателе Мао". В смысле - внутри нашего горячо любимого председателя, в его, так сказать, сердцевине. Вообще, старик, ты как в Пекин приедешь, ради приличия уж устройся на курсы китайского языка, что ли, а то так и будешь ходить, как лох, с гостиничной карточкой: товарищ таксист, довези до дома, а то сами мы не местные… Кстати, "товарищ" им не говори, могут не так понять, теперь в Китае "товарищами" гомиков называют…
* * *
Над городом плыл тополиный пух. Пока не слишком много - будущее у пуха еще впереди. Вот настанет июнь…
Чижиков возвращался домой в задумчивости. Два свежеоткрывшихся обстоятельства не давали ему покоя: "древняя тайна" и председатель Мао. И если со зверем "сюань-у" Чижикову все было более или менее понятно, то связь некоей тайны, да к тому же древней, с любимой им "Илиадой" - волновала. Притом написано-то об этом было на дедовском экземпляре книги. И написано, как определил Сумкин, криво, словно курица лапой, неумело, то есть навряд ли человеком, привыкшим писать иероглифы. Например, самим дедом Виленом. А почему бы и нет? Ведь дед говорил, что выучил несколько десятков фраз на китайском. Отчего бы ему не выучить и полтора десятка иероглифов?..
Чижиков реквизировал у Федора пару листков из его блокнотика, попросив написать рядом с иероглифами транскрипцию. Идучи домой, Котя то и дело доставал бумажки, читал и перечитывал: "И ли я тэ", "гу ми". Нет, ничего не складывалось из этих разрозненных звуков.
Далее - Мао Цзэ-дун. Как это нужно понимать: "в председателе Мао"? В каком, то есть, смысле - "в"? Внутри? В грудной клетке? В горячем сердце коммуниста? В пламенных идеях? Чижиков катал эту мысль так и этак вплоть до улицы Чернышевского, а когда свернул на Моховую, в голове внезапно щелкнуло: в коллекции же полно гипсовых бюстов Мао! Один из них, треснувший, как раз стоит на столе в кабинете! А вдруг дед спрятал что-то в одном из этих бюстиков?
Это нужно было срочно проверить, и Чижиков ускорил шаг - почти побежал. Он влетел в квартиру, чуть не наступив на Шпунтика, швырнул куртку на пол и метнулся к шкафу, на котором выстроились бюстики председателя: раз, два, три, четыре… девять штук! Придвинув стул, Котя аккуратно снял Мао Цзэ-дунов и в два приема перетащил на стол в кабинете, так что председателей на столе теперь стало десятеро.
- Так… - сказал Чижиков, усевшись на стул и пристально оглядывая белолицых Мао. - И в котором же?..
На стол вспрыгнул заинтересованный кот, понюхал ближайший бюстик и чихнул: Котя давно не смахивал с председателей пыли.
- Это ничего, мой хвостатый друг, это ничего… - пробормотал Котя, переводя указательный палец с одного безмятежного Великого Кормчего на другого. - Это, кот, все ерунда…
Выбрав наугад, Чижиков внимательно осмотрел бюстик Мао со всех сторон и никаких отклонений от нормы не обнаружил. Гипс как гипс. Ничего особенного. Так, следующий…
С шестым бюстиком Коте повезло: на дне явно просматривались следы более позднего вмешательства. Чижиков не обратил бы на это внимания, если бы уже не осмотрел пять очень похожих изделий, ровных, с прямым зачищенным шовчиком на дне. А здесь шовчика не было. Складывалось впечатление, будто дно этого бюстика заново обмазали гипсом или чем-то очень похожим - как делают, желая восстановить поврежденную вещь, но не имея под рукой более совершенных материалов. Замазано было аккуратно, тщательно, но Котя - заметил.
Он взвесил бюстик на руке. Потом для примера попробовал вес одного из уже осмотренных. Кажется, или этот все же тяжелее?
Есть лишь один способ проверить. И Чижиков скальпелем стал осторожно ковырять бюстик председателя в том месте, где заметил след. Посыпалась гипсовая крошка, откололся кусочек, потом другой, покрупнее, и наконец с легким стуком на столешницу вывалилась вся заплатка, а следом за ней выпал обрывок бумаги и небольшой серебристый мешочек, туго затянутый поверху шнурком из такого же материала.
Котя застыл, глядя на мешочек с открытым ртом. Кот Шпунтик мгновенно выгнул спину, распушил хвост и зашипел.
Так вот что значит "в председателе Мао"! Как просто! А я-то!..
Чижиков опасливо коснулся мешочка: он был ощутимо прохладным. Кожу тотчас же начало мелко покусывать - в точности так, как описал дед Вилен.
Котя принялся распутывать шнурок, и тот неожиданно легко поддался. Кот Шпунтик зашипел снова, но как-то не очень решительно, с сомнением.
- Ничего, брат, - сказал ему Чижиков, храбрясь.
Приподняв мешочек за угол, Котя вытряхнул на стол его содержимое: в свете бьющего в окно заходящего солнца блеснула небольшая вещица - изящная фигурка дракона, та самая, что была изображена на крышке сундучка.
Любознательный Шпунтик вытянул шею.
- Погоди, не лезь, - предостерег кота Чижиков, которого била лихорадочная дрожь открытия. - Так вот что ты искал, Сергей!
Он осторожно дотронулся пальцем до дракона.
Эпизод 10
Император и старик
Поднебесная, Сянъян, дворцы Цинь Ши-хуана, III в. до н. э.
Советник Гао вернулся через два дня.
Цинь Ши-хуан как раз выслушивал доклад министра Ли Сы, когда церемониймейстер, неслышно войдя в большой зал для решения государственных дел, пал ниц у дальней стены - с той стороны, где ожидали повелений гражданские чиновники, и замер в ожидании внимания владыки.
Император обратил на него взор, и церемониймейстер кивнул: он здесь.
- Мы услышали достаточно, - прервал Цинь Ши-хуан доклад министра. - Повеления последуют позднее. Оставьте нас.
Император не мог ждать.
Военные и гражданские чиновники торопливо покинули зал. Некоторые осмелились оглянуться: в последние дни владыка вел себя странно, выглядел озабоченным, однако же никаких распоряжений свыше обычных не давал - разве что чаще прочего интересовался ходом работ у горы Лишань, насыпанной по его указу. Гора представляла собой невысокий холм и скрывала внутри извилистый лабиринт залов и переходов между ними; множество людей, ремесленников и солдат было брошено на это грандиозное строительство выполнять очередную прихоть владыки, смысл которой чиновникам не был понятен - но кто они такие, чтобы судить о замыслах первого императора Поднебесной?
Когда зал опустел, владыка сошел с возвышения и, сопровождаемый пятеркой приближенных гвардейцев, удалился в темный боковой переход. Путь их был довольно долог - по длинной череде галерей и залов, пока наконец император не вступил в пределы небольшого внутреннего дворика, расположенного в отдалении от шумного и многолюдного центра дворцового комплекса: здесь, во внутреннем флигеле, владыка обычно занимался делами, которые не подлежали широкой огласке, главным образом вел тайные беседы. Ныне сюда был доставлен старик-простолюдин, коего отыскал по высочайшему повелению советник Гао.
Император пересек двор и вступил во флигель. Двери закрылись за его спиной. Гвардейцы остались ждать снаружи.
Старик оказался вполне деревенский: в выцветшей от времени грубой одежде с многочисленными заплатами, в плетеной из соломы обувке, седой, длинноволосый, с неухоженной куцей бородкой, с лицом, покрытым плотной сетью морщин. Он покорно сидел на пятках в дальнем углу, а рядом в ожидании прохаживался, шурша шелковым халатом, советник Гао.
При виде владыки старичок испуганно распростерся на полу, а советник преклонил колено.
- Это он? - спросил император.
- Точно так, повелитель, - склонил голову Гао.
Цинь Ши-хуан опустился на стоящее в центре походное сидение.
- Как твое имя, старик?
- Мы… Ваны мы, вашество… - заикаясь от страха, пробормотал старик, не смея шелохнуться.
- Называть императора повелителем! - рявкнул советник.
- Виноват, премного виноват… - затараторил старик в ответ. - Повелитель…
- А скажи нам, Ван… - Цинь Ши-хуан задумчиво посмотрел на старика: ну и убогий! - Скажи нам… Что ты рассказывал про Желтого императора?
- Так ничего, о повелитель, ничего такого не рассказывал…
Император вопросительно поднял бровь, поглядел на советника.
Тот нагнулся, сгреб старика за шиворот, тряхнул как следует.
- Говори повелителю всю правду! Сейчас же! Ну?!
- Постичь не могу… чего желает повелитель… - старик дрожал всем телом. - Мы люди темные, убогие, наукам не обученные…
- Почтенный Ван, - вкрадчиво начал император, - нам ведомо, что ты рассказывал нашему ближнему человеку, вот этому, о Желтом императоре, нашем великом первопредке. Не бойся. Скажи и нам - и будешь щедро вознагражден.
- Слышишь, - легко ткнул ногой старика советник Гао. - Не бойся. Говори повелителю все без утайки.
- Что же я, убогий, могу рассказать, о повелитель… - пробормотал старик в пол. - Разве только наши байки деревенские… Не смею, не смею осквернять слух великого повелителя! Многая лета! Многая лета!
И он принялся биться лбом об пол.
- Почтенный Ван… - Цинь Ши-хуан начал хмуриться. - Мы желаем выслушать те байки, что рассказывают в вашей деревне!
- Если так угодно великому повелителю… Пусть повелитель простит меня, ничтожного! - старик перестал стучать лбом и монотонно заговорил. - Деды рассказывали, а им рассказывали прадеды, а их прадедам - их пращуры, что было далекое время, когда земля только отделилась от неба и многие твари и травы еще даже не имели названий… В это самое время жил великий властитель - Желтый император… Он спустился с небес в ослепительном пламени на высокие горы Куньлунь и там построил роскошные дворцы, откуда правил всем миром… Он поставил четырех своих верных слуг управлять четырьмя сторонами света, а сам пребывал в центре… У Желтого императора было четыре лица и один небесный дворец, куда он возносился, когда хотел побеседовать с духами… Желтого императора окружали преданные и мудрые сановники, народ внимал ему и радовался, и всего было в изобилии… Желтому императору были подвластны все пять стихий, и он управлял ими с помощью драгоценного талисмана… И талисман тот был - древнее зеркало: с одной стороны зеркало было ровное, и в нем чудесным образом отражалось все то, что Желтый император желал видеть, а с другой стороны были изображены священные животные, числом пять, и приносило это зеркало в мир гармонию… Но случилось так, о повелитель, что один из верных слуг императора… да простит меня повелитель!.. по имени Чи-ю, четырехглазый великан с шестью руками и острым рогом во лбу, замыслил недоброе…
Старик замолчал.
- Продолжай, почтенный Ван, - поторопил его Цинь Ши-хуан. - Мы наслаждаемся твоим рассказом.
По виду императора не было понятно, правда ли это. Советник Гао отметил лишь, что слова деревенского старика не на шутку заинтересовали владыку.
- Не смею, о повелитель… - жалобно произнес старик. - Не смею говорить о подобном в твоем высочайшем присутствии, осквернять твой драгоценный слух своими вульгарными россказнями!..
- Говори, старик. Не бойся. Ну же!
- Ох, повелитель… Затаивший злобу и зависть в сердце, Чи-ю тайно спустился с гор Куньлунь к людям, чтобы подговорить их поднять мятеж против владыки мира… Он сошел в южные земли и научил людей бунтовать, сделал для них много оружия, в изготовлении которого был искусен: копья, топоры, крепкие щиты, луки и стрелы. Чи-ю привел с собой своих братьев, числом восемьдесят два. У них были медные головы и железные лбы, и ели они, как и сам Чи-ю, камни, да песок, а сила их была такова, что никакой человек не мог с ними совладать, и даже десятеро, и даже сотня… Чи-ю возглавил армию из людей, своих братьев и злых духов гор, вод и лесов, и раздал воинам волшебные амулеты, обладавшие удивительной силой… Круша все на своем пути, Чи-ю двинулся свергнуть Желтого императора с его трона, чтобы самому захватить власть над миром… Очень огорчился Желтый император подлости ближнего слуги, разгневался и даже испугался. Он пытался урезонить Чи-ю словами, но тот ничего не слушал, и тогда разгорелась жестокая битва! - из голоса старика ушла дрожь, повествование увлекло его. - В войске Желтого императора были и духи, и люди, и звери самые разные: медведи, барсы, ягуары, тигры. Долго, ой долго длилась битва, и силы Желтого императора дрогнули! И тогда Чи-ю произнес заклинание и окружил его войско непроницаемым туманом, вселявшим ужас… Многие воины Желтого императора в страхе разбежались, и сам он не знал, как из того тумана выбраться, но потом с помощью мудрого советника нашел выход и спас войско… И тогда Желтый император тоже раздал своим воинам чудесные амулеты, а еще призвал на помощь драконов, рева которых злые духи боялись пуще огня. Драконы обрушили на Чи-ю дождь, но Чи-ю волшебными амулетами перенаправил его на войско Желтого императора, и снова многие его воины в страхе бежали прочь. И тогда Желтый император с помощью волшебного зеркала высушил воды солнечным жаром, а затем велел принести великий барабан из кожи одноногого животного куй. Волшебство этого барабана было столь велико, что войско Чи-ю не выдержало его грохота и в страхе рассеялось, а сам Чи-ю не смог больше ходить, попал в плен и был казнен - Желтый император не мог простить все то зло, которое Чи-ю ему причинил… Вот как рассказывали предки.
Старик замолчал.
- И что же случилось дальше? - в нетерпении спросил император.
- А дальше, о повелитель, Желтый император испытал глубокую обиду и отказался править миром. Он направил на мир волшебное зеркало, и мир изменился: зашатались горы, бурно вспенились и разлились воды, а сам император удалился в свой небесный дворец и с тех пор пребывает в нем, не желая возвращаться.
- И что же стало с волшебными амулетами?
- По приказу Желтого императора, повелитель, их вернули в сокровищницу на горе Куньлунь, - отвечал старик. - Но случилось так, что часть амулетов собрать не успели, и они остались среди людей. Сила их, как говорят старики, очень велика, и потому преданные слуги Желтого императора из числа людей из века в век охраняют их, оберегая от посторонних. Так завещали им их деды, а дедам завещали их деды, а их дедам завещали…
- Ну а волшебное зеркало, с помощью которого наш предок сумел изменить мир и смог подчинить само солнце? - перебил рассказчика император.
- Про то мне, убогому, ничего не ведомо…
- А где же найти тех преданных слуг, что оберегают волшебные амулеты нашего предка?
- Мне, ничтожному подданному твоему, о повелитель, известно лишь, что они тайно пребывают среди простых смертных, наблюдая за сохранностью амулетов и не дозволяя людям овладеть ими, но где и как их найти, того я не знаю. Зовут они себя кланом Желтого императора, и говорят, что многие из них… - старик Ван понизил голос, - состоят в родстве с самим первопредком… Прости меня, великий владыка!